Коммунистический гуманизм

Еще одной типично социоцентричной точкой зрения является работа Е.А. Кафырина «Глобализация: Взаимосвязь общечеловеческого и национального. Глобальный гуманизм» (М., 2003). Автор – сторонник «социально-классовой» точки зрения, согласно которой «современная эпоха – это эпоха становления глобальной экономики как единого организма, в котором всё взаимосвязано. Главное противоречие глобализации – это противоречие, как и двести лет назад, между трудом и капиталом. Оно, как и прежде, преодолевается двумя путями: освобождением труда из-под власти капитала и приданием труду творческого характера».

Целью работы Е.А. Кафырина является раскрытие с помощью диалектического метода структуры взаимодействия национального и общечеловеческого в процессе глобализации и демонстрация того, что современный гуманизм глобален и в нём сочетаются ценности общечеловеческого и национального. В целом с этой идеей нельзя не согласиться. Современные светские гуманисты постоянно акцентируют конкретный характер этого мировоззрения, что определяется как уникальностью самой личности, так и неповторимым на всех уровнях человеческих коммуникаций историческим и социокультурным контекстом, в который всякий раз погружены общие для всех людей ценности нравственного, гражданско-правового, социально-экономического и экологического характера. Однако задача номер один состоит для автора в доказательстве того, что «…процесс глобализации может и должен трансформироваться таким образом, чтобы приобрести гуманные черты и превратиться в процесс, в котором потребности и интересы простых людей, их надежды на лучшую жизнь становятся определяющими успех социально-политических преобразований в любой стране. Данный взгляд на глобализацию назовем “гуманистическим”».

Хотя автор со всей очевидностью тяготеет к марксистскому пониманию истории, он ясно указывает, что общечеловеческое (в том числе и общечеловеческие ценности) не является продуктом «буржуазной нивелировки», т.е. по происхождению не классово, а «существует в жизни народов до установления сотрудничества между разными странами… Происходит это потому, что общее, объединяющее качество в жизнедеятельности людей является следствием всемирно-исторической природы человеческого бытия, а не просто их существования в той или иной стране».[ Гуманизм как наиболее яркое выражение аксиологического аспекта общечеловеческого составляет, по автору, «смысл всемирно-исторического становления человечества». К числу общих человеческих потребностей, имеющих прямое отношение к гуманистическим ценностям, Е.А. Кафырин относит потребность жить, руководствуясь знанием, потребность в счастье, потребность в безопасности, потребность в дружеском общении, потребность в человеколюбии.

Предлагаемая автором иерархия ценностей примечательна тем, что являет собой яркий пример социоцентристского подхода к ценностям. Для Е.А. Кафырина высшая ценность – это «человечество и общечеловеческая безопасность», «второстепенная ценность» – «нация и национальная безопасность», «третьестепенная ценность» – «природные ресурсы, народное хозяйство, необходимое для существования наций». Ниже автор располагает «различные социальные институты и организации», далее – «научные знания, философские и др. представления, идеи, нормы, идеалы». Предпоследними на этой шкале оказываются ценности различных социальных групп, «классов, конфессий, территориальных и профессиональных групп…», вплоть до «объединений по интересам, женщин и мужчин, молодежи и пенсионеров, семьи и брака». Последним в списке оказывается «отдельный человек как ценность». Это, как кажется, не означает для автора, что человек – последняя по значимости ценность. Такой вывод был бы очевидно скандальным. Е.А. Кафырин поясняет: «Ценности индивида занимают не самое высокое место, поэтому неслучайно он способен к самопожертвованию во имя более высоких ценностей».

С данным утверждением и аргументацией трудно согласиться. Способность человека к самопожертвованию, во-первых, заложена в нём на биологическом уровне, как инстинкт, аналогичный, скажем, защите животным своих детёнышей – вплоть до собственной гибели. И в этом нет ничего умаляющего ценность индивида. Наряду с таким видом самопожертвования у человека есть способность жертвовать своей жизнью во имя своего достоинства или убеждений. И это лишь подчеркивает величие человека, способного поставить ценность своего биологического существования ниже собственно духовных ценностей: чести, достоинства и самоуважения. Однако очевидное умаление ценности личности мало смущает автора. Напротив, он полагает, что оригинальность предлагаемой им иерархии ценностей определяется именно тем, что она отличается от тех классификаций ценностей, где игнорируется человечество как высшая ценность на земле.

Думается, что автор оказывается здесь жертвой абстракций. Власть общего не позволяет ему видеть того, что по-настоящему жизнеспособный социум – это общество сознательных (рефлексивных, сознательных и критичных), свободных, ответственных, творчески мыслящих и действующих людей с развитым искусством общения и сотрудничества. Такие индивиды легче организуются, их коллективные действия всегда на порядок эффективнее, чем действия толпы, руководимой даже гением, неизбежно и всегда в таком случае деспотичным и жестоким. Это, видимо, одна из вечных философских проблем: что важнее – личность или общество. Явное большинство современных гуманистов считает, что в целом цивилизация достигла такого уровня, когда в принципе произошло выделение (но не отделение) личности из общества, и она – через идеи и практику демократии и прав человека – заявила о своем равноправии по отношению к обществу. Современный человек уже в состоянии осознать, что именно личность становится тем базовым, определяющим элементом, который является предпосылкой зрелой демократии, зрелого и справедливого общества.

Подчёркивание Е.А. Кафыриным приоритета общества по отношению к личности кажется каким-то недоразумением, поскольку даже в лозунгах и программных документах советских коммунистов всегда подчеркивалась мысль: «Всё во имя человека, всё во благо человека!». К сожалению, это были лишь лозунги, что было неслучайным явлением. И именно поэтому вместо «светлого коммунистического будущего» получился «реальный социализм», который через семьдесят лет после своего рождения исчерпал свой потенциал и канул в прошлое.