 |
Глава 74. Великая хогвартская четверка
|
|
|
|
«Бинс говорил ужасно монотонно и к тому же без остановок. Ученики поспешно записывали за ним имена и даты и путали Эмерика Злого с Уриком Странным»
Дж.К.Ролинг «Гарри Поттер и философский камень»
19 апреля 1998 года, воскресенье
Где-то в глубине души Поттер надеялся, что «водопад», точно летучий порох, вынесет их с Гермионой к какому-нибудь символическому или вполне настоящему камину, где они, наконец, смогут ощутить под ногами твердую поверхность, но время шло, а волшебный ветер продолжал уносить их в неизвестность. Гарри не мог сказать, сколько прошло секунд, и успели ли мимолетные секунды сложиться в минуты, только первое ощущение восторга прошло, а течение воздушного потока вроде бы нисколько не замедлилось.
Окружающее пространство, еще недавно залитое весенним солнцем, сейчас было словно подернуто легкой дымкой тумана. Средневековый замок, Запретный лес – все привычные для взора детали пейзажа потеряли свои естественные краски и приобрели эфемерный голубоватый оттенок. Оглядевшись по сторонам, Гарри заметил, что их плавно сносит в сторону от замка, к школьному озеру. Вскоре они оказались прямо над озером, и Гарри уже с ужасом вспоминал о том, как совсем недавно им пришлось прыгать со спины дракона в ледяную воду.
Все шло не так, как он наивно рассчитывал, а неизвестность пугала более всего. Холодную воду пережить можно, но как при этом остаться незамеченными? Впрочем, пока на них никто не обращал внимания, хотя берег озера, благодаря хорошей погоде и воскресному дню, кишмя кишел студентами и студентками.
- Куда нас несет? – голос Гермионы прозвучал нетвердо.
- Без понятия, - честно признался Гарри, кляня себя за то, что не расспросил обо всем по порядку еще наверху. Нет, в следующий раз такой номер не пройдет...
|
|
|
- Я думал, ты выдашь: «Следующего раза не будет!» – расхохотался Великий Артефакт, уловив в голове хозяина каверзные мысли. – И все-таки должен тебе сказать: ты слишком доверчив мой мальчик. Далеко не все «доброжелатели» действуют столь же бескорыстно - как я, например - не преследуя сугубо личной выгоды...
- Что-то в упор не вижу здесь Омута памяти, - сердито напомнил Гарри, перебив пространные рассуждения Бузинной палочки.
- Не бойся, нырять вместо Думосброса в озеро вам не придется, - смеясь, заверил Великий Артефакт. – Хотя, что-то он и в самом деле задерживается?
- Кто он? – спросил Поттер, и надо сказать, что каких-либо правдоподобных предположений, о чем или о ком конкретно идет речь в голове не наблюдалось.
- Хранитель комнаты Годрика, - безмятежно ответил Великий Артефакт. – Гигантский кальмар.
Плотный воздух с силой ворвался в легкие вместе с бесхитростным признанием Великого Артефакта, и Гарри зашелся кашлем. Так вот, значит, зачем в озере живет Гигантский кальмар!.. И тут, значит, без зоопарка не обошлось...
Розово-фиолетовое щупальце появилось из воды раньше, чем Поттер успел додумать здравую мысль о роли магических животных в жизни знаменитых чародеев. Щупальце, словно хороших размеров змея, обхватило Гарри за торс и, слегка тряхнув, поволокло в сторону.
От неожиданности юноша разжал пальцы и выпустил руку девушки. Гермиону подхватило второе огромное щупальце гигантского животного, и, к счастью, направление его движения совпало с первым: утешение невеликое, но лучше, чем ничего. Через какой-то миг Гарри обнаружил себя и свою подругу висящими в воздухе в полуметре от исполинского выпуклого глаза, щедро испещренного красновато-фиолетовыми прожилками.
Глаз моллюска, словно громадный телескоп, рассматривал подхваченных в воздухе гостей. Чернильно-черный зрачок слабо пульсировал, будто подмигивая, но Гарри внезапно почувствовал себя почти прозрачным: настолько пронзительным был этот странный магический взгляд.
|
|
|
- Думай о приятном, - услужливо шепнул Великий Артефакт.
«Разумеется... О чем же еще может думать человек в объятиях десятиметрового чудовища?» – мысленно шикнул Поттер в сторону советчика.
Впрочем, Гигантский кальмар, несмотря на внушительный вид, не шел ни в какое сравнение с Волан-де-Мортом или даже Нагайной, так что отчаянного страха не было. Разве что немного неприятно, но ради дела можно потерпеть. А так кальмар как кальмар... Тысячу лет в озере живет, однако никого еще не съел, потому что в противном случае какие-никакие черные слухи ходили бы.
Гермиона находилась совсем рядом, и Гарри, протянув руку, дотронулся до ее ладони. Девушка выглядела крайне испуганной, но освободиться от захвата кальмара не пыталась, лишь с силой, почти до судорог, вцепилась пальцами в руку юноши.
- Гигантский кальмар – хранитель комнаты, - шепнул Гарри в ответ на немой вопрос, застывший в карих глазах.
- Да?! - выдохнула Гермиона. - Предупреждать надо...
- Самого бы кто предупредил, - успел проворчать Гарри, прежде чем почувствовал, что почти полуметровый глаз уплывает в сторону: наверное, первичный осмотр закончился; страж (хотелось надеяться) остался доволен, и вскоре юноша и девушка с облегчением почувствовали под ногами долгожданную твердь. Однако, рано обрадовались.
Они с Гермионой оказались на довольно узкой, шириной всего в три-четыре фута, площадке из непонятно чего – полупрозрачной и мокрой – а прямо под ними колыхались зеленоватые волны школьного озера.
Щупальца Гигантского кальмара ослабили захват, освободили пленников и отступили в сторону, но огромные выпуклые глаза невероятного моллюска с интересом продолжали наблюдать за ними, высунувшись из воды, и от этого пристального пульсирующего взгляда было немного не по себе.
- Вам наверх, - со знанием дела скомандовал Великий Артефакт. – Не бойтесь: это только первая ступенька, а всего ступенек двенадцать.
- А вниз можно? – спросил Гарри, с опаской поглядывая на бегущую по поверхности озера рябь. Откуда-то изнутри так и подмывало добавить что-нибудь покрепче, потому что никаких зримых очертаний, какого бы то ни было помещения, пока не наблюдалось.
|
|
|
- Ни в коем случае! – прикрикнул Великий Артефакт. – Один шаг вниз – и вас моментально увидят с берега, потому что вы выпадите из дополнительного измерения... Впрочем, об этом после, когда будет время.
- Да не вижу наверху никаких ступенек, - сказал Гарри, тщетно силясь разглядеть то, о чем говорит Великий Артефакт. Он даже опустился на одно колено, осторожно стараясь нащупать перед собой твердь сначала просто рукой, а затем и при помощи волшебной палочки, решив про себя, что, возможно, ступеньки невидимы глазу, но все же существуют в реальности. Однако вокруг палочки колыхался только воздух, без каких-либо признаков твердой опоры.
- А их там сейчас и нет, - как ни в чем не бывало, признался Великий Артефакт. – Но вам нужно их вообразить, и ступеньки появятся. Так что: вперед, отважные гриффиндорцы! Советую поторапливаться, потому что площадка, на которой вы стоите, скоро исчезнет...
- Ну, спасибо, - со вздохом выплюнул Гарри. – Предупредил!
Легко сказать: вообразить! И это когда висишь над озером на высоте двухэтажного дома, зацепившись за квадратный метр твердыни, которая вот-вот раскрошиться. От высоты и воздуха немного кружилась голова. Краем глаза Гарри заметил, что края «ступеньки» начали понемногу откалываться и осыпаться, с шумом падая в воды озера, отчего на воде пошли круги. И что хуже всего, на берегу шум обсыпающихся камней засекли.
Большого внимания, разумеется, никто не обратил, списав на забавы Гигантского кальмара, но Гарри стало совершенно ясно: пути назад нет, надо подключать воображение.
В который раз, удивляясь тому, как у Гермионы хватает выдержки не поддаваться панике, глядя на уменьшающуюся с обеих сторон «опорную площадку», Гарри кратко объяснил девушке суть проблемы. Гермиона заметно дрожала, но послушно уставилась перед собой, сдвинув брови от напряжения.
Попытки нащупать глазами двенадцать заветных ступенек чем-то напоминали старания двухгодичной давности разглядеть в туманных завихрениях магического кристалла хоть что-нибудь. Наверное, только отчаяние заставляло Гарри упорно представлять перед собой полупрозрачную лестницу, которая если и существовала, то только в воображении Великого Артефакта и его озерного дружка, кальмара. Вниз старался вообще не смотреть.
|
|
|
Но странное дело: постепенно синеватый воздух, простирающийся перед глазами, словно под действием волшебной палочки, густел, уплотнялся, и вот уже действительно впереди вырисовывалось что-то похожее на лестницу, сотворенную из мутноватого стекла.
- Кажется, получилось, Гарри! – воскликнула Гермиона, осторожно пробуя волшебной палочкой первую сотворенную воображением ступеньку.
- Невероятно... – прошептал Гарри, все еще не веря глазам.
- Хватит болтать! – прошипел Великий Артефакт. – Шустро наверх, пока все наколдованное не исчезло!
Наколдованное не исчезло, но вроде бы еще вполне добротная площадка, на которой они стояли, подозрительно быстро покрылась трещинами и затрещала по швам, словно изношенная мантия. Впрочем, Гриффиндорцы наблюдали это уже с первой наколдованной ступеньки, да и дальше не задерживались, справедливо рассудив, что стоит прислушаться к запоздалому совету проводника.
Двенадцатая ступенька полупрозрачной лестницы вывела путников на почти такую же площадку, как и та, первая, на которую их опустил хранитель комнаты, но, в отличие от нее, сухую. Сама лестница быстро и бесшумно растаяла в воздухе, словно кусочек сахара в стакане чая.
- Вход в комнату тоже самим воображать надо? – со вздохом спросила Гермиона.
Вопрос Гермионы Гарри мысленно переадресовал Великому Артефакту, хотя в положительном ответе уже не особо сомневался.
- Нет нужды, - бесстрастно заявил Великий Артефакт. – Нужно всего лишь произнести про себя четыре слова: «олух», «пузырь»... Продолжай!
-...«остаток», «уловка»? – закончил Гарри, невольно вспоминая свой первый год в Хогвартсе.
- Так я и знал, что ты готов бездумно повторять за кем попало всякую сомнительную чушь, - констатировал Великий Артефакт с должным скептицизмом.
- А что, нельзя?
Вот уж в чем-чем, но в этих словах, которые однажды Дамблдор попросил разрешения произнести, выступая в Большом зале перед началом учебного года, Гарри не видел ничего особенного. В памяти они отложились, поскольку показались слишком странными, кто-то еще сказал тогда, что старик немного ненормальный. Хотя, это ведь он, Гарри, сам так сказал, а Перси искренне считал Дамблдора гением.
- А тебя, мальчик мой, никто не предупреждал, что слово имеет магическую силу? – ответил Великий Артефакт вопросом на вопрос. – А здесь не одно, а целых четыре слова, и все с сумбурным смыслом. Сомневаешься? Загляни в толковый словарь на досуге!
|
|
|
Неясные мысли Поттера о словах и их скрытых значениях прервала Гермиона, ткнув его в бок кулачком и рассеянно пробормотав:
- Посмотри вокруг, Гарри!
Заговорившись с Бузинной палочкой, Поттер не заметил, как сильно изменилось пространство вокруг них. Собственно, исчезло все: замок, лес, озеро, а воздух наполнился со всех сторон разноцветными кубиками, которые мелькали перед глазами, непрерывно перестраивались, так что Гарри внезапно почувствовал себя в центре огромного калейдоскопа.
- Как красиво! – снова прошептала Гермиона. – Словно северное сияние...
Постепенно мельтешение цветных слайдов затормозилось, кубики, один за другим, находили свое место, и вот в какой-то момент Гарри прямо перед собой разглядел два легких кресла, старинный стол с резными ножками, пушистый рыжевато-коричневый коврик под ногами, большое зеркало у стены, замысловатый камин в углу. Хотя, углом назвать здесь что-либо было трудно, потому что помещение было округлое, небольшое, но и не тесное. Окон как таковых тоже не существовало, но стены, сотканные из чего-то полупрозрачного, пропускали достаточно света.
- Та самая комната? – вслух спросил Гарри, с интересом оглядываясь по сторонам и попутно выискивая глазами пресловутый Думосброс. Поверхность стола была чистой, если не считать незначительной стопки бумаг и орлиного пера, солдатиком торчавшего из массивной чернильницы. – Дамблдор здесь жил?
Великий Артефакт не снизошел до ответа, зато Гермиона тихо обмолвилась, тронув Гарри за руку:
- Может быть, вон та ваза на полу, у камина, и есть то, что мы ищем.
Резной сосуд, который заметила девушка, действительно походил на Омут памяти. Гарри и Гермиона, не сговариваясь, сделали шаг к заветной цели, но дойти до каменной чаши с вырезанными по всему периметру рунами не успели. Их остановил глухой шум, неожиданно раздавшийся откуда-то со стороны, как будто бы кто-то передвинул стул, или уронил что-то на пол.
- Благородные леди, прекрасные дамы, храбрые рыцари! Кажется, у нас гости? – произнес ровный мужской голос, в котором хватало и солидности, и холодной бесстрастности, и уверенности в своем превосходстве.
По одному непререкаемому тону можно было понять, что говорящий человек хорошо знает цену своим словам, своим делам и самому себе. Гарри остановился на полпути, Гермиона, вздрогнув, замерла, оба подняли головы вверх в поисках источника звука.
Замысловатый камин сильно выдавался вглубь комнаты, передние стенка камина состояла из двух частей, которые сходились друг с другом под очень тупым углом, едва заметным глазу, но, тем не менее, это разделяло пространство кладки на две зоны. С каждой стороны висело по внушительному портрету в тяжелой золоченой раме.
На том портрете, который оказался ближе к взору гостей, по-хозяйски расположились двое мужчин весьма солидного возраста, но до старости обоим было далеко. Гарри никогда не видел этих двух волшебников ни на портретах, ни на картинках, но он мгновенно догадался, с кем имеет дело: Салазар Слизерин и Годрик Гриффиндор.
Годрика выдал его меч, рукоять которого, украшенная рубинами, торчала из ножен, и Распределяющая Шляпа, столь знакомая каждому студенту Хогвартса. Шляпа, еще совсем новая, точно сытая хитрая кошка, довольно лежала на коленях своего хозяина, улыбаясь и подмигивая юным гриффиндорцам. Сам же Годрик столь всецело был увлечен игрой в шахматы, что, похоже, пропустил мимо ушей предупреждение своего партнера о внезапных посетителях.
Одежда Годрика состояла из темных кожаных штанов и остроносых высоких сапогов со шпорами. Скорее всего, никаких визитов рыцарь не ждал, потому что рубашки на нем не было, но на его могучем обнаженном торсе мускулы проступали столь рельефно и органично, что голову совершенно не посещала мысль о чем-то вопиющем: настоящий рыцарь и без одежды рыцарь.
Холодный размеренный голос, обращавшийся к неведомым «леди» и «дамам», скорее всего, принадлежал второму мужчине, Салазару. В противоположность Годрику, Салазар Слизерин был худощав, что не скрывала тщательно подобранная по фигуре одежда. Сказать, кто из них двоих выше ростом, было затруднительно, поскольку Годрик сидел в кресле. Но стоящий за креслом Салазар показался Гарри достаточно высоким человеком по людским меркам, наверняка не ниже Рона.
Если кожаные штаны и сапоги Годрика, ровно, как и широкий кожаный пояс с пристегнутыми к нему ножнами, вне всякого сомнения, указывали на повседневный характер этого одеяния, то о расшитом серебром травянисто-зеленом камзоле Слизерина Гарри не стал бы ничего утверждать столь же категорично. Салазар Слизерин держался с достоинством короля, а его грудь украшал до боли знакомый медальон: массивный, с вкрапленными в него изумрудно-зелеными камешками в форме буквы «S».
- У нас гости, Годрик, - повторил Салазар, не поднимая головы и не отрывая взгляда от расставленных на шахматной доске резных фигурок. – Среди них юная дева, так что тебе стоит облачиться хотя бы в то, что есть.
- Хельга, как поживает рубаха твоего верного рыцаря? – заносчиво бросил Годрик в щель за тяжелой рамой.
- О! Рубаха жаждет припасть к твоей могучей груди, мой храбрый рыцарь, - весело пропел из-за рамы низкий женский голос. – Лови!
Из-за рамы в руки рыцаря прилетело что-то светлое, сшитое из отбеленного, но неокрашенного льняного полотна. Отставив в сторону Шляпу, Годрик поднялся с кресла и быстро скрылся за рамой.
- Игра будет продолжена через час, - бесстрастно огласил свое решение Салазар, глядя на шахматные фигурки. – Пока все свободны.
Едва Годрик исчез вместе с рубахой, маленькие всадники с обеих сторон шахматной доски успели спешиться, а пешие воины спрятали мечи в ножны. Те и другие утирали со лбов пот, а известие полководца о временном перемирии восприняли с восторженными криками.
- Разве нынче в Хогвартсе молодежь не учат хорошим манерам? – наставительно поинтересовался Слизерин, обращаясь, по-видимому, к стоящим у камина Поттеру и мисс Грейнджер. Но смотрел Салазар не на них, а куда-то вглубь картины, и потому Гарри не решился подать голос. Он вообще не был уверен, что сможет выдавить из себя что-нибудь членораздельное, настолько неожиданной оказалась встреча с основателями Хогвартса.
Появился Годрик. Льняная рубаха, хоть и весьма просторная, сидела на нем так ладно, что казалась сшитой исключительно для Годрика и, вне всякого сомнения, на заказ. Несмотря на довольно простое одеяние, Годрик выглядел куда внушительнее своего высокородного соратника, рыжие волосы самовольно рассыпались по плечам, но светлые глаза светились добротой, той самой убежденной добротой, которая отличает сильного и мужественного человека, защитника слабых. Однако, Гарри так и не узнал, кто из двух мужчин выше ростом: теперь в кресло за шахматным столиком опустился Салазар Слизерин.
- Назовите ваше имя, юноша! – потребовал Годрик.
- Гарри... Гарри Поттер.
Несмотря на нелегальное положение, врать столь великим людям Гарри не решился, а голос, хоть и не в меру сиплый, не подвел.
- Представьте нам вашу спутницу, - мягко потребовал Годрик, кивнув в сторону Гермионы.
- Гермиона, то есть мисс Грейнджер, - быстро поправился Гарри.
- Будем знакомы, - небрежно заметил Годрик, словно подводя итог встречи. – Наши имена, я полагаю, вам известны?
- О, да! – воскликнула Гермиона, тихо, но восхищенно.
- Возвеличивание наших добродетелей и осмеяние пороков оставим трубадурам и шутам, - холодно оборвал Слизерин неуместные, по его разумению, восторги девушки. – Как вы сюда попали? Что вам нужно?
Он, наконец, впервые взглянул на юных гриффиндорцев открыто и прямо, и от его пронзающего насквозь взгляда по спине Гарри побежали мурашки. Зрачок гигантского кальмара не вызывал такого сердцебиения, как эти колючие, прожигающие душу темные глаза чародея, величайшего из Хогвартской четверки. Неровные брови – одна из них была странно изломанной и располагалась чуть выше другой, и когда Салазар хмурился, это замечалось особенно – только подчеркивали строгость их владельца.
Гарри даже не рискнул обмолвиться про Думосброс, он почему-то безотчетно размышлял о том, что Гермиона была не права, представляя Салазара Слизерина человеком с зелеными глазами, или книги, в которых она это вычитала, безбожно врали. Наверное, Гермиона тоже чувствовала себя неловко, рука ее слабо дрогнула, пальцы похолодели, а выражение лица пообещало все объяснить позже.
- Сэр Годрик, я предупреждал... Я предупреждал, что если пустить маглов в Хогвартс, ничем хорошим это не кончится для школы, - сурово произнес Слизерин, обращаясь к своему патрону, тон его голоса показался Гарри не в меру официальным. Повернувшись к растерявшимся визитерам и, измерив юношу и девушку с головы до ног презрительным взглядом, Салазар спросил: - В Хогвартсе уже не носят форменных мантий?
- Нет, нет! Носят, сэр, - поспешил заверить Гарри. – Просто мы... Мы в этом году не учились...
Поттер замолчал, не зная, стоит ли рассказывать основателям Хогвартса про войну. Немного подумав, решил, что не стоит. Вполне возможно, они и сами об этом знают, а если не знают, то все равно в двух словах не объяснишь.
- Я предпочел бы слышать в свой адрес другое обращение, юноша, - не повышая голоса, степенно произнес Салазар. – Называйте меня милорд.
- Хорошо, милорд, - пролепетал Поттер, поежившись.
- И чем же вы занимались весь год? – живо поинтересовался Годрик. Его манера говорить была проста, без затей, и располагала к некоторой откровенности.
- Воевали, - коротко ответил Гарри и замолчал, решив, что дальше распространяться не стоит.
- Уже интереснее! – воскликнул Годрик, развернув свободное кресло и усаживаясь в него. Он деловито положил ногу на ногу, а руки демонстративно скрестил на груди, не отказывая себе в удовольствии досконально разглядывать нежданных гостей. – Постой, постой! Как ты сказал, тебя зовут?
- Гарри, - тихо повторил юноша, уже жалея, что назвал свое полное имя: как-никак, но они с Гермионой сейчас в бегах.
Утешало то, что он ни разу не слышал, что в какой-либо волшебной семье есть живые портреты основателей Хогвартса, и вроде бы Рон уверял, что говорящие изображения волшебники научились создавать относительно недавно, по историческим меркам, разумеется. Но все равно было как-то не по себе, и Гарри виновато посмотрел на подругу. Она неопределенно пожала плечами.
- Ну, конечно! Как же я тебя сразу не узнал? - Годрик Гриффиндор с силой хлопнул себя по кожаным штанам чуть повыше колена. – Этот знаменитый шрам, эти зеленые глаза... Нам немного о тебе рассказывали, - добавил Годрик чуть серьезнее. - Салазар... милорд, бьюсь об заклад, это твой пра-пра-пра...
- С чего это вдруг? – с изрядной долей иронии поинтересовался лорд Слизерин.
- Не притворяйся скромником, милорд, - умилился Годрик, покачав головой. – Сколько тебя помню, ты никогда не мог спокойно пройти мимо «бирюзовых глаз феи Мелузины», - добавил Годрик, слегка поддразнивая и хитровато прищурившись.
- Так же как и ты, Годрик, мимо рыжих... кошек, - в тон собеседнику бравировал лорд Слизерин.
Упоминание о кошках прозвучало как маленькая пакостливая месть на «фею», хотя, по мнению Поттера, сравнивать одно с другим было довольно странно. Если верить Бинсу, в незапамятные времена кельтские юноши время от времени брали в жены какую-нибудь из двенадцати дежурных фей (по одной на каждый месяц), чего нельзя сказать о кошках. Правда, кто кого очаровывал: феи кельтских юношей или, наоборот, для него и Рона осталось сокрыто за завесой тайны, открывать которую не было никакого желания, поскольку монотонное изложение Бинса даже этот чудесный момент истории превращало в жуткую тягомотину.
Но, наверное, что-то стоящее внимания в курсе школьной истории (скорее, конечно, в дополнительной литературе) было, так как, поймав взгляд Гермионы, Гарри невольно подметил то характерное удовлетворение, которое всякий раз появлялось у нее при долгожданной находке в дебрях библиотеки нужного абзаца из десяти значимых строк.
Гарри не сомневался, что первая ученица Хогвартса понимала суть разговора двух друзей куда лучше него. Сомнения же в том, что этот Салазар и этот Годрик на портрете были друзьями, следовало на время вовсе задвинуть в сторону: враги так друг над другом не подшучивают.
- Как древний средневековый воин, я не люблю туманностей, - полушутливо-полусерьезно ответил Годрик, не забыв, однако, сдвинуть брови, - и я съем свою Шляпу, если хоть одна темноволосая дама осчастливит меня рыжим потомством.
При этом Годрик так значимо покосился на свою, лежащую на столе, Шляпу, что та, вероятно, что-то не то подумала и предпочла отодвинуться подальше от не в меру прожорливого хозяина на самый край стола.
- Теперь уже вряд ли случиться такая романтическая история, так что спорить не о чем, - коротко и по существу высказался Салазар, прихватив рукой Шляпу, которая едва не свалилась на пол.
Шляпа, очевидно, для пущей надежности, проворно вцепилась в батистовый рукав рубашки, белеющий из-под бархатного сюртука. Салазар, покачав головой, щелкнул Шляпу по макушке. Та выпустила рукав, но обиженно поджала губы.
- Все-таки зря мы ей рот наколдовали, - заметил Годрик, глядя на своенравную Шляпу. – Вчера мою рубаху сжевала... В голове первогодок она вот уже тысячу лет исправно роется и без ротового отверстия.
Шляпа немедленно подала голос, оказавшийся на удивление возмущенным и громким:
- А выносить вердикт? И потом, я буду горланить бравые рыцарские песни!
- Будешь, будешь, - устало проговорил лорд Слизерин, укладывая Шляпу посередине стола полями вверх и медленно проводя ладонью по атласной подкладке. – Все же странно: это у нее остаточная... м-мм... магия или кто-то из нас нечаянно наколдовал лишнего? – при этом Салазар весьма значительно посмотрел на Годрика, так что сомнений в том, кого имеет в виду Салазар, у Гарри не осталось.
- Дама слишком долго ходила со мной по горам нынешней Шотландии, - спрятав под усами улыбку, сказал Годрик.
- И растеряла жалкие остатки невинности, - невозмутимо добавил Салазар, с усмешкой наблюдая, как скривилось ротовое отверстие Шляпы при упоминании о целомудрии. – О воспитании я лучше промолчу...
- Но все же я склонен считать, - настойчиво проговорил Годрик, - что это - как ты сказал? – остаточные... м-мм... знания.
- Над которыми еще работать и работать... – Салазар Слизерин явно не хотел пускать дело на самотек и упорно продолжал обследовать пальцами подкладку Шляпы, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям.
- Слушай, друг, - обратился к Салазару Годрик, выждав некоторое время, - ничего ты с ней уже не сделаешь. В смысле, не перевоспитаешь. Если учесть, что оружие никому из нас не выдали... Говорил же тебе сто раз: художник что-то напутал, вот Шляпа и брыкается, как необъезженная кобылка.
Что именно напутал неведомый художник, Гарри стало ясно, едва он успел приглядеться к головному убору поближе: у настоящей Шляпы не было зубов, а у этой, нарисованной, торчало целых четыре: два сверху и два снизу. Зубы были неровные, кривоватые, и в целом придавали старой ветоши весьма разбойничий вид.
По усталому виду лорда Слизерина и ленивым движениям руки было заметно, что над Шляпой он орудует не первый день, не первый год и, наверное, даже не первый век, и все с неизменным результатом. Шляпа, перевернутая вверх полями, закатив глаза, что-то бухтела. Прислушавшись, Гарри разобрал несколько нехороших слов из лексикона Пивза.
- А еще ругается, как пьяный рыцарь после дележа добычи, - сказал Салазар, покосившись на Годрика.
- И вечно всем недовольна, как сборщик королевских податей, - демонстративно вывернув подвернувшийся под руку карман штанов, продолжил Годрик.
- Не скажи, - возразил Салазар. - Вчера я чуть было не принял ее за умного мужа, который явился к своему сеньору с окороком, приложил все усилия, чтобы съесть его за несколько дней и отправиться домой, поскольку ленный договор обязывал его служить сеньору только до той поры, пока не кончится продовольствие.
- Да вчера у нее был обычный вид ученого целителя, уморившего своими зельями очередного пациента, - как бы невзначай обмолвился Годрик, искоса поглядывая на котел в глубине картины. – Но родственники усопшего почему-то остались довольны...
- И попросили еще баночку целительного отвара...
- Немедленно оцененную шарлатаном в полсотни галеонов!
- Aurum potestas est, - медленно и рассудительно проговорил Салазар, усмехнувшись в сторону Годрика и с вызовом глядя с картины на юношу и девушку.
«Золото есть власть», - еле слышно прошептала Гермиона, несмело прижавшись к парню. Наверное, от властного, словно раздевающего и обнажающего душу взгляда лорда Слизерина ей стало не по себе. Гарри тоже чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке, но девушку обнял: так было спокойнее.
Страсти накалялись с каждой новой репликой, и Поттер уже начал всерьез опасаться, что станет невольным свидетелем исторической ссоры основателей. У Гермионы вид тоже был обеспокоенный. Они переглянулись, пожали плечами, но вмешаться в разговор не рискнули.
Гарри сам не знал, что это, в самом-то деле, на него нашло? Казалось бы, после того, как они полгода протаскали с собой по лесам Финеаса Найджелуса, можно было привыкнуть к причудам старых портретов. Но даже кристально чистокровный Блэк был всего лишь директором школы, да, к тому же, непопулярным, а тут основатели Хогвартса!
Может быть, следовало бы попросту не обращать внимания на разговоры двух мужей, заняться Омутом памяти, но, опять же, что-то неведомое глубоко в душе поднимало протест и останавливало. И вот они как пара глупых первокурсников, застыли перед холстом неизвестного художника, почему-то забывшего нарисовать волшебные палочки четырем великим волшебникам. Впрочем, у Найджелуса Гарри тоже никогда не видел волшебную палочку в руках. Может это обычай такой?
- Мальчики, не ссорьтесь! Пожалуйста...
Голос, раздавшийся как нельзя вовремя, принадлежал Ровене, которая незаметно возникла из-за рамы с книгой в руках. Гарри тоже узнал ее мгновенно: по изысканной мантии глубокого синего цвета, умному проницательному взгляду и по той самой диадеме, которая три часа назад утонула в образцовом волшебном болоте. На пальцах Ровены застыли чернильные пятна, слишком хорошо заметные на светлой коже, а взгляд Гермионы невольно скользнул по собственным рукам. Сейчас ее ладони не были измазаны чернилами только потому, что она слишком долго не навещала библиотеку.
Следом за Ровеной появилась Хельга, в отличие от своей знаменитой подруги она выглядела намного проще. Ее платье чем-то напоминало самый обычный крестьянский сарафан, к тому же сшитый из грубого неотбеленного холста. Главным украшением этой полноватой русоволосой женщины была добрая открытая улыбка, от которой на душе Гарри потеплело, да и Гермиона слегка приободрилась. Хельга держала в руках начатое шитье.
- Мальчик здесь один, и, клянусь своей Шляпой, он не носит имя Годрик, - твердо заявил рыцарь, обводя взглядом всех присутствующих, включая гостей. Гарри даже показалось, что Гриффиндор ему лукаво подмигнул.
Шляпа, про которую за спором забыли, немедленно скорчила такую же воинственную мину, как у хозяина, но, в отличие от Годрика, уставилась на Гарри, совершенно не таясь и ретиво хлопая глазами.
Хельга, заметив неутомимые упражнения Шляпы, наклонилась к себе на уме предмету и что-то прошептала ей под нос. Шляпа, к немалому удивлению Гарри, нахмурилась и быстро приняла такой безразлично-равнодушный вид, что подозревать эту милую скромную вещицу в каких-либо проказах было бы верхом несправедливости.
- Что ты ей сказала, Хельга? – спросила Ровена, с изумлением переведя взгляд на свою соратницу, наследницу друидов.
- Просто пообещала зашить рот, - улыбнувшись, ответила Хельга, не забыв показать Шляпе стальную иглу с крепкой нитью.
- Всегда говорил, что Хельга у нас умница, - рассмеялся Годрик, хлопнув по столу широкой рыцарской ладонью. – Ума палата дороже злата!
- Несчастная бедная Шляпа во всем виновата... – промурлыкала проказница, подкравшись к руке хозяина и робко потершись боком об локоть, лежащий на столе. Годрик, сменив гнев на милость, погладил зубастую по макушке. – Позволят ли господа основатели напомнить, что у нас гости? – спросила скоро приободрившаяся Шляпа, резко переменив тон с жалостливого на деловой.
- В самом деле, - мягко сказала Ровена, наградив Гарри и Гермиону лучезарной улыбкой. – Простите наших мужей, они немного увлеклись... А, тем не менее, у вас, юноша, действительно глаза феи Мелузины, и их ни с чем не спутаешь, и достаться тебе они могли только от ее потомков. Но в Британии, точнее, среди британских магов, такие глаза – величайшая редкость. Даже когда наши портреты висели в Большом зале Хогвартса, я не помню ни одного ученика с такими яркими зелеными глазами.
«Портреты основателей когда-то висели в Большом зале? – с изумлением отметил про себя Гарри. – И куда исчезли?»
Гарри, к своему стыду, никогда не задумывался, а сейчас, задумавшись, в принципе не мог понять, почему в Хогвартсе, среди бесчисленного множества самых разнообразных портретов, от глупых троллей до суровых монахов, не было ни одного изображения основателей школы, если не считать статую Ровены в гостиной ее факультета. Но статуя, к сожалению, разговаривать не могла. Глаза Гермионы, в которых Гарри по привычке искал ответ, выдали вполне предсказуемое: «Потом объясню!» с неизменным примечанием: «Когда же вы, наконец, прочитаете «Историю Хогвартса»?»
- Вильгельм первый Завоеватель, положивший начало правлению в Англии Нормандской династии, при всем моем уважении к его магическим талантам, - с легким почтительным кивком в сторону Годрика уточнил Салазар, - не мог похвастаться родством с духом свежей воды в источниках и реках. Кровь моей пра-прабабки пришла в Британию вместе с Элеонорой Аквитанской, но и ей достались лишь темно-рыжие, кто-то говорил, золотисто-каштановые – auburn – волосы. Глаза Элеоноры, унаследованные от нее Плантагенетами, были как мои, темного, но необычайно чарующего оттенка. Разумеется, это не идет, ни в какое сравнение с настоящей колдовской зеленью глаз красавицы Мелузины, так что вам, юноша, необычайно повезло, и я, в свою очередь, возьму за труд пообщаться с вами поближе.
Салазарово «возьму за труд» звучало как «снизойду до разговора», но Гарри это не задело. Лорд Слизерин говорил почти шепотом, но его голос отражался звенящим эхом от полупрозрачных стен комнаты и проникал в самое сердце. Даже Шляпа спрятала зубы и смотрела на лорда с немым обожанием. Лишь когда Салазар умолк и последние слова его речи, отзвенев, утонули в мягком коврике, Годрик подал свой голос.
- Не расстраивайтесь, юноша, - Годрик махнул рукой и твердо опустил внушительного вида ладонь на рукоять меча. – У истоков родословной Вильгельма Завоевателя числятся сразу две могущественные феи: гранд-дама Ургания, владычица гор, что дала своим наследникам физическую силу, - оглядев худощавого Поттера с ног до головы, Годрик снисходительно добавил: - Физическая сила, к сожалению, передавалась только по мужской линии, но выносливость и невероятная стойкость никуда не исчезли. И Моргана, дерзкая принцесса, «сжигавшая» все препятствия на их пути и неизменно поддерживающая смелых людей в любых, самых грандиозных начинаниях. Впрочем, что я говорю? – Годрик по-доброму усмехнулся. - Вы, сэр Поттер, как потомок рода Певереллов, знаете об этом с детства.
Гарри смущенно потупился, всецело заинтересовавшись мохнатым рыжим ковриком под ногами и чувствуя, как щеки начинают предательски пылать. Сейчас, наверное, все бы отдал ради конспектов по истории магии с первого курса. Тогда он еще как-то пытался вслушиваться в монотонные лекции Бинса, но вынес из них такие крохи, что вспоминать об этом было совестно.
«Если сейчас спросят что-нибудь конкретное, останется только пожелать себе провалиться сквозь пол от стыда», - невесело подумал Гарри.
«Осторожнее с желаниями, хозяин, - немедленно предостерег Великий Артефакт. – Ты, к твоему сведению, не на земле находишься».
- Так вы, лорд Салазар, ведете свое происхождение из рода Лузиньянов? – с уважением осведомилась Гермиона, решившись, наконец, подать голос, который прозвучал для Гарри, как надежда на спасение, хотя он, естественно, ни о каких Лузиньянах понятия не имел.
- По-моему я достаточно четко выразился: фея Мелузина – моя пра-прабабка, - ответил лорд Слизерин.
- Но был еще... Зигфрид Арденнский..., правитель Люксембурга, - робко уточнила Гермиона, запинаясь чуть ли не после каждого слова, – который утверждал, что встретил дух чистой воды...
- И никаких вразумительных доказательств этому утверждению! – раздраженно заметил лорд Салазар, перебив Гермиону.
- Но ведь Мелузина..., которую встретил... рыцарь Раймонд у источника в долине Луары, возле Сент-Этьена, была порождением... дьявола... – на последнем слове и без того дрожащий голос Гермионы совсем сошел на нет, но, проглотив комок, подступивший к горлу, она все же прошептала: - Женщина-змея...
- Что, однако, не помешало ее потомкам взойти на французский и британский престол, - холодно изрек Салазар Слизерин. – И графы Анжуйские, и британские короли Гонты только гордились прямым родством с самим дьяволом. И дальше бы гордились, если бы не последовали дурной привычке заключать браки с маглами, - с сожалением, каким говорят о наболевшем, сообщил
|
|
|
