ХАМАС: политическая практика оппозиции и власть

Развитие событий на территории обоих палестинских регионов неизбежно ставило ХАМАС перед необходимостью решения дилеммы, от которой едва ли не в решающей степени зависела возможность сохранения его влияния на сообщество муватынун. Речь шла о поиске наиболее адекватных методов сочетания провозглашавшейся этим движением и выглядевшей бескомпромиссной программы противостояния Израилю как инструмента, призванного изменить основное направление политики ООП, с одной стороны, и реальностью положения его сторонников и в целом национального социума, с другой. Иными словами, вопрос касался того, как и в какой мере его жесткое и, вне сомнения, догматическое видение ближневосточной ситуации (включая и ее основной компонент – палестино-израильский конфликт), предполагавшее всемерное использование насилия в качестве основного метода ее изменения, могло быть принято жителями Западного берега и сектора Газа, едва ли не полностью зависевшими от израильского рынка рабочей силы и стремившимися в этой связи к сохранению статус-кво, даже если оно и возникало как прямой итог оккупации.

ХАМАС действовал не в вакууме. Его окружали реальные люди, униженные поражениями прошлых лет. Многие из них становились беженцами, и это был лишь один из итогов создания еврейского государства. Годы, прошедшие после июньской войны 1967 г., превращали всех жителей обоих палестинских регионов в объект реквизиций, коллективных наказаний, экономических санкций, превентивных арестов и преследований. Но, тем не менее, существовала очевидная, пусть и горькая, действительность, когда тысячи палестинцев становились рабочими на израильских предприятиях и строительных площадках, когда палестинские ремесленники оказывались привязанными к израильской индустрии туризма, а крестьяне и страта торговцев – к израильской промышленности и внешнеторговым компаниям. Эта действительность, подкрепляемая реальными настроениями в среде муватынун, которые в силу складывающихся обстоятельств не могли быть адекватной программе ХАМАС социальной базой этого движения, в огромной степени воздействовала на его политическую практику. Его курс во время первой интифады лишь подтверждал это.

Конечно, пропагандистские документы ХАМАС (прежде всего листовки⁴⁰) той эпохи содержали резкие и недвусмысленные призывы к организации взрывов и столкновений с израильскими военными и нападений на жителей еврейских поселений на территории Западного берега и сектора Газа. Активисты ХАМАС подстрекали подростков и молодежь забрасывать камнями израильские патрули и блокпосты, строить баррикады, поджигать автомобильные покрышки и устраивать расправы над теми палестинцами, кого они называли «коллаборационистами». Пропагандировался полный разрыв экономических связей с Израилем, создание местных органов самоуправления, способных заменить сформированные оккупационными властями институты власти. Звучали призывы к гражданскомунеповиновению, активизации действий, направленных на укрепление национальной солидарности. Но если эти пропагандистские лозунги движения занимали в начале первой интифады ведущее место, то уже в начале 90-х гг. они были сведены до минимума. Развитие событий доказывало их полную неэффективность.

ХАМАС менял тактику, заявляя, что отказ от работы в Израиле должен быть обязателен только в дни общенациональных стачек, подчеркивая, одновременно, что для палестинцев, занятых в некоторых отраслях израильской промышленности (например, переработке сельскохозяйственной продукции, производимой на Западном берегу и в секторе Газа), работа на предприятиях еврейского государства становится «национальным долгом». При этом выдвигавшаяся им первоначально идея джихада как всеобщего жертвенного восстания начинала оцениваться в документах конца первой интифады как всего лишь политический инструмент, использование которого связано с возникающей прагматической реальностью. Джихад превращался в «контролируемое насилие» и все больше заменялся призывом к «терпению» («ас-сабр»), понимавшемуся как признание невозможности изменить ситуацию сегодня, но и как надежда на будущую Божественную помощь в соответствии со ставшим едва ли не пословицей айятом «Всевышний вместе с терпеливыми» («Аллах маа ас-сабирин»).

Разумеется, время первой интифады показывало, что ХАМАС обладает реальными возможностями установления тесных контактов с различными социальными стратами и возрастными группами внутри национального сообщества. Тем не менее, эти контакты с точки зрения длительной перспективы оказывались нестабильными и зыбкими. Экономическая и социальная реальность вносила в них серьезные коррективы. Сторонники политического ислама (что демонстрировали результаты опросов общественного мнения) постоянно превращались в «еретиков», стремящихся выйти из-под опеки своих лидеров. Более того, процесс становления национальной государственности при всех издержках его эволюции, включая, в том числе, и действия администрации, направленные на сокращение сферы влияния своего основного конкурента, лишь усиливал внутреннее размежевание в среде тех, кто провозглашал свою поддержку ХАМАС. И речь здесь шла не только о способности администрации автономии, как показывали события ноября 1994 г. в Газе, использовать вооруженную силу для разгрома своих конкурентов, но и о последовательно проводимом ею политическом курсе, призванном содействовать эрозии уже завоеванных позиций.

Подготовленный в мае 1994 г. Конституционный документ (Ан-Низам ад-дустурий) Палестинской автономии, определявший деятельность ее институтов на время перехода к провозглашению государства, гарантировал «свободу формирования политических партий». Однако связанная с этим положением статья подчеркивала, что их создание возможно только при условии, что они должны исходить из «мирных методов» деятельности. Прокламируемая же Конституционным документом свобода прессы обуславливалась необходимостью признания «требований закона, предусматривающего уважение прав личности,… защиту национальной безопасности, общественного порядка и морали»⁴¹. Все эти положения несли в себе возможность их очень широкого толкования, юридически ограничивая перспективы деятельности оппозиции и, прежде всего, ХАМАС. В свою очередь, заявления его лидеров свидетельствовали, что это движение теряло позиции в палестинской среде Иордании, его военное крыло оказывалось менее мощным, чем подчиненные Я.Арафату палестинская полиция и служба безопасности. Введенный «национальной властью» финансовый контроль в отношении оппозиции существенно сокращал поступление предназначенной ХАМАС внешней помощи. Наконец, после создания автономии мировая общественность все более негативно оценивала его деятельность⁴².

Но речь шла не только об этом. Организационный аппарат ХАМАС включал в себя, начиная с эпохи первой интифады, органы безопасности, руководства вооруженными формированиями, деятельности в гражданской среде и распространения системы религиозных взглядов (ад-дауа) и строился по принципу широкой автономии расположенных в каждом из двух палестинских регионов штаб-квартир движения. Каждая из них руководила более мелкими, региональными структурами – в семи районах сектора Газа и пяти районах Западного берега (в Дженине, Наблусе, Тулькараме, Рамалле и Хевроне),занимавшимися вопросами воспитания, информации, финансов и др. Региональным структурам были подчинены низовые организации ХАМАС – в городских кварталах, деревнях и лагерях беженцев⁴³. Казавшаяся разветвленной и гибкой организационная система сторонников политического ислама подвергалась, тем не менее, серьезным ударам со стороны израильских оккупационных властей во время первой интифады. В дальнейшем же власти автономии смогли достаточно быстро установить над этой системой эффективный административный контроль. Попытки ХАМАС создать свои представительства за пределами автономии (в частности, в Дамаске и на контролируемой сирийскими вооруженными силами территории Ливана) не привели к сколь-либо существенным результатам. Сирийские власти легко превращали эти представительства, как и работавших в них сотрудников, в инструмент собственной политики. Во всяком случае, они не могли оказать серьезного влияния на положение ХАМАС в среде муватынун⁴⁴.

Ведущая организация палестинского политического ислама оказывалась в сложной ситуации. Она не могла отказаться от основополагающих элементов своего политического дискурса (а также практики), что означало бы ее превращение в сателлита администрации и, как следствие развития событий в этом направлении, потерю влияния в среде муватынун. Но проводившиеся ХАМАС террористические акции на территории Израиля (апрель 1994 г. в Афуле и Хадере, октябрь того же года в Тель-Авиве, июль и август 1995 г. в Рамат-Гане и Западном Иерусалиме) не получали сколь-либо значимой поддержки в палестинском обществе. Напротив, новая политическая реальность, складывавшаяся в течение всего периода между 1993-1996 гг., свидетельствовала о снижении рейтинга ХАМАС и росте влияния ФАТХ. Более того, эти акции лишь ускоряли движение и палестинской, и израильской сторон в направлении реализации положений Декларации о принципах.

По данным Центра палестинских исследований в Наблусе, если уровень поддержки ФАТХ на территории обоих палестинских регионов составлял в 1993-1994 гг. 41%, то в 1996 г. он вырос до 45%, но в это же время симпатии к ХАМАС снизились с 15 до 8%. В секторе Газа (основном регионе влияния ХАМАС) рейтинг ФАТХ увеличился с 45 до 51%, а ХАМАС – упал с 17 до 7%. На Западном берегу показатели для ФАТХ составили 40 и 42%, а ХАМАС – 13 и 8%. Повышение симпатий к ФАТХ, как и падение престижа ХАМАС, было феноменом не только городов, но и деревень и лагерей беженцев. Если влияние ФАТХ в городах увеличивалось с 41 до 44% (для ХАМАС эти цифры составляли соответственно 12 и 8%), то в сельской среде оно вырастало с 39 до 50% (а ХАМАС падало с 16 до 8%), а в лагерях беженцев – с 45 до 46% (доля ХАМАС уменьшалась с 17 до 8%)⁴⁵. Эти данные подтверждались и результатами опросов Иерусалимского центра информации и коммуникаций. В течение десяти месяцев 1996 г. поддержка ХАМАС снижалась с 12,3% (январь) до 9,3% (октябрь)⁴⁶.

Оценивая ситуацию ХАМАС, один из его лидеров заявлял: «Мы тщательно подсчитываем выгоды и цену продолжения вооруженных операций. Если нам не удастся достичь своих целей без насилия, то мы и в дальнейшем будем прибегать к нему. Однако насилие – средство, а не цель. Решение ХАМАС об ограничении применения насилия не противоречит нашей задаче создания Исламского государства на месте Израиля. … Мы никогда не признаем Израиль, но вполне возможно, что между нами и ним возникнет перемирие (мухадана), способное продлиться в течение дней, месяцев или лет⁴⁷. Но речь шла не только и не столько об Израиле, сколько об администрации Я.Арафата. Ранее непримиримая оппозиция протягивала руку своим, как казалось, безоговорочным противникам.

Триумфальное избрание Я.Арафата в январе 1996 г. на пост главы автономии (87% голосов всех участвовавших в выборах)⁴⁸ становилось лишь одним из доказательств сложности положения ХАМАС в контексте новой палестинской политической реальности. Но не менее существенным доказательством того же явилось присутствие (пусть и незначительное – 5 из 88 членов парламента, представлявших сектор Газа и Наблус⁴⁹) сторонников ХАМАС в Палестинском законодательном совете, ставших его депутатами, несмотря на объявленный его лидерами бойкот выборов. Разумеется, эти депутаты называли себя «независимыми» сторонниками ХАМАС. Однако суть проблемы от этого не менялась, – внутреннее размежевание в рядах этого движения становилось все более ощутимым. И оно приобретало действительно опасные для ХАМАС оттенки.

Представлявшие ХАМАС депутаты Палестинского законодательного совета были выходцами из влиятельных семей, не игравших, однако, ведущей роли в своих регионах. Прямые контакты с администрацией трансформировали их положение, внося коррективы в традиционное регионально-клановое соотношение сил. Но вопрос касался не только законодательной, но и исполнительной власти. Часть депутатов от ХАМАС включалась в состав утвержденного парламентом совета министров автономии⁵⁰. Создаваемая администрацией система клиентельных отношений распространялась и на сторонников ХАМАС, значительно усиливая позиции «национальной власти». Впрочем, к тому времени эта организация была вынуждена пойти на достаточно широкие контакты с кругом сторонников Я.Арафата, подтолкнувшие в дальнейшем его приверженцев на проведение курса трансформации движения в системную оппозицию. Итогом этих контактов становилось появление весной 1996 г. Партии национального исламского спасения Палестины (Хизб аль-хулас аль-ватаний аль-ислямий фи Филистын). Ее основателями выступали члены движения ХАМАС, сохранявшие свою прежнюю политическую принадлежность. Новая структура заявляла, что ее сторонники «отвергают несправедливые соглашения, заключенные с израильским противником, поскольку они не удовлетворяют минимальных чаяний палестинского народа». Но она и не отказывалась от участия в работе палестинского правительства, считая необходимым «внести свой вклад в созидание страны»⁵¹.

Процесс последовательной и настойчивой интеграции ХАМАС в политическую систему автономии продолжался. Его итогом могло стать как углубление уже возникших в этом движении линий внутреннего разлома, так и попытка противостояния ему. Обе возможности развития событий отнюдь не противоречили друг другу, более того, они отвечали естественному ходу эволюции политических образований, испытывающих огромное воздействие процессов, происходящих внутри того социума, в котором они действуют и на выражение интересов которого претендуют. Палестинское национальное сообщество в конце 90-х гг. избавлялось от эйфории того времени, когда основанная на Декларации о принципах автономия становилась реальностью и когда казалось, что уже в обозримом будущем эта автономия обретет черты независимого и суверенного государства. Оно начинало задавать вопросы о том, почему это государство превращается в мираж.

Отвечая на них, жители сектора Газа и Западного берега подчеркивали, что основным препятствием на пути его создания становится Израиль, не желающий содействовать полномасштабной реализации достигнутых двусторонних соглашений. Так считали 27,4% всех участников опроса, организованного еще в декабре 1997 г. Иерусалимским центром информации и коммуникаций. Наиболее ярким проявлением «израильского упрямства» для 16,8% респондентов становилось существование еврейских поселений в обоих палестинских регионах, а для 6,4% – отсутствие сколь-либо заметных сдвигов в решении проблемы Восточного Иерусалима. 43,7% опрошенных считали, что годы развития процесса мирного урегулирования привели к ухудшению их материального положения, но подчеркивали, что изменение экономического положения на территории автономии станет возможно только при условии создания национального государства. Наконец, для 45,5% респондентов эти годы «разрушали доверие между палестинским и израильским народами»⁵².

В течение всей второй половины 90-х гг. жители обоих палестинских регионов испытывали все больший пессимизм в отношении мирного процесса. По данным Иерусалимского центра информации и коммуникаций, степень их поддержки палестино-израильской нормализации имела постоянную тенденцию к снижению: если в июне 1995 г. она составляла 74,9%, то в августе 1998 г. – только 55,6% всех участвовавших в проводившихся этим Центром опросах общественного мнениям⁵³. Существенно было и то, что это снижение затрагивало, в первую очередь, наиболее политически активные возрастные группы. Для респондентов в возрасте от 18 до 25 лет степень поддержки процесса нормализации палестино-израильских отношений снижалась с 71,9% в июне 1995 г. до 63,6% в июле 1998 г., а для респондентов группы от 26 до 40 лет – с 74,5 до 62,8%⁵⁴. Если один из участников мирного процесса – Израиль – обвинялся в том, что он отказывается решать вопрос о Восточном Иерусалиме и намеренно расширяет сеть еврейских поселений на Западном берегу, – вопрос о районе Абу-Гунейм (Хар Хома) выдвигался здесь на первое место, – то другой участник - администрация Палестинской автономии – в том, что она, не решаясь провозгласить независимое государство, молчаливо потворствует действиям израильтян.

Поддержка ФАТХ как правящей партии в автономии также имела тенденцию к снижению (с 46,6% в июне 1995 г. до 32,9% в мае 1998 г.), что полностью соотносилось с тенденцией снижения уровня поддержки палестино-израильского мирного процесса. В равной мере это относилось и к Я.Арафату. Если в ноябре 1996 г. его рейтинг составлял 67,8% всех респондентов, то в сентябре 1997 г. – только 36,2%. Социум муватынун испытывал все большее разочарование в своих светских политических лидерах. Число опрошенных, заявлявших о том, что они не испытывают доверия ни к одному из них, постоянно увеличивалось – с 6,2% в феврале 1996 г. до 21,5% в мае 1998 г. Рост популярности лидера ХАМАС шейха А.Ясина на этом фоне был очевиден: 0,4% в феврале 1996 г. и 3,6% в мае 1998 г. В свою очередь, рост степени доверия к ХАМАС (и в целом к исламским партиям) проявлял себя не менее четко – 12,4% в ноябре 1996 г. и 18% в мае 1998 г.⁵⁵

В апреле 1997 г. в ходе опроса, проводившегося Иерусалимским центром информации и коммуникаций, были впервые поставлены вопросы об отношении респондентов к возможности «возобновления вооруженных операций против израильских объектов». Тогда 39,8 % всех опрошенных заявили, что эти операции стали бы «подходящим ответом в нынешней политической ситуации», но 47,7% считали, тем не менее, что эти акции «нанесут ущерб национальным интересам». Вместе с тем большинство опрошенных в то время (54,5%) были против осуществления этих операций одиночками-самоубийцами (32,7% поддерживали идею их проведения). Одновременно 62,7% респондентов выступили в поддержку «эскалации палестинских выступлений протеста против Израиля», а 31,3% среди них считали, что «власть должна поддержать эти выступления» (37,5% предполагали, что администрация автономии не должна в них участвовать, а 23,1% – обязана воспрепятствовать их проведению)⁵⁶.

Конечно же, степень поддержки акций против израильских объектов (в той или иной форме их проведения) могла в дальнейшем снижаться. На мнение жителей обоих палестинских регионов влияли многочисленные факторы, определявшие ход процесса нормализации отношений с Израилем. В мае 1997 г. число их сторонников составляло 34,2% (23,6% респондентов одобряли действия террористов-одиночек)⁵⁷. В августе 1997 г. число сторонников поддержки акций одиночек-самоубийц повысилось до 28,2%⁵⁸. Вопрос, тем не менее, заключался в другом: в палестинском обществе постоянно существовало ощущение непоследовательности развития мирного процесса. Естественно, что оно возлагало вину за эту непоследовательность на Израиль (что было во многом обоснованно) и на руководство автономии, для которого решение проблем, связанных с реализацией основной цели – провозглашением государства, зависело от множества внутренних и внешних (как международных, так и региональных) обстоятельств. В свою очередь, эта ситуация создавала немалые возможности для деятельности тех групп оппозиции, которые обосновывали собственную легитимность ссылками на реальные неудачи мирного процесса. Лишь используя эти возможности, они могли расширять свое влияние в среде муватынун, противостоя жесткому и последовательному давлению на них «национальной власти». ХАМАС был едва ли не основной из этих групп. Он не мог не использовать взрыв массового недовольства во время интифадымечети аль-Акса. И он, и его союзники за пределами Палестинской автономии не могли не благодарить А.Шарона за повод для новой вспышки насилия и анархии.

4. ХАМАС: некоторые итоги размышлений.
Вместо заключения

Итак, ХАМАС возникал в палестинском социуме сектора Газа и Западного берега как результат процессов, развивавшихся в его среде после июньской войны 1967 г. Иначе говоря, это движение – неотъемлемый элемент этого социума и сегодня – интегральный компонент его политического спектра. Но, быть может, самой существенной характеристикой ХАМАС с точки зрения пройденного им пути исторической эволюции является то, что он был наиболее весомой попыткой сообщества муватынун защитить собственные интересы от всеобъемлющей монополии, представленной ныне окружением Я.Арафата и сложившейся за пределами обоих палестинских регионов внешней элиты. Это обстоятельство лежало, в конечном итоге, и в основе выбора ХАМАС религиозно нюансированного политического дискурса, и в основе пропагандировавшейся им и реально осуществлявшейся практики действия. Его активное включение в события интифады мечети аль-Акса лишь подтверждает этот вывод.

Но насколько успешными с точки зрения их возможных результатов могут стать действия ХАМАС? Он не может предложить участникам нынешней интифады сколь-либо новых, принципиально иных методов борьбы и их идеологического обоснования, чем те, которые уже были использованы им как во время первой интифады, так и после возникновения «национальной власти». Но сегодня ситуация и в пределах обоих палестинских регионов, и вокруг них претерпела коренные изменения. Однако эти методы и орудия их легитимации все так же окрашены в цвета террора и насилия. И они все так же сталкиваются с реальностью отвергающей их жизни. Интифада мечети аль-Акса уже стала обычной рутиной (как когда-то ее предшественница) и инструментом политического торга, пусть и сопровождаемого показным неприятием обеими конфликтующими сторонами друг друга. Рано или поздно перед ее участниками встанет вопрос: «А что же дальше?».

Однако решение проблем (пусть частичное, пусть всеобъемлющее) будущего палестинского государства в итоге этой интифