 |
Литературный энциклопедический словарь 46 глава
|
|
|
|
ЛАКО—ЛАТИ
==175
глупцов” Нигела Вирекера); обновляется релит, лирика (Адам Сен-Викторский), создается религ. драма; наконец, по всей Европе распространяется оригинальная любовная и сатирич. поэзия вагангов, 5) Позднее средневековье (13—14 вв.): епископские школы оттесняются университетами, идеология духовенства испытывает воздействие бюргерства, осваивается переведенный с греч. и араб. языков Аристотель и на этой основе подводится итог всей средневековой философии (Фома Аквинский), перерабатываются для массового читателя своды житий (“Золотая легенда”) и притч (“Римские деяния”), усиленно развивается мистич. лит-ра (Рёйсбрук Дивный, Фома Кемпийский). 6) Ренессанс (сер. 14— 16 вв.): Л. л. переходит из рук схоластов в руки гуманистов, распространяется культ древних классиков, латынь из общедоступного средства общения становится достоянием изысканно эрудированных стилистов, культурный центр смещается в Италию; виднейшие авторы этого периода — Ф. Петрарка, Дж. Ф. Браччолини, Я. Саннадзаро, П. Бембо, Иоанн Секунд, К. Цельтис, Эразм Роттердамский, У. фон Гуттен, Т. Мор и др. 7) Начиная с 17 в. Л. л. постепенно иссякает, сохраняясь лишь в поэтич. упражнениях (от Дж. Мильтона до Дж. Пасколи), в науке (Б. Спиноза, И. Ньютон, М. В. Ломоносов, Г. С. Сковорода), в обиходе католич. церкви.
Изд.: Памятники средневековой лат. лит-ры IV — IX вв., М., 1970; Памятники средневековой лат. лит-ры? — XII вв., М., 1972; Monumenta Germaniae Historica, ed. G. H. Pertz, t. l—7, Hannoverae, 1826 — 44 (MGH); Patrologiae cursus compпetus, ser. Latina, ed. J. P. Migne, v. l - 221, P„ 1844—64 (PL).
φ Γолениодев-Кутузов И. H., Влияние лат. лит-ры IV—V вв. на лит-ру средневековья и Ренессанса, <ВДИ”, 1964, ¹ l; R a by F.J.E., History of Secular Latin poetry in the middle ages v. 1—2, 2 ed., Oxf., 1957; Dronke P., Medieval Latin and the rise of European love-lyric, v. 1—2, Oxf., 1965—66 (есть библ.) М. Д. Гаспаров.
|
|
|
ЛАТИФА (араб., букв.— шутка, острота), жанр фольклора и лит-р Бл. и Ср. Востока, Ср. Азии, небольшой остроумный рассказ или анекдот. В устном нар. творчестве распространен очень широко; к этому жанру следует отнести, напр., многочисл. устные рассказы о Ходже Насреддине, бытующие у мн. народов, цикл нар. рассказов о туркм. поэте Кемине и т. п.
В письм. лит-ре Л. засвидетельствованы еще с 10 в. Известны сб-ки, составленные Мохаммедом Ауфи в 13 в.,—“Ожерелье анекдотов и блестки повествований” в <Радость после кручины” (последний — на основе араб. источника 10 в.), сб. <3анимательные рассказы о разных людях” (16 в.) Али Сафи, “Собрание анекдотов” (19 в.) Ахмада Суруша и мн. др.
ЛАТЫШСКАЯ ЛИТЕРАТУРА, лит-ра латыш, народа на латыш, яз. Развитие самостоят, нац. Л. л. началось с сер. 19 в. одновременно с нац.-освободит. движением. Нем. феодалы, под игом к-рых Латвия находилась с 13 в., искусственно сдерживали это развитие: лишь в 16 в. были изданы первые книги на латыш, яз. (духовного содержания). Книги светского содержания появились в сер. 18 в. Создание нац. письменной Л. л. связано с движением младолатышей, к-рые боролись за самостоят, нац. развитие, самобытную латыш, культуру, лит-ру и язык. Л. л. опиралась на традиции нац. фольклора — нар. песен, сказок, легенд. Самое полное первое издание латыш, нар. песен—“Латышские дайны” (т. 1—6, 1894—1915)— составлено писателем и фольклористом К. Бароном. “Песенки” (1856) Ю. Алунана положили начало нац. письм. поэзии. Творчество представителей т. н. нар. романтизма — Аусеклиса и А. Пумпура, автора героич. эпоса <Лачплесис1>, носило ярко выраженный антифеод, характер; в нем отразились идеи нац.-освободит. борьбы. Первые значит, достижения латыш. прозы — роман “Времена землемеров” (1879) братьев Матиса и Рейниса Каудзит и рассказы Апсишу Екабса о жизни деревни. Творчество латыш, писателей испытывало влияние рус. реализма. Начало латыш, драматургии положил в 70—80-х гг. 19 в. А. Алунан.
|
|
|
==176 ЛАТИ—ЛАТЫ
Очередной этап развития в Л. л., начавшийся в 90-х гг. 19 в., связан с “новым течением” (“Яуна страва”), с ростом рабочего движения и возникновением марксист, мысли в Латвии. Начал свою лит. деятельность крупнейший латыш, поэт Я. Райнис. Гражд. мотивы звучат в романтич. творчестве поэтессы и драматурга Аспазии. Распространялись стихи революц. поэта Э. Вейденбаума, призывавшего свергнуть гнет поработителей. Развернулся талант мастера новеллистики и драматургии Р. Блауманиса, в произв. к-рого отражены жизнь крестьян и распад патриарх. отношений в деревне. В эти годы вошел в лит-ру и один из своеобразнейших латыш, романтиков поэт Я. Порук.
Огромное влияние на Л. л. оказала революция 1905—07. Ее провозвестником стал в Латвии Райнис: его стихотв. сб-ки “Далекие отзвуки синим вечером”, “Посевы бури” и др. в аллегорич. форме, романтически обобщенно выражали настроения масс, стремления революц. пролетариата. Борьбе народа за свободу поев. пьеса Райниса “Огонь и ночь” (1905). Им созданы также пьесы “Индулис и Ария”, “Вей, ветерок!”, “Иосиф и его братья”. Философски глубокие поэзия и драматургия Райниса обогатили Л. л. идейно и тематически. Мастером латыш, баллады стал В. Плудонис; в его аллегорич. поэме “В солнечную даль” отразилась вера в конечную победу революции. Если Райнис выражал социалистич. идеалы своим романтико-символич. иск-вом, то другой крупнейший латыш, писатель А. Упит шел по пути критич. реализма и закладывал основы социалистич. реализма в латыш, прозе и драматургии. Его повесть “Буржуа”, романы “Новые истоки”, “Золото” и др., новеллы показывают характерные типы эпохи, разоблачают капиталистич. строй. Реалистич. прозу обогатили также рассказы о латыш, деревне Э. БирзниекаУпита, творчество Судрабу Эджуса, писавших также и произв. для детей. С латыш, декадентами, к-рые активизировались после поражения Революции 1905—07, успешно боролась вступавшая в пору зрелости марксист, лит. критика (Упит, Р. Пельше и др.). После Окт. революции, когда в 1919 Латвия стала советской, родилась советская Л. л.?
|
|
|
В бурж. Латвии в 20—30-х гг. лит-ра развивалась в атмосфере острой классовой борьбы. Реакц. лит-ру характеризуют национал-шовинизм, прославление бурж. строя, идеализация хуторской жизни. В противовес ей писатели Л. Лайцен, Л. Паэгле, А. Балодис и др. призывали к борьбе против существующих порядков, за восстановление Сов. Латвии. Стихи Паэгле, проза Лайцена воплощают боевой дух революц. Л. л. Райнис опубл. 5 сб-ков стихов; значит. произв. создали Я. Судрабкалн, А. Чак, Я. Грот; в прозе крупнейшим мастером остается Упит (роман “На грани веков” и др.), выступивший также в новеллистике и жанре сатирич. комедии и историч. трагедии. В 30-х гг. в лит-ру приходит В. Лацис, с позиций критич. реализма изобразивший в своих романах жизнь латыш, тружеников — моряков, рыбаков.
Сов. Л. л. существовала в 20—30-х гг. за пределами Латвии в Сов. Союзе (Судрабу Эджус и др.), однако интенсивное ее развитие началось после восстановления в Латвии Сов. власти в 1940, чему способствовало включение в строительство новой жизни таких мастеров, как Упит, Лацис, Судрабкалн. В годы Великой Отечеств, войны развивалась поэзия (В. Луке, А. Григулис, Ю. Ванаг, Ф. Рокпелнис). В первые послевоен. годы центральной проблемой сов. Л. л. было отображение идейно-политич. роста человека, утверждение сов. действительности — в поэзии Судрабкална, Лукса, Грота, Чака, Балодиса, в прозе У пита, Лациса (романы “Буря”, “К новому берегу”), А. Саксе, Я. Гранта, А. Броделе, Я. Ниедре, Ж. Гривы, пьесах Григулиса.
t-BBp. Л. л. стремится к глубокому отражению реальной действительности, к многогранному раскрытию внутр. мира человека, к анализу острых жизненных конфликтов. Получила развитие многообразная по стилю поэзия. Широк диапазон филос., гражд. и любовной лирики поэтессы М. Кемпе. Развитие личности сов. человека, дружба народов, взаимосвязь судьбы человека и судьбы народа, повышение гражд. ответственности — эти актуальные проблемы волнуют латыш, сов. поэзию, представленную поэтами Луксом, А. Веяном, А. Скалбе, И. Аузинеи, Я. Петерсом, В. Белшевица, М. Чаклайсом, А. Элксне. Партийной страстностью, высокой гражданственностью, своеобразием стиля отмечена поэзия О. Вациетиса и И. Зиедониса.
|
|
|
В прозе темы современности — преим. в психол. и моральном аспектах — решают 3. Скуинь, И. Индране, Р. Эзера, А. Бэле, В. Ламе, А. Якубанс. Глубоким раскрытием социальных истоков человеческой психологии выделяются рассказы Э. Вилкса. Жизнь и борьба латыш, народа в оккупированной Латвии отразились в произв. М. Бирзе, Э. Лива, А. Янсона. Развивается биографич. роман (Ниедре, Я. Калнынь). Совр. драматургия представлена пьесами из жизни молодежи Г. Приеде, X. Гулбиса. СП Латв. ССР создан в 1940.
Лит. периодика: газ. “Литература ун максла”; журналы “Карогс”, “Даугава” (с 1977, на рус. яз.).
Изд.: Антология латыш, поэзии, Рига, 1955; Антология латыш. поэзии, т. 1—2, М.—Л., 1959.
φ Θстория латыш, лит-ры, т. 1—2, Рига, 1971; Берсоа И., Писатели Сов. Латвии [Справочник], Рига, 1976 (на латыш, яз.). В. А. Лабренце.
“ЛАЧПЛЕСИС”, латыш, героич. эпос, составленный (1888) на основе латыш, фольклора (сказок, преданий) и ср.-век. хроник А. Пумпуром (вслед за “Калевалой” Э. Лёнрота и ^Калевипоэгом.” Ф. Крейцвальда). “Л.” выдержан в осн. в размере латыш, нар. песен (хорей в сочетании с дактилем). Персонаж волшебных сказок Лачплесис (Раздирающий медведя) превращен Пумпуром в эпич. богатыря, нац. героя, предводителя народа в борьбе против нем. рыцарей. Пумпур использовал традиц. эпич. сюжеты: первый подвиг героя, героич. странствия (на зачарованный остров и т. п.), женитьба на деве — помощнице богатыря (Лаймдота), борьба с враждебным колдуном Кангаром и др. Лачплесис побеждает в поединке Темного рыцаря, но гибнет сам; народ ждет возвращения героя и окончат, освобождения от поработителей (ср. сходный мотив в “Калевипоэге”). “Л.” стал подлинно нац. эпопеей; на его основе возник вторичный фольклор (предания).
Изд.: Пумпур А., Лачплесис, М., 1975. В. П.
ЛЕ (франц. lai, заимствовано из кельт, языков), 1) песенная форма в ср.-век. франц. поэзии; развилась из. секвенции, поэтому состоит из длинных 2членных неповторяющихся строф (в отличие от виреле с 3-членными повторяющимися строфами, развившимися из плясовой песни). 2) Эпич. жанр в ср.-век. франц. поэзии: небольшой рассказ в 8-сложных стихах сперва на героич. и сказочные, потом на бытовые (ср. фаблио) темы.
