Особенности социально-исторического развития российского общества за последние 300 лет

Одной из особенностей российской истории является крайняя противоречивость, конфликтность развития, пред­расположенность российского общества к крайностям. Эта особенность лежит в основе российской нестабильности, что, в свою очередь, связано с противоречивостью облика российского общества.

Россия, как известно, развивалась во взаимодействии и в борьбе то с Европой, то с Азией. И восточные, и западные элементы присутствуют в русской жизни, в русской истории.

Общественно-политическая мысль России постоянно об­ращалась к этому противоречивому явлению исторической действительности. В концепциях западников и славянофилов отразилось преувеличение одной из сторон, составляющих сложный цивилизованный облик России. Западники счита­ли, что русский путь — это западноевропейский путь. Само­бытные элементы российской жизни они относили к прояв­лениям отсталости. Славянофилы же, наоборот, развивали идею о принципиальном отличии российского развития от западноевропейского, всячески выдвигали на первый план исключительную самобытность общинной, патриархальной, православной Руси.

Российский феодализм был менее расположен к общест­венному прогрессу. Ему были присущи более деспотические формы монархии, чем в Европе. Средневековое население (господствующий класс и простолюдины) находилось в большей, чем на Западе, зависимости от верховной власти. Степень эксплуатации крестьянства была исключительно высокой. Произошла длительная, на несколько столетий, консервация личной крепостной зависимости крестьян.

Российский тип эволюции феодальной земельной собст­венности также был специфичен. Частнособственническое землевладение дворянства никогда не было преобладающей формой земельной собственности. Основной тенденцией была система «государственного феодализма», при которой верховная собственность на землю оставалась у государства, а феодальное землевладение даровалось государством и обу­словливалось службой царю. Крестьяне являлись «держателями» земли с обязательными перед государством налогами, оброком и повинностями. В отдельных регионах в определенные эпохи такая «государственная земля» могла превращаться в фактическую собственность «государствен­ных крестьян». Специфические черты феодального земле­владения в России не способствовали сколько-нибудь твер­дым позициям института частной собственности на землю. Прочным заслоном на пути развития частной собственности стояла сельская община. Таким образом, особенностью рос­сийского типа феодализма являлось традиционно слабое развитие частной земельной собственности и индивидуаль­ной хозяйственной деятельности крестьянства.

Исследователи считают, что в условиях «запаздывающего» типа исторической эволюции процесс обуржуазивания россий­ского общества оказался незавершенным.

Для России характерна перестановка фаз генезиса капита­лизма. Если в странах Европы буржуазно-аграрный переворот предшествовал буржуазным революциям, то в России аграрный сектор оставался, по сути, феодальным вплоть до 1917 г. Лишь после реформы 1861 г. начали появляться зачатки аграрного рынка, а крестьянство во многом еще оставалось зависимым от помещичьих латифундий.

В России отсутствовал долгий инкубационный период раз­вития машинного производства и длительный период форми­рования механизма капиталистического обмена. Промышлен­ный переворот обеспечивался в значительной степени за счет ввоза иностранной техники. Шло быстрое развитие железных дорог и пароходных линий. Российское «первоначальное нако­пление» не дало свободного наемного работника. Это был в основном «отходник», не порвавший еще с земледелием и «своим» барином. Крестьянская реформа 1861 г. и отмена кре­постного права вместе со столыпинскими преобразованиями в начале XX в. двинули вперед процесс формирования рынка наемной рабочей силы, но окончательного завершения «первоначального накопления» капитала в России в первой четверти XX в. так и не получилось. Страна продолжала оста­ваться аграрно-индустриальной с огромным преобладанием сельскохозяйственного населения.

Особенностью российской буржуазной эволюции явля­лось и запаздывание социального развития государства. Почти нигде в новое время не существовало столь глубокой пропасти между бедными и богатыми слоями, как в России. Эта объективная основа, сохранявшаяся на протяжении двух столетий и возрождающаяся в современной действительно­сти, была и остается объективной почвой для общественного раскола, питательной средой для крайних течений, органи­чески не способных к синтезу.

Многовековое крепостничество, придавленность, беспра­вие и забитость российского населения формировали ради­кальное мышление, игнорирующее какие-либо умеренные решения. Реформы же, вторгаясь в самую сердцевину обще­ства, игнорировали, как правило, интересы тех социальных групп и сил, которые придерживались установившихся тра­диционных ценностей модернизации («великие реформы» 60-х гг. XIX в., столыпинская реформа, НЭП). Они разруша­ли российскую патриархальную целостность и вели к социаль­ному расслоению, вытеснению на социальную периферию це­лых народных слоев. Часто эти слои становились социальной базой следовавших за реформой контрреформ, революций, гражданских войн. Так, отмена крепостного права оберну­лась террористической деятельностью народовольцев и рево­люцией 1905—1907 гг. Столыпинские реформы, ускорившие расслоение крестьянской страны, подтолкнули к революции 1917 г. и гражданской войне. А НЭП, вытеснивший миллио­ны крестьян в пролетаризируемые города, породил мощную ответную реакцию тоталитаризма, оформившегося в жесто­кую сталинскую диктатуру.

История России была переполнена переходными, перелом­ными периодами. Народ жил в обстановке чрезвычайщины и гражданской войны.

Многие корни российской конфликтности кроются в осо­бенностях российской власти с ее абсолютистской природой, монополизмом и мощным вмешательством в жизнь общества.

Трагедия страны состояла в том, что в ней не было полно­правных сословий, классов, свободных и вольных граждан. В эпоху Ивана Грозного или Петра Великого, во времена правле­ния И. Сталина, Н. Хрущева, Л. Брежнева или М. Горбачева положение человека определялось исключительно его обязан­ностями и отсутствием реальных прав, которые в лучшем слу­чае лишь декларировались.

В России всегда доминировал мифологический, а не кри­тический тип мышления. Из поколения в поколение переда­валось упрощенное представление о путях достижения целей социального прогресса и вера, что борьба, уничтожение врага, насильственное и механическое разрушение старых форм жизни сами собой обеспечат реализацию обществен­ного идеала. Из всех возможных вариантов преобразования общества российскому человеку больше всего импонировали методы революционной логики, бунт, взрыв. Не случайно и русская интеллигенция отличалась радикализмом, склонно­стью видеть в политической борьбе ближайший путь к на­родному благу.

Концепция «социального раскола» российского общества к настоящему времени не является еще окончательно оформлен­ной и цельной. Однако современное развитие российского об­щества позволяет представить ее в качестве доминанты истори­ческого развития.

26. Формационные сдвиги, концепция догоняющего развития, модернизационная кривая развития общества.

Каждый формационный сдвиг — это смена доминанты: западной на восточную или восточной на западную.

Неорганическая модернизация — от­вет на внешний вызов со стороны бо­лее развитых стран, способ «догоняю­щего» развития, предпринимаемый правительством с целью преодолеть историческую отсталость и избежать иностранной зависимости. Догоняющая модернизация, по определению, означает ориентацию на страны, успешно прошедшие модернизацию. Страны, первыми вставшие на путь модернизации, относят к первому эшелону модернизации, а страны, опоздавшие и своем развитии, ко второ­му. Неорганическая модернизация разворачивается по особой модели, именуемой «революция сверху». Это означает, что правительство страны, обнаружив отставание, планирует множество практических мероприя­тий, призванных сократить отстава­ние от развитых стран. В их числе об­ращение к иностранным займам, сти­мулирование зарубежных инвестиций и частного бизнеса, обучение специалистов за рубежом, приобретение им­портных товаров и оборудования, сокращение расходов на социальную сферу, денежные реформы, реорганизация экономики и др. План меро­приятий может быть поставлен на всеобщее обсуждение, а затем на голо­сование, для его реализации проводится мошная медийная кампания и ши­рокая агитация, принимается множество законопроектов и т.п. Характернейшие черты неорганической модернизации — она сжата во времени, проходит заметно для всего населения как заранее планируемая акция, вызывает к себе разное отношение со стороны различных групп на­селения, чаще всего болезненно переживается низшими слоями. Виновни­ками всех бед выступают структуры власти и высший класс. Это наихудший сценарий событий. Важное отличие неорганической модернизации от органической заклю­чается в ее целенаправленном характере. Догоняющая модернизация стран второго эшелона преследует военно-политические цели. Военно-поли­тическая ориентация и составляет специфику догоняющей модернизации стран второго эшелона. Важной особенностью «догоняющей» модернизации является и то обсто­ятельство, что она никогда не охватывает сразу экономику, социальную, политическую и духовную сферы. Обновление происходит фрагментарно, затрагивая то одни, то другие области.

Концепция догоняющего развития предусматривает формирование экономического роста путем увеличения национального дохода и повышения нормы и массы накопления, замещения импорта и обеспечения притока иностранного капитала.