 |
Глава 5: Скрытая опасность.
|
|
|
|
В первый день мы все были привязаны к своим странам. На третий или четвертый – к своим континентам. На пятый день мы думали лишь об одной Земле.
Султан бин Аль-Сауд, астронавт.
Когда Сион закончил читать книжку с картинками, Каран удовлетворенно вздохнула.
— Хорошая история.
Рико угрюмо засопел, раздувая ноздри. Он потрогал свежие бинты на шее и пожаловался:
— Ну, я не считаю историю хорошей. Сказки про кроликов скучные.
— Тогда какую историю хотел бы услышать ты, Рико? — спросил Сион.
— Эмммм…
На секунду Рико задумался.
— О, историю о хлебе. Или… о супе и жареной картошке.
— Ты, наверное, голоден, Рико.
Каран повернулась к Сиону и кивнула.
— Он вечно голоден. Он успевает проголодаться быстрее кого бы то ни было.
— Тогда подожди минутку. Кажется, у меня был суп…
Остался ли для него суп? Миска супа, которая на время наполнит желудок Рико…
Каран встала.
— Нет, спасибо. Все нормально. Мы пойдем домой, — Она взяла братишку за руку и повела к двери, затем остановилась, повернулась и тихо произнесла: — Спасибо, что почитали нам.
— Пожалуйста.
— Можем мы прийти снова завтра?
— Конечно.
— Хорошо.
Каран улыбнулась и почти вытащила Рико за дверь. Нэдзуми потянулся в тени от стопки книг.
— Ты глуп, как всегда.
— Глупый? Я?
— Говорят, самые большие идиоты — те, кто не понимает, что они идиоты. Кажется, была такая пословица.
Нэдзуми встал и обернул суперволокно вокруг шеи.
— Ты пытался дать этим детям подачку. Ты хотел отдать им остатки супа.
— А это глупо?
— Эти дети пришли сюда книжки читать, а не милостыню просить. Если ты можешь сделать так, чтобы Рико никогда не голодал — это хорошо, это здорово. Но если ты отдашь ему остатки супа, что будешь делать, когда он проголодается в следующий раз? Ты не сможешь все время о нем заботиться. Если не хочешь прослыть безответственным и бросающим дело на полпути, ничего ему не давай. Каран лучше тебя это понимает. Это смышленая и достойная девочка. Она знает, что от твоей половинчатой и безрассудной благотворительности надо отказываться.
|
|
|
Сион опустился на стул. Слова Нэдзуми всегда приносили ему боль. Казалось, будто с него сдирают кожу. Он почти слышал звук отрывавшихся кусков плоти. Его глупость, его высокомерие, его беспечность. Его внешнее тщеславие содрали, он был обнажен: поверхностный и много о себе возомнивший — вот его истинное «я». Нэдзуми вышагивал перед ним и продолжал говорить, натягивая перчатки.
— Есть еще один пример твоей глупости. Хочешь услышать?
— Конечно. Говори.
— Ты дал обещание на завтрашний день.
— А с этим-то что не так?
— Нет гарантий, что это завтра вообще наступит.
Сион глубоко вздохнул.
— Ты хочешь сказать, я не могу быть уверен, что завтра буду жив и в состоянии читать этим детям книгу?
— Ага. Видишь, ты начинаешь быстрее вникать в суть вещей. Тебя разыскивает Бюро, а вчера ты шлялся по округе. Не удивлюсь, если спутники тебя уже засекли. Может, парням из Боевого Подразделения Бюро Безопасности заняться больше нечем и прямо сейчас они едут сюда. Если так и есть, о завтрашнем чтении вслух можешь забыть. В лучшем случае ты будешь в одиночной камере Исправительного Учреждения, в худшем — даже говорить не сможешь, ибо будешь мертв.
Сион смотрел на облаченные в кожаные перчатки руки Нэдзуми. Даже когда он грубил, его движения все равно оставались изящными. Сион тоже хотел бы так двигаться, если бы мог.
— Что? — произнес Нэдзуми. — Опять в облаках витаешь.
— О… ммм, прости.
— У тебя совсем нет чувства опасности, да? Думаю, даже новорожденный олененок ведет себя осторожнее.
|
|
|
— Нэдзуми.
— Ничего не хочу слышать, — резко произнес он. — Я ухожу на работу.
— Городские власти и правда хотят меня поймать?..
Нэдзуми остановился.
— Это место прилегает к Номеру 6, — продолжил Сион. — Если бы они правда хотели меня поймать, это не составило бы труда… нет, даже не только меня. Ты ведь тоже опасный преступник в бегах, да? И, в отличие от меня, ты все время ходишь по округе. Спутники Номера 6 могут вести детальное наблюдение за любым местом со своей орбиты.
— Ах-ха, и?
— Мне интересно, почему городские власти не пытаются всерьез нас поймать. По крайней мере, они не особо этим голову забивают.
Нэдзуми пожал плечами.
— Сион, хорошо это или плохо, но твой родной город не интересуется происходящим за его пределами. Для них все ограничивается стенами из специального сплава. Западный Квартал — это их мусорка. Сюда они сбрасывают весь мусор, гной. Если ты для них как гной, они наверняка считают Западный Квартал подходящим для тебя местом. Они выдавили гной из своей крошечной ранки и выкинули его на помойку. Они не собираются возвращаться и искать его.
— Значит, я в безопасности, пока нахожусь здесь.
— Кто знает? Навряд ли все будет так хорошо, но такой шанс есть. Ты сказал, что хочешь жить здесь, так ведь? Может быть, твоя мечта исполнится.
— По крайней мере, до прихода весны.
До весны у него был мораторий. Когда она придет, и у ос начнется период активности, что случится с населением Святого Города? Охватит ли его ужас перед осами-паразитами? Он должен был что-то сделать, пока не потеплело, пока не наступила весна. До конца зимы ему нужно было придумать план.
— Осы-людоеды вскоре проявят себя, — беззаботно сказал Нэдзуми. — Ты должен просто сидеть и смотреть. Это интересно, смотреть, что случится с Номером 6. Наша оса станет звездой представления. Неповторимая трагедия… или комедия. Интересно, что же это будет?
— Мама все еще внутри города. Я не могу оставаться зрителем.
— Что, собираешься вернуться домой?
— Да, с приходом весны. Посмотрим, смогу ли я к тому времени приготовить вакцину из крови.
— Из своей крови?
— Ага. Идеальную, конечно, приготовить невозможно, но попробовать стоит.
— Эй, ты, может, и гений, но разве ты справишься без всяких мензурок и шприцев? Здесь ты их не достанешь.
|
|
|
— Хочу попробовать попросить Рикигу-сана. Он, наверное, сможет заполучить хотя бы минимум того, что мне надо.
— Этот человек и пальцем не пошевелит, пока не получит деньги, — категорично заявил Нэдзуми. — Ты можешь быть сыном его бывшей возлюбленной, но попроси его сделать что-нибудь даром, и он отвернется от тебя, как ни в чем не бывало.
— Ты так думаешь?.. — с сомнением протянул Сион. — Но нам все равно нужна вакцина. Ага, я скажу ему, что если все пойдет как надо, он сможет на этом заработать. Я постараюсь его убе…
Нога Нэдзуми шевельнулась. Сион вместе со стулом полетел на пол. Стопка книг обвалилась. Мыши бросились врассыпную.
— За что?
Он попытался встать. Не успел Сион двинуться с места, как колено Нэдзуми уперлось ему в грудь, а руки прижали плечи к полу.
— Сион.
Глядя Сиону в лицо сверху вниз, Нэдзуми переместил свою руку ему на горло. Через кожаные перчатки Сион чувствовал прикосновение пяти пальцев на своей шее. Они сжимались все сильнее.
— Не собираешься сопротивляться?
— Нет. Это бесполезно. Сам знаешь, — спокойно произнес Сион.
— Так легко сдаешься, хах? Твоя жизнь тебя не заботит?
