Виды переводческих лексических соответствий (эквивалентов) 13 глава

Архаизмы, лексические и грамматические, — основное средство временной (темпоральной, хронологической) языковой стилизации текста при диахронном переводе. В этом случае они выполняют ту особую переводческую функцию, которой не обладают языковые единицы оригинала, соотносимые с ними. Это собственной перево­дческий художественно-выразительный прием темпоральной стили­зации. Когда же архаизмы оригинала являются средством историче­ского познания и создания колорита времени, то в переводе им от­водится та же функция, что и в подлиннике. В таких случаях арха­изм оригинала часто находит свое прямое соответствие в архаичном слове или обороте перевода.

¹ Анатоль Франс. Собр. соч. в 8-ми т. Т. VI. М., 1959. С. 317—318.

18.

имена собственные

в оригинале и в переводе

а.

обычные имена собственные

На первый взгляд может показаться, что перевод имен собствен­ных не представляет особых трудностей. Даже переводом это назы­вается весьма условно: ведь, как правило, имена собственные транс­крибируются или транслитерируются. Это обусловлено своеобрази­ем имен собственных, которые «по сути дела порождены не потреб­ностями познания, а соображениями удобства коммуникации, осо­бенностями языка»¹. В современной лингвистике собственные име­на часто определяются как называющие лексические единицы в от­личие от нарицательных слов, которые считаются обозначающими единицами. Иначе говоря, у имен собственных «на первый план вы­ступает функция номинативная — называть, чтобы отличать одно­типные объекты друг от друга, в противоположность именам нари­цательным, основная функция которых — называть, чтобы сообщать значение, коннотировать»². Кроме того, именования людей (антро­понимы) и географические названия (топонимы) не являются пер­вичными лексическими единицами по своему происхождению, так как они образованы на базе нарицательных слов.

Характеризуя своеобразие информации, присущей именам соб­ственным, А. В. Суперанская пишет: «Имена собственные указыва­ют адреса, указывают на конкретных людей, но, если мы не учили географии и не знакомы с Петром и Иваном, они ничего нам не го­ворят. Поэтому, чтобы понять собственное имя, узнать его значение, надо сначала узнать, какого рода объект оно означает.

Однако знакомство отнюдь не обязательно должно состояться в прямом смысле слова. Я знаю, что есть французские имена Жак, Пьер, Симон; у меня нет ни одного знакомого с этими именами, но я вполне удовлетворена ответом, что Пьер — это имя.

¹ Чесноков П. В. Слово и соответствующая ему единица мышления. М., 1967. С. 156.

² Суперанская А. В. Языковой знак и имя собственное // Проблема языкознания.
Доклады сообщения советских ученых на X Международном конгрессе лингвистов.
М.. 1967. С. 153—154.

Таким образом, знакомство может быть не только с объектом и субъектом, но и с языковой категорией, к которой данное имя от­носится»¹.

Эти характеристики собственного имени и прежде всего его со­отнесенность с конкретным объектом, который оно словно бы ин­вентаризует, маркирует, к которому прикрепляет условный ярлык, определяют в сфере имен собственных транскрибицию в качестве основного переводческого приема. Имя собственное — всегда реа­лия. В речи оно называется действительно существующий или вы­думанный объект мысли, лицо или место, единственные в своем роде и неповторимые. В каждом таком имени обычно содержится информация о локальной и национальной принадлежности обозна­чаемого им объекта.

Транскрибированные имена собственные наряду с остальными реалиями являются теми немногими элементами перевода, которые сохраняют определенное национальное своеобразие в своей словес­ной звуковой форме. Испанское слово, например, даже будучи запи­санным кириллицей, остается испанским словом и не теряет своего национального колорита. Испанские имена Nicolás, Andrés или Ana (речь идет не об этимологии этих имен, а об их функционировании в системе современного испанского языка), совсем похожие на Нико­лая, Андрея и Ату, не становятся обрусевшими под пером перево­дчика, а передаются как Николас, Андрее и Ана.

Внутренняя форма любого имени, а под ней понимается смысло­вая структура слова, соотношение значений компонентов, состав­ляющих слово, обычно отражает словообразовательный процесс, происходивший в момент первичной номинации, и может быть оче­видной (как, например, в топонимах: город Орел, река Уж, озеро Красавица, Кривоколенный переулок или в личных именах и фами­лиях: Вера, Надежда, Любовь, Воронов, Красавина, Косорукое) или стертой, неясной (Москва, Волга, Ильмень, Аграфена, Сидоров, Аве-ричев и т. д., и т. п.).

¹ Суперанская А В. Структура имени собственного. Фонология и морфология. M, 1969. С. 9. В другой своей книге «Общая теория имени собственного» (М., 4973) А В. Суперанская пишет о трех типах информации имени: речевой, языковой и энцик­лопедической. «Речевая информация осуществляет связь имени с объектом и выявляет отношение говорящего к объекту» (С, 259). «Энциклопедическая информация — это комплекс знаний об объекте, доступный каждому члену языкового коллектива, поль­зующемуся данным именем» (Там же). «Языковая информация имени (кроме первичной и минимальной, что это имя) — наиболее постоянная и неизменяющаяся часть его ин­формации. Она заключается в характере и составе компонентов имени» (С. 260).

В повседневном общении и в любых контекстах, где имена соб­ственные выполняют свои обычные функции, внутренняя форма этих слов, как правило, не воспринимается. Ею пренебрегают, так как, даже если смысл этой формы вполне ясен, ей не вменяются в речи характеристические, оценочные функции, хотя потенциальная оценочность в таких словах всегда сохраняется. Внутренняя форма остается частью собственной структуры слова, предназначаемого, как уже говорилось, для называния конкретных объектов, а не для их определения через понятия и лексическое значение. Именно по­этому с теоретической точки зрения «смысловой перевод «обыч­ных» (о «необычных» речь пойдет ниже) имен собственных, у кото­рых есть в языке оригинала нарицательные «двойники», чреват зна­чительными информационными искажениями, а с точки зрения практической он привел бы к величайшей путанице, прежде всего в топонимике.

Если бы названия, например, кубинских населенных пунктов La Cruz, La Gloria, Rey, мыса Pájaros или гаванской улицы Virtudes ста­ло правилом переводить, а не транскрибировать и в русском тексте эти селения назывались бы Крест, Слава, Король, мыс именовался бы Птицы, а улица стала улицей Добродетелей, то исчез бы даже намек на то, что данные топонимы относятся к ареалу испанской речи, и, главное, нарушилась бы та прямая связь между объектом и его названием, о которой говорилось выше. При подобном подходе к переводу топонимов в русском издании карты мира на территории десятка различных стран появились бы населенные пункты с назва­ниями Орел, Лев, Мир, Вознесение, Троица, Согласие. Заря и т. д., и т. п., а в планах сотен иностранных городов замелькали бы улицы Свободы, Братства, площади Победы и Славы, бульвары Незави­симости и Равенства.

Итак, вроде бы все просто: если переводчик работает с двумя языками, имеющими разную графику, то он транскрибирует имена собственные согласно существующим правилам; если это языки с одинаковой графикой, то имя без изменений переносится из ориги­нала в перевод. Однако даже и в этом простом деле появляются свои трудности и исключения из правил.

Транскрипция имен собственных: современные правила и традиция, ономастические варианты. Несмотря на то, что борьбу за регламентацию и унификацию транскрипции иностранных слов и имен собственных еще начали такие выдающиеся лингвисты, как

M. В. Сергиевский и Л. В. Щерба¹, до сих пор случается разнобой при транскрибировании антропонимов и топонимов, что приводит к ошибкам в понимании их и к возникновению двух и более вариан­тов одного иностранного имени. Подобная вариантность в онома­стике — явление, безусловно, отрицательное, осложняющее комму­никацию. Если взять, например, одни лишь русские издания худо­жественной, общественно-политической и географической литерату­ры на испанском языке и сравнить в них топонимику, транслитериро­ванную с языков народов бывшего СССР и восточных языков, то лег­ко обнаружатся ничем не оправданные разночтения. Трояко пишутся Орел — Orel, Oryol, Oriol; Иртыш — Irtish, Irtix, Irtich; Сикоку — Sikok, Sikoku, Shikoku; Пекин — Pékin, Pequín, Peking; Харбин — Jarbín, Harbfn, Kharbín и др. По два варианта имеют Хабаровск — Jabarovsk, Khabarovsk; Пхеньян — Pieng-Jang, Pyong-Jang; Катманду — Katamandú, Jatmandú; Фудзияма — Fhi-Jama, Fujoyama и т. п.

Топонимические варианты другого рода могут появиться в ре­зультате переименований населенных пунктов, улиц и площадей. Пловдив, например, на одних испанских картах пишется Plovdiv, a на других — Filipólis; Чудское озеро дается то в транскрипции Chudskoye, то как Peipus; Тайвань — Taiwan (Taiuan) и Formosa; Джакарта — Jakarta (Diakarta) и Batavia. Поэтому переводчику приходится знать исторические перипетии некоторых топонимов и, к примеру, Джакарту именовать Батавией, если в переводном тексте описываются события до 1949 г.

Возникновение вариантов наименований иногда обуславливается различиями фонетических норм в разных зонах одного и того же языка, распространенного на удаленных друг от друга территориях. Это прежде всего относится к английскому языку, литературная норма которого имеет свои специфические особенности в США, Англии и Австралии, и к испанскому языку — Испании и Латинской Америки, который также характеризуется зональным своеобразием. Приведу лишь один пример. Испанская буква 11 произносится как боковой среднеязычный сонант, теоретически не имеющий ппямого соответствия в русском языке. Транскрибируется он как «ль»„"9 Ар-

¹ Сергиевский М. В. О передаче иностранных фамилий и имен в русском языке. Гос. Биб-ка СССР им. Ленина, М., 1929; Щерба Л. В. Транскрипция иностранных слов и собственных имен и фамилий // «Известия Комиссии по русскому языку». Т. I. Л., 1931; Он же. Транслитерация латинскими буквами русских фамилий и географиче­ских названий // «Изв. АН СССР. Отд-ние лит. и яз.», 1940, № 3.

гентине и Уругвае орфоэпической нормой стало произнесение 11 как звонкого палатального шипящего звука, похожего на нашу фонему [ж]. Поэтому некоторое переводчики, стремясь к точности воспро­изведения оригинального фонетического облика имени собственно­го, транслитерируют в аргентинских и уругвайских топонимах и антропонимах звук 11 с помощью русского звука [ж]. Так возникают варианты: Коронилъя и Коронижа, Белья-Уньон и Бежа-Уньон, Бель-яко и Бежако (уругвайские города); Вилъягамба и Вижагамба, Элъ-яури и Эжаури (аргентинские и уругвайские фамилии); имя известно­го уругвайского скульптора Belloni пишется то как Бельони, то — Бежони; фамилия героя борьбы за независимость Уругвая Lavalleja и выдающегося уругвайского законодателя ВаШе транскрибируется двояко: Лавальеха и Лаважеха, Батлье и Более.

Наконец, следует упомянуть о диахронных омонимических вари­антах, которые связаны друг с другом определенной хронологической последовательностью. Такие варианты появляются из-за того, что правила транскрипции — категория историческая, меняющаяся в свя­зи с изменениями фонетического строя языков и успехами его изуче­ния фонетистами и фонологами. В этом отношении весьма показа­тельны транскрипции с английского.

В прошлом веке (иногда в начале нынешнего столетия) англий­ские имена собственные передавались в русской литературе с по­мощью самой примитивной транслитерации: каждой английской букве в слове подбиралась соответствующая буква русского алфави­та. Но, как известно, традиционная графика английских слов часто не отражает их подлинного звучания. Так появились антропонимы Валлас (Wallace), Ворчестер (Worcester), топонимы Нъюкестлъ (Newcastle), Гринвич (Greenwich), Гулль (Hull) и т. п. От орфографи­ческого принципа передачи английских имен собственных посте­пенно осуществлялся переход к фонетическому принципу, позво­ляющему воспроизвести с той или инрй степенью приближенности истинное звучание английского имени и сохранить его националь­ную фонетическую форму. Нынешняя русская транскрипция этих имен приближена к их подлинному звучанию: Уоллес, Вустер, Нью­касл, Рринич, Холл.

Вспомним: «Что может собственных Платонов и быстрых разу­мом Невтонов Российская земля рождать». Во времена Ломоносова имя английского ученого звучало в устах русского человека, как Невтон (Newton), a теперь это Ньютон. Яркий пример, иллюстри­рующий изменение написания имени собственного под влиянием

фонетической тенденции приводит Н. Аристов¹: фамилии англий­ского политического деятеля XVIII в. R. Walpole писалась Вальпопь (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, 1891), затем — Валыгол (БСЭ. 1951. Т. 6) и Уолпол (БСЭ. 1956. Т. 44).

Правда, укоренившиеся ошибочные транскрипции имен собст­венных чаще бывают не столь уступчивыми. Они надолго, если не сказать навсегда, оставляют о себе память в переводных топонимах и личных именах, закрепленных традицией в языке перевода. В рус­ской испанистике приблизительно до начала XX в. бытовало ложное мнение о том, что «одной букве в испанском языке соответствует одна буква в русском языке»². Поэтому в испанских именах собст­венных с h транскрибировались все буквы, хотя h к XIX в., когда начался прямой перевод с испанского на русский кастильской худо­жественной литературы, давно уже стало немым и писалось лишь по традиции. Так появились топонимы Гондурас. Гавана и другие вме­сто правильных форм Ондурас. Ла-Авана. Имена эти закрепились в языке и стали языковой нормой, узусом.

Противоречие между традицией и современным написанием проявилось у английского антропонима Huxley. Традиция оставила фамилию знаменитого естествоиспытателя XIX в. Thomas Huxley как Гаксли, a современный английский писатель Aldous Haxley из­вестен у нас как Хаксли, что фонетически более соответствует анг­лийскому произнесению этого антропонима.

Когда дело касается русского написания имен английских, фран­цузских и испанских королей, традиция опять дает знать о себе. Яков, Карл, Генрих, Георг, Иоан, Мария, Елизавета — это англий­ские короли, а других именитых особ и, конечно, всех простых смертных в переводах зовут соответственно Джеймс, Чарльз, Генри, Джордж, Джон, Мери, Элизабет, хотя в английском языке каждой паре соответствует только одно имя. Подобное происходит и с французскими венценосцами, имеющими свою переводческую но­менклатуру. В научной и художественной литературе мы встречаем «Генриха Четвертого, он же Генрих Наваррский, Генриха Птицело­ва, всех французских Людовиков под восемнадцатью номерами... Но в то же время писателей именуют Анри Бейль, Анри Мюрже,

' См.- Аристов Н. Б Основы перевода. М., 1959. С. 37—38.

² Туровер Г. Я. Транскрипция испанских имен собственных на русский язык (на ма­териале топонимики и антропонимики) // Тетради переводчика. М., 1964. С. 108.

Аири де Ренье, Луи Буссенар, Луи Жаколио...»¹, или, например, испанские имена Ysabel, Fernando, Felipe, если они относятся к вен­ценосцам, передаются как Изабелла, Фердинанд и Филипп.

Выше говорилось, что смысловой перевод некоторых географи­ческих названий, т. е. раскрытие их внутренней формы, противоре­чит существующим ныне тенденциям и нормам перевода топоними­ки. Однако в переводческой практике прошлых веков можно найти немало примеров смыслового перевода географических названий, некоторые из них прочно закрепились в языке. Например: Place de la Concorde, Champ de Mars, Avenue des Champs-Elysées переводятся на русский язык по традиции как площадь Согласия, Марсово поле и Елисейские поля; Niederlande соответствует в испанском Países Bajos. Открытый в 1486 г. португальцем Бартоломе Диасом мыс на самом юге западного берега Африки был назван первооткрывателем Cabo das Tormentas (мыс Бурь). Однако король Хуан II изменил название на Cabo de Boa Esperanza (мыс Доброй Надежды), которое было переведено, а не транслитерировано, почти на все языки мира. На­звание открытого Магелланом в 1520 г. архипелага Tierra del Fuego (Огненная земля) также было скалькировано на многие языки. Число таких примеров можно значительно увеличить.

В современных переводах нет-нет да и появится смысловое соот­ветствие названию какой-либо иностранной улицы или площади. Но это обычно происходит при воссоздании литературных памятников прошлых столетий. Переводчики используют любую возможность для того, чтобы не нарочито и не в ущерб современной литератур­ной норме сохранить колорит временной отнесенности оригинала. Для подобной стилизации оказываются пригодными не только лексико-стилистические и синтаксические архаизмы, но также устаревший переводческий прием смыслового перевода топонимов.

Некоторые названия географических объектов языка оригинала имеют супплетивные соответствия в языке перевода, закрепленнные традицией. Такие соотносимые в двух языках топонимы несхожи между собой ни по своей внутренней форме, ни по внешнему облику. Ср. нем. Deutschland и, с другой стороны, рус. Германия, исп. Alemania, фр. Allemagne, англ. Germany, фин. Saksa. Или еще пример: англ. Wales и фр. Pais-de-Gaul.

¹ Арго В Факты и выводы // Мастерство перевода. М., 1959. С. 300.

Ономастические перифразы. Определенное внимание требует-ся при переводе ономастических реалий, которые подразумевают нечто большое, чем географическое название, и стали символами каких-либо учреждений государственных институтов, обществен­ных организаций и т. п.: Quai d'Orsay — не только парижская набе­режная, но и Министерство иностранных дел Франции, которое на­ходится на этой набережной во дворце, носящем то же имя; Throg-morton Street — это лондонская улица, где расположена Биржа, и второе — название самой биржи; Reel Street — лондонская улица, на которой размещаются редакции крупнейших журналов и газет, и собирательное имя, означающее прессу Англии. Хорошо известен переносный смысл таких американских топонимов, как Wall Street, Harlem и др.

Особенно внимательным приходится быть переводчику, когда в произведениях прошлых веков он встречается с ныне устаревшей ономатической перифразой. Rué des mauvais garc.ons — улица в Па­риже и когда-то воровской притон, ибо на ней жили воры, грабители и хулиганы и ходить по ней было небезопасно.

За многими выдающимися представителями литературы и искус­ства закрепились перифрастические имена, которые необходимо знать переводчику: Le vieillard de Ferney — это Вольтер, Hornero Español — Луис Гонгора, Manco de Lepante — так зовут Сервантеса, Profesor de Salamanca — Унамуно, Plasant Bard — это Роберт Бернс, The Bard of Avon — Шекспир. Контекст подскажет, следует ли пере­вести The Bard of Avon сочетанием Эвонский бард или просто Шек­спир, a Le vieillard de Ferney — Фернейским старцем или Вольтером. Признавая существующее в современной ономастике деление обыч­ных имен собственных на общие («невоплощенные») имена и инди­видуальные («воплощенные»), следует подчеркнуть, что перифразы, подобные приведенным выше, могут появляться только как эквива­ленты воплощенных имен собственных. Ведь общие имена в сфере антропонимики служат для называния индивидов и представляют собой собрание фишек, которыми маркируют простых смертных, например: Иван, Петр, Мария, Лена и т. п.'

Воплощенные имена соотносятся с конкретными историческими личностями, за ними закрепляются определенные понятия и пред-

' Подробно об этом делении см: Чесноков Н. В. Слово и соответствующая ему единица мышления. М., 1967. С. 156 и далее.

ставления о тех, кого они именуют например: Аристотель, Наполе­он, Лев Толстой. Конкретная личность может быть названа, охарак­теризована с помощью различных перифраз и метафор, некоторые из которых, укоренившись в речи, способны стать устойчивыми пе­рифрастическими эквивалентами индивидуального имени собствен­ного. К воплощенным именам следует отнести и топонимы, ибо они называют, как правило, единственные, конкретные объекты.

Краткие имена, имена с суффиксами субъективной оценки. В европейских языках личные имена могут иметь полную и краткую (сокращенную) форму (не считая форм с суффиксами субъективной оценки), которые иногда совершенно различны по звучанию¹. Ср., например, русские имена: Александр (а) — Шура, Анна — Нюра, Оль­га — Беля; испанские: Франсиско — Пако, Гумерсиндо — Синдо, Ра-мон — Мончо, Консепьон — Конча, Мерседес — Мерче; английские: Роберт — Боб, Эдвард — Нед, Ричард — Дик, Вильям — Билл.

Перевод кратких имен не составляет особого труда, просто пере­водчик должен знать, что, к примеру, Франсиско и Пако — это одно и то же имя.

Что касается имен с суффиксами субъективной оценки, то их значение передается обычно двумя способами, если конечно, пере­водчик убедился в том, что имя с таким суффиксом действительно приобрело пейоративное или ласкательное значение². Во-первых, такое имя можно транскрибировать, когда есть уверенность в том, что на фоне полного имени и контекста читателю станет понятной ласкательная или уничижительная окраска новой формы имени соб­ственного. Вот пример из новеллы Лопе де Беги «Гусман Смелый», в которой рассказывается о доне Феликсе и его паже Мендосе, по­павших в плен к маврам и обращенных в рабство. Читатель, уже хорошо знающий имя пажа, встречает в тексте новую форму этого имени: «Ее звали Сусанна, но только именем своим, а не скромно­стью она походила на библейскую Сусанну, ибо она сразу же оста­новила свой взор на... — я уже слышу, как ваша милость хочет ска­зать: на доне Феликсе; но вот вы и ошиблись, потому что Мендосика

¹ Краткие личные имена иногда называют полуименами или уменьшительными
именами (ем.: Чичагов В, Ю. Из истории русских имен, отчеств и фамилий. М., 1959.
С. 5), а также гипокористиками (см.: Суперанская А. В. Структура имени собственно­
го. М., 1969. С. 128—129).

² Имя с суффиксом субъективной оценки не всегда бывает эмоционально окрашен­
ным, иногда оно нейтрально. См.: Суперанская А. В. Структура имени собственного.
С. 127.

был красивее...»¹. Контекст перевода и, возможно, похожесть на русские уменьшительные имена с суффиксом -ик (Владик, Виталик и т. п.)² способствуют восприятию ласкательного оттенка в изме­нившейся форме имени. Ласкательное Marita от Марта часто транс­литерируется в переводе романа Мануэля Герреро «Ускользающая земля»³. Значение этой формы легко осмысливается контекстом. Ср. также перевод имен сказочных героев Джанни Родари: Чиполлино, Чиполлетто, Чиполлотто, Чиполлучча и др. В оригинале все эти имена образованы с помощью суффиксов субъективной оценки от нарицательного слова cipollo (лук).

Кроме указанного приема переводчики используют еще один способ воссоздания уменьшительно-пренебрежительных личных имен. Он заключается в определении исходной (нейтральной) фор­мы транскрибированного имени прилагательным, экспрессивно-оценочный смысл которого в какой-то степени эквивалентен значе­нию соответствующего суффикса переводимого имени. В такой ро­ли чаще других выступают прилагательные маленький, милый, бед­ный, смешной, противный, дурной и т. п.

Субъективно-эмоциональная оценка личного имени прилага­тельными отвечает прежде всего духу некоторых аналитических европейских языков, так как «образование различных форм имен с суффиксами субъективной оценки свойственно не всем языкам и не в одинаковой степени, а одинаковые или сходные оттенки значения могут передаваться различными способами. Например, во француз­ским языке... ширико практикуется аналитический способ образова­ния уменьшительных — с помощью прилагательного petit (e): petit Pierre, petite Catherine, petit Jeannette»⁴. В английском языке прилага­тельное little также выступает в идентичной функции. Поэтому при переводе, например, с русского языка, обладающего богатой систе­мой суффиксов субъективной оценки, на некоторые языки аналити­ческого строя прилагательные успешно выступают в роли смысло­вых эквивалентов диминутивно-пейоративных суффиксов.

Однако оба этих способа часто оказываются в русской перево­дческой практике неприемлемыми из-за трудностей восприятия но-

¹ ЛопедеВега. Новеллы. М., 1969. С. 230—231.

² Дать форму «Мендосик» переводчик не решился из-за слишком явной русификации.

³ Герреро Мануэль. Ускользающая земля. / Пер. с исп. под ред. Н. Снетковой. М.—
Л., 1965. С. 150, 163 и др.

⁴ Суперанская А В. Структура имени собственного С 142.

вой формы иностранного имени с чужеродным суффиксом субъек­тивной оценки, несоответствия значения прилагательного значению суффикса и т. п. В таких случаях переводчики предпочитают остав­лять неизменной форму имени собственного и компенсируют утра­ченный субъективно-оценочный «привесок» в интонационном строе фразы или в смыслах оттенками составляющих ее слов.

Итак, все перечисленные характеристики имен собственных и рекомендации по переводу ономастики не застрагивают сугубо творческих проблем перевода¹. Они лишь обязывают переводчика накопить определенный багаж знаний и выработать необходимые профессиональные навыки. Однако будь переводчик семи пядей во лбу, ему все равно не запомнить всех каверз, которые могут под­строить имена собственные. Ради самозащиты ему приходится то и дело заглядывать в словари и справочники. К сожалению, переводчи­ки иногда испытывают трудности из-за отсутствия двуязычных сло­варей имен собственных.

Возможно, именно отсутствие необходимой справочной литера­туры порою приводит даже опытных переводчиков к не столь уж безобидными ономастическими ошибками в переводе².

В предыдущем описании не говорится о переводе названий газет и журналов (они обычно транслитерируются и тем самым сохраняют в себе указание на страну изда­ния), фабрик, заводов, учреждений, ресторанов, театров и т. п., так как достаточно полные сведения об этом содержатся в работах: Федоров А. В. Основы общей теории перевода. М, 1969. С. 189; Аристов Н. Б. Основы перевода. С. 41—42; Гак В. Г. и Львин Ю. И. Курс перевода. М., 1970. С. 378—379; и др.

Не упоминалось и о фразеологических сочетаниях, пословицах и поговорках, ча­стью которых являются имена собственные, так как в этих случаях перевод имени не относится к проблемам ономастики переводных текстов, а входит в круг фразеологи­ческих вопросов перевода и зависит от значения всего фразеологизма, его функции и принципов подбора соответствия устойчивому словосочетанию, компонентом кото­рого это имя является. О типах фразеологических единиц с именами см.: Лиховидова Г. В. Фразеологические единицы с именами собственными в современном английском языке // Иностранные языки в школе», 1971, № 6.

Наконец, не шла речь о таких курьезах, когда транслитерованное имя вдруг оказы­вается сходным по звучанию с каким-либо табуированным словом языка перевода и намеренно видоизменяется переводчиком. В пьесе Лопе де Беги «Ночь в Толедо» (См.: Лопе де Вега. Собр. Соч. в 8-ми т. Т. 3. М., 1963. С. 145 и далее) слугу Бельтра-на, друга главного героя Флоренсьо, зовут в оригинале Хульо, что по-русски, да еще в сценической скороговорке, невозможно из-за соображения благозвучности. Поэтому слугу переименовали в Лусьо.

² Об ошибках в переводе французских топонимов см.: Рубакин А. Н. Когда устрицы становятся клюквой//«Литературная газета», 31 июля 1974 г.

б.

смысловые имена собственные

Творчество в передаче имен собственных начинается в тот мо­мент когда переводчик сталкивается с так называемыми смысловы­ми (значащими, значимыми, «говорящими», номинативно-характе­ристическими) именами и прозвищами. Тогда же возникает и пере­водческая проблема, связанная с анализом сущности и функции зна­чимых имен в тексте и способом их передачи при переводе.

«Существуют две самостоятельные, однако достаточно связан­ные между собою группы собственных имен: имена, сложившиеся естественным путем, и имена, искусственно созданные, выдуман­ные. Вторые в свою очередь делятся на употребляющиеся в реаль­ной действительности, наряду с естественными, сложившимися именами (придуманные новые личные имена, искусственные фами­лии, переименования географических объектов) и на имена книжные (имена и фамилии героев литературных произведений, названия мест действия)»¹,

В художественной литературе используются все виды имен собственных: обычные «естественные» имена, которые перенесены автором в литературные произведения (Наташа Ростова, Татьяна Ларина, Павел Власов, Григорий Мелехов, названия реальных го­родов, селений, рек и т. д.), и книжные имена, изучение которых только начинается в так называемой поэтической ономастике. Книжные имена можно было бы подразделить на две неравнознач­ные группы в зависимости от их функциональных особенностей, отражающихся на их внешней и внутренней формах. В первую войдут имена собственные, «скроенные» авторами по существую­щим моделям и порой с трудом отличимые от «всамделишных» фамилий и названий (Рахметов, Инсаров, Грацианский, Бададош-кин и др.). В этой группе собственные имена сохраняют свою ос­новную функцию, определяющую их языковую сущность и свое­образие: они называют предмет мысли, соотносятся с конкретным персонажем или объектом, локализуя его во времени и простран­стве. Вторую группу составят те книжные имена, которые совме­щают в себе характеристики собственного и нарицательного имен.

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: