Дни, которые становятся всё хуже с каждой секундой - наблюдения Ким Чунмёна

***

- Он уже полгода живёт один, - сочувственно заметил Чунмён, когда машина Чанёля подъезжала к одной из многочисленных высоток, серыми гранитными сталактитами натыканными ближе к окраине города, - я не замечал за ним ни девушек, ни парней. Видимо, не смог ни забыть, ни хотя бы смириться.

- Да я уж понял, - Чанёль мелко вздрогнул. Память услужливо подкинула ему пустые глаза Сехуна, пока тот рассказывал об Исине, - он даже про трупы болтает с большим воодушевлением.

- Своих «клиентов» он знает только в лицо, требуху и пачку документов из отдела криминалистики. А тут… сам понимаешь. Вспомни себя, когда ты думал, что перед тобой вскрытый Чен.

Чанёля передёрнуло. От Чунмёна не укрылось это невольное движение плечами.

- То-то и оно, - он поднял глаза на четвёртый этаж, автоматически находя три окна в ряд. Крайнее справа было освещено, значит, хозяин дома и на кухне, - идём. Постарайся выглядеть непринуждённо.

***

Дверь открыли не сразу – Чанёлю пришлось трижды вдавить кнопку дверного звонка в стену, сжимая зубы и бросая на Чунмёна многозначительные взгляды.

- Спит, наверное, - пожимал следователь плечами, холодея в душе.

- Ага, спит. На горе трупов.

Чунмён собирался развернуться и вернуться к лифту, когда замок сухо щелкнул, и дверь отворилась, бросая на грязный пол подъезда узкую полоска света.

- Кто? – судя по интонации, Сехун гостей не ждал.

- Свои, - в тон Сехуну буркнул мрачный Пак, хватаясь за дверь и оттягивая ее на себя.

- Свои дома сидят, телевизор смотрят, - дверь широко распахнулась, и Сехун осветил лица мужчин широчайшей улыбкой, приглашающе отступая в сторону и освобождая вход в квартиру. Из прихожей тянуло кофе, апельсинами, и, кажется, чем-то ещё, что Чанёль распознать не мог. Это «что-то» мерзко осело на кончике языка, мешая дышать. Мысли спутались.

- Благовония, - уточнил патологоанатом, видя, как Чанёль зажимает нос, - после целого дня в морге хочется, чтобы хотя бы дома пахло апельсинами, а не чьим-то желудком.

"Благовония?.. Больше похоже на... Хм... Кровь?.. Старую, затёртую... Ладно, не важно".

Пока Чунмён разувался, Пак, стянув кроссовки за пятки, делал вид, что непринуждённо осматривается. «Непринуждённо осматривающийся» Чанёль выглядел так, будто у него уже есть ордер на арест Сехуна, и он просто ждёт момент, когда преступника можно будет ткнуть в этот ордер носом.

- Ты чего замер, - прошипел ему в ухо Ким, плечом подталкивая блондина в сторону кухни, - ты забыл, что я просил выглядеть непринуждённо?

Полностью проигнорировав недовольное шипение, Чанёль, выждав, когда хозяин квартиры скроется в дверном проёме, склонился к следователю.

- Ты ничего не слышал? – горячий, возбуждённый шёпот, - мне кажется, когда он только приоткрыл дверь, за ним кто-то возился…

Чунмён молча закатил глаза, тыкая приятеля в бок и заходя на небольшую кухоньку. В глаза бросились пастельные, теплые тона стен – бежевый закат плавно перекатывался в лазурную гладь отделки. Квадратный стол, накрытый клеёнкой, спускающейся практически по самый пол. Когда Чанёль прошел мимо стола, оттуда резко выскочила маленькая лапка, пытаясь сцапать Пака на носок.

- Кошка, - нежно улыбнулся лапе Сехун, ставя на стол три кружки. Рядом устроились сахарница, упаковка дешёвого чая из супермаркета и пластиковая коробка с бисквитами, на которую все трое уставились, как дракон на девственницу. Звякнули ложечки о донья стаканов. Тихо закипал электрический чайник, согревая воду.

- Уютно, - заметил Чунмён, улыбаясь Сехуну.

- Спасибо, Мён, - О вернул улыбку, поднимая глаза и становясь серьёзным, - зачем пожаловали? Если Минсок нажаловался, что я таскаю работу на дом, то не верьте этому идиоту, Мари не влезла бы в мою сумку, она весит как три меня!..

- Нет, нет, - смеясь, остановил Ким возмущения, - мы просто решили зайти в гости, попутно кое-что уточняя.

Чанёлю показалось, что патологоанатом напрягся, хотя тот же эффект мог быть вызван щёлкнувшим на тумбочке чайником.

- Может, сначала чаю?.. – Сехун кинул печальный взгляд на уплывшие из-под носа пирожные, - я есть хочу…

- Два вопроса, - глядя ему в глаза, пресёк все возмущения Чанёль, - и можешь объедаться сладким хоть до диатеза на заднице, - Пак, видимо, вспомнив что-то, хихикнул. Чунмён вопросительно уставился на Сехуна.

- Он все ещё не может забыть тот случай, когда я обожрался со стипендии в кондитерской, а потом пошёл на свидание, которое планировал закончить утром и не один…

- Он вернулся пьяный, жалуясь на весь блок, что в самый интересный момент его партнёр узрел на вожделенной заднице огромные красные пятна, - заржал Пак, разряжая обстановку, - и… завершил свидание, выкинув его из номера.

- Хам, - заключил Сехун, разворачиваясь и устраиваясь поудобнее. Выжидавшая под скатертью кошка узрела движущийся объект и, не теряя времени, цапнула хозяина за голую пятку.

- Блять, - поперхнувшись, подскочил парень, пытаясь нагнуться под стол и сцапать негодяйку за хвост, но задел локтём кружку, и та, думая не дольше кошки, полетела на паркетный пол, усыпая осколками все в радиусе метра.

- Блять, - резюмировал Сехун.

Чунмён молчал, наблюдая, как патологоанатом невозмутимо шлёпает по осколкам за веником в ванную.

- Чанёлли, возьми мне новую кружку. Полочка над раковиной, - прокричал парень из коридора. Когда его шаги затихли, Чанёль поднялся, аккуратно обходя особо крупные куски фарфора. Затем, неожиданно замер, уставившись на полочку.

- Что-то случилось? – вопросительно уставился на его спину Ким, подходя поближе.

- Ничего не замечаешь?..

Чунмён внимательно осмотрел полочку, тем не менее считая это очередной блажью паковской подозрительности. Несколько тарелок в сушилке, две кружки - одна обычная, белая, а вторая расписана цветами - маленькими, яркими мазками на зелёном фоне. Ручки у кружки не было - только выступающее основание, на котором ручка раньше держалась.

- Я пил из этой чашки у Чондэ в квартире, - прошептал Чанёль. Чунмён, судя по его сузившимся глазам, тоже вспомнил эту посудину, которую Чондэ настрого запретил выбрасывать, несмотря на все ухищрения брата. "Она мне... Дорога. Это же Исин притащил, помнишь? На День всех влюблённых!"

- Откуда чашка Чена в квартире у Сехуна, который его даже по имени не сразу вспомнил? - так же шёпотом ответил Чунмён.
Чанёль раскрыл рот, но ответить не успел - Чунмён, прямо на его глазах, вскрикнул, оседая на плитку. Запахло металлом, и мерзкий привкус, который Чанёль учуял ещё в коридоре, усилился. И правда - кровь. Кровь Чунмёна, которая сейчас была на кухонном ноже незнакомого Чанёлю мужчины. Судя по его беззвучным и точным движениям - убивать ему не впервой.

- Что...

Он не успел договорить - мужчина, решив, что злодеи, которые в фильмах тратят драгоценные секунды на болтовню, и проигрывают - плохой пример, замахнулся и всадил окровавленный нож Чанёлю в подставленную на автомате руку. В мозгу вспыхнуло - задета кость, а судя по ощущениями, психопат и вовсе отрезал Паку руку.

- Стой!

Тонкий вскрик, быстрое движение - и следующий замах остановлен тонкой рукой. Чанёль не хотел верить - но уши его не обманывали. Этот голос он узнал сразу.

Чондэ, повиснув на незнакомце, держал нож за лезвие, умоляюще глядя на убийцу. Вторая рука подала Чанёлю знак молчать и не двигаться.

- Сехун прокололся, - с легким акцентом ответил черноволосый, - одного я убрал, остался только этот твой, длинный. Отпусти, Ченни, - голос стал бархатным, и Чондэ улыбнулся, вставая на носочки и легко целуя мужчину в уголок сжатых губ. Взгляд того потеплел. Нож опустился.

- Раз ты знаешь, что он мой, не трогай его, - Чондэ игриво потерся щекой о чужое плечо, многозначительно упираясь пахом в крепкое бедро в чёрных джинсах.

- Ты убьёшь его сам, солнышко, - широко улыбнувшись, пробормотал черноволосый, - или сделаешь так, что он не очнётся ровно до тех пор, как нас не будет в городе.

Ещё один поцелуй - глубже, темнее, с неприкрытым желанием с обеих сторон - Чанёль стоял, боясь шелохнуться. Сердце билось, словно загнанный в угол зверь, хотя он честно думал, что от первого касания родных губ к чужим, запачканным в крови Чунмёна, сердце остановится навсегда. К сожалению, он жив. И Чондэ жив. Влюблённо смотрит на психа, зарезавшего Чунмёна.

Смотрит.

Без привычного бельма на зрачках.

Он не слепой.

Или Чанёль окончательно сошёл с ума.

Нож упал, ударившись о плитку. Из соседней комнаты закричал Сехун, попросив поторапливаться, раз на них вышли - мужчина, бросив последний взгляд на Чанёля, провёл языком по окровавленной губе и вышёл.

С Чондэ мигом спали все маски. Он бросился к Чунмёну, переворачивая того на живот, чтобы он не потерял крови больше, чем мог. Нож вошел точно между рёбрами - спереди удар пришёлся бы под сердце, и он бы не выжил.

- Вызови скорую, когда я уйду, - осмотрев рану, скомандовал Чондэ. Из нижнего ящика был извлечен скотч.

- Подставляй руки, - Чондэ взглянул онемевшему Чанёлю в глаза, - и не сопротивляйся. Он убьет тебя и добьёт Мёна, если выкинешь что-нибудь, - скотч ловко наматывался на запястья, но так, что Чанёль понимал - выберется. Нож-то остался на полу, - в этой квартире пусто - только вещи, которые он снимал с трупов. Осмотри мою - в чулане, за коробками, к которым я запретил прикасаться, оторви обои. Дверь не заперта - когда Мён придёт в себя, поройтесь там. Я обещал ему все сжечь, но не стал. Знал, что пригодится.

Легкое касание губ - Чондэ, прикрыв глаза, взял лицо Чанёля в свои маленькие ладони, прижимаясь и целуя. Отчаянно, быстро, нежно. Нежный шёпот заставил Чанёля вздрогнуть. Чондэ чмокнул его в мочку уха, склонясь:

- Спаси меня.

И скрылся в дверном проёме, присоединяясь к побегу.