— Заботит, конечно.
— Или ты думаешь, я тебя никогда не убью?
— Ага.
Нэдзуми улыбнулся. Его серые глаза, тонкие губы и нос правильной формы создавали красивую, но жестокую и безжалостную улыбку.
— Не будь такого высокого мнения о себе, — сказал он мягко. В руке Нэдзуми, словно по волшебству, появился нож. — Помнится, я делал нечто подобное четыре года назад. Точно так же удерживал тебя на твоей кровати.
— Я тоже помню, — сказал Сион. — В тот раз это я на тебя бросился. Ты уклонился, как ни в чем не бывало, а в следующий миг уже повалил меня, и я даже пошевелиться не мог.
Та ненастная ночь. Он помнил, как ветер выл за окном. Он помнил ощущение худого тела Нэдзуми, лихорадочного и горячего. С тех пор прошло четыре года.
Прошло четыре года, а у меня все еще нет ни навыков, ни силы воли оттолкнуть его.
— В тот раз я держал ложку. И сказал — ты помнишь? — что если бы это был нож, ты бы умер.
|
|
|
— Ага.
— Хочешь попробовать?
Его пальцы отпустили горло Сиона. Вместо них под его подбородком оказалось лезвие ножа. Оно было холодным. Сион почувствовал укол боли.
— Я не позволю тебе приготовить вакцину из крови, — прошептал Нэдзуми. — Я не для того тебя спасал. Не суй свой нос в дела, которые тебя не касаются. Прячься здесь, пока не придет время.
— Придет время? И что случится?
— Когда я уничтожу Номер 6 последним ударом, вот что.
— Когда ты уничтожишь Номер 6…
— Ага. Я собираюсь выбить из него последний вздох.
Тяжесть покинула грудь Сиона. Нэдзуми спрятал нож и убрал с лица кровожадную улыбку. Он снял перчатку и провел голым пальцем под подбородком Сиона. На пальце появилась маленький красный росчерк.
— Это твоя кровь. Даже не думай делать такие глупости, как вакцина. Найди ей лучшее применение.
— Нэдзуми, — Сион схватил его за запястье, — почему ты так ненавидишь Номер 6?
Ответа не последовало.
— Что случилось между тобой и Номером 6? Откуда столько ненависти?
Нэдзуми коротко вздохнул и согнул запястье.
— Сион, ты до сих пор не понял, что за место Номер 6? Он высасывает все соки из окружающих его городов, и пока они чахнут, он наливается силами. Это отвратительный…
— Город-паразит.
— Ага. Так ты знаешь, о чем я. Человечество все более настойчиво пытается устранить организмы-паразиты. Я делаю то же самое. Я собираюсь уничтожить и стереть с лица земли Номер 6. Когда этот город исчезнет, людям больше не придется жить в мусорной куче.
— Но я хочу услышать твои личные причины, — настаивал Сион.
— У меня их нет.
— Ты врешь. Ты сам говорил мне сражаться только за себя.
Нэдзуми помолчал и пожал плечами.
— Это месть?
Молчание. Нэдзуми не подумал даже стряхнуть руку Сиона и просто смотрел ему прямо в лицо.
— Ты хочешь отомстить Номеру 6? Если да — что же случилось?
— Нет смысла тебе рассказывать.
— Я хочу услышать об этом, — Сион сильнее сжал запястье Нэдзуми, — я хочу знать, Нэдзуми.
Нэдзуми неожиданно начал смеяться. Казалось, смех и правда был полон веселья.
— Блин, ты как упертый ребенок. Хорошо, Сион.
— Мм-хмм?
— Если я тебе расскажу, ты будешь со мной сотрудничать?
— Хах?
— Ты поможешь мне вонзить нож в сердце города, в котором ты родился и вырос? Поможешь принести разрушение — не спасение — в этот город? Мне не нужна вакцина из крови. Если уж осы-паразиты существуют, я их использую. Я хочу посеять хаос внутри Номера 6. Я хочу увидеть, как люди, жившие в безопасности, паникуют, бегут в смятении и губят сами себя. Вот что у меня на уме. Ты присоединишься ко мне, Сион?
|
|
|
Сион покачал головой. Он отвел взгляд от серых глаз.
— Я не могу этого сделать.
Руку Сиона стряхнули.
— Ты всегда такой, — бросил Нэдзуми, — распыляешься о том, как ты хочешь все знать, но не готов вынести эти знания. Знать — значит, быть готовым. Когда ты найдешь правду, дороги назад не будет. Ты не сможешь снова стать счастливым и беззаботным. Почему ты не можешь этого понять? Сион, позволь задать тебе еще один вопрос.
Нэдзуми присел и пальцами коснулся подбородка Сиона.
— Меня или Номер 6 — что ты выберешь?
У Сиона перехватило дыхание. Он знал, что однажды столкнется с таким выбором. И этот день близился.
Что он выберет? Выбрав одно, он потеряет другое. Он не хотел возвращаться в Номер 6. В этом смысле, у него не осталось привязанности к городу. Но другое дело люди. Его мать, Сафу, которая сейчас была в другом городе, и жители Затерянного Города были внутри этих стен. Внутри этих стен были знакомые пейзажи и дорогие воспоминания.
Если Нэдзуми питал ненависть ко всему Номеру 6, его людям, пейзажам, воспоминаниям, всему, он не мог разделить эту ненависть.
Пальцы Нэдзуми соскользнули с его подбородка.
— Ты любишь Номер 6, а я его ненавижу. Поэтому однажды мы станем врагами.
Это был шепот. Шепот, вонзившийся ему в сердце.
— Я чувствую, что так и будет, — тихо произнес Нэдзуми.
Так уже было однажды. В тот раз Сион тоже сказал, что хочет знать. Он хотел знать, как Нэдзуми вырос. Я хочу знать о тебе, сказал он. И сейчас он получил тот же ответ, что и в прошлый раз. Мы станем врагами. В тот раз, в глазах Нэдзуми плясали смешинки, а тон был насмешливым. А сейчас он был тяжелым. Эта фраза была пропитана тьмой, ее тяжелый смысл пронзил Сиона. Это был честный ответ Нэдзуми.
Однажды, мы станем врагами.
Нэдзуми поднялся на ноги и взглянул на настенные часы.
— Дерьмо, я опаздываю, — сказал он себе. — Управляющий, наверное, бесится.
Он повернулся к Сиону спиной. В его голосе и глазах не было и следа от намерения убивать. Его серые глаза блестели, тон был обычным.
— Нэдзуми.
— Да, да, — беззаботно произнес Нэдзуми, — мамочка идет на работу. Маленький козленок, присмотри за домом, пока меня нет. Придет страшный волк, но ты ни за что не должен открывать ему дверь. Хорошо?
— Не недооценивай меня, — тихо сказал Сион.
Лицо Нэдзуми напряглось. Он немного отвел подбородок назад и нахмурил лоб.
— Что ты сейчас сказал?
— Я сказал, не надо слишком меня недооценивать.
— Ты обиделся из-за «маленького козленка»? Тогда почему бы тебе не взять роль Красной Шапочки? Милая и невинная Красная Шапочка. Не знающая сомнений и тревоги, она оказывается в желудке у волка. Идеальная роль для тебя.
Я не подамся на провокации. Обзывай меня, как хочешь. Но я должен кое-что тебе сказать.
— Иногда я вижу то, чего ты видеть не можешь.
— Не понимаю, о чем ты, — резко ответил Нэдзуми. — Ох, постой, это же должна была быть твоя реплика, верно?
— Ты все делишь на противоположности, — продолжил Сион, игнорируя замечание Нэдзуми. — Любовь или ненависть. Друзья или враги. Внутри стен или снаружи. И ты говоришь, что всегда можно выбрать только что-то одно.
— Конечно. Если я буду стоять на развилке дороги и решать, что делать, я просто умру. Этим занимаются трусы и предатели. Нельзя вечно убегать. Однажды тебе придется выбрать что-то одно.