• История франц. лит-ры, т. 1, М.—Л., 1946, с. 104—06.
ЛЕГЕНДА (от лат. legenda, букв.— то, что следует прочесть), 1) один из самых значит, жанров письменности на протяжении всего европ. средневековья (начиная с 6 в.); первоначально — житие святого, написанное для чтения в день его памяти, или патериковые рассказы (см. Патерик); сам термин возник в католич. письменности. Со временем Л. стали называть также разнообразные повествования религ. характера, благочестивые и поучит, в той же степени, как и первонач. Л. (биографии подвижников и раскаявшихся грешников, притчи о животных, растениях, предметах христ. культа и т. д.).
|
|
|
К 13—15 вв. в Европе сложились многочисл. сводные сб-ки христ. Л. на лат. яз., в т. ч. знаменитая “Золотая легенда” (“Legende aurea”, 13 в.) Якопо из Варавде, переведенная на большинство зап европ. языков и послужившая источником сюжетов и мотивов для ср.-век. эпоса (в т. ч. рыцарского романа), драмы (мистерии, школьной драмы), лирики и иконографии. В это же время многочисл. Л. перелагаются в стихотв. форму (поэма об Алексее божьем человеке). В зап.-европ. письменности различают Л. агиографические, куртуазно-религ. (напр., Артуровские легенды), Л.-“путешествия” (связанные с крестовыми походами), Л.-миракли.
О 12 ЛЭС
2) ϋ τольклоре Л.— вошедший в традицию устный народный рассказ, в основе к-рого лежит чудо, фантастич. образ или представление, воспринимающиеся рассказчиком или слушателем как достоверные. В отличие от предания Л. всегда фантастична по содержанию и повествует как о прошлом, так и о настоящем и будущем. В рус. фольклоре различают Л. космогонич., топонимич. (о происхождении стран, морей), этнографич. (о происхождении народов), христ. и религ апокриф ич., историч. и героические. Текст фольклорной Л. отличается неустойчивостью, сюжет может быть отрывочным.
Мотивы и фабулы как лит., так и фольклорных Л. широко использовали писатели: Новалис, Л. Тик, А. Мицкевич, В. Ирвинг, В. Скотт, Г. Флобер, Т. Манн; в России — А. И. Герцен, Н. С. Лесков, Л. Н. Толстой, Н. В. Гоголь, А. М. Ремизов и др.
В совр. обиходном значении Л. часто называют, независимо от жанра, произведение, отличающееся поэтич. и “сверхъестественным” вымыслом и одновременно претендующее на некую достоверность в прошлом (“Бог правду видит, да не скоро скажет” Л. Н. Толстого, “Девушка и смерть” М. Горького).
И зд. и лит.: Афанасьев?.Η., Νар. рус. легенды, 3 изд., М., 1916; Веселовский А., Опыты по истории развития христ. легенды, “ЖМНП”, 1875, №4—5; 1876, № 2—3; 1877, № 2, 5; Чисто в К. В., Рус. нар. социально-утопич. легенды XVII—XIX вв., М., 1967; Полякова C.B., Визант. легенды как лит. явление, в кн.: Визант. легенды. Л., 1972. К. В. Чистов.
“ЛЁГКАЯ ПОЭЗИЯ” (франц. poesie fugitive), понятие, относимое к франц. и рус. лирич. поэзии 18 (преим. конца) — нач. 19 вв. Возникло во Франции в нач. 18 в. как обозначение произв., выражавших, в отличие от “высоких” классицистич. жанров, личные страсти, проявления человеческой натуры (творчество корифеев “Л. п.” — Э. Д. Парни, Ш. Мильвуа, А. Шенье). В России “Л. п.” возникла, как и во Франции, в противоборстве с классицистич. канонами; родоначальником “Л. п.” в России считается И. Ф. Богданович, автор поэмы “Душенька” (1778), в основе к-рой — игровая и трогательная история любви Амура и Психеи. Вслед за Богдановичем в ду- ·" хе “Л. п.” писали А. Ф. Мерзляков, Д. В. Давыдов. н Наивысший ее расцвет — в творчестве К. Н. Батюш- v кова и молодого А. С. Пушкина.“Л. п.” оказала влияние на формирование лит. языка, освободив его от архаизмов и напыщенного многословия.?
φ омашевский Б. В., Пушкин и Франция, Л-, 1960.
Ε. Μ. Пулъхритудова.
ЛЕЗГИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА, лит-ра лезгин (см. Дагестана литературы). Развивается на лезгин, яз. Стихи первых лезгин, поэтов - ашугов бытовали в устной передаче, в них преобладала сатира, заметно влияние восточной, преим. азерб., песенной культуры. Письм. традиция зародилась на араб., тур., азерб. языках. Впервые на лезгин, яз., пользуясь араб. графикой, стал писать Етим Эмин (19 в.). Его стихи распространялись в рукописных сб-ках. Зачинатель сов. Л. л. мастер политич. лирики и сатиры Сулейман Стальский в дореволюц. стихах изобличал носителей социального зла: богачей, чиновников, мулл. Он обогатил Л. л. новыми жанрами: торжеств, гимном, стихотв. приветствием, политич. эпиграммой. Л. л. стала развиваться более интенсивно после создания письменности на лезгин, яз. (1928). Новые жанры в Л. л. (поэма, новелла) разработал А. Фатахов; в 30-е гг. зародилась реалистич. проза и драматургия. Первые лезгин, романы появились в 60-х гг. Совр. поэзия тяготеет к лиро-эпич. формам (А. Саидов). л. Алимова. “ЛЕЙЛЙ И МЕДЖНУН”, лит.-фольклорный памятник народов Бл., Ср. Востока и Юго-Вост. Азии о трагич. любви юноши-поэта, прозванного Меджнуном (одержимым) и жившего якобы в кон. 7— нач. 8 вв. Все араб. источники, говоря о Меджнуне, имели в виду его поэтич. талант. Позднейшие распространители сюжета (гл. обр. персоязычные и тюркоязычные авторы) делали упор на вдохновлявшую поэта любовную коллизию. Низами — первый поэт, к-рый оформил разрозненные письм. и фольклорные материалы в стройную поэму на перс. яз. (завершена в 1188). Поэмы
ЛАЧП — ЛЕЙЛ
==177
под тем же назв. создали Амир Хосров Дехлеви и Абдуррахман Джами — на перс. яз., Алишер Навои — на староузб. яз., Физули — на азерб. яз. Туркм. поэт Нурмухамед-Гариб Андалиб придал своему подражанию форму дастана, в к-ром стихи перемежаются с прозой. Поэма прошла этап фольклоризации у мн. народов, также приняв форму дастана. Она оказала огромное влияние на развитие т. н. новеллистич. дастанов “Ашиг-Гариб”·, “Зохра и Тахир” и др.
И з д.: Низами Г., Лейли и Меджнун, М., 1957; Навои А., Лейла в Меджнун, Таш., 1957; Физули, Лейлч и Меджнун, М1958; А б д и-б е к Ш й.р а з и, Маджнун и Лайлй, М., 1966.
• Крачковский И.Ю., Ранняя история повести о Меджнуне? Лейле в араб. лит-ре, Избр. соч., т. 2, М.—Л., 1956; Вертел ь с Е. Э., Избр. труды. Низами и Физули, М., 1962.
X. Короглы.
ЛЕЙТМОТИВ (нем. Leitmotiv, букв.—ведущий мотив), термин, заимствованный лит-ведением из музыки. В широком значении — преобладающее настроение, гл. тема, осн. идейный и эмоц. тон произведения, творчества, направления (ср. Мотив). В более узком значении — образ или оборот худож. речи, повторяющийся в произв. как момент постоянной характеристики героя, переживания или ситуации (напр., Л. в -“Вишневом саде” А. П. Чехова — отдаленный звук лопнувшей струны). В процессе повторения и варьирования Л. обрастает ассоциациями (см. Ассоциативный образ), обретая особую идейную, символич. и психол. углубленность. В поэзии отмечаются, помимо образных, звуковые, ритмич. и интонац. Л.
И. В. Роднянская.
ЛЕКСИКА (от греч. lexikos — относящийся к слову), совокупность слов языка или диалекта, а также определ. пластов словарного состава языка (спец. Л., книжная Л., разг. Л. и т. п.) и словарный состав тех или иных произведений. Л. совр. рус. языка представляет собой сложную систему, образуемую различными по происхождению, сфере употребления, стилистич. значимости группами слов.
С т. з. происхождения различаются исконно русские (“земля”, “ходить”, “красный” и т. д.) в заимствованные слова (древнейшие — “тетрадь”, “корабль”, “князь”, “кнут”, и недавние —“бульдозер”, “маникюр”, “робот”, “телетайп” и др.). В словарный состав литературного языка постепенно проникают также областные слова, употребление к-рых первоначально ограничивалось сферой диалектов (“пахарь”, “зеленя”, “шуршать”, “баламут”, “глухомань”). Значит. пласт совр. рус. лит. языка составляют т. н. внтернадионализмы (“революция”, “космос”, “социализм”). Наряду с общеупотребит. Л., составляющей основу словарного состава языка, выделяется Л., применение к-рой ограничено определ. условиями речевого общения (науч. Л., разг. Л., офиц.-деловая Л.); стилвстич, значимость мн. слов, как и их значение, не остается неизменной: слова, прежде считавшиеся книжными, становятся общеупотребительными, нек-рые устаревпше слова возвращаются в активный фонд словаря и т. д.
Особенность Л. по сравнению с др. сторонами языка — ее непосредственная обращенность к явлениям действительности. Появление новых предметов и понятий неизбежно влечет за собой появление их наименований, т. е. создание новых слов или видоизменение семантики слов, уже существовавших в языке. С исчезновением же определ. предметов или понятий их наименования выходят из активного употребления, а соответствующие слова в ряде случаев получают новые значения. Лексич. значение слова определяется не только способностью обозначать те или иные явления действительности, но и соотношением данного слова с др. словами (ср., напр., синонимич. и антонимич. связи; определ. роль играют и звуковые сближения). Именно в Л. проявляется возможность личного творчества (см. Неологизмы).
Д. Н. Шмелев.
ЛЕНИН В. И. о литературе. В своем понимании сущности худож. лит-ры Л. исходил из диалектич. и историч. материализма К. Маркса и Ф. Энгельса и традиций рус. революц.-демократич. эстетики и критики. В основе его взглядов на лит-ру лежала материалистич. теория отражения, согласно к-рой худож. лит-ра, как и наука, является особой формой отражения объективной действительности. Л. высоко ценил
==178 ЛЕИТ—ЛЕНИ
худож. лит-ру как могучее средство познания жизни и сильнейшее орудие социального, нравств., эстетич. воспитания. Однако познание действительности — процесс активный, и писатель, отражая действительность, неизбежно вносит в свое творчество идеи, настроения, идеалы своего времени, общества и класса. Отсюда — по· Л.— историч. и классовый характер лит-ры и ее партийность (см. Партийность литературы), роль мировоззрения в худож. творчестве.
Вместе с тем Л. решительно выступал против вульгарно-социологич. подхода к лит-ре (см. Вульгарный социологизм в литературоведении), к-рый, извращая марксизм и принцип партийности лит-ры, сводит на нет ее объективное содержание и познават. значение и не видит в ней ничего, кроме узкопонятых классовых интересов. Утверждая худож. лит-ру как часть общепролет. дела, Л. подчеркивал, что “t...в этом деле безусловно необходимо обеспечение большего простора личной инициативе, индивидуальным склонностям, простора мысли и фантазии, форме и содержанию” (ПСС, т. 12, с. 101).
Л. неоднократно выступал в защиту классич. худож. наследия, заботился о сохранности и распространении достижений иск-ва прошлого, высоко ценил реализм в лит-ре и в то же время полагал, что худож. творчество по самой своей природе немыслимо без многообразия поисков форм, стилей, жанров, приемов изображения, поскольку худож. правда проявляется в лит-ре не только в изображении типических характеров и обстоятельств, но и в романтич. пафосе и в фантастич. утопиях, и в сатирич. шаржах и ка рикатурах. Однако Л. был принципиальным противником псевдоискусства, в к-ром нет ничего, кроме формалистич. кривляния, бессмысленной деформации действительности, декадентской болезненности и зауми. <Я не в силах считать произведения экспрессионизма, футуризма, кубизма и прочих „измов" высшим проявлением художественного гения. Я их не понимаю. Я не испытываю от них никакой радости”,— говорил он (пит. по кн.: Воспоминания о В. И. Ленине. В 5-ти тт., т. 5, М., 1979, с. 13).
Л. был знаком с главными произв. мировой лит-ры в в своих работах и выступлениях ссылался на “Фауста” И. В. Гете, комедии Мольера, “Тартарена из Тараскона” А. Доде, роман Э. Золя “Радость жизни”, поэзию В. Гюго и т. д. Особую статью он посвятил автору “Интернационала” Э. Потье, назвав его “...одним из самых великих пропагандистов посредством песни”(ПСС, т. 22, с. 274). Внимательно относился Л. к развитию прогрес. в социалистич. лит-ры на Западе. Из его выступлений г писем, из воспоминаний о нем известны его суждения о Дж. Лондоне, Э. Синклере, М. Андерсене-Нексё, Б. Шоу, Г. Уэллсе, Э. Верхарне. Весьма положительно отзывался он о романах А. Барбюса “В огне” и “Ясность” (см. там же, т. 39, с. 106) и написал предисловие к извествоа кн. Дж. Рида “Десять дней, которые потрясли мир”, где утверждал, что “...она дает правдивое и необыкновенно живо написанное изложение событий, столь важных для понимания того, что такое пролетарская революция, что такое диктатура пролетариата” (там же, т. 40, с. 48).
Л. любил рус. классич. лит-ру, высоко ценил творчество А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова и Н. А. Некрасова, преклонялся перед могучей худож. силой Л. Н. Толстого, с глубоким интересом читал и перечитывал романы Ф. М. Достоевского, И. С. Тургенева, И. А. Гончарова, смотрел в театре пьесы А. Н. Островского. В своих работах и выступлениях Л. обращался к образам “Горя от ума” А. С. Грибоедова, “Мертвых душ” и “Ревизора” Н. В. Гоголя, “Истории одного города” и “Сказок” М. Е. Салтыкова-Щедрина, хорошо знал сатирич. поэзию В. С. Курочкина и др. поэтов “Искры”. Очень ценил Л. заинтересованное внимание рус. лит-ры к жизни крестьянства (от “Путешествия из Петербурга в Москву” А. Н. Радищева, “Записок охотника” Тургенева до очерков Г. И. Успенского, от “Кому на Руси жить хорошо” Некрасова до стихов И. 3. Сурикова). Очень любил Л. рус. нар. песни, как и романсы и песни на слова рус. поэтов. Горячо защищал он революц. направление романа Н. Г. Чернышевского “Что делать?”, восторженно приветствовал появление произведений А. П. Чехова, житейскую правду в лирику его прозы в драматургии, точно характеризовал историч. значение творчества М. Горького.
Важнейшее значение имеют суждения Л. об осн. этапах освободит, движения в России. Три главных периода освободит, движения в России, “(соответственно трем главным классам русского общества,
налагавшим свою печать на движение” (ПСС, т. 25, с. 93),— вот та историч. почва, на к-рой — по Л.— вырастала великая рус. лит-ра. Отсюда, по его мнению, ее идейное и худож. своеобразие, мировое значение, сила ее воздействия.
Связь с народом, его жизнью, настроениями и борьбой определила, по мнению Л., характер творчества не только писателей, принимавших так или иначе непосредств. участие в рус. революц. движении (Радищев, писатели-декабристы, революц. демократы, народники), но и таких, напр., как Л. Толстой или Достоевский.
С исключит, глубиной раскрыл Л. существ, противоречия в произв. и взглядах Л. Толстого: <С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но в первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны — помещик, юродствующий во Христе... С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления... с другой стороны,— юродивая проповедь „непротивления злу" насилием” (там же, т. 17, с. 209). Вместе с тем Л. утверждал, что устами Л. Толстого “...говорила... многомиллионная масса русского народа...” (там же, т. 20, с. 70), что творчество Л. Толстого является “зеркалом русской революции” (там же, т. 17, с. 206), что “мировое значение” Л, Толстого отражает “мировое значение русской революции” (там же, т. 20, с. 19).
Осуждал Л. реакц. тенденции творчества Достоевского. Отрицательно, по свидетельству В. Д. Бонч-Бруевича, относился он к роману “Бесы”. Но вместе с тем Л., по словам того же Бонч-Бруевича, утверждал, что “...при чтении этого романа надо не забывать, что здесь отражены события, связанные с деятельностью не только С. Нечаева, но и М. Бакунина”, и “...не раз говорил, что Достоевский действительно гениальный писатель, рассматривавший больные стороны современного ему общества, что у него много противоречий, изломов, но одновременно — и живые картины действительности” (Ленин В. И., О лит-ре и иск-ве, 1979, с. 698). Л., рассказывал Бонч-Бруевич, напоминал, что Достоевский был приговорен к смертной казни, был сослан на каторгу, а его „Записки из Мертвого дома" являются “непревзойденным произведением русской и мировой художественной литературы” (там же), Горячо одобрял Л. критич. направленность рус. лит-ры 19 в., критику в произв. рус. писателей крепостничества и бурж. отношений, произвола самодержавия и царской бюрократии, угнетавших нар. массы. “Кто живет без печали и гнева, тот не любит отчизны своей”,— цитировал он слова Некрасова. Однако Л. не считал критич. реализм рус. классич. лит-ры направлением, лишенным позитивных начал и положит. идеалов. В его представлении старая рус. лит-ра не сводилась к одностороннему критицизму и отрицанию, а была сокровищницей гуманистич., демократич., социалистич. идей, формировавшихся в процессе жизни, труда, освободит, борьбы рус. народа.
Отношение Л. к рус. классич. лит-ре было проникнуто чувством нац. гордости и патриотизма. В то же время он подходил к ней с классовых позиций, утверждая, что в дореволюц. России есть “две нации” и “две культуры”. “Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучковых и Струве,— но есть также великорусская культура, характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова” (ПСС, т. 24, с. 129). Л. с восхищением и глубоким уважением относился к деятельности В. Г. Белинского и А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова, решительно выступал против лит-ры, проникнутой идеями офиц. народности, религ. “исканиями” славянофильства и его последователей, ренегатскими настроениями веховцев, против ^антинигилисгического романа” ниш упаднической лит-ры декадентов.
В ст. “Партийная организация и партийная литература” (1905) Л. определил сущность новой пролет. худож. лит-ры и ее особенности. Продолжая и развивая лучшие худож. традиции, новая лит-ра, по мнению Л., должна проникнуться идеями социализма, служить массам трудящихся, противостоять бурж. анархизму, индивидуализму и карьеризму. Л. провозглашает программу соединения лит-ры с борьбой за идеалы трудящихся, идейного завоевания худож. интеллигенции, воспитания художников нового типа.
Крупнейшим представителем пролет, иск-ва Л. уже в предоктябрьские годы считал Горького. Л. высоко ценил “Песню о Соколе” и “Песню о Буревестнике”, пьесу “На две”, повесть “Мать” и др. произв. писателя. О повести “Мать” Л. сказал автору: “Книга —
нужная, много рабочих участвовало в революционном движении несознательно, стихийно, и теперь они прочитают „Мать" с большой пользой для себя. Очень своевременная книга” (цит. по кн.: Горький М., Собр. соч., т. 17, 1952, с. 7).
Большое внимание уделял Л. вопросам лит-ры после Окт. революции. Он отверг попытки А. А. Богданова и др. руководителей Пролеткульта противопоставить пролет, культуру культуре предшеств. эпох и создать новое иск-во в замкнутых студиях в отрыве от борьбы масс, политики сов. гос-ва и демократич. культуры прошлого. Отрицательно Л. относился и к стремлению футуристов распространять под флагом нового, революц. иск-ва чуждые сов. иск-ву идеи. Сдержанно оценивал Л. нек-рые произв. В. В. Маяковского, но затем, по свидетельству Н. К. Крупской, “подобрел” к поэту, а когда прочитал его стих. “Прозаседавшиеся”, сказал, что давно “...не испытывал такого удовольствия, с точки зрения политической и административной” (ПСС, т. 45, с. 13).
|
|
|
