Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Если человек исчезнет, есть ли надежда для гориллы? 8 глава




— О боже, понятия не имею! Измаил по-совиному захлопал глазами.

— Похоже, ты сегодня утром забыл принять свою мозговую пилюлю. Ладно. Я расскажу тебе одну исто­рию, и тогда ты все поймешь.

— О'кей.

Измаил переменил позу, сидя на своих подушках, и я невольно закрыл глаза. Если кто-то не знающий, что здесь происходит, откроет дверь и войдет, что он подумает?

 

 

— Если ты собираешься править миром, — начал Измаил, — тебе для этого потребуется особое знание. Ты, несомненно, это понимаешь.

— Честно говоря, никогда о таком не думал.

— Таким знанием Согласные, конечно, обладают — или по крайней мере думают, будто обладают, — и очень этим гордятся. Это — самое основополагающее знание, абсолютно необходимое для тех, кто собрался править миром. И что же, как ты думаешь, обнаружили Соглас­ные, столкнувшись с Несогласными?

— Не знаю, что ты имеешь в виду.

— Они обнаружили, что Несогласные подобным знанием не обладают. Разве это не замечательно?

— Откуда мне знать?

— Подумай: Согласные обладают знанием, которое позволяет им править миром, а Несогласные — нет. Именно это обнаружили миссионеры, жившие среди Несогласных. Они были этим просто поражены, по­скольку полагали, что такое знание, по сути, очевидно.

— Мне даже неизвестно, что ты имеешь в виду.

— Речь идет о знании, необходимом для того, что­бы править миром.

— Прекрасно, но в чем все-таки оно заключается?

— Ты все поймешь из той истории, которую я тебе расскажу. Что интересует меня сейчас — это кто обла­дает таким знанием. Я уже говорил тебе, что Соглас­ные им обладают, и это естественно, не так ли? Ведь они правят миром, верно?

— Да.

— А Несогласные нужным знанием не обладают, и это тоже естественно, правда?

— Пожалуй.

— А теперь скажи мне вот что: кто еще, помимо Согласных, должен таким знанием обладать?

— Понятия не имею.

— Попробуй посмотреть на это с мифологической точки зрения.

— О'кей... Это должны быть боги.

— Конечно. Вот об этом и будет моя история: как боги обрели знание, необходимое для того, чтобы пра­вить миром.

 

 

— Однажды, — стал рассказывать Измаил, — боги собрались и начали обсуждать, как править ми­ром. Один из них сказал: «Я тут думал об одной мест­ности — обширной такой, приятной глазу саванне. Да­вайте нашлем на нее саранчу. Пламя жизни ярко разгорится в насекомых, в ящерицах и птицах, которые ими питаются, и все будет превосходно».

Остальные обдумали это предложение, потом кто-то из них возразил: «Нельзя, конечно, спорить, что, если мы нашлем на эти земли саранчу, пламя жизни на какое-то время разгорится в насекомых и тех суще­ствах, которые ими питаются, но за счет других живу­щих там созданий. — Другие боги поинтересовались, что он имеет в виду, и тот продолжил: — Разве не будет ужасным преступлением лишить пламени жиз­ни других животных ради того, чтобы саранча, ящерицы и птицы недолгое время процветали? Ведь са­ранча опустошит саванну, и олени, газели, козы и кро­лики останутся без пищи и вымрут. Когда исчезнет дичь, умрут и львы, и волки, и лисы. Не станут ли они проклинать нас за то, что мы предпочли им саранчу, ящериц и птиц?»

Боги принялись чесать в затылках: они никогда не смотрели на вещи с такой точки зрения. Наконец один из них сказал: «Не вижу тут особой проблемы. Мы просто не станем насылать саранчу. Тогда все будет идти, как раньше, и ни у кого не возникнет причины нас проклинать».

Большинство богов сочли это предложение удачным, но тот, который говорил первым, не согласился: «Но ведь это же будет не менее ужасным преступлением! Разве саранча, ящерицы и птицы не такое же творение наших рук, как и все остальные? Неужели им никогда не выпадет судьба процветать так же, как это случает­ся с другими?»

Пока боги решали, кто прав, на охоту вышла лиса, и боги хотели дать ей для поддержания жизни перепелку, но не успело это предложение прозвучать, как кто-то возразил: «Но ведь это же ужасное преступление — позволить лисе жить за счет перепелки. У перепелки есть жизнь, которую мы ей дали, и она такое же наше творение, как и лиса. Было бы отвратительно отпра­вить ее в лисью пасть!»

Тут другой бог воскликнул: «Смотрите, перепелка охотится на кузнечика! Если мы не отдадим перепелку лисе, она съест кузнечика. Разве нет у кузнечика жиз­ни, которую мы ему дали, и разве он не такое же наше творение, как перепелка? Ведь это же ужасное преступ­ление — не отдать перепелку лисе, чтобы сохранить жизнь кузнечику».

Тут, как ты можешь себе представить, боги горест­но застонали: они не знали, как поступить. И пока они спорили, наступила весна, снега в горах начали таять и реки стали разливаться. Увидев это, один из богов ска­зал: «Ведь это же ужасное преступление — позволить рекам разлиться! Паводок унесет бесчисленное множе­ство живых существ и лишит их жизни!»

Однако другой бог тут же возразил: «Ужасное пре­ступление было бы не позволить рекам разлиться: без паводка высохнут многие пруды и болота, и все населя­ющие их живые твари погибнут».

Боги снова впали в растерянность и никак не могли решить, как им поступить.

Наконец одного из них посетила свежая мысль: «Ясно, что любое наше действие несет благо одним и зло другим созданиям, поэтому давайте ничего не бу­дем делать. Тогда никто из тех, кому мы дали жизнь, не станет нас проклинать».

«Ерунда, — тут же рявкнул другой бог. — Если ни­чего мы не будем делать, то это тоже будет благом для одних и злом для других, не так ли? Тогда создания, которым мы дали жизнь, скажут: "Смотрите, мы стра­даем, а боги ничего не предпринимают!"»

И пока боги препирались друг с другом, саранча на­воднила саванну и насекомые, ящерицы и птицы стали благословлять богов, в то время как травоядные и хищ­ники умерли, богов проклиная. А поскольку боги не по­слали лисе перепелку, лиса вернулась в свою нору голодной, проклиная богов, а кузнечик, которого перепел­ка поймала, умер, тоже проклиная богов. Решение же богов остановить разлив рек привело к тому, что пруды и болота пересохли, и тысячи существ, живших в них, погибли, посылая богам проклятия.

Слыша все эти упреки, боги горестно стонали.

«Мы превратили прекрасный сад в страну, где цар­ствует страх и все живые существа клянут нас как ти­ранов и преступников. И они правы, потому что, дей­ствуем мы или бездействуем, мы посылаем им благо сегодня и беду завтра, поскольку не знаем, как следует поступить. Из саванны, опустошенной саранчой, несутся проклятия, и нам нечего на них ответить. Лиса и кузне­чик проклинают нас, потому что мы оставили жизнь пе­репелке, и на это нам нечего ответить тоже. Наверняка весь мир проклинает день, когда мы его создали; мы и в самом деле преступники — посылаем то благо, то зло, понимая при этом, что сами не знаем, как следовало бы поступить».

Боги совсем уже погрузились в пучину отчаяния, как тут один из них поднял голову и сказал: «Послушайте, разве мы не создали для нашего сада специальное дре­во, плоды которого дают познание добра и зла?»

«Да! — воскликнули остальные. — Давайте найдем это древо и вкусим от него: посмотрим, какое знание оно нам даст».

И когда боги нашли древо познания добра и зла и вкусили от него, глаза их открылись и они сказали: «Вот теперь у нас есть знание, как ухаживать за нашим са­дом, не становясь преступниками и не выслушивая про­клятий от всех, кто живет на Земле»

И как раз когда они этому радовались, лев вышел на охоту, и боги сказали друг другу: «Сегодня день, когда льву положено остаться голодным, а олень, кото­рого он съел бы, пусть поживет еще».

И вот лев промахнулся и не поймал свою жертву, вернулся голодным в свое логово и стал проклинать бо­гов. Но они сказали ему: «Не ропщи, ибо мы знаем, как править миром, и сегодня тебе положено остаться голодным». И лев не стал роптать.

На следующий день лев снова вышел на охоту, и боги послали ему того оленя, которого пощадили нака­нуне. И когда олень ощутил клыки льва у себя на гор­ле, он стал проклинать богов. Но они сказали ему: «Не ропщи, ибо мы знаем, как править миром, и сегодня тебе положено умереть, так же как вчера было положе­но жить». И олень не стал роптать.

И тогда боги сказали друг другу: «Действительно, познание добра и зла — могучая сила, ибо позволяет нам править миром, не становясь преступниками. Если бы мы вчера оставили льва голодным, не обладая этим знанием, тогда мы, несомненно, совершили бы пре­ступление. И если бы мы сегодня отдали оленя в ког­ти льва без этого знания, то мы тоже, несомненно, совершили бы преступление. Однако, обладая знани­ем, мы совершили оба эти деяния, кажущиеся про­тивоположностями, никакого преступления не со­вершив».

Но случилось так, что один из богов отлучался по делу, когда остальные вкушали от древа познания доб­ра и зла, и когда он вернулся и узнал, как поступили боги со львом и с оленем, он воскликнул:

«Совершив эти два деяния, вы, без сомнения, в од­ном случае повинны в преступлении, потому что они — противоположности, и если одно было правильно, то другое — неправильно. Если добро заключалось в том, чтобы оставить льва голодным в первый день, то от­дать ему оленя на следующий было злом, а если, чтобы совершить доброе деяние, следовало позволить льву съесть оленя на второй день, то злом было оставить льва голодным в первый».

Боги кивнули и сказали: «Да, именно так мы и рас­суждали бы, если бы не вкусили от древа познания добра и зла».

«В чем же заключается ваше новое знание?» — спросил отсутствовавший бог, в первый раз обратив вни­мание на дерево.

«Отведай плод, — ответили ему остальные боги, — тогда ты поймешь, в чем заключается знание того, как управлять миром».

И этот бог вкусил от древа познания, и глаза его открылись.

«Да, теперь я вижу, — сказал он, — таково дей­ствительно знание, подобающее богам: знание того, кто будет жить и кто умрет».

 

— У тебя пока нет вопросов? — спросил Измаил. Я вздрогнул от неожиданности: так я был увлечен

рассказом.

— Нет. Это просто поразительно! Измаил стал рассказывать дальше.

 

 

— Когда боги увидели, что Адам просыпается, они сказали друг другу: «Вот появилось существо, так по­хожее на нас, что его почти можно принять в нашу компанию. Сколько лет жизни и какую судьбу даруем мы ему?»

Один из богов сказал: «Он так прекрасен, давайте дадим ему жизнь такую же долгую, как жизнь всей планеты. Во дни его детства давайте заботиться о нем, как заботимся мы обо всех существах в этом саду, что­бы познал он сладость жизни под нашей опекой. Од­нако, достигнув юности, он наверняка поймет, что спо­собен на гораздо большее, чем остальные создания, и станет ему докучна наша забота. Не отведем ли мы тогда его к другому древу в нашем саду — к древу жизни?»

Однако другой бог сказал: «Отвести Адама, как ребенка, к древу жизни, прежде даже чем он сам стал его искать, — значит лишить его великого испытания, благодаря которому он может обрести мудрость и до­казать себе собственное мужество. Так же, как будем мы заботиться о нем, пока он остается ребенком, пусть пройдет он, достигнув юности, испытание; пусть ста­нет его задачей поиск древа жизни. Так он сможет от­крыть для себя, достоин ли он жизни столь же долгой, как вся планета».

Остальные согласились с таким планом, но один из богов сказал: «Нам следует учесть, что поиск мо­жет оказаться долгим и разочаровывающим для Ада­ма. Юность нетерпелива, и после нескольких тысячелетий исканий он может отчаяться найти древо жизни. Если так случится, не испытал бы он иску­шения вместо этого вкусить от древа познания добра и зла».

«Чепуха, — ответили другие. — Ты прекрасно зна­ешь, что плоды этого древа насыщают лишь богов. Они пригодны для Адама не более, чем трава, которой кор­мятся быки. Он может разжевать такой плод и прогло­тить его, но плод пройдет сквозь его тело, не принеся никакой пользы. Не думаешь же ты, что Адам на са­мом деле обретет нашу мудрость, вкусив от древа по­знания?»

«Конечно, нет, — сказал бог. — Опасность не в том, что он сравняется с нами в знании, а в том, что он может вообразить, будто сравнялся. Вкусив от древа познания, он может сказать себе: "Я вкусил от собственного древа богов, и потому знаю не хуже их, как править миром. Я могу творить все, что поже­лаю"».

«Это же просто абсурдно, — возразили другие боги. — Как может Адам оказаться настолько глуп, чтобы вообразить, будто обладает знанием, позволяю­щим нам править миром и творить все, что мы пожела­ем? Ни одно из наших созданий никогда не сможет знать, кто должен жить и кто должен умереть. Это зна­ние принадлежит только нам, и даже если Адам обре­тет всю мудрость Вселенной, умение править миром будет так же недоступно ему, как недоступно оно ему сейчас».

Однако этот аргумент не убедил сомневающего­ся бога.

«Если Адам вкусит от нашего древа, — настаивал он, — невозможно предсказать, насколько он обманет­ся. Не зная истины, он может сказать себе: "Тот посту­пок, который я могу оправдать, — добро, а тот, кото­рого оправдать не могу, — зло"».

Но и от этого довода остальные отмахнулись, сказав: «Это же не познание добра и зла!»

«Конечно, нет, — ответил бог, — но откуда Адам узнает об этом?»

Другие боги пожали плечами: «Может быть, в детстве Адам и вообразит, будто мудр достаточно, чтобы править миром, но что из того? Подобная вы­сокомерная глупость пройдет, когда он достигнет зре­лости».

«Ах, — сказал сомневающийся бог, — но если по­добная высокомерная глупость будет ему свойственна в детстве, доживет ли Адам до зрелости? Поверив в то, что равен нам, он окажется способен на что угод­но. В своем высокомерии он сможет оглядеть наш сад и сказать: " Гут все неправильно. С какой стати де­лить мне пламя жизни со всеми этими существами? Подумать только, львы, волки и лисы ловят добычу, которая могла бы достаться мне. Это — зло. Я ис­треблю их, ибо в этом добро. И вот еще что: кролики, кузнечики, ласточки едят плоды земные, которые мог­ли бы достаться мне. Это — зло. Я истреблю и их, ибо в этом — добро. А почему боги поставили предел моему числу, как поставили они предел числу всех прочих существ? Это — зло. Я стану плодиться бес­предельно, я заберу себе все пламя жизни в этом саду, ибо в этом — добро". Скажите мне: если такое случится, долго ли проживет Адам, прежде чем пожрет весь мир?»

«Если такое случится, — ответили остальные боги, — Адам пожрет весь мир за один день, а к концу дня пожрет и себя».

«Именно так, — сказал сомневающийся бог, — если только ему не удастся покинуть этот мир. Тогда он пожрет и всю Вселенную. Но даже и тогда он не­избежно кончит тем, что пожрет себя, как это случа­ется с любым существом, которое плодится без пре­дела».

«Подобный исход был бы ужасен для Адама, — вздохнул один из богов, — но не кончит ли он тем же, вовсе и не вкусив от древа познания добра и зла? Не поддастся ли он в своем стремлении плодиться без пре­дела и взять пламя жизни в собственные руки искуше­нию творить все, что пожелает, хоть и не станет обма­нывать себя, будто это — добро?»

«Может поддаться, — согласились остальные, — но только к какому результату это приведет? Он ста­нет преступником, изгоем, вором, укравшим пламя жизни, убийцей всех живых существ. Без иллюзии, будто то, что он творит, — добро, а потому может со­вершаться любой ценой, жизнь изгоя скоро ему наску­чит. Несомненно, так и случится, пока он будет прохо­дить свое испытание — искать древо жизни. Но если вкусит Адам от нашего древа познания, то стряхнет он с себя усталость и скуку и скажет: "Что из того, что я устал жить как убийца всей жизни в мире? Мне изве­стно добро и зло, и такая жизнь — добро. Потому должен я жить именно так, пусть и устал я до смерти, пусть и уничтожу я мир и даже себя. Боги дали миру закон, которому все подвластны, но он не может рас­пространяться на меня, потому что я равен богам. По­этому я буду жить, не соблюдая закон, и плодиться без предела. Предел для меня — это зло. Я похищу огонь жизни из рук богов и воспользуюсь им, чтобы плодиться; в этом — добро. Я уничтожу всех, кто не служит тому, чтобы я плодился и размножался; в этом — добро. Я отниму сад у богов и наведу тут но­вый порядок, полезный для моей плодовитости; в этом — добро. И поскольку все эти вещи — добро, их следует совершить любой ценой. Может случиться, что я разорю сад, превращу его в пустыню. Может случиться, что мои потомки будут кишеть на Земле, как саранча, дочиста ее обгладывая, утопая в собствен­ной скверне, ненавидя друг друга, сходя с ума. И все равно должны они продолжать, ибо множиться без пре­дела — добро, а подчиниться закону — зло. И если скажет кто-то: "Давайте сбросим с себя груз преступле­ния и станем снова жить в руках богов", я убью его, ибо это — зло. И если кто-нибудь скажет: "Давайте покончим со своим бедственным положением и будем искать то, другое древо", его я тоже убью, ибо и это — зло. И когда наконец весь сад покорится мне, а все существа, что не служат тому, чтобы я плодился и раз­множался, будут истреблены, все пламя жизни в мире сосредоточится в моих потомках, все еще я буду мно­житься. Народам этой земли скажу я: "Плодитесь, ибо в этом — добро", и станут они множиться. И народам следующей земли скажу я: "Плодитесь, ибо в этом — добро", и станут они множиться. И когда не хватит им места в собственной земле, нападут они на соседей, чтобы убить их и плодиться еще больше. И пусть сто­ны моих потомков заполнят весь мир, я скажу им: "Тер­пите страдания, ибо страдаете вы во имя добра. По­смотрите, какими великими мы стали! Благодаря познанию добра и зла сделались мы владыками мира, и боги не имеют над нами власти. Хоть ваши стоны и переполняют мир, разве не милее вам жизнь, которую вы держите в собственных руках, чем если бы была она в руках богов?"».

И когда боги услышали все это, поняли они, что из всех деревьев в саду только древо познания добра и зла может погубить Адама. И сказали они ему: «Можешь ты вкушать от всех деревьев в саду, кроме древа позна­ния добра и зла, ибо в тот день, когда ты вкусишь от него, познаешь ты смерть».

 

 

Некоторое время я сидел, погруженный в размыш­ления, потом вспомнил, что видел среди книг Измаила Библию. На полке их оказалось целых три. Я взял их все и после нескольких минут чтения сказал:

— Нигде тут не говорится, почему древо познания добра и зла должно быть запретно для Адама.

— А ты разве ожидал, что будет иначе?

— Ну... в общем-то ожидал.

— Библию написали Согласные, и история с этим древом всегда оставалась для них тайной. Они никак не могли понять, почему познание добра и зла запретно для человека. Ты теперь понимаешь, почему это так?

— Нет.

— Потому что для Согласных такое знание — са­мое лучшее, самое благодетельное для человека. А раз это так, с чего бы богам делать его запретным?

— Верно.

— Познание добра и зла — самое главное, чем дол­жны обладать властители мира, потому что любое их действие — благо для одних живых существ и зло — для других. В знании этого управление как раз и за­ключается, правда?

— Да.

— А человек был рожден, чтобы править миром, верно?

— Да. По крайней мере, в соответствии с мифоло­гией Согласных.

— Тогда зачем бы богам скрывать от человека то самое знание, которое требуется ему, чтобы выполнить свое предназначение? С точки зрения Согласных, тут какая-то бессмыслица.

— Так и есть.

— Несчастья начались, когда десять тысяч лет на­зад, люди вашей культуры сказали: «Мы столь же муд­ры, как и боги, и можем править миром не хуже их». Когда они взяли в свои руки власть над жизнью и смер­тью во всем мире, приговор им был подписан.

— Да. Потому что на самом деле они не обладают мудростью богов.

— Боги властвовали над Вселенной миллиарды лет, и все шло прекрасно. После немногих тысячеле­тий человеческого правления мир оказался на пороге гибели.

— Да. Однако Согласные никогда не отступятся от своего.

Измаил пожал плечами.

— Тогда они умрут, как и было предсказано. Авто­ры этого сюжета знали, о чем говорят.

 

 

— Ты хочешь сказать, что притча, которую ты рас­сказал, соответствует точке зрения Несогласных?

— Конечно. Отражай она точку зрения Соглас­ных — познание добра и зла не было бы запрещено че­ловеку, оно было бы ему навязано. Боги толпились бы вокруг и твердили: «Послушай, человек, разве ты не видишь, что без этого знания ты — ничто? Перестань жить, пользуясь дарами природы, как лев или вомбат. Вот, попробуй этот плод, и ты сразу же узнаешь, что ты наг — наг, как какой-то там лев или вомбат: ты наг перед миром и бессилен. Давай же, отведай плод и стань подобным нам. Тогда, счастливчик, ты сможешь поки­нуть этот сад и начать трудиться в поте лица своего, как и пристало человеку». Если бы Библию написали люди вашей культурной ориентации, то, что человек вкусил от древа познания добра и зла, не называлось бы грехопадением; это называлось бы восхождением или, как ты раньше говорил, освобождением.

— Совершенно верно... Однако я не вполне пони­маю, как это сочетается со всем остальным.

— Мы углубляем твое понимание того, как случи­лось, что все сложилось именно так.

— Не улавливаю связи.

— Минуту назад ты сказал мне, что Согласные ни за что не откажутся от своей тиранической власти над миром, как бы плохо все ни обернулось. Как случилось, что они стали такими? — Я только недоуменно поднял брови. — Они стали такими потому, что всегда верили: то, что они делают, — правильно, а значит, должно быть совершено любой ценой. Они всегда верили, что, по­добно богам, точно знают, что правильно и что непра­вильно, и то, что они творят, — правильно. Ты знаешь, как они продемонстрировали это?

— Сразу не соображу.

— Они продемонстрировали это, принуждая всех в мире делать то же, что делают они, жить так, как жи­вут они. Всех следовало заставить жить подобно Со­гласным, потому что Согласные знают единственный правильный путь.

— Да, теперь я понял.

— Многие народы из Несогласных занимались зем­леделием, но они никогда не были одержимы иллюзи­ей, будто то, что они делают, — правильно, будто все живущие в мире должны стать земледельцами, будто каждый квадратный ярд поверхности планеты должен быть отдан земледелию. Они не говорили всем вокруг: «Вам не позволено больше заниматься охотой и соби­рательством. Это неправильно. Это зло, и мы его зап­рещаем. Обрабатывайте свою землю, или мы вас унич­тожим». Они говорили другое: «Вы желаете оставаться охотниками и собирателями? Ничего не имеем против. У вас здорово получается. А мы хотим заниматься сельским хозяйством. Вы живите охотой и собирательством, а мы станем земледельцами. Мы не делаем вид, будто знаем, как жить правильно. Мы только знаем, что пред­почитаем мы сами».

— Да, понятно.

— И если им надоедало заниматься земледелием, если они обнаруживали, что такой образ жизни заво­дит их в тупик, они могли отказаться от него. Они не говорили себе: «Что ж, мы должны продолжать, даже если результат убьет нас, потому что так жить правиль­но». Например, существовал однажды народ, который построил обширную сеть ирригационных каналов, что­бы оросить пустыню там, где сейчас лежат земли юго-восточной Аризоны. Этот народ поддерживал каналы в рабочем состоянии в течение трех тысяч лет, создал развитую цивилизацию, но в конце концов люди сказа­ли себе: «Нам слишком много приходится трудиться — так жить нам не нравится; так не послать ли нам все это к дьяволу!» Они просто ушли со своих земель и так основательно забыли прошлое, что мы теперь даже не знаем, как тот народ себя называл. Единственное сохранившееся название — «хохокам», «те, которые ис­чезли» — так именовали их индейцы пима.

Однако для Согласных все было бы не так просто. Им было бы ужасно трудно все бросить, потому что то, что они делают, — правильно, и они должны продол­жать это делать, даже если в результате уничтожат мир и человечество.

— Да, кажется, так.

— Все бросить... Что это значило бы для них?

— Это значило бы... Это значило бы, что они с са­мого начала ошибались. Это значило бы, что они ни­когда не знали, как править миром... Это значило бы, что Согласным пришлось бы отказаться от своей пре­тензии быть равными богам.

— Им пришлось бы выплюнуть плод того древа и снова отдать власть над миром богам.

— Да.

 

 

Измаил кивнул на стопку разных изданий Библии у моих ног:

— Судя по свидетельствам авторов Писания, люди, жившие между Тигром и Евфратом, вкусили от древа познания добра и зла, принадлежащего богам. Как ты думаешь, откуда они взяли такую идею?

— Что ты имеешь в виду?

— Что навело авторов Писания на мысль, что жи­тели Междуречья вкусили запретный плод? Ты дума­ешь, они видели это собственными глазами? Что они присутствовали, когда началась земледельческая рево­люция?

— По-моему, такая возможность не исключена.

— Подумай как следует. Если бы они там были, если бы видели все собственными глазами, кем тогда они оказались бы?

— Ох... ну конечно! Они были бы теми, кто вку­сил запретный плод. Они оказались бы Согласными.

— А если бы они были Согласными, библейская ис­тория выглядела бы совсем иначе.

— Да.

— Значит, авторы Писания не присутствовали при этом и собственными глазами ничего не видели. Так откуда же они узнали, как все случилось? Откуда им ста­ло известно, что Согласные узурпировали власть богов над миром?

— О господи... — пробормотал я.

— Кем были авторы Писания?

— Должно быть, евреями. Измаил покачал головой:

— Для народа, известного как евреи, все это уже было древней историей — и к тому же тайной. Евреи вошли в историю как Согласные — и ничего так не хо­тели, как походить на своих соседей-Согласных. Кста­ти, поэтому их пророки все время их и обличали.

— Верно.

— Итак, хотя они сохранили свидетельство о гре­хопадении, они уже в полной мере не понимали его. Чтобы найти тех, кто понимал, нужно найти его авто­ров. Кем же они были?

— Ну... должно быть, предками евреев.

— Кто был их предками?

— Боюсь, что понятия не имею. Измаил заворчал:

— Послушай, я не могу запретить тебе говорить «понятия не имею», но я хотел бы, чтобы ты хоть не­сколько секунд думал, прежде чем сказать так.

Я несколько секунд помолчал из вежливости, по­том сказал:

— Прошу прощения. Мои познания в древней ис­тории весьма невелики.

— Древними предками евреев были семиты.

— Ох...

— Ты ведь знал это, разве не так?

— Да, пожалуй. Я просто...

— Ты просто не думал.

— Тут не поспоришь.

Измаил зашевелился, и, признаться по чести, я не очень хорошо себя почувствовал, когда полтонны сплош­ных мышц нависли над моим креслом. Если вам не при­ходилось видеть, как горилла переходит по земле с одно­го места на другое, вы можете побывать в зоопарке или взять напрокат кассету с видеоиллюстрациями к «Нэшнл джиогрэфик»: описать словами это невозможно.

Измаил проковылял, прошаркал или прокосолапил — любое выражение годится — к книжной полке и вернул­ся с атласом по исторической географии. Открыв его на карте Ближнего Востока в 8500 г. до н.э., он протянул его мне. Линия, похожая на серп, аккуратно отделяла Аравийский полуостров от остальной части суши. Слова «Зарождение земледелия» ясно указывали, что серп ох­ватывает именно Междуречье; несколько точек обозна­чали первые поселения земледельцев, обнаруженные ар­хеологами.

— Эта карта, мне кажется, дает неверное представ­ление, — сказал Измаил, — хотя, может быть, и не по злому умыслу составителей. Она изображает дело так, будто земледельческая революция произошла в пустом мире. Поэтому я предпочитаю собственную карту. — Он раскрыл свой блокнот и показал мне набросок. — Как видишь, здесь показана ситуация, возникшая на пятьсот лет позже. Земледельческая революция уже в полном разгаре. Территория, на которой процветает сельское хозяйство, помечена черточками. — Измаил, используя карандаш как указку, очертил овал между Тигром и Евфратом. — Это, конечно, Междуречье, колыбель Согласных. А что, как ты думаешь, изобра­жают точки вокруг?

— Несогласных?

— Именно. Эти значки не говорят ни о плотности населения, ни о том, что каждый клочок земли вокруг Междуречья был заселен Несогласными, — только о том, что мир вокруг был вовсе не пуст. Ты разобрался в том, что я тебе показал?

— Мне кажется, да. Сад Эдема, где произошло гре­хопадение, находился в Междуречье и был окружен на­родами, не знавшими земледелия.

— Да, но ты также можешь видеть, что в то время, в начале земледельческой революции, первые Соглас­ные, основатели вашей культуры, были никому не изве­стным, изолированным, незначительным сообществом. Следующая карта в атласе показывает ситуацию через четыре тысячи лет. Что ты ожидал бы на ней увидеть?

 

 

— Я сказал бы, что Согласные распространились по большой территории.

Измаил кивнул, предлагая мне перевернуть стра­ницу. Овал с надписью: «Земледельческие культуры медного века» охватывал, кроме Междуречья, всю Малую Азию и земли к северу и востоку — до само­го Каспийского моря и Персидского залива. На юге овал граничил с Аравийским полуостровом, на за­штрихованной территории которого было написано: «Семиты».

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...