Золото грифонов

 

Пыль стояла столбом. Горячий сухой ветер обжигал мне лицо. Простиравшаяся кругом степь выглядела бескрайней, а горы, маячившие где-то далеко впереди, казалось, не приблизились ни на шаг, хотя я была в пути уже полдня. Я миновала несколько поселений, встретила группу охотников, возвращавшихся домой с огромной оленьей тушей, и оставила позади царские курганы, практически утонувшие в густой медно-рыжей траве. Я не могла вспомнить, когда в последний раз отъезжала так далеко от родных земель. Несколько раз мне хотелось повернуть назад, но я понимала, что не имею на это права. Я бы не смогла уважать себя, если бы позволила страху взять верх. Большинство моих соплеменников справились с этим испытанием, чем я хуже? Я вспомнила рассказы отца, который прошёл посвящение даже раньше моего – ему было всего четырнадцать, но он не только проделал весь путь в одиночку, но и вернулся с полной сумкой золотых самородков. А мать – даже с двумя. Двумя сумками и одним ужасным шрамом через всю спину. Она как-то показывала мне его – если бы я не знала, что этот след оставил крючковатый орлиный клюв, то была бы уверена, что её ранили клинком. После этого я долго боялась выходить из шатра и с ужасом смотрела на небо, ожидая, что нашу деревню вот-вот накроет тень раскидистых крыльев… Но потом, когда испытание прошёл мой брат, я перестала бояться. Мадий добыл всего один самородок, но, тем не менее, прославился на всё племя. Дело в том, что кроме золота он принёс целый ворох пёстрых маховых перьев и огромный львиный коготь, запятнанный свежей кровью. Никому из наших охотников уже очень давно не удавалось добыть таких трофеев. Впрочем, по словам самого Мадия, они достались ему практически задаром.

- В этом нет никакой хитрости, - говорил он, - просто надо быть осторожнее, не шуметь и подкрадываться к гнезду с подветренной стороны. Да я чуть не отхватил этому зверю голову – не приди ему на помощь собратья, и у нас на ужин был бы жаренный грифон. Но мне не повезло – он раскричался, и мне пришлось отступить, чтобы не быть растерзанным когтистой стаей, слетевшейся на его вопли. Надеюсь, ты будешь удачливей и покажешь этим пернатым, кто здесь главный. Буду ждать тебя с победой.

С этими словами он помог мне накинуть плащ и протянул отцовский меч в узорных кожаных ножнах. Моя рука крепко сжала рукоять, увенчанную изображением двух оленей с переплетающимися ветвистыми рогами. Этот меч принадлежал ещё нашему прадеду, и, по слухам, приносил своим владельцам успех.

- Жалко будет, если я погибну, и фамильная драгоценность пропадёт вместе со мной, - вздохнула я, - вряд ли в наше время остались кузнецы, способные создать такую красоту…

- Не говори глупостей. Ты не погибнешь, - упрямо произнёс Мадий, - в нашей семье никто не погибал во время посвящения, и ты не станешь исключением. Уж в этом я уверен не меньше, чем в том, что богиня Табити бережёт царскую династию.

- Ты что, смотрел на меня левым глазом? – недоверчиво поинтересовалась я.

- Ни в коем случе! Я прекрасно помню, что традиции запрещают гадания накануне инициации. Я просто верю в тебя, вот и всё.

- Что ж, рада это слышать, - улыбнулась я, - прощай, Мадий. Надеюсь, завтра ты встретишь меня, как полноправного члена племени.

- Прощай, Сенамотис! Надеюсь, завтра я увижу тебя с полным мешком золота и грифоньей головой на поясе.
Я усмехнулась и, подвесив меч на перевязь, вскочила на спину своему верному коню Огнегриву. День обещал быть солнечным, а путешествие – длинным. Ветер играл моими волосами цвета тёмного янтаря, седло из телячьей кожи едва заметно поскрипывало, а тяжёлый колчан, до отказа набитый стрелами, привычно бил меня по плечу при каждом шаге жеребца. Я поправила повязку на левом глазу и в последний раз посмотрела на родной шатёр, предчувствуя опасное, но очень увлекательное приключение.

Мой народ называется аримаспами. Когда-то наши предки были кочевниками, скитались по просторам северо-восточной Азии, кормясь охотой и (с кем не бывает? ) грабежами, пока не обосновались в этих землях. Мы называем нашу страну Грифоньей Долиной, хотя на самом деле это не долина, а целый мир со множеством степей, холмов, рек и озёр, со всех сторон окружённый огромной горной грядой. В этих горах испокон веку жили грифоны, которые, подобно сорокам, тащили к себе в гнёзда всё, что блестит – в особенности золото, в изобилии встречающееся в здешних краях. Ну а мы испокон веку обчищали их сокровищницы, считая, что имеем на это полное право. Мы бы и рады были сами добывать драгоценный металл, вот только эти проклятые звери не желали пускать нас в свои владения, так что нам приходилось пробираться туда с боем. Некоторые из нас становились профессиональными охотниками за грифоньими кладами, другие пытались с ними воевать, мечтая навсегда прогнать их из долины, но даже те, кто не собирался связывать свою судьбу с этими животными и их золотом, должны были раз в жизни пробраться на их территорию и умыкнуть у них из-под носа хоть один самородок. Это происходило во время обряда инициации, когда подросток признавался взрослым и становился полноправным членом племени. Тех, кто с успехом справлялся с этой задачей и приносил в деревню много золота, чествовали как героев, а тех, кто возвращался с пустыми руками или вовсе отказывался от участия в посвещении, высмеивали и считали трусами. Хотя последних в нашем племени были немного – мы, аримаспы, народ смелый и упорный, так что сдаваться – не в наших правилах.

Наконец, мы с Огнегривом добрались до ближайшей горы. Путь знатно вымотал меня, но я не стала тратить время на отдых. Одним прыжком соскочив со спины коня, я тут же вынула из колчана лук и приготовилась положить стрелу на тетиву. Мне нравился дедушкин меч, но с метательным оружием я всегда ладила лучше, нежели с холодным. Могу без лишней скромности сказать, что я считалась одним из лучших стрелков у себя в деревне. Я была уверена, что если кто-то из грифонов попытается напасть на меня сейчас, то я увижу это и успею пустить в него стрелу прежде, чем он снизится. Но пока ничего не происходило. Конечно, я могла бы посмотреть на гору левым глазом в надежде увидеть события недалёкого будущего, но что-то подсказывало мне, что этого лучше не делать. В последние несколько дней моё ясновидение заметно притупилось, а если и давало о себе знать, то неизменно показывало картины прошлого, причём, весьма туманные. Впрочем, в свете грядущего посвящения это было даже к лучшему.

Все аримаспы с рождения умеют смотреть сквозь время. Наш правый глаз видит мир таким, каким он является в данный момент, однако левому то и дело предстают картины прошлого или будущего. Чтобы не сойти с ума от этих видений, мы носим на нём повязку, которую снимаем лишь тогда, когда нам необходимо воспользоваться своим даром. Из-за этой особенности наши соседи скифы прозвали нас одноглазыми (собственно, именно так и переводится слово «аримасп»), а греки, неправильно истолковавшие их слова, стали изображать нас кем-то вроде циклопов с единственным глазом посреди лба. Не то что бы это нас задевало… Мы редко покидаем свою долину и не особо интересуемся жизнью других народов. Но реакция путешественников, изредка забредавших на наши земли и убеждавшихся, что мы выглядим совсем не так, как они привыкли нас представлять, всегда казалась нам смешной.

Что ж, в горах царила тишина и покой. Похоже, никто не догадывался о моём присутствии. Я похлопала коня по плечу, тем самым говоря ему, что он может быть свободен, но далеко ему лучше не отходить. За годы дружбы мы научились понимать друг друга с полуслова, так что я не сомневалась, что он дождётся моего возвращения. Наконец, он отправился пастись, а я начала восхождение.

Карабкаться по скале – удовольствие, прямо скажем, так себе. Тем более, когда у тебя на плече болтается тяжёлый колчан. Несколько раз я чуть не упала – камни, на которое я вставала, так и норовили осыпаться прямо у меня под ногами, - и всё же, мне удалось добраться до плато почти без приключений, отделавшись лишь парой ссадин. Мысленно возблагодарив Табити и убедившись, что талисман в виде золотого кабана в окружении языков пламени, который дала мне на прощание мать, по-прежнему висит у меня на шее, я двинулась вперёд.

Грифонье плато выглядело именно так, как я представляла его по рассказам старших. Скудная растительность, редкие кривые деревца, один едва заметный ручеёк, змеящийся меж низеньких кустиков… Да, не самая плодородная местность. Зато идеально подходит для отдыха после воздушной охоты. Здесь грифоны могли спокойно коротать вечера, хранить запасы еды и выводить детёнышей, зная, что до них не доберутся хищники. А вот и гнездо, построенное из туго переплетённых веток и даже тонких древесных стволов. К счастью или к сожалению – пустое. О том, что когда-то грифониха высживала здесь кладку, ныне свидетельствовали лишь клочья пуха, да осколки яичной скорлупы. Золотых самородков здесь, естественно, не оказалась. Грифоны относились к ним слишком трепетно и не бросали, где придётся. Впрочем, я и не рассчитывала на лёгкую победу. Я хотела доказать своё право считаться членом племени, выстояв в настоящем бою с крылатым чудовищем. Было ли мне страшно? Конечно, было! Но для аримаспа страх – скорее, приятное чувство. Мы любим боятся. Любим щекотать себе нервы. Любим всматриваться в темноту, ожидая появления врага, гадая, кем он окажется, и успеем ли мы выстрелить прежде, чем он бросится на нас. Именно в такие моменты мы чувствуем себя по-настоящему живыми. Это же чувство испытывала и я, проходя между брошенных грифоньих гнёзд, то и дело обнаруживая огромные маховые перья и полустёршиеся следы звериных лап. Мне казалось, что меня вот-вот засекут, ещё шаг – и на меня обрушится пёстрый крылатый вихрь, состоящий из сплошных когтей и изогнутого клюва – острого, как наконечник стрелы. Должны же они, рано или поздно, заметить моё присутствие. Я не Мадий, которому всё время везёт. Вряд ли мне удастся по-тихому подкрасться к гнезду и скрыться с незначительными потерями…

Стоило мне об этом подумать, как я услышала громкий крик, в котором было что-то и от птичьего клёкота, и от звериного рыка. Мне показалось, что он донёсся откуда-то из-за ближайшего куста. Моя рука инстикнтивно потянулась к колчану. Между тем, звук повторился. Я натянула тетиву и осторожно приблизилась к кусту. Как я и ожидала, прямо за ним находилось грифонье гнездо. И оно не пустовало.

Первый грифон, которого мне довелось увидеть вблизи, был не очень большим – не со льва, а, наверное, с леопарда. У него был густой пятнистый мех, делавший его похожим на снежного барса, раскидистые пепельно-серые крылья и голова, которая могла бы принадлежать скорее соколу, чем орлу. Когда он увидел меня, его ярко-голубые глаза полыхнули гневом. В первое мгновение я захотела отступить, но усилием воли заставила себя остаться на месте и крепче стиснуть лук. «Этот грифон, скорее всего, подросток, - мысленно сказала я себе, - он совсем один и, похоже, напуган не меньше твоего. Если ты сейчас обратишься в бегство, то дашь ему понять, что боишься. Из охотника ты станешь дичью. Не смей отступать. Ты пришла за золотом – так бери его, пока есть возможность! ».

Золото в гнезде действительно было – целых пять крупных самородков лежали вокруг пёстрого серо-коричневого яйца. Оно напоминало бы перепелиное, если бы не было размером с саму взрослую перепёлку. Я сомневалась, что голубоглазый грифон мог его снести – скорее всего, он был старшим братом или сестрой будущего детёныша. Наверное, ждёт родителей с охоты. Значит, мне надо действовать быстро, пока они не вернулись. Рассудив, что лук в ближнем бою будет бесполезен, я не без сожаления убрала его в колчан и вынула из ножен меч. Затем ловко поднырнула под правое крыло грифона и сгребла левой рукой два больших самородка. К счастью, при этом я не задела яйца – а то мой противник наверняка вышел бы из себя ещё больше. Наконец, я перекатилась на спину, крепко прижимая к груди свою добычу, и собралась было вскочить на ноги, когда на меня обрушились мощные удары птичьих лап. Однако я не растерялась и вовремя выставила перед собой меч. Это заставило грифона отступить, но недалеко. Я прекрасно знала, что стоит мне подняться, как он снова набросится на меня – возможно, что и с воздуха. Что же мне делать? Бежать? Отец рассказывал, что в северной части плато есть очень удобный спуск… Конечно, оттуда придётся долго идти до того места, где я оставила коня, но это гораздо лучше, чем прыгать с отвесной скалы с золотом под мышкой. Да и добраться туда с такой ношей будет непросто… Надо же мне было выбрать самые тяжёлые самородки! Впрочем, попробовать стоит. Идти дальше по прямой было бы слишком опасно – наверняка там есть и другие грифоны, которых моё появление совсем не обрадует.

Все эти размышления заняли считанные мгновения. Приняв решение, я рывком поднялась на ноги и, продолжая держать меч в вытянутой руке, двинулась в сторону дороги, по которой пришла. Грифон, разумеется, не желал меня отпускать. Шерсть и перья на его загривке встали дыбом, он угрожающе зарычал – теперь в этом звуке было гораздо больше кошачьего, чем птичьего, - и снова ринулся в бой. Вопреки моим ожиданиям, он не захотел атаковать с воздуха, а попытался подпрыгнуть и выбить меч у меня из руки. Удар его тяжёлого клюва по костяшкам моих пальцев оказался болезненным, однако клинок я не выпустила. Когда клюв грифона соскользнул вниз, прочертив по рукояти моего меча и тыльной стороне ладони кровавый след, я не стала терять времени и ударила его по холке. Рана вышла неглубокой – меч вспорол только кожу, не задев никаких важных органов, - однако грифон отозвался на неё пронзительным визгом, похожим на тот, который я услышала прежде, чем обнаружила его гнездо. «Интересно, - подумала я, уворачиваясь от нового выпада, который был нацелен мне в грудь, - зачем он тогда закричал? Не думаю, что он хотел, чтобы я его нашла. Может быть, он кричал от боли, как и сейчас? ».
Мой взгляд скользнул по спине грифона. Только теперь я заметила узкий кровоточащий порез, который рассёк основание его левого крыла. По всей видимости, рана была серьёзной, гораздо серьёзнее той, что нанесла ему я. Видимо, поэтому он и не спешил взлетать. Интересно, кто это так постарался? Какой-нибудь аримасп? Но никто из нашего селения не ходил за золотом уже несколько месяцев, а остальные племена живут далеко от этих гор, и их молодёжь проходит инициацию в других местах. Возможно, он подрался с другим грифоном. Хотя на вид этот порез напоминал скорее след от холодного оружия или наконечника стрелы, чем от когтя…

Мои размышления прервал мощный удар правым крылом, которым он, по всей видимости, намеревался свернуть мне шею. Я попыталась заслониться мечом, но внезапно грифон толкнул меня лапой под колено, и я упала, чуть не напоровшись на собственное оружие. Золотые самородки вывалились у меня из рук и покатились вниз по склону. К тому же, с моего глаза свалилась повязка – а я ведь так и знала, что плохо затянула её сегодня утром! Только безумных видений мне сейчас не хватало! Надо же было так вляпаться! Ладно, постараюсь справиться с закрытыми глазами. Главное не опускать меча, а он, слава Папаю, остался при мне.

Я зажмурилась, ожидая, что грифон вот-вот набросится на меня и примется терзать когтями, но этого не произошло. Он был рядом, - я слышала его шаги и прерывистое дыхание, - но, похоже, даже не собирался нападать. Наконец, я открыла глаза и посмотрела на зверя. Действительно, он сидел неподалёку, буквально в двух шагах, но никакой враждебности не проявлял. В его взгляде я видела только усталость и страдание. Он снова вскрикнул, но на этот раз его крик был куда больше похож на стон. Теперь я уже не сомневалась, что он кричал именно от боли.

Тут у меня зарябило в глазах и я поняла, что меня ожидает очередное видение. Мысленно я приготовилась увидеть, как грифон бросается на меня и впивается мне в горло, но вместо этого моему взору предстала совсем другая картина – по всей видимости, из прошлого. Я увидела этого же грифона, только парящим в небе. Кажется, он кружил над противоположной стороной гор – той, что обращена не к долине, а к внешнему миру. Вид у него был лихой и беззаботный, он закладывал крутые виражи, то взлетая под облака, то опускаясь к заснеженным вершинам, испускал боевой клич и, вероятно, высматривал внизу горных коз – излюбленную грифонью дичь. Однако внезапно его что-то насторожило. Он замер, словно прислушиваясь к какому-то звуку, когда неожиданно на него обрушился град стрел. Я не могла разглядеть, кем были стрелки, заставшие его врасплох, моё внимание было сосредоточено на грифоне, поскольку именно на него был устремлён взгляд моего левого глаза. Большинство стрел коснулись его лишь вскользь, не причинив серьёзных повреждений, но одна угодила в основание крыла, а другая – в сустав на задней лапе. С пронзительным визгом грифон бросился наутёк, однако невидимые лучники продолжали стрелять в него. Чем же он им так не угодил?

Ответа на этот вопрос я не получила, потому что моё видение приближалось к концу, становясь всё более расплывчатым. Я тряхнула головой, желая скорее избавиться от наваждения, и спешно вернула повязку на положенное ей место. Наконец, я поднялась на ноги. Сперва я хотела подобрать золотые самородки, но предупреждающий взгляд грифона остановил меня. Я понимала, что стоит мне прикоснуться к ним, и битва начнётся сначала, а бить животное, которое и так пострадало от рук людей, мне не хотелось.

