Развенчиваемый герой нашего времени

(«ПОЕДИНОК» Г. ЧУЛКОВА и «АДАМ» С. ГОРОДЕЦКОГО)

(ОТРЫВОК)

В повести Сергея Городецкого мы тоже присутствуем при таком споре из-за женщины, который вместе с тем выставляется и как «общий вопрос огромной важности», тоже чуть ли не «мирового значения».

В круг участников этого «спора» автор, – один из тех немногочисленных поэтов, которые года два назад объявили смерть символизму и шутливо старались заменить мнимоумершего своим мертворожденным акмеизмом-адамизмом, – включил доктора, уже пожилого, воплощение идеала адамистов. Даже зовут его Адамом (а по имени его названа повесть). Естественно, что на стороне этого Адама все симпатии автора, на него же возложены авторские надежды: он призван посрамить «нового человека», каковым в данном случае является студент-технолог Гоби. Еще один опыт посрамления примечателен в повести: проделал его расчетливый автор над представителем символистов, поэтом Виктором.

Печатается по: <Без подписи>. Развенчиваемый герой нашего времени // Бюллетени литературы и жизни. 1915. №5. С. 246. Роман Городецкого «Адам» был напечатан в 6 – 7 №№ журнала «Жатва» за 1915 г.

<Без подписи>

«ЧЕТВЕРГ» В ЛИТЕРАТУРНО-АРТИСТИЧЕСКОМ КЛУБЕ

Последний «четверг», посвященный лекции Г. О. Гершенкройна о современной русской поэзии, был очень интересен.

Г. Гершенкройн – увлечен поэзией и именно новой, он ее знает настолько хорошо, что цитирует наизусть множество стихотворений русских и иностранных авторов. Цель его – беспрестанно, не закрывая глаз на недостатки и на чудачества представителей новых течений в поэзии, объяснить, каким образом последние возникли и указать, что не всегда отдельные места в стихах новых поэтов так смешны и так нелепы, как это иногда кажется с первого взгляда. Лектор не отграничивает себя от старины, он любит поэзию вообще и потому Пушкин для него Бог, которого он не свергает с пьедестала. Хваля «акмеиста» Мандельштама за его действительно прелестное стихотворение о городе, лектор в виде высшей похвалы сравнивает его с Пушкиным.

Футуризм – последнее слово в поэзии, особенно интересует Г. Гершенкройна. Но подойти к нему непосредственно он не находит возможным и начинает от символизма. От него он начинает следить создание новых форм в искусстве и поэзии. Русский символизм возник в конце 90 годов под влиянием символического движения во Франции. Символисты сменили «парнасцев», которые были реакцией против романтизма. У них форма, слово совершенны, как изваяние. Символисты «эту статую заставили запеть», внеся в поэзию принципы музыкальности, особой ритмической системы. Для них слово всегда многозначащий символ, «знак». Но это повело к туманности образов. Завершение симв<олистской> теории дал Малларме. Высшая точка его творчества – «магия слова».

Перенесенный на русскую почву символизм нашел себе адептов в лице Бальмонта и Брюсова. Будучи его основателями у нас, они, однако, не стали его лучшими выразителями. Первый сверкнул, по мнению лектора, так ярко потому, что появился во время Апухтина и «бесстильности» гражданской поэзии. Бальмонт был лишь «запевалой». У Брюсова более данных для новаторства. Он скорее умом, чем сердцем понял, что поэту необходимо впитать в себя все, что было до него. Поэтому он более содействовал проведению в жизнь новых форм. Но в нем – отсутствие ярко выраженной поэтической индивидуальности. Иное дело – Вячеслав Иванов: он поэт и теоретик, он часто бросал поэзию в жертву мистике, но он доходит иногда до необычайной мощи, у него слышатся иногда голоса античной трагедии. Вершина русской поэзии, по мнению г. Гершенкройна, Ал. Блок и Ин. Анненский. В их поэзии вознесен выше, прежде всего, магизм слова и гипноз музыки. Лектор подробно остановился на их творчестве. Первого он назвал «Орфеем современной поэзии», а о втором сказал, что он «осуществил завет символизма, раскрыв перед нами душу современного человека во всей ее сложности». Но процитированным стихотворением Анненского – действительного статского советника, директора лицея, окружного инспектора, которое он заканчивает нечленораздельными звуками, ближе всего напоминающими собачий лай, лектор не убедил, кажется, никого в необходимости такого рода «антитез»; можно их, пожалуй, понять после объяснений лектора, но согласиться с ним все же едва ли можно.

Акмеисты пришли на смену символистам. Они стремятся «вернуть слову твердость, сделать его опять образом». Это направление есть возврат к реализму. Но у акмеиста нет теории, он не вносит новых принципов и его ценность – в отдельных поэтах, наиболее талантливые из которых Анна Ахматова и Мандельштам – «самая прекрасная надежда молодой поэзии».

Последний этап в современной поэзии – футуризм. Для правильной его оценки необходимо различать его теорию и поэтическое осуществление. Лозунг его – современность, не символическая любовь к современности, уживающаяся с прошлым, но преклонение единственно перед ней. Поэтическая теория футуризма – слово как таковое. Лектор взял на себя защиту этого пункта и сравнил теорию футуризма и магию слова Малларме. Но футуризм доводит эту теорию до крайности. Многие из футуристических приемов были намечены или использованы прежними поэтами, футуристы только доводят их до крайности. Большинство поэтов-футуристов лектор ставит не очень высоко и делает исключение только для Вл. Маяковского. Он нов и своеобразен и от него, как и от Мандельштама, можно ожидать многого в будущем.

В заключение лектор противопоставил поэзии школ поэзию свободную, вне групп и течений. Интересно его мнение об Игоре Северянине. Он не футурист, хотя и поэт современности, он «эстет». Но в последних вещах Игорь Северянин падает, его талант увядает.

Лекция очень понравилась публике, наградившей лектора дружными аплодисментами. Необходимо отметить, что г. Гершенкройн не читает, а говорит. Обладая, по-видимому, громадной памятью он без конца (и очень хорошо) цитирует любимых им авторов и старается объяснить, иногда, кажется, даже оправдать – их примирить со слушателем, доказывая, что если отдельные представители течений и не всегда ценны сами по себе, то самое направление имеет право на существование и что во всяком случае новые формы в искусстве оно создает.

Печатается по: <Без подписи>. «Четверг» в литературно-артистическом клубе // Одесские новости. 1915. № 9688 (25 апреля). С. 3. Габриэль Осипович (Авраам Иосевич) Гершенкройн (1890 – 1943), филолог и критик, сотоварищ Гумилева и Мандельштама по петербургскому университету и романо-германскому семинару при нем. Ст-ние Анненского, о котором идет речь в заметке, это, скорее всего, его сонет «Человек», завершающийся следующим образом: «Теперь не дух, я был бы бог… // Когда б не пиль да не тубо! // да не тю-тю после бо-бо!..»

Георгий Чулков

ОПРАВДАНИЕ СИМВОЛИЗМА

(ОТРЫВОК)