— А ты не думаешь, что есть третий вариант?
— Третий вариант?
— Ага.
— Сион, ты говоришь что-то невразумительное, — раздраженно сказал Нэдзуми. — Что еще за «третий вариант»?
— Вместо того, чтобы уничтожать Номер 6, может, заставишь его исчезнуть? Ты никогда об этом не думал?
Нэдзуми приложил руку к щеке и глубоко вздохнул. Он пытался не показывать этого, но Сион видел, что Нэдзуми взволнован. Сион сделал шаг вперед.
— Разрушь стены. Избавься от них.
— Ты о ограждении Номера 6?
— Ага. Без стен Номер 6, как город, перестанет существовать. Все смогут свободно выходить. Убери стены и ворота. Ничто не будет разделять Номер 6 с Кварталами и…
Нэдзуми расхохотался. Он согнулся, схватившись за живот. Его глухой смех эхом отдавался в подвальной комнате. Мыши в страхе прижались к друг другу и свернулись в шарики, сделавшись еще меньше.
— Неужели это так смешно? — напряженно спросил Сион.
— Просто умора! Так смешно, что чуть до слез меня не довел. Ты не просто маленький болван, да? У тебя еще и склонность к фантазиям? Что, третий вариант, хах? Просто красивые слова, фантастическая сказка.
— Нэдзуми, я серьезно говорил, что…
— Я этого не сделаю, — на лице Нэдзуми не было и следа улыбки, когда он заговорил. — Мы до сих пор не можем заставить это место исчезнуть так просто. Мы должны позволить этому городу оставаться таким же, подрасти и нарастить животик от хорошей еды, позволить ему растолстеть. Представляю, как здорово будет распороть это брюхо одним ударом. Я собираюсь вытащить все его внутренности на свет божий. Не могу дождаться. Да, весна будет замечательной. Я порядком взволнован.
Сион поднял подбородок и сжал кулаки.
— Мне плевать, если ты будешь смеяться надо мной, но я думаю, это возможно, — сказал он решительно. — Я хочу верить, что это возможно.
— Ты просто ищешь путь к бегству, — парировал Нэдзуми. — Ты всегда пытаешься избежать боли. Если ты избавишься от стен, ты не получишь рай. Это будет ад. Переполох, хаос, драки, грабежи — ты не представляешь, как этих людей угнетали до сих пор. Ты не знаешь, сколькими людьми пожертвовали, чтобы город был таким, какой он есть. Ты не знаешь, и поэтому предлагаешь такие сказочки. Сион, этого не сделать. Это тебе не краски смешивать, ты не можешь превратить их в единое целое. Одному придется уничтожить другого, это единственное решение. Такова судьба. Любовь и ненависть, друзья и враги, люди внутри и снаружи стен — а также ты и я. Они никогда не смогут стать единым целым, так же, как и мы.
— Не узнаешь, пока не попробуешь. В одном я….
— В одном?..
— … Я уверен, что не стану твоим врагом. Никогда. Что бы ни случилось, даже если меня убьют, я буду на твоей стороне.
— Это всего лишь громкие слова.
— Я так решил.
Это была его воля, и она была непоколебимой. Чтобы знать наверняка, надо попробовать. Он верил, что души людей, столкнувшись с проблемой выбора, предпочтут мир войне, песни и книги оружию, а любовь ненависти. Это не была фантазия. Это была надежда. Я еще не расстался с надеждой. Я хочу найти путь, который ты не видишь, и указать тебе на него.
Нэдзуми отвел взгляд. Он пнул ножку стула носком ботинка.
— Порой, даже просто находиться рядом с тобой меня дико бесит. Твоя голова набита наивными и идеалистичными теориями, а ты говоришь так, будто и правда серьезно к ним относишься.
— Ты не стал бы слушать, если бы я не был серьезен.
— Хватит, — отрезал Нэдзуми. — Просто заткнись.
Он начал поднимать опрокинутый им стул и мягко вернул на место упавшую седалище.
— Такому диванному идеалисту-теоретику лучше сидеть здесь целый день. Забудь о внешнем мире, прокручивай все внутри своей головы. Больше не разговаривай со мной. Не зли меня еще больше.
— Нэдзуми… — начал Сион.
— Не хочу ничего слышать. От твоей болтовни меня вгоняет меня в отчаяние. Черт, знал бы я, что ты такой балабол, никогда бы не привел тебя сюда.
— Я не болтун. На самом деле, я мало говорю с людьми.
— Тогда тем более заткнись.
Но я не могу просто заткнуться. Я не могу сидеть здесь, закрывшись в собственном мирке и отгородившись от мира внешнего. Я должен поговорить с тобой, выслушать твою историю и понять, как мы сможем жить вместе.
Я больше не хочу жить так — заткнув уши, закрыв рот и глаза. Нэдзуми, ты же сам мне говорил. Убери руки от ушей, открой рот, заставь свои глаза видеть. Это твои слова. А теперь ты говоришь мне заткнуться? Говоришь, что ничего не хочешь слышать?
— Ну, и кто здесь трус? — не подумав, он произнес это вслух. Лицо Нэдзуми помрачнело.
— Что ты сказал?
Все закончится дракой? Эта мысль мелькнула где-то на краю сознания. Потом он решил, что не против. Нэдзуми, скорее всего, с легкостью повалит его на пол. За четыре года и до сих пор это не изменилось. У Сиона не было шансов против него. Но дело не в победе или поражении.
Он сам хотел навалиться на Нэдзуми. Пусть его толкнут на пол, ударят или пнут так, что он дышать не сможет. Хоть на миг, но он хотел столкнуться с Нэдзуми на равных.
Но Нэдзуми отвел взгляд. Он пошел к двери, даже не взглянув на Сиона. Не успела рука Нэдзуми коснуться дверной ручки, как снаружи послышалось приглушенное царапанье. Что-то скреблось в дверь. Через секунду послышался лай. Нэдзуми и Сион переглянулись.
— Похоже на собаку.
Нэдзуми открыл дверь. Большой темно-коричневый пес сидел на пороге и вилял хвостом. Во рту он держал белый пакет.
— Ты от Инукаши… с ним что-то случилось?
Нэдзуми взял у собаки сверток. Внутри было письмо. Нэдзуми прочитал его и уголки рта у него расслабились.
— Сион, здесь предложение работы для тебя.
Сион пробежал глазами по протянутому ему письму. Оно было почти нечитаемым. Бумага была желтой, старой, мокрой от собачей слюны, а почерк был неровным. Но это письмо тронуло сердце Сиона куда больше, чем любое другое, которое он получал.
(Привет, Сион, не хочешь поработать? Это работа по мытью собак. Мне нужна помощь. Если захочешь, иди за этим хвостатым. Пока он с тобой, Утилизаторы не выкинут никаких фокусов. Увидимся. P.S. хвостатый сказал, что ты просто создан для мытья собак)
— Что за мытье собак?
— Все, как написано. Ты моешь собак — тех, что Инукаши сдает в аренду для согрева. Они больше, спокойные, с длинной шерстью. Всего их около двадцати. Некоторые клиенты отказываются платить, потому что собаки воняют или у них есть блохи, поэтому раз в неделю в солнечный день Инукаши водит их мыться. И что ты собираешься делать?
— Пойду, конечно, — Сион засиял. — Он спрашивает, не хочу ли я поработать. Это моя первая работа. Теперь у меня есть работа.
— Может, прекратишь уже восторгаться? — Нэдзуми скривился. — Блин, а тебе легко подкупить, да?
— Нэдзуми, мне надо что-нибудь взять с собой? Думаешь, мне понадобится мыло?
— Наверное, не надо ничего брать. Просто остерегайся мужчин и женщин, которые могут затащить тебя в подворотню. Если этот пес рядом, бояться нечего. Я пройду часть дороги с тобой.
— Кстати говоря, я хочу как-нибудь увидеть твое рабочее место. И тебя на сцене.
— Даже не надейся.
Пес гавкнул.
— Спасибо, — сказал ему Сион. — Благодаря тебе, я смог получить мою первую работу. Я в твоем распоряжении, веди.
Сион нагнулся к псу, тот завилял хвостом и лизнул его подбородок.
— Ты вылизываешь мою рану? Хороший мальчик.
— Тупица, он лизнул ее, потому что учуял кровь.
— Я так не думаю. Он сделал это, потому что волнуется за меня. Но, какой бы не была причина — он лучше тебя, — сухо произнес Сион.
— Не сравнивай меня с псиной, — угрюмо ответил Нэдзуми. Он казался и правда обиженным. То, как он выпятил губу, напомнило его лицо четырехлетней давности. Почему-то это вызвало у Сиона ностальгию и желание рассмеяться.
— Что? — спросил Нэдзуми. — Чего лыбишься?
— Ничего, — мягко произнес Сион. — Просто заметил, что в тебе еще осталось что-то детское. Это меня радует.
— Хах?
— Забудь. Ну, ладно, — торопливо произнес он, — показывай дорогу.
Сион слегка потрепал собаку по спине. Подскочив, она ринулась вверх по лестнице. Сион вслед за псом вышел из подвальной комнаты.
Солнечный ударил ему в глаза. Понятно — такой день идеально подходит для мытья собак. Он поднял лицо к небу и глубоко вздохнул.
Казалось, фигура Сиона купается в свете. Когда Нэдзуми выползал из своей темной норы, свет всегда бил по глазам. Он не любил яркие места. Места, полные света, легко становятся опасными. Он знал это по собственному опыту. Он не мог, как Сион, без всяких колебаний выйти на свет.
Друзья и враги. Снаружи стены и внутри нее. Любовь и ненависть. Свет и тьма.
Я ведь говорил, да? Они не могут сосуществовать. Я столько раз тебе говорил, а ты до сих пор не понял.
Он проглотил вздох, который уже проделал половину пути по его горлу. Комок снова опустился глубоко в груди.
Когда Нэдзуми собирался запереть дверь, о его ногу потерлась мышка.
— Ты вернулся.
Он взял мышь в руку. Мышка казалась уставшей. Ее виноградные глаза помутнели.
— Ты славно потрудился. Отдохни.
Мышь потрясла головой и выплюнула ему на ладонь капсулу. Внутри был кусок бледно-голубой бумаги.
— Ответ, хах.
Если это так, Сион обрадуется. Похоже, сегодня ему везет на письма.
На миг тьма заполнила его сердце. Что-то темное. У него не было формы — просто тьма. Неуверенность, плохое предчувствие. В затылке пульсировала тупая боль.
Способностью распознавать грядущие опасности или бедствия он обладал с рождения. Благодаря этому он умудрялся сбегать бесконечное число раз, иногда будучи на волосок от смерти. От содержимого капсулы буквально смердело неприятностями. Как будто она могла разрушить это недавно установившееся спокойствие…
Он открыл капсулу. Судя по почерку на бумажке, писала Каран.
(Сафу схвачена Бюро Безопасности. Помоги. –К.).
Боль усилилась. Нэдзуми закрыл глаза и тяжело прислонился к двери.
Сафу — это та девушка. Почему она… разве она не из элиты? Как и Сион… как Сион… значит… ее забрали вместо него? Второй козел отпущения? Но он не знал причины. Зачем им нужна жертва? На Сиона повесили убийство, чтобы скрыть похождения осы-паразита. Им нужен был всего один преступник. Так зачем, зачем им понадобилась еще одна жертва? Зачем?..
В любом случае, если эта девушка стала второй жертвой, ее повезли не в Бюро Безопасности, а в Исправительное Учреждение. Мышке понадобилось полдня, чтобы вернуться из Номера 6. Времени уже нет. Ее уже должны были поместить в Исправительное Учреждение.
Почему они так легко избавляются от студентов спецкласса, которых так тщательно отбирали и в которых вложили столько средств и времени?
Почему? Почему… что происходит? Что они скрывают? Что должно случится?
Нэдзуми медленно поднялся.
Он не знал. Это была тайна. Но сейчас не время разбираться с загадками. Ему надо принять важное решение.
Что с этим делать?
Если он покажет эту записку Сиону, тот понесется сломя голову прямо в Исправительное Учреждение, даже не зная толком, что это за место. Он пойдет, намереваясь спасти Сафу. Такой простой маленький мальчик никогда не оставит друга в беде. Если от его помощи будет хоть малейшая польза, он без раздумий прыгнет даже в змеиное гнездо. Его только собственная смерть остановит.
Или мне плюнуть на все?
Это было несложно. Эта девушка, Сафу, не имела никакого отношения к Нэдзуми. Она была чужим человеком. Ему не было дела, что с ней случится. Он может пустить все на самотек. Ничего не изменится.
Но если умрет Сион, что-то сильно изменится. Он не хотел, чтобы Сион умирал. Он будет страдать. Не Сион, но он сам — Нэдзуми — будет страдать, из-за необходимости продолжать жить и стоять рядом с трупом Сиона. Он снова переживет эти муки, будет заживо гореть в адском пламени.
Вы, наверное, шутите. Мне этого уже хватило.
Он не хотел его терять. Он не хотел испытывать угрызения совести того, кто остался жив.
Я не хочу терять его? Я буду страдать?
В отчаянии он прищелкнул языком.
Вот до чего он дошел. Ему захотелось свернуться калачиком на земле.
Он спас Сиона из лап Бюро Безопасности, чтобы вернуть ему долг. Вот как оно было. Он не хотел к нему привязываться. Дело не только в Сионе — он никогда не хотел ни к кому привязываться или открывать свое сердце. Чувства к другим еще опаснее света. Он не будет устанавливать связь с другими. И с мужчинами, и с женщинами он развивал только такие отношения, которые легко можно было оборвать.
Никогда не открывай никому свое сердце. Верь только себе.
Последние слова старухи. Он снова восстал против них.
Я не хочу его терять. Я буду страдать.
Нэдзуми аккуратно снова свернул записку Каран и засунул ее назад в капсулу.
Он привык к потерям и страданиям. Так ведь? Даже если Сион умрет, он не будет стонать в агонии из-за невосполнимой потери. А если и будет, то недолго.
Он сможет свободно пользоваться постелью и душем. Не надо будет волноваться, достаточно ли супа он сварил. Его не будут доставать вопросами и разговорами. Ему не придется читать книгу мельком, попутно выслушивая чужие слова и отвечать, пытаясь скрыть раздражение.
Он вернется к своей обычной жизни. Вот так. Он просто должен отдать капсулу с запиской Сиону и повернуться к нему спиной.
Нэдзуми снова открыл дверь.
Перед ним была его комната, полная книг и почти лишенная мебели. Подвальное помещение, окруженное толстыми стенами, было настоящим крысиным гнездом и хорошо ему подходило.
Комната казалось пустой, темной и более просторной, чем обычно. У него кости заныли от ее холода, темноты и пустоты.
Вот что значит привязаться к кому-то. Он больше не сможет жить один. Это была одна из хитроумно расставленных ловушек, подстерегающих на каждом углу. И в это раз Нэдзуми попался.
У меня все еще есть шанс?
— Нэдзуми, что такое? — спросил Сион, стоя на вершине ступенек, прохода, ведущего наверх. — Собака тянет меня. Давай быстрее.
Его темная фигура выделялась на фоне дневного света.
У меня еще есть шанс? Сион, смогу ли я снова жить без тебя? После порции страданий, смогу ли я вытащить себя из ловушки, которой ты стал?
Смогу ли я порвать с тобой?
— Нэдзуми?
Голос сверху звучал насторожено.
— Ничего… я уже иду.
Он закрыл дверь. Послышался лай собаки. Свет. Шелест ветерка.
Нэдзуми поправил суперволокно на шее и, поднимаясь ступенька за ступенькой, пошел наверх.
|
|
|