- Стало быть, ты ранен? – спросила я, осторожно подходя к зверю, - и это сделали не аримаспы, а двуглазые… Я не знала, что они тоже враждуют с грифонами. Неужели и они воруют у вас золото? И как только его хватает на всех… Да не смотри ты на меня так! Я не собираюсь тебя убивать! Хочешь, я уберу меч? Вот, видишь, я кладу его на траву… Теперь ты позволишь мне осмотреть твоё крыло?

- А зачем тебе это? Думаешь, что сможешь мне помочь?

Сказать, что я была удивлена, услышав эти слова, произнесённые приятным мужским или, скорее, мальчишеским голосом, – значит, ничего не сказать. Я прожила в Грифоньей Долине всю жизнь и была уверена, что знаю об этих созданиях, с которыми так тесно переплелась судьба моего народа, всё. Однако факт, что они умеют говорить на нашем языке, до сегодняшнего дня оставался для меня тайной.
- Что смотришь? – продолжал, между тем, грифон, - я тебе вопрос задал! Ты думаешь, что сможешь меня исцелить? Ты лекарь, волшебница или кто-то вроде того? Или тебе просто стало интересно, что за люди на меня напали, вот ты и передумала меня убивать?

- И то, и другое, - ответила я, - то есть, я не лекарь, но хотела бы тебе помочь. И я ничего не передумывала – я вообще не собиралась тебя убивать. Я пришла сюда за золотом… Мне нужно пройти обряд посвящения…

- Знаю я этот ваш обряд! – фыркнул он, - обычный грабёж! Хороши же родители у вас, двуногих, с юности приучают детей к воровству!

- Это не воровство! Вы сами не пускаете нас в горы и не позволяете искать золото! К тому же, - обиженно добавила я, - я вовсе не ребёнок!

- Готов поспорить, тебе и шестнадцати нет! Для нас, живущих столетия, ты – ребёнок!

Я решила не спорить, хотя была готова поклясться, что он и сам подросток – по меркам своего вида, разумеется.

- Ребёнок или не ребёнок, но я могу кое-что для тебя сделать, - заметила я, - у меня есть амулет, заговорённый моей матерью. Вообще-то, она охотница, но её отец, то есть, мой дед, был жрецом Табити и кое-что смыслит в колдовстве. Этот оберег приносит удачу и, вдобавок, снимает боль. Давай я повяжу его тебе на крыло… Или на лапу – где сильнее болит?

- Сильнее болит лапа, - признался грифон, - но повязать лучше на крыло. Лап у меня четыре, а крыльев всего два. Я могу ходить на трёх ногах, а вот летать на одном крыле – к сожалению, нет.

- Значит, на крыло… Сейчас будет сделано.

Я сорвала с шеи амулет, приложила его к окровавленным перьям и туго замотала шнурок из оленьей шерсти. Глаза изображённого на медальоне вепря вспыхнули красным – это означало, что магия начала действовать.

- Скоро тебе станет легче, - пообещала я, - правда, ненадолго. Там, кажется, повреждено сухожилие. Его надо бы обработать и перевязать… Этого я не умею.

- Конечно, как что полезное – так ты не умеешь! А в чужие гнёзда лазать умеешь, и ещё как! Ну вот скажи на милость, на что вам сдалось это золото? Как вы его используете? Безделушки, небось, всякие отливаете?

- Отливаем, - подтвердила я, - а потом продаём другим племенам. Ведём торговлю, покупаем еду и оружие. Без этого мы бы не выжили. А ещё это просто красиво! Мы умеем видеть красоту природы и знаем, как её запечатлеть. Только аримаспу под силу создать такой причудливый узор, переплести между собой тела животных и побеги растений, вписав их в форму браслета, кольца или гривны. Даже скифы этого не умеют. Их поделки по сравнению с нашими выглядят попросту жалко!

- Вот, значит, какое применение вы нашли нашим сокровищам! Неужели вы даже не догадываетесь об их волшебных свойствах? Посмотрела бы царица Опия на своих потомков! Да она бы в кургане переврнулась!

- Царица Опия? – переспросила я, - ты знаешь нашу историю?

- Как не знать? Как я уже сказал, грифоны живут долго. Ваша история происходит у нас на глазах.

- Но не мог же ты застать Опию! Она привела наши племена в долину очень давно. Самые глубокие старики говорят, что даже их деды и прадеды при ней не жили!

- Я тоже при ней не жил. Но наша память будет покрепче вашей. У нас есть письменность… Хотя ты вряд ли поймёшь, что это такое. Ваш народ до неё ещё не додумался. В общем, грифоны помнят, как предки аримаспов пришли в эти места, и почему стали нашими врагами.

- Известно, почему, - фыркнула я, - потому что вы не захотели делиться с нами золотом!

- А вы не задумывались, что у нас могли быть на это причины?

- Это ещё какие? Жадность?

- Скажешь тоже. Если бы мы видели в золоте только материал для побрякушек, мы бы с удовольствием отдали вам всё, что есть в этих горах. Нам, конечно, не чуждо чувство прекрасного, и ювелирное искусство у нас очень даже развито, но устраивать войны из-за драгоценностей – это не по-нашему. Нет, всё дело в том, что местное золото обладает особой магией. Оно делает невидимым всё, к чему прикасается. Поэтому мы и складываем его в гнёзда, чтобы оберегать яйца и детёнышей.

- Но я прекрасно вижу твоё гнездо. И яйцо, хоть оно и обложено со всех сторон самородками.

- Конечно, видишь. Ты же аримасп. Ваш народ хоть и примитивный, но, как ни крути, волшебный. А магия золота действует только на обычных людей и животных.

- В таком случае, какая вам от него польза? В нашей долине живут только аримаспы, да и самые опасные хищники, которые могут вам угрожать – драконы и крылатые львы, - тоже магические существа. От кого же вы таким образом защищаетесь?

- От людей из внешнего мира, разумеется. И мы защищаем не только себя, но и всю долину.

- Но зачем? О нашей долине мало кто знает. К нам иногда добираются путешественники из дальних земель, так они говорят, что у них на родине аримаспов считают мифом. По их словам, сюда очень трудно добраться – вокруг гор постоянно витает густой туман…

- А по-твоему, откуда он берётся? Это мы стараемся! Добываем золото в недрах земли и раскладываем повсюду – на каждом пике, в каждой пещере, везде, где только можно! Оно и создаёт у пришельцев иллюзию, что наша долина окружена непроглядным туманом. Правда, магическая сила самородков со временем истощается, к тому же, их у нас часто воруют – не будем показывать пальцем, кто именно, – так что нам приходится всё начинать сначала. Работа, надо признать, тяжёлая, но необходимая. Иначе нашу долину давно бы разграбили соседние народы. Для многих эти земли – настоящий лакомый кусочек. Они плодородны, особенно по сравнению с окружающими их степями, изобилуют драгоценными камнями и металлами, к тому же, здесь сохранились редкие животные, на которых люди с удовольствием бы поохотились, и растения, обладающие волшебными свойствами. Конечно, большинство иноземцев считают, что всё это сказки, но те редкие путешественники, которым удаётся пробраться в долину, подогревают интерес чужаков к этим легендам. Многие смельчаки пытаются штурмовать наши горы, даже несмотря на туман. Скифы регулярно нападают на грифонов – во-первых, наше мясо считается у них деликатесом, а во-вторых – их, как и вас, прельщают наши сокровища. Иногда к ним присоединяются гости из более отдалённых земель – греки, персы, славяне, монголы и прочие весьма многочисленные народы. Представь, что произойдёт, если однажды кто-то из них захватит долину!

- Но почему вы ничего не сказали нам? – удивилась я, - если бы мы знали, какая опасность угрожает нашему народу и всей долине, мы бы обязательно помогли вам! Ну уж, золото бы точно перестали воровать…

- Вот уж в чём я сомневаюсь. Видишь ли, когда-то давно грифоны и аримаспы не враждовали. Наоборот, мы были друзьями и вместе обороняли долину от внешних угроз. Вы – вернее, ваша царица Опия – научили нас человеческим языкам, а так же обработке металла и ещё кое-каким премудростям. Мы же, в свою очередь, показали вашим предкам, где добываем золото. На протяжении нескольких поколений мы жили бок о бок и помогали друг другу. Но потом ваша алчность взяла своё. Вы решили, что золото Грифоньих Гор должно принадлежать только вам. Что мы – всего лишь животные, не способные оценить его красоту. Что вам оно нужнее. Из-за этого между нашими народами вспыхнула война, которая продолжается по сей день. Только мы помним, каковы её истоки, а вы – нет. Вы уверены, что мы просто чудовища, которым нравится вас мучить.

- А что ещё нам думать? Ведь прошло столько лет… Конечно, мы уже всё забыли. Но вы могли бы напомнить…

- Да что толку? Вы так и остались дикарями. Носитесь со своими цацками и даже не интересуетесь тем, что происходит вокруг. Только и умеете, что выяснять отношения между племенами. Даже посмотреть мир за пределами долины не хотите. Впрочем, последнее-то как раз хорошо. Там, конечно, много красивого и интересного, но и опасностей тоже тьма.

- А тебе часто приходится там бывать? – поинтересовалась я.

- Не очень. Мы тоже опасаемся надолго покидать дом. Но иногда я летаю на развдеку. Правда, недалеко.

- И что же, - моё любопытство окончательно взяло верх над страхом и недоверчивостью, - там действительно всё так, как у нас рассказывают? Огромные моря, бескрайние степи, пустыни и снежные просторы?

- Да, внешний мир велик и многообразен. Но очень беспокоен. Я бы не сказал, что люди там счастливее, чем здесь. Они точно так же пытаются выжить, точно так же воюют друг с другом из-за земель и сокровищ, только их армии куда больше, а оружие гораздо совершеннее вашего. Не желал бы я вам знакомиться с ними близко…

Внезапно он прервался и протяжно застонал. В его голосе было столько усталости и боли, что мне стало не по себе.

- Что, снова крыло? – спросила я, - или на этот раз лапа?

- Лапа. Крыло-то почти прошло, спасибо твоему амулету. А вот лапе всё неймётся. Рана была глубокая, стрела чуть ли не по самое оперение застряла. Кровь с трудом остановил, подозреваю, что там началось заражение. У нас в клане есть целитель, я бы к нему слетал, но он сейчас отлучился в соседнее племя, там вспыхнула какая-то эпидемия. Даже не знаю, что делать…

- Может, я уговорю своих соплеменников помочь тебе? – предложила я, - моя тётя знахарка, причём, опытная – и в человеческих болезнях разбирается, и в звериных. Как-то моего коня на ноги поставила, когда его крылатые львы подрали. Я уж боялась, что он ходить не сможет, но её снадобья творят чудеса. Наверняка она и с твоей лапой разберётся. Ты как, лететь сможешь? Отсюда до нашей деревни недалеко, особенно если по воздуху…

- Наверное, смогу, - он осторожно согнул и разогнул раненное крыло, - но ты уверена, что мне помогут? Вряд ли аримаспы обрадуются, увидев, как к их селению приближается грифон. Вдруг они меня обстреляют на месте?

- Не обстреляют, если мы прилетим вдвоём. Вряд ли они захотят, чтобы я разбилась.

- Ты что, собираешься лететь верхом на мне?

- А как иначе? Собственных крыльев у меня нет, как и у моего Огнегрива. Ну и должен же кто-то объяснить моим соплеменникам, почему ты решился просить у них помощи. Сами они вряд ли захотят тебя слушать. Они даже не знают, что вы разумные. Не понимаю, почему вы раньше с нами не заговаривали?

- Не о чем было, - фыркнул грифон, - ну хорошо, положим, мы полетим в твою деревню… Но как же твой конь? Ты оставишь его у подножия скал?

- Дам знак, чтобы скакал за нами. Он наверняка тебя испугается, но не настолько, чтобы ослушаться хозяйку. Он у меня понятливый и верный.

- Это хорошо. Но как же моя младшая сестра?

- Какая сестра? – удивилась я.

- Вот эта, - он кивнул на яйцо, лежавшее в гнезде, - родители оставили меня присматривать за ней, а сами улетели на охоту. Конечно, можно подождать их возвращения… Но я сомневаюсь, что они тебе обрадуются. Скорее всего, первым делом они попробуют оторвать тебе голову.

- Мы можем взять яйцо с собой. Я положу его в седельную сумку – там тепло, она всю дорогу болталась под животом у Огнегрива и должна была прогреться. Главное, чтобы твоя сестрёнка не начала вылупляться прямо по дороге.

- Нет, ей вылупляться ещё нескоро. И всё-таки… лететь к людям… просить у них помощи… не унизительно ли это для грифона?

- Не более, чем для аримаспа – завалить инициацию, - усмехнулась я.

- В таком случае, я согласен. Давай попробуем. Но учти – если со мной что-то случится, мои соплеменники обязательно за меня отомстят. От вашего селения мокрого места не останется!

- Ой-ой, как страшно! – я не сдержала улыбки, - да успокойся ты, всё будет хорошо. Мы не такие звери, как вы думаете.

- Хотелось бы в это верить, - вздохнул он, - ну что, ты взяла яйцо? Молодец. Теперь можешь на меня забираться. Только перья не выдёргивай! Лучше держись за холку. И покрепче, если не хочешь свалиться.

Ему не пришлось повторять два раза. Вскоре я вскорабкалась ему на спину. Сидеть на нём оказалось удобно – даже удобнее, чем на лошади. Между мощных оперённых крыльев я чувствовала себя уверенно и нисколько не боялась упасть. Ухватившись за густой мех грифона, я дала ему понять, что готова ко взлёту. Наконец, он разбежался и оторвался от земли.

Это было похоже на сон. Я парила над горами, над самыми высокими снежными пиками, которые прежде казались мне такими далёкими и недосягаемыми. Передо мной как на ладони лежала Грифонья Долина со всеми её полями, холмами, курганами и шатрами, я видела всадников, скакавших навстречу ветру, охотников, преследовавших оленей, табуны коней и стада диких коз. Никогда прежде я не понимала, как красива моя родная страна.

- Меня, кстати, зовут Подснежник, - запоздало представился грифон.

- А меня – Сенамотис. Приятно познакомиться, - я немного помолчала, глядя, как под нами проносятся облака, и смущённо добавила, - честно говоря, я бы никогда не подумала, что буду рада познакомиться с грифоном… Ты только не обижайся, хорошо? Просто меня с детства пугали твоими собратьями, говорили, мол, не буду слушать старших – грифон заберёт… У нас в племени только и разговоров было, какие вы жестокие, как любите воровать наш скот и пугать нашу дичь. Если бы я знала, что вы разумные…

- Ну, вообще-то, не все, - признался Подснежник, - существует множество видов грифонов. Некоторые из нас более разумны, некоторые менее. Те, что живут ближе к вашим селениям, в большинстве своём тупы, как пробки, и действительно думают только о том, чем бы набить желудок. Другое дело мы, грифоны-стражи. У нас есть не только язык, но и искусство, мифология, музыка, наука… А ещё множество кланов со сложной системой иерархии.

- И как же называется твой клан?

- Клан Чернокрылых.

- Красивое название… Только твои крылья совсем не чёрные.

- Это потому что я полукровка. Моя мама родом с северных пиков. Там до сих пор сохранились древнейшие грифоны-барсы, которых не осталось больше нигде. Зато на востоке долины водятся грифоны с телом каракала и головой беркута, а на западе – полу-рыси, полу-совы. Только они очень осторожные и редко показываются на глаза людям. Потому-то вы и изображаете нас как помесь орла и льва, не догадываясь о существовании других разновидностей.

- Ну почему же? Вот мой дядя рассказывал, что встречал грифона с рогами – огромными, ветвистыми, как у оленя.

- В таком случае, ему несказанно повезло, потому что рогатые грифоны – это большая редкость. В моей семье они не рождались уже очень давно. Хотя говорят, что у Тигровой Лилии, легендарной предводительницы нашего клана, были рога – только не оленьи, а как у горного барана – острые и закрученные. Она была бесстрашной воительницей и мудрым стратегом, ходят слухи, что именно ей пришло в голову заключить союз с царицей Опией. Правда, в других племенах говорят, что это были их вожди. Наверное, мы уже никогда не узнаем, где истина – все эти древние хроники страшно противоречивы, хотя и, без сомнения, увлекательны…

Вскоре он начал рассказывать об истории своего народа, о грифонах-воинах, мудрецах, целителях и волшебниках, живших в незапамятные времена. Его голос напоминал мне размеренный плеск волн или свист ветра, играющего в высокой траве. Сейчас мне казалось нелепостью, что ещё совсем недавно я боялась его и считала чудовищем. Разве чудовища бывают такими интересными собеседниками и остроумными рассказчиками? Как же хорошо, что с моего глаза вовремя сорвалась повязка! Иначе я бы так никогда и не узнала, какими преданными друзьями умеют быть эти создания, самоотверженно защищающие нашу долину.

В этот момент мне стало абсолютно всё равно, что обо мне подумают в племени.

Да, я провалила задание и не смогла пройти посвящение.

Я стала первым аримаспом, который не захотел брать грифонье золото – несмотря на то, что оно было практически у меня в руках.

И первым – за долгие, долгие годы - который увидел мир с высоты грифоньего полёта.

_______

Примечания:

Аримаспы – одноглазый народ из скифской мифологи (упоминается так же и в греческой), непрестанно воюющий с грифонами из-за их золота. В оригинальных мифах они действительно одноглазые и не носят никаких повязок – эту деталь, как и объяснение с ясновидением, я придумала исключительно из эстетических соображений. Впрочем, существует версия, что их прототипом было реальное скифское племя, получившее своё прозвище за умение метко стрелять из лука, закрывая при этом один глаз, чтобы прицелиться.

Табити – скифская богиня огня и домашнего очага, а так же покровительница царской власти.

Папай – скифский бог неба.

 

⇐ Предыдущая109110111112113114115116117118Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: