4. Международная безопасность в эпоху глобализации

 

Рост взаимозависимости государств под воздействием глобализации крепко связал в один узел прежние и новые проблемы международной безопасности. Например, очевидно, что по-настоящему широкое сотрудничество государств в борьбе с терроризмом возможно только в условиях взаимного доверия, обеспечиваемого надежным режимом стратегической стабильности. Сложившаяся до 11 сентября 2001 г. " повестка дня" мировой дипломатии в этой сфере отнюдь не устарела; напротив, её основные положения приобрели большую, чем прежде, актуальность и практическую направленность.

Современное положение дел в сфере международной безопасности весьма противоречиво. Окончание " " холодной войны" " позволило человечеству переключить значительную часть военных расходов на мирные нужды. В 1990–1998 гг. общемировые военные расходы сократились примерно на 30 процентов – с 1 триллиона долларов до 700 миллиардов долларов¹⁷. Затормозилась гонка ядерных вооружений. Количество ядерных боеголовок с 1982 года уменьшилось почти в два раза – с 68 тысяч до 32 тысяч единиц¹⁸.

Вместе с тем появились и некоторые весьма тревожные тенденции. В декабре 2001 г. администрация США приняла решение об одностороннем выходе из Договора по ПРО 1972 г. Сенат США отказался ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении испытаний ядерного оружия. Не был ратифицирован американской стороной и Договор СНВ-2. Утвержденный американским конгрессом в феврале 2002 г. бюджет предусматривает увеличение военных расходов сразу на 14% – беспрецедентный скачок для всего периода после " холодной войны". Не может не вызвать беспокойства международного сообщества и пересмотр американской ядерной доктрины, которая, фактически, не исключает возможность применения ядерного оружия против неядерных государств.

Указанные односторонние шаги вызвали озабоченность в широких кругах мирового сообщества, включая ближайших союзников США. Они идут вразрез с основными тенденциями современного глобального развития, требующими коллективных подходов к обеспечению международной безопасности. В условиях глобализации ни одному государству, даже самому мощному в экономическом и военном отношении, не под силу в одиночку надежно обеспечить даже свою собственную безопасность. Скорее наоборот: ставка на одностороннее наращивание военного потенциала способна породить у других государств своего рода " защитную реакцию", стимулировав создание ими собственных ядерных и обычных арсеналов. Конечным результатом станет расшатывание режимов нераспространения оружия массового уничтожения и средств их доставки, рост опасности, исходящей от региональных конфликтов, всё более активное " перетекание" гонки вооружений со стратегического на региональный уровень.

Грозным предзнаменованием такого опасного развития событий стала вспышка конфронтации между Пакистаном и Индией, которая произошла в результате дерзкого террористического нападения на здание индийского парламента 13 декабря 2001 г. Потребовались большие усилия, чтобы предотвратить неуправляемую эскалацию напряженности между двумя государствами-обладателями ядерного оружия. Однако очередной кризис в индо-пакистанских отношениях, возникший в мае 2002 года, вновь поставил эти государства на грань широкомасштабного вооруженного конфликта.

Поэтому напрашивается один вывод: эпоха глобализации острее, чем когда-либо, делает необходимым комплексный, многосторонний подход к разоруженческим проблемам. Это означает, что поиск их решения не может и не должен быть привилегией одного государства или узкого круга государств с наиболее крупными военными потенциалами. В современном мире гонка вооружений, где бы она ни возникала, неизбежно затрагивает интересы всех стран и сказывается на общем международном климате.

В этих условиях процесс разоружения, как и сама безопасность в мире, становится глобальным и неделимым. Это еще раз наглядно подтвердили итоги Саммита и Ассамблеи тысячелетия, проходивших в рамках ООН.

Для того, чтобы внести свой вклад в процесс разоружения, каждое государство должно быть твердо уверено, что его безопасность тесно взаимосвязана с безопасностью всего мирового сообщества и надежно обеспечена политическими и международно-правовыми средствами. Другими словами, коллективное обеспечение стратегической стабильности в мире выступает в качестве обязательной предпосылки устойчивого и поступательного процесса разоружения.

Особое значение для обеспечения стратегической стабильности имеет укрепление режимов нераспространения оружия массового уничтожения. Безопасность России, как и всех других членов международного сообщества, требует сделать все, чтобы полностью исключить любую возможность попадания такого оружия в руки террористов. Для этого необходимо объединение усилий государств с тем, чтобы добиться строгого соблюдения Договора о нераспространении ядерного оружия. Не менее важно в новых условиях придать универсальный характер Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Россия ратифицировала этот Договор и рассчитывает, что и другие государства, от которых зависит его вступление в силу, последуют нашему примеру. Хочется надеяться, что отрицательное голосование по ДВЗЯИ в сенате США – не последнее слово американской стороны в отношении этого документа, имеющего ключевое значение для укрепления уже не только ядерной безопасности человечества, но и его защиты от новых террористических угроз.

Ещё одним важным приоритетом разоруженческой повестки дня остаются меры по снижению ядерной опасности. Здесь из-за решения США о выходе из Договора по ПРО сложилась непростая ситуация. Тем не менее и в новых условиях российская сторона выступила за продолжение процесса сокращения стратегических потенциалов путем выработки юридически обязывающих и проверяемых соглашений. При этом Россия руководствовалась не только интересами своей безопасности, но и широкими интересами всего мирового сообщества, ясно выраженными в решениях состоявшейся в 2000 г. обзорной Конференции участников Договора о нераспространении ядерного оружия. Речь идет о том, что прорыв в сфере ядерного разоружения придал бы мощный импульс всему разоруженческому процессу в мире и особенно делу укрепления режимов нераспространения ОМУ.

Российско-американские переговоры по проблеме дальнейшего сокращения СНВ увенчались подписанием в Москве в мае 2002 года исторического Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов.

Этот Договор отразил создание качественно новой основы стратегических отношений между двумя странами. Он стал первым юридически обязывающим документом, подписанным республиканской администрацией США, которая до этого в основном выходила из международных соглашений. Как по форме, так и по содержанию этот Договор существенно отличается от прежних российско-американских договоренностей в области контроля над вооружениями. Можно с полным основанием назвать его Договором эпохи глобализации, поскольку его цель – проложить путь к строительству новой архитектуры стратегической стабильности в современных условиях.

Договор предусматривает значительное сокращение стратегических наступательных вооружений. В соответствии с его положения и к 31 декабря 2012 года каждая из сторон должна уменьшить уровни своих стратегических ядерных боезарядов до 1700–2200 единиц, т. е. примерно в три раза по сравнению с предельным уровнем, установленным ныне действующим Договором СНВ-1. Реализация нового договора явится значительным вкладом сторон и в выполнение своих обязательств в отношении ядерного разоружения согласно Договору о нераспространении ядерного оружия.

Будет обеспечена преемственность и последовательность в развитии договорной базы в области СНВ. Стороны согласились, что Договор СНВ-1 остается в силе в соответствии с его положениями, что принципиально важно для обеспечения контроля за выполнением и нового договора.

В новый Договор заложены условия для его дальнейшего обогащения, укрепления и развития. Этим вопросом будет заниматься специально создаваемая Двусторонняя комиссия по выполнению. Предусматривается возможность продления Договора, он может быть также заменен и другим соглашением.

Один из наиболее сложных моментов при подготовке нового договора состоял в отражении в договоре взаимосвязи стратегических наступательных и оборонительных вооружений, что особенно важно в свете выхода США из Договора по ПРО. Эту проблему удалось решить путем указания в тексте на Совместное заявление президента Российской Федерации и Президента Соединенных Штатов Америки по стратегическим вопросам в Генуе 22 июля 2001 года, в котором четко зафиксирована эта взаимосвязь.

Договор был органично дополнен Декларацией о новых стратегических взаимоотношениях между Россией и США, которая, в частности, содержит политическое обязательство в отношении ограниченного характера будущей американской системы ПРО и ненанесения этой системой ущерба российскому потенциалу СНВ. Тем самым, по существу, сделан первый шаг по выработке некоего свода правил, который регулировал бы противоракетную составляющую стратегического баланса.

Актуальность этих договоренностей предстает особенно рельефно на фоне многолетних усилий России по обеспечению глобальной стратегической стабильности. Эти усилия пользуются пониманием и поддержкой большинства государств мира. На 56-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН за проект резолюции в поддержку Договора по ПРО проголосовало 84 государства – больше, чем на предыдущих сессиях. Как известно, Россия не пошла на предлагавшийся США совместный выход из Договора по ПРО и сделала все возможное, чтобы этот Договор сохранить. При этом российская сторона исходила из того, что Договор по ПРО являлся краеугольным камнем системы взаимосвязанных международных и двусторонних соглашений в области контроля над вооружениями и разоружения. Российско-американские договоренности, достигнутые на Московском саммите, имеют целью не допустить, чтобы выход США из Договора по ПРО создал угрозу расшатывания этой системы, возникновения опасного вакуума в разоруженческой сфере.

Российская дипломатия предложила обширный комплекс политико-дипломатических мер, направленных на то, чтобы снять имеющиеся у Соединенных Штатов и других стран озабоченности в отношении так называемых " новых ракетных угроз", не доводя дело до слома сложившегося стратегического баланса. В числе таких шагов – ввод в действие Московского центра обмена данными о пусках ракет, учрежденного Россией и США, создание Глобальной системы контроля за нераспространением ракет и ракетных технологий. Наконец, мы предлагаем широкое, открытое для всех государств международное сотрудничество в сфере ПРО театра военных действий, начало которому было положено целым рядом договоренностей, достигнутых между Москвой и Вашингтоном в 1997–2000 гг.

Весомым вкладом в укрепление стратегической стабильности было бы создание безъядерных зон в различных регионах мира и неразмещение ядерного оружия за пределами национальной территории. Уместно напомнить, что все ядерное оружие Советского Союза, которое после распада СССР оказалось за пределами России, было вывезено на российскую национальную территорию. Дело нераспространения ОМУ только выиграет, если все ядерное оружие будет сконцентрировано на территории государств, которым оно принадлежит.

Полезную роль в продвижении ядерного разоружения могла бы сыграть Конференция по разоружению. Заслуживает поддержки идея учреждения в её рамках вспомогательного органа с исследовательским мандатом для широких дискуссий по проблематике ядерного разоружения. Главное в таких обсуждениях, однако, – реалистичность, взвешенность и конкретность предлагаемых мер.

Растущая опасность расползания по миру ядерного оружия, в том числе его попадания в руки террористов, делает всё более актуальным введение международного запрета на производство расщепляющихся материалов для военных целей. Разработкой соответствующего Договора также могла бы заняться Конференция по разоружению, тем более что у нее уже имеется нужный для этого мандат. Важные технические гарантии против доступа террористов к ядерному оружию мог бы дать проект, предлагаемый Россией в рамках МАГАТЭ. Его цель – исключить использование в мирной энергетике основных оружейных материалов – обогащенного урана и чистого плутония.

В современных условиях особое значение приобретает не только ядерное, но и космическое " измерение" стратегической стабильности. Дело в том, что решение США о развертывании НПРО резко повышает вероятность развертывания и орбитального компонента противоракетного оружия, способного уничтожать спутники системы предупреждения о ракетном нападении и сами ракеты потенциального противника на начальном этапе полета. Именно поэтому на 56-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН Россия высказалась за подготовку всеобъемлющей договоренности о неразмещении оружия в космосе.

Речь фактически идет о создании нового международно-правового режима, построенного на следующих обязательствах государств:

— использовать космическое пространство в соответствии с международным правом в интересах поддержания мира и безопасности;

— не выводить на орбиту вокруг Земли любые объекты с любыми видами оружия, не устанавливать такое оружие на небесных телах и не размещать такое оружие в космическом пространстве каким-либо иным образом;

— не прибегать к применению силы или угрозе ее применения в отношении космических объектов;

— установить механизм контроля за выполнением такой договоренности на основе мер доверия и открытости в космической сфере.

Первым практическим шагом к созданию такого режима могло бы стать введение моратория на размещение в космосе боевых средств до достижения международным сообществом соответствующей договоренности. Россия была бы готова принять на себя такое обязательство незамедлительно, если другие ведущие космические державы присоединятся к этому мораторию.

Предложения по предотвращению гонки вооружений в космическом пространстве получили дальнейшее развитие в российско-китайском проекте возможных элементов будущей международно-правовой договоренности о предотвращении размещения оружия в космосе, применении силы или угрозы силой в отношении космических объектов. Россия и Китай исходят из того, что реализация этой инициативы способствовала бы эффективному осуществлению мирной космической деятельности, развитию многостороннего сотрудничества в этой области в соответствии с международным правом, а также укрепляла бы правовые нормы для защиты уже находящихся в космосе перспективных космических объектов на основе зафиксированного в Уставе ООН принципа неприменения силы или угрозы силой в международных отношениях.

Неотъемлемой частью стратегии укрепления глобальной безопасности призвано стать и ее региональное измерение. После окончания " холодной войны" именно на региональном уровне возникли как новые возможности для укрепления международной безопасности, так и новые угрозы для нее.

В полной мере этот вывод относится к ситуации в Европе.

Со времени окончания конфронтации военно-политическая ситуация здесь радикально изменилась к лучшему. Практически исключена опасность возникновения крупного вооруженного конфликта по образцу мировых войн ХХ столетия. В Европе больше нет противостояния враждебных блоков. Наоборот: в результате заключения Договора об обычных вооруженных силах (ДОВСЕ) в центре континента впервые в истории возникла обширная зона пониженного уровня вооружений.

В то же время контуры новой архитектуры европейской безопасности во многом остаются неопределенными. После окончания " " холодной войны" " развитие международных отношений в Европе во многом продолжалось по инерции, заданной сложившимися за послевоенный период структурами блокового противостояния. Свидетельство тому – попытки построить новую европейскую модель безопасности на основе Североатлантического альянса, невзирая на то, что он создавался для отражения совершенно других угроз и решения качественно иных военно-политических задач. Курс на механическое расширение НАТО на Восток – наиболее типичный пример такого рода инерции.

По существу, мы до сих пор не имеем общеевропейской концепции безопасности, которая отвечала бы реальностям наступившего XXI века. Отсюда – многочисленные трудности и разночтения в понимании роли и задач различных европейских структур, таких как ОБСЕ, НАТО, Европейский союз и др.

Вот почему, по нашему убеждению, необходим глубокий общеевропейский диалог относительно будущей модели безопасности на континенте. Достаточно ясной представляется и основная направленность этой модели. Речь идет о решении стратегической задачи – строительстве единой " большой Европы" без разделительных линий, способной противостоять реальным, а не мнимым угрозам ее безопасности.

Процесс глобализации заставляет по-новому оценить роль Европы в системе международных отношений. На протяжении столетий наш континент был источником конфликтов, втягивавших в свой водоворот все человечество, но одновременно – и мощным фактором развития человеческой цивилизации. Как представляется, один из главных уроков, извлеченных Европой из своего огромного исторического опыта, состоит в широком признании необходимости отказа от односторонних методов обеспечения национальной безопасности, а также в сознательном выборе в пользу коллективных средств решения региональных и международных проблем. Неслучайно именно в Европе, как ни в одном другом регионе мира, существует столь высокая концентрация региональных и субрегиональных многосторонних структур сотрудничества, именно здесь наибольшее развитие получили интеграционные процессы.

Россия, для которой партнерство с европейскими государствами является стратегическим выбором, исходит из того, что характер угроз и вызовов эпохи глобализации требует придания нового качества ее отношениям с основными европейскими структурами, включая ЕС и НАТО.

Жизнь подтвердила правильность линии России на постепенное расширение взаимодействия с НАТО на основе неукоснительного соблюдения принципов Основополагающего акта и международного права. Результатом этой линии явилось учреждение 28 мая 2002 года в Риме Совета Россия-НАТО - нового органа по развитию равноправного партнерства между входящими в этот Совет государствами.

Речь идет о качественном изменении взаимодействия между Россией и НАТО. Если действовавшая до этого в рамках Совместного постоянного совета (СПС) формула " 19 плюс 1" предусматривала лишь консультации по тем или иным проблемам и не предполагала ни совместного принятия решений, ни, главное, ответственности за их реализацию, то при новом формате Россия и члены НАТО вместе, в качестве равноправных партнеров, будут совместно вырабатывать такие решения, а затем совместно претворять их в жизнь.

При этом не ставится вопрос о вступлении России в Североатлантический альянс; за рамками обсуждений по-прежнему остаются вопросы обороны, обязательства по статье 5 Вашингтонского договора, проблемы обеспечения безопасности России и ее союзников.

Содержание российско-натовского сотрудничества в рамках нового механизма полностью соответствует требованиям эпохи глобализации. Об этом говорит уже простое перечисление конкретных направлений такого сотрудничества: борьба с терроризмом, кризисное урегулирование, нераспространение оружия массового уничтожения, меры контроля над вооружениями, ПРО ТВД, сотрудничество в чрезвычайных ситуациях и др.

Пойдя на договоренность о создании Совета, Россия прекрасно отдавала себе отчет в том, что это едва ли остановит процесс механического расширения НАТО: слишком велика инерция подходов, продиктованных самой природой Североатлантического альянса. Новый формат сотрудничества с НАТО не означал и пересмотра негативной позиции России в отношении планов расширения. Вместе с тем, принципиально важно, что формирование качественно новых отношений между Россией и НАТО не только является своего рода альтернативой расширению, но и открывает перспективу трансформации самого альянса в направлении, отвечающем интересам общеевропейской безопасности.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: