Восьмой морозильник, плед и Ходячий замок - наблюдения Ким Чунмёна

***

Чондэ пропал.

На полу были засохшие, бурые следы непонятно чего, квартирка – перевёрнута вверх дном, входная дверь с выломанным замком сиротливо скрипела плохо смазанными петлями.

И ни следа Чондэ. Его не было.

Уже два дня.

Чанёль два дня сидел на полу пустой квартиры, гипнотизируя взглядом пустые стены. Мёртвым взглядом смотрел на телефон в ожидании звонка от Чунмёна. И дрожал, дрожал так, словно его засунули в морозильную камеру и приоткрыли дверцу.

Выход был – но смысла выходить не было.

***

Когда он позвонил Чунмёну два дня назад, он был уверен – что-то произошло. Подозрительно приоткрытая дверь и абсолютная тишина на лестничной клетке настораживали: о любви Чондэ к пению знал весь подъезд. По крайней мере – вся лестничная клетка, на которой он жил.

Когда Чанёль встал перед дверью, густая тишина заложила ему уши. Рука неуверенно толкнула недовольно скрипнувшую дверь, тут же замирая в воздухе.

Маленький коридорчик был раскурочен – по полу валялись тут и там шарфики и туфли Чондэ, обычно аккуратно сложенные на снесённых со стен полках.

- Что… - Чанёль неверяще оглядывался, - что… произошло?..

Вопрос улетел в глухую пустоту квартирки, и ответ на него не пришёл до сих пор.

На кухне всё ещё стояла грязная кружка, из которой Чондэ пил чай, в спальне – незаправленная постель. Рубашка - его любимая, в бело-зеленую полоску – валялась мятым комком в коридоре. Вокруг капельками перламутра хрустели под ботинками полиции оторванные пуговицы. И Чанёль, сидевший посреди перевёрнутой вверх дном гостиной.

Руки, обхватившие себя за колени, дрожали.

Каким-то образом перламутр попал на его щёки – он стекал с них горячими солёными дорожками. Бессилие. Густое, удушающее бессилие. Оно хрустело пластиковым перламутром на сжатых зубах.

***

- Где он?

- Я не знаю, Чанёль. Мы занимаемся этим.

- Где он?..

- Чанёль, - Чунмён устало выдохнул, - ты сидишь тут уже два дня. И спрашиваешь одно и то же. Если бы он нашёлся – ты бы узнал об этом первым после меня, - Мён печально улыбнулся уголками губ, накидывая на парня плед. Тот, казалось, даже не ощутил этого.

- Он нужен… Нужен.

- Не тебе одному. Вставай давай, тебе надо поспать…

- Мне. Он нужен… Понимаешь? – Чанёль поднял пустые чёрные глаза, - и я не могу… Даже помочь…

- Я запретил тебе, помнишь? Оставь это полиции. Ты ничего не знаешь про Чена… Про то, каким он был. Да и остался, возможно.

- Нужен, понимаешь? - в пустых глазах Пака плескалась боль, густея и твердея по краям радужки. Он опустил голову, бормоча, - нужен, нужен, нужен…

Чунмён вздохнул. Чанёль сидел на этом месте, рядом с бурым пятном крови, не двигаясь – только передвигался, как тень, до ванной, умывался и возвращался. Смотрел в стену. Моргал. Всхлипывал.

И дрожал. Чанёлю было холодно – внутри словно перерубили отопление, там, где-то рядом с сердцем.

Таким Мён заставал его уже который день.

- Где он?.. – и мёртвый взгляд сквозь него. Чунмёну было страшно, но сам он переживал не меньше. Просто… Не мог позволить себе сломаться.

Чанёль же расходился по швам при каждом вдохе.

Чунмёну было страшно.

Но он накидывал на дрожащего парня плед и уходил, стараясь не взвыть.

***

Обыскивали каждый притон, каждый закоулок – по приказу сверху. Чунмён до рези в глазах вычитывал из отчетов любые мелочи, которые намекнут, что Чондэ здесь – крысы были повсюду, но они молчали.

Чондэ и правда словно испарился из города.

Выдохнув, Мён откинулся на спинку скрипнувшего стула. Прикрыл глаза, напрягая память. Он давно... не пытался вспомнить. Того, кем он был.

***

Чен был странным.

Это они с Исином заметили сразу - новый мальчишка держался особняком, разглядывая грязные босые ноги и свои ладони. Не разговаривал. Не играл с остальными. Просто... смотрел. На людей. На детей. Взгляд был странный - маленький Мённи видел такой только у заведующей, пытающейся на полке с продуктами найти сыр подешевле. Оценивающий.

Совсем... не как у малыша, которому недавно стукнуло восемь.

- Ты первый! - Исин нахмурился, тыкая друга локтем в бок. - Я его побаиваюсь, а ты самый старший, значит, ничего не боишься!

Польщенный Мён закатывал глаза, но делал несколько робких шажков. Потом ещё. И ещё.

Чен заметил его, только когда маленькая ладошка опустилась на худое детское плечо. Сползшая рубашка открыла шею - Мён разглядел несколько багровых синяков на тонкой коже. На ключицах, плечах, шее. Его бьют?..

Чен, покраснев, дёрнулся в сторону, сверкая глазами. Застегнув рубашку под самое горло, он прохрипел:

- Чего тебе надо?

- Я Чунмён, - мальчишка неловко шаркнул ножкой по земле, представляясь, - а вон тот дурак в красной шляпе - Исин. Мы хотели позвать тебя играть.

- Меня? Играть? - Чен скривился, - жрите свой песок вдвоём, - он повернулся, наслаждаясь секундным зрелищем слёз в чужих глазах.

А потом полетел на землю, пропахивая носом борозду.

***

Чунмён улыбнулся, приоткрывая глаза и пытаясь проснуться. Задремал и не заметил.
На телефоне светилось несколько пропущенных - Сехун не любил ждать, поэтому Чунмён, поразмыслив над чашкой кофе, потянулся и со скрипом встал, накидывая на плечи куртку.

Сонно пошатываясь, он проплыл до морга - пристанища О Сехуна, его царства молчаливых зрителей и критиков.

Сехун хотел стать актером, но резко повернул и теперь читает отрывки из "Макбета" вещественным доказательствам, коими он сам свои трупы и считал.

Он зашел как раз в тот момент, когда Сехун, держа скальпель двумя пальцами, оставлял на лбу "закрытого дела" автограф. Автограф у Сехуна был ужасный, но обугленному трупу было непринципиально.

- Седьмой ждет тебя уже четыре дня, между прочим, - парень высунул кончик языка, щурясь, - ему-то без разницы, это у тебя семь трупов без адресанта остывают рядом с моим обедом. Кстати, будь добр достать его, - Сехун отложил скальпель, снимая перчатки, - восьмой морозильник, только осторожнее, я не уверен, насколько та девушка была мертва когда я ее туда запихнул.

- Тут две руки и туловище, - Чунмён скривился, подхватывая пакет. Заглянул внутрь - сосиски, пакетики с растворимым кофе, пакет с бутербродами, - о, вижу половину головы.

- Тут главное предусмотрительность, - Сехун пожал плечами, запуская микроволновку, - надеюсь, ты не хочешь спросить, как я могу жрать мясо в морге, потому что ты единственный, кто этого не спросил.

- Сделаю вид, что гость восьмого морозильника уже спросил, и промолчу, - Чунмён заглянул в отчет патологоанатома, - пока жуёшь, опиши мне седьмого.

- А можно я поем, а ты посмотришь в идентичные шесть случаев до него?

- Совсем все под копирку?

Сехун кивнул, не отрываясь от бумаг. Рука попыталась нашарить сосиску в пакете, но пакет с вещдоком в виде связки чужих пальцев оказался ближе. Невозмутимо покрутив палец в руках, Сехун вернул его на место, вытаскивая сосиску.

- Ни слова, - предупредил О.

Чунмён поднял белый флаг.

- Се, я не знаю, что мне делать, - следователь бросил взгляд на кипу бумаг на столе.

- Ты выглядишь куда более подавленным, чем раньше, - прожевав, Се сделал глоток кофе, - что-то случилось?

- Чондэ...

- Тот парень-инвалид? - Сехун заинтересованно подался вперёд, - что с ним?

- Пропал. Два дня прошло. Ни слуху, ни духу. Я в отчаянии.

Сехун дёрнулся назад, опуская глаза.

- Сочувствую.

- Спасибо, - Ким положил подбородок на сцепленные пальцы, - я не знаю, что мне делать. Ещё и тот парнишка, что приглядывал за Чондэ... Он... Сидит у него в квартире, не ест. Я... боюсь за него. Он толковый парень, только вот умудрился влюбиться в моего брата, - следователь горько ухмыльнулся, - не лучшая для него партия.

Сехун кивнул сам себе.

- А силой его вытащить? Из квартиры. И под зад дать, чтоб не растекался, - Сехун хихикнул, вспоминая ту сцену с Хаулом из "Ходячего замка", - побудешь как тетушка Софи.

Они переглянулись, улыбаясь. Смотрели-то вместе, по пьяни.

- Он ему дорог, Се. Я не знаю, не знаю! Я перерываю весь город, раскапываю каждый грязный клоповник, в котором его могут держать, по всему городу сеть ищеек, но, блять, я не могу найти одного слепого беспомощного инвалида! - Чунмён перешёл на рык, сжимая кулаки.

- Тише, не тревожь мои морозильники! - Сехун приложил палец к губам, хмурясь и прося тишины, - единственные спектакли, которые они могут слушать - мои спектакли, ты тут приглашенный гость.

Глупые шутки Чунмёна остудили. Кофе допивал Сехун в тишине.

- Забыл сказать, - издалека начал патологоанатом, - у меня новый постоялец...

- Мои поздравления и соболезнования, - мрачно буркнул Мён.

- Цыц. Я не могу понять, стоит ли мне называть его восьмым твоим геморроем, и хотел подождать до вскрытия, но... Учитывая твоё состояние... Тебе нужно взглянуть. Подумай, говорят, это для ума полезно, - Сехун хихикнул, поворачивая в замке ключ, - тем более, что этот - с сюрпризом.

Морозильник распахнулся, и Се, ухватившись за ручку, вытащил на свет покрытое простынёй тело.

Тонкая рука пробежалась по ткани, цепляя её. Простыня упала на упал. Чунмён тоже.

***

Чанёлю пришло смс. Первое за последние два дня. А может и не первое. Просто именно это не мог проигнорировать.

Номер принадлежал Чондэ.

В сообщении была фотография. Белое, маленькое тело. Такое знакомое Чанёлю хрупкое тело. Со вскрытой грудью.

Без глаза.

***

- Ч...чен? - кажется, он задыхался. Прямо на полу морга.

Последней мыслью было то, что это удобно - не надо никуда его тащить.

А потом Мён отключился.