Поклонники лепесткообразных топоров 3 глава

Духовенство, находившееся в услужении у рабовладель­цев, не пользовалось авторитетом даже среди самих план­таторов. В 30-х годах XIX в. видный кубинский писатель-патриот Доминго дель Монте (1804—1853) говорил англий­скому консулу Ричарду Р. Маддену, что «на Кубе имеются считанные единицы, в особенности в сельской местности, верующие в существование бога и бессмертие души... Наши священники не привыкли проповедовать своим прихожа­нам евангелие ни словом, ни примером; многие мужчины и женщины в деревнях острова Кубы после крещения по­падают в церковь только на свадьбу, а тысячи не соблюда­ют даже и этого ритуала...» ¹⁹

Собственно говоря, Куба не была исключением из обще­го правила, а подтверждала его. Духовенство во всех коло­ниях служило интересам колонизаторов и рабовладельцев, заботясь главным образом о собственном обогащении. Так было и на Гаити, и на других островах Карибского моря. Французский просветитель аббат Рейналь писал в 1785 г. о духовенстве на Гаити: «Поколения плохих и невежест­венных священников уничтожили уважение как к священ­ническому деянию, так и к религиозной практике почти в каждом приходе. Ужасная жадность стала обычным поро­ком почти каждого приходского священника».

 

Надсмотрщик за рабами

То же самое наблюдалось и в Бразилии, где церковники служили интересам рабовладельцев.

Комментируя зависимость церковников от плантаторов, известный бразильский социолог Жильберто Фрейре пи­шет: «В Бразилии в колониальный период церковь никогда не была действительно могущественной силой; не было ни влиятельного духовенства, ни властолюбивых епископов, ибо каждый сахарный плантатор, хотя и преданный като­лик, был вроде Филиппа II * по отношению к церкви, считая себя более могущественным, чем епископы или аббаты» ²⁰.

Бог колонизаторов и его служители были заинтересо­ваны в первую очередь держать в повиновении массы

* Филипп II (1527—1598), король Испании, отличался жесто­ким ц властным характером, подчинил своему влиянию церковную иерархию.

2*

рабов. Они обращали их в католическую веру, но это обра­щение носило формальный и поверхностный характер, де­лалось по принуждению, под страхом суровых наказаний. Рабы, которых привозили на Антильские острова из раз­личных областей Африки, пытались сохранять свои старые верования, поклоняться втайне своим собственным божест­вам в надежде на их защиту и покровительство. Однако вырванные из привычных для них условий, изолированные от своих соплеменников, родственников и членов семейств, подвергаемые изнурительному труду, страдая от болезней, недоедания и жестоких наказаний, лишенные общения со своими жрецами и колдунами, они были не в состоянии воссоздать на чужбине свои религиозные культы в том виде, в котором они существовали на их родной африкан­ской земле.

Привезенные из Африки босалес * не только не понима­ли своих мучителей майоралов или католических священ­ников, говоривших по-испански, но и своих собратьев по несчастью, с которыми их сводила судьба на плантациях, других рабов, принадлежавших к самым различным пле­менам и народам Африки и говоривших на самых разнооб­разных языках и наречиях. Чтобы понять майорала и сгово­риться с другими рабами, годился только испанский. По­пытки к бегству жестоко карались. Беглецов при поимке клеймили каленым железом, пороли плетьми, кастрирова­ли, наконец просто убивали.

Смертность среди рабов была большая, рождаемость — низкая. Рабовладельцы предпочитали рабов-мужчин. «Естественное воспроизводство» считалось дорогостоящим и весьма медленным процессом. Рабыни неохотно рожали детей, а родив, не могли, не хотели о них заботиться, зная, какая тяжелая участь их ожидает. Смерть казалась едш% ственным средством избавления от рабства. Продолжи­тельность жизни раба на плантациях не превышала в сред­нем десяти лет. Ввиду этих обстоятельств армия рабов по­полнялась в основном за счет босалес, что препятство­вало созданию на плантациях однородных групп и тем самым однородных культов.

Многие доведенные до отчаяния босалес кончали жизнь самоубийством в надежде, что их дух вернется на ро-

* Так назывались негры-рабы, еще не знавшие испанского языка.

 

Наказание рабыни

дину и вновь возродится в свободном теле. Майоралы раз­резали тело самоубийцы на части, чтобы предупредить его «воскресение».

Только небольшому числу рабов удавалось осуществить свою мечту и бежать. Беглые рабы — симарроны — уходи­ли в труднодоступные места — в горы или лесную чащобу, образовывали свободные поселения (паленке), где возрож­дались их африканские культы. В одном из таких паленке в провинции Ориенте на Кубе возник в XIX в. культ ма-тиабо, состоящий из различных элементов верований кон­голезских негров.

Нет, рабам не следовало ожидать избавления от бога плантаторов и его жрецов. Рабы могли добиться свободы только в борьбе со своими мучителями и угнетателями...

Боги и независимость

П

|орядок, который создали на Ан­тильских островах колонизаторы, рабовладельцы и их слуги церковники, казался вечным и незыблемым. Но гром французской революции 1789 г. на­рушил его. Великий лозунг революции «Свобода, равен­ство и братство!» дошел до далекой французской колонии Сан-Доминго и поднял рабов на борьбу за свое освобожде­ние. После жестоких и кровопролитных сражений рабам удалось освободиться от своих угнетателей. В 1804 г. Гаити стало независимым государством. Шесть лет спу­стя началась война за независимость испанских колоний на американском континенте. В 1826 г. эти колонии за­воевали свободу. На Кубе борьба затянулась на многие десятилетия, вплоть до конца XIX в.

Одно из первых освободительных восстаний на Кубе было поднято Николасом Моралесом в 1795 г. в районе Баямо. В нем наравне с белыми поселенцами участвовали негры и мулаты. Восставшие требовали установления ра­венства цветных с белыми, отмены налогов, раздела земли среди неимущих крестьян, ограничения деятельности цер­ковников. Борцы за свободу Кубы были и первыми борцами за отмену работорговли и рабства. Патриот Хосе Антонио Сако писал в первой половине XIX в.: «От прекращения торговли рабами зависит спасение и будущее счастье Кубы... В день, когда это произойдет, мы сможем сказать: у нас уже имеется родина». Вожди войны за независи­мость испанской Америки (1810—1826), сражавшиеся против испанского колониализма,— Идальго, Морелос, Боливар — провозгласили отмену рабства. Мануэль де Сеспедес, первый президент Свободной Кубы *, освободил своих рабов в 1868 г.

Церковники всегда были в числе тех, кто громче всех призывал к расправе с патриотами. В 1816 г. Эстебан Ману­эль де Элосуа, почетный апостолический инквизитор три­бунала Картахены и комиссар инквизиции в Гаване с

* Свободной Кубой называлась территория острова, контроли­руемая патриотами в период Десятилетней (1868—1878) войны за независимость.

 

Клеймение рабыни

1800 г., потребовал установить в этом городе инквизици­онный трибунал для Кубы, Пуэрто-Рико и Юкатана. По приказу Элосуа неоднократно сжигались «крамольные» книги. В одном из своих донесений он сообщал, что в Га­ване был тайно отпечатан «Общественный договор» Руссо и что франкмасоны и другие «развращенные» люди безна­казанно распространяют свои «преступные» идеи. Элосуа настаивал на жестких мерах против этих крамольников²¹.

Попытки кубинских патриотов вовлечь церковников в борьбу против колонизаторов, призывы к их совести и хри­стианскому долгу не давали заметных результатов. В пери­од войны за независимость испанских колоний Америки Ку­ба стала местом, где находили пристанище бежавшие от патриотов контрреволюционные церковники из других ко­лоний. Их выступления против сторонников независимости оказывали немалую помощь колонизаторам на территории самой Кубы.

В 1835 г. власть в Испании перешла к либералам, се­куляризировавшим церковную собственность. Однако уже в 1851 г. испанское правительство заключило с папским

престолом конкордат, наделявший католическую церковь в метрополии и колониях еще большей властью и влияни­ем, чем она пользовалась до реформ 1836—1840 гг. Кон­кордат провозглашал католическую религию в Испании государственной, подчинял просвещение контролю церкви, обязывал власти оказывать содействие церкви в борьбе с еретиками и «вредными» книгами, запрещал ограничи­вать чем-либо деятельность духовенства. Церковь вновь получила право на бесконтрольное владение имуществом. Ей была возвращена часть конфискованной ранее соб­ственности, а за остальную она получила соответствующее возмещение трехпроцентными облигациями Объединенно­го долга Испании. Наконец, правительство обязалось вы­плачивать духовенству жалованье за счет государства. Этот конкордат, фактически наделявший католическую церковь неограниченными правами, оставался в силе в Испании вплоть до провозглашения республики в 1931 г.

На Кубе в результате реформ 1836—1840 гг. церковная собственность также была частично распродана или посту­пила во владение колониальных властей. На острове, одна­ко, эти реформы не вызвали особого обострения отноше­ний между властями и духовенством. Конкордат 1851 г. еще более укрепил традиционную солидарность между цер­ковью и колониальными властями. Епископ стал получать в год 250—300 тысяч песо, увеличились доходы и всего духовенства. Церковники с возросшим рвением оказывали всемерную поддержку колонизаторам в борьбе с нацио­нально-освободительным движением, перераставшим в вооруженную борьбу против испанских угнетателей.

Даже реакционный кубинский историк Портель Вила вынужден признать, что во время войн за независимость католическое духовенство, за немногими исключениями, всегда находилось на стороне испанского деспотизма, под­держивало и оправдывало его антикубинскую политику. «Католицизм,— пишет Портель Вила,— был официальной религией Испании и ее владений, государство платило церкви субсидии, церковная иерархия отличалась тради­ционным консерватизмом; в результате папы римские и епископы благословляли испанские армии, прибывавшие на Кубу для кровавого подавления революции, и отлучали кубинских и некоторых испанских священников, симпа­тизировавших борьбе кубинцев... Наряду с фанатиками и святошами, с одной стороны, и атеистами и потерявшими

веру — с другой, подавляющее большинство населения Кубы относилось равнодушно к религии или не доверяло священникам, выступая за ограничение их деятельности и влияния» ²².

Священники с амвона и в печати призывали к беспо­щадной борьбе со сторонниками независимости, они сдела­ли исповедальню местом сбора шпионской информации, которую передавали властям, в результате чего гибли мно­гие патриоты.

В том же 1851 г., когда был заключен конкордат с Ва­тиканом, из-за предательства церковников испанцам уда­лось подавить готовившееся во главе с Хоакином де Агу-эро восстание в провинции Камагуэй. Священники узнали о подготовке к восстанию от жен и родственниц патрио­тов, пришедших к ним исповедоваться. Будучи ревностны­ми католичками, они заказали накануне восстания молебен за его успех. Священники записали всех присутствовавших на молебне и сообщили их имена властям. По доносу цер­ковников были брошены в тюрьмы 89 патриотов.

Когда в 1895 г. начался последний этап войны за неза­висимость Кубы, испанские колонизаторы под командова­нием генерала Вейлера (высадившегося на Кубе 10 фев­раля 1896 г.) учинили жесточайшую расправу над кубин­ским населением. Они сжигали селения, убивали мирных жителей, а оставшихся в живых сгоняли («концентрирова­ли») в города, занятые испанскими войсками. «Несчастные жертвы режима концентрации,— пишет советский исто­рик А. М. Зорина,— так называемые реконсентрадос, не обеспечивались ни жильем, ни работой и оставались без всяких средств к существованию. Голод, болезни и скучен­ность приводили к эпидемиям и высокой смертности. Толь­ко в одной провинции Матансас из 68 тысяч человек по­гибло 37 тысяч. Жители, не подчинявшиеся драконовским приказам Вейлера, объявлялись мятежниками и, независи­мо от возраста и пола, подвергались жестоким пыткам... Население Кубы сократилось более чем на одну треть, но восставшая колония не покорялась» ²³.

Церковники не только оказывали всяческую поддерж­ку кровавому Вейлеру, но, как указывает кубинский исто­рик Эмилно Роиг де Леученринг, были вдохновителями по­литики «концентрации». Именно эта политика излагалась и рекомендовалась главой (губернатором) гаванского епископства прелатом Хуаном Баутистой Касасом в его

 

книге «Сепаратистская война на Кубе», изданной в Мад­риде в 1896 г. Касас убеждал колонизаторов, что только система концентрации, т. е. жесточайшего террора по от­ношению к гражданскому населению острова, может при­нести победу над кубинскими патриотами.

Прелат Касас призывал испанские власти всемерно способствовать переброске церковников из Испании на Ку­бу. «Если испанское правительство действительно желает расправиться с кубинским восстанием, оно должно обра­титься за помощью к церкви п подчиниться во всем ее все­могущему руководству»,— писал Касас²⁴.

Священники не только одобряли зверства колонизато­ров, но и сами принимали в них деятельное участие. Ка­сас перечисляет в своей книге десятки'церковннков, запят­навших руки кровью патриотов. Один из них, священник Эмилио Фернандес, так «отличился», что был награжден испанским правительством военным крестом, а папа рим­ский Лев XIII оказал ему особую милость — назначил сво­им личным прелатом.

Лютую ненависть к патриотам, боровшимся за незави­симость Кубы, проявлял епископ Гаваны Мануэль Сан-тандер-и-Фрутос. В своих пастырских посланиях Сантан­дер осыпал бранью и проклятиями патриотов, клеветал на них, призывал истребить их.

В послании от 30 ноября 1896 г., обращенном к испан­ским войскам на Кубе и опубликованном в «Церковном бюллетене» Гаваны, Сантандер писал: «Вы защищаете справедливое и святое дело, правое дело против неправого, дело цивилизации против варварства... Это — справедли­вая война, поэтому с вами бог оружия. Наместник бога на земле (папа римский.— И. Л.) вас благословил, епископы вас поддерживают, дети церкви молятся за вас» ²⁵. Сантан­дер приказал отдать церковную драгоценную утварь в рас­поряжение испанских властей для покупки оружия и амуниции. Епископ гаванский призвал всех священников с той же целью жертвовать деньги. Сам Сантандер дал 500 песо серебром на покупку оружия для испанской армии.

Гибель поэта Хосе Марти и генерала Масео, павших в сражениях с колонизаторами, вызвала ликование среди церковников. Сантандер распорядился во всех церквах служить по этому поводу благодарственные молебны.

Однако уже ничто не могло спасти колонизаторов. Все население Кубы поднялось на борьбу за независимость,

П

 

Кафедральный собор в Гаване — символ колониального владычества

Испанцы терпели поражение за поражением. В 1898 г., когда победа патриотов стала несомненной, в борьбу ввяза­лись США, якобы для того, чтобы оказать помощь кубин­цам, в действительности же с целью захватить Кубу и превратить ее в свою колонию. Когда США оккупировали Кубу и другие испанские владения, Ватикан старался выслужиться перед Вашингтоном в надежде сохранить там свои позиции.

Сближению Ватикана и правительства США способст­вовала поддержка во время войны американских империа­листов местной католической церковной иерархией, воз­главляемой в то время кардиналом Гиббонсом и архиепис­копом Айрландом. Католическое духовенство на Кубе со своей стороны заискивало перед североамериканскими ок­купантами, оказывая им такую же поддержку в борьбе с национально-освободительным движением, как прежде ис­панцам. Об этом в январе 1899 г. писал из Мадрида в Пе­тербург русский дипломат Шевич, отмечая, что поведение заморского духовенства вызвало возмущение в придворных кругах Испании: «Единственно заботясь о материальных выгодах церкви и будущности духовных корпораций в от-торженных от Испании колониях, местное духовенство под влиянием североамериканских католических прелатов, по­лучающих инструкции из Рима, с той минуты как оно убеди­лось в тщетности усилий Испании сохранить за собой свои колонии, открыто стало на сторону завоевателей. На по­следней аудиенции, которую я имел у королевы-регентши, ее величество не скрыла от меня своего негодования по по­воду антипатриотического поведения испанского колони­ального духовенства, причем изволила сказать мне, что, встретившись на днях с папским нунцием, она высказала ему «все свое негодование»» ²⁶.

В начале 1899 г. американские оккупационные власти на Кубе, желая заручиться симпатиями кубинской обще­ственности, декретировали отделение церкви от государства и ввели гражданский брак как единственно законный, что отвечало требованиям патриотов. Казалось, что этими дей­ствиями влиянию католической церкви нанесен серьезный удар. Однако после назначения в декабре 1899 г. на пост военного губернатора Кубы Леонарда Вуда оккупационные власти стали оказывать всяческое покровительство католи­ческому духовенству и делать все от них зависящее, чтобы поднять его авторитет и укрепить его влияние.

 

Такой политикой по отношению к католической церкви на Кубе правительство США преследовало различные цели. После убийства президента Мак-Кинли его место за­нял вице-президент Теодор Рузвельт, который готовился выдвинуть свою кандидатуру на предстоящих президент­ских выборах и был заинтересован в поддержке католиче­ской церкви, оказывавшей влияние на избирателей. Руз­вельт назначил на некоторые ответственные посты в правительстве людей, известных своими связями с ка­толической церковью. Таким был, например, военно-мор­ской министр Чарлз Дж. Бонапарт. Все это должно было принести Рузвельту голоса в промышленных центрах, на­селенных преимущественно католиками.

Первые месяцы оккупации Кубы показали, что подав­ляющее большинство населения острова осуждает оккупан­тов и готово оказать им активное сопротивление. Об этом хорошо знали как Рузвельт, так и военный губернатор Вуд. Оккупанты были готовы заручиться поддержкой цер­ковников, которые обладали немалым опытом в сотрудни­честве с колонизаторами.

Находясь в Сантьяго, протестант Вуд участвовал в ка­толических церковных процессиях и всячески обхаживал Местного архиепископа, требовавшего во время войны ис­требления «ненавистных янки». Из Сантьяго Вуд писал своей жене, что архиепископ—«славный малый и очень приятный старый джентльмен, который недавно во время ужина призывал пролить потоки американской крови...»²⁷

Буду не пришлось прилагать особых усилий для того, чтобы подчинить своему влиянию церковную иерархию на Кубе. И Ватикан, и местная иерархия сами охотно шли в услужение оккупантам, которые представлялись им мень­шим злом по сравнению с кубинскими патриотами. Не ус­пели США оккупировать остров, как Ватикан поспешил назначить епископом Гаваны (фактически главой католи­ческой церкви на Кубе) итальянского прелата Донато Сбаррети (впоследствии кардинала). Это был подлинно иезуитский ход. Испанца Ватикан боялся назначить на этот пост, а кубинца не желал, отсюда назначение италь­янца Сбаррети, чиновника статс-секретариата римской ку­рии, явившегося на Кубу, чтобы верой и правдой служить новым хозяевам.

Назначение иностранца Сбаррети епископом Гаваны показывало, насколько Ватикан не считался с национал!.-

ными интересами Кубы. Поведение Ватикана вызвало воз­мущение кубинских патриотов: они организовали общест­во под председательством известного патриота Салвадора Сиснероса Бетанкура, агитировавшее за высылку с остро­ва ватиканского посланца. Требование выслать Сбаррети было более чем оправданно: ватиканский прелат вел себя провокационно по отношению к кубинцам — назначал на высокие посты церковников, совершавших в период гос­подства колонизаторов преступления против патриотов. Даже Вуд отмечал, что Сбаррети знает слишком мало о кубинцах и не понимает, что враждебное отношение населе­ния к церкви может измениться только с течением времени.

Своим представителем в Гаване после оккупации ост­рова Соединенными Штатами Ватикан назначил амери­канского архиепископа Шапелье. Заместителем епископа был назначен другой американский прелат, Бродерик; американский епископ Курьер также был переведен на Кубу. Напрасно кубинцы протестовали против этих назна­чений. Ненависть к иноземным прелатам была столь ост­рой, что, например, Бродерик без полицейской охраны не решался появляться на улице.

Даже Эстрада Пальма, занимавший номинальный пост первого президента Кубы, вынужден был выразить Ша­пелье протест по поводу назначения Бродерика. Эстрада Пальма заявил, что он предпочел бы видеть на месте Бро­дерика священника немца, итальянца, поляка или даже испанца, только не американца. Однако Шапелье не только не внял протесту, но еще пожаловался посланнику США в Гаване Герберту Д. Сквайрсу, который заявил Эстраде Пальме, что подобные протесты с точки зрения интересов США неуместны. Следует отметить, что сам Сквайре был католиком-фанатиком. Ранее он занимал пост первого сек­ретаря посольства США в Пекине, где отличился во время подавления боксерского восстания. В Гавану Сквайре был назначен по рекомендации Вуда, с которым находился в родственных отношениях. Вуд добился назначения гене­ральным консулом па Кубу также другого католика, Штейнгарта, тесно связанного с американской церковной иерархией. Таким образом, основные политические посты в оккупационном аппарате США на Кубе оказались заня­ты людьми, тяготевшими к католической церкви. Из этого обстоятельства, как мы увидим дальше, Ватикан постарал­ся извлечь для себя максимум пользы.

Комментируя американизацию церковной иерархии на Кубе в период оккупации острова Соединенными Штата­ми, Портель Вила пишет: «Ватикан, который прежде, за­щищая свои привилегии на Кубе, поддерживал Испанию, немедленно после победы Соединенных Штатов примкнул к последним, и апостолический делегат, разные епископы и члены новых монашеских орденов, появившихся на Ку­бе, были североамериканскими гражданами на службе ин­тересов своей страны и ее идеологии. Их никоим образом не беспокоили укрепление кубинского национального идеа­ла или защита республики» ²⁸.

Портель Вила приводит факты, свидетельствующие о тесном сотрудничестве церковной иерархии с американ­скими военными властями, в частности о передаче важной военной информации военному министру Руту главой ор­дена августинцев в США аббатом Джонсом, орудовавшим на Кубе, и уже упоминавшимся нами прелатом Бродери-ком. Из приводимых Портель Вилой данных следует также, что апостолический делегат Шапелье был подлинным слу­гой двух господ. Находясь в Гаване, Шапелье получал ин­струкции как от Ватикана, так и от правительства США. Во время панамского переворота, организованного став­ленниками Вашингтона, Шапелье предлагал правитель­ству США свои услуги, заверяя, что он вместе с архи­епископом г. Боготы может воздействовать на правитель­ство Колумбии в нужном для США направлении.

В свете этих фактов понятно, ч"ем было вызвано благо­склонное отношение оккупационных властей к католиче­ской церкви на Кубе. Оно проявилось в первую очередь в обязательстве, взятом от имени Кубы генералом Вудом, выплатить католической церкви возмещение за понесен­ный ею ущерб в результате распродажи церковных иму-ществ в 40-х годах XIX в. Оккупационные власти выдали церковникам в счет этой статьи 865 781 доллар из почти пустой тогда кубинской казны и обязались выплачивать ежегодную ренту в 5% с 2 млн. долларов (остатка суммы, в которую была оценена некогда распроданная испанцами церковная собственность).

США не имели официальных отношений с Ватиканом, и поэтому для них конкордат, заключенный Испанией с папским престолом в 1851 г., не был обязателен. Во всяком случае вопрос о выплате церкви компенсации за конфис­кованную у нее некогда испанцами собственность мог быть

решен только самим кубинским правительством. Но окку­пационные власти знали, что никакое кубинское прави­тельство, даже состоящее из американских ставленников, в условиях, когда кубинское общественное мнение почти единодушно осуждало церковную иерархию за сотрудни­чество с испанскими колонизаторами и американскими за­хватчиками, не решилось бы сделать церкви столь щедрый подарок. Поэтому они распорядились за кубинцев. Указ о выплате церкви компенсации был подписан генералом Ву-дом всего за несколько дней до передачи им власти кубин­скому правительству. Этим актом как бы подчеркивался тот факт, что только благодаря оккупантам церковь смогла получить столь значительный куш.

Как и следовало ожидать, после ухода американцев ку­бинское правительство и конгресс отказались утвердить соглашение Вуда с церковниками, но отменить его они не могли ввиду пресловутой «поправки Платта» к кубинской конституции, навязанной Соединенными Штатами. Статья 4-я этой «поправки» заставляла кубинское правительство «считать в силе, поддерживать и защищать» все распоря­жения оккупационных властей и вытекавшие из них права и обязанности. Применение «поправки Платта» потребовал папский представитель в Гаване епископ Шапелье. В те­леграмме государственному секретарю Хэю в связи с отка­зом кубинского конгресса утвердить соглашение Вуда с церковью Шапелье писал: «Пожалуйста, телеграфируйте Штейнгарту (генеральному консулу США на Кубе.— И. Л.) для передачи мне Вашего мнения о мерах, какие предпримут Соединенные Штаты для защиты наших прав согласно «поправке Платта» и Парижского трактата. Он хорошо знаком с фактами этого дела, римская церковь от­носится к нему с полным доверием...» ²⁹

Однако правительство США, опасаясь реакции кубин­цев, не сочло возможным применить «поправку Платта» в защиту церковников. Тем не менее давление последних на правительство США продолжалось. Кардинал Гиббоне, епископы Айрланд, Фарлей и другие продолжали обивать пороги у президента США и министров, настаивая на при­менении санкций против Кубы.

Повторная оккупация Кубы империалистами США в 1906 г. позволила им удовлетворить претензии церковни­ков. Адмирал Чарльз И. Магун, новый военный губернатор Кубы, вместо процентов выплатил (и на этот раз за счет

Прелаты Бродерик и Борнадас прогуливаются в обществе американского посланника Сквайрса в Гаване

кубинской казны!) церковникам в 1908 г. 1 747 483 долла­ров, т. е. сумму, которой оценивалась к тому времени цер­ковная собственность, конфискованная в XIX в. испан­скими властями. Благодарный папа Пий X наградил вели­кодушного (за счет кубинцев!) адмирала Магуна орденом святого Григория Великого.

Генерал Вуд сделал и другую важную уступку церков­никам. Он отменил прежнее решение оккупационных вла­стей, объявлявшее единственно правомочным гражданский брак, и узаконил церковный брак. Вуд прекрасно отдавал себе отчет, что, поступая так, он действует вопреки воле подавляющего большинства кубинцев, которые, по его же собственным словам, «категорически и с ожесточением» отстаивали брак гражданский.

Но американские оккупационные власти не считались с интересами и мнением кубинцев. Империалисты Соеди­ненных Штатов видели в лице кубинцев врагов, которых следовало поставить на колени. Добиться этого им помо­гала католическая церковь, которую следовало поэтому поддерживать.

В декабре 1898 г., несколько месяцев спустя после за­хвата острова Соединенными Штатами, кубинская газета «Эль Грито де Хара» писала: «Куба, как и все страны Ла­тинской Америки, была пристанищем и золотоносной жи­лой для честолюбивых испанских прелатов, изгнанных та различные проступки из своих епархий в метрополии. Сю­да ощ! прибывали меньше всего для того, чтобы пропове­довать церковные догмы, католическую веру, мораль. Здесь они проявляли свою страсть к власти, веру заменяли на­живой и ростовщичеством, благотворительность — тирани­ей. Богом большинства священников был подлый металл. В период своего господства они не думали о спасении душ или напутствии умирающих, а стремились сколачивать состояния, властвовать, собирать церковные подати» ³⁰.

За годы американской оккупации острова мнение ку­бинцев о католическом духовенстве нисколько не измени­лось. Вскоре после ухода американцев другая кубинская газета, «Эль Мундо», писала: «Духовенство утратило свое влияние на Кубе. Наш народ испытывает отвращение к рясе. Еще живо воспоминание о всем том зле, которое при­чинило духовенство нашей стране. Церковники на Кубе были диверсантами, шпионами и информаторами на службе испанских властей. Они пытались в школах учить детей ненавидеть их родителей-кубинцев, а детей испанцев — уроженцев Кубы — ненавидеть их родную землю. В их школах господствует порок. Церковными школами руко­водят развратники, скрывающиеся под священным покро­вом лицемерия. Они все еще находят дураков, которых могут эксплуатировать, одурманивая глупыми сказками. Наш народ совсем не нуждается в священниках, он пре­красно может обойтись без них...» ³¹

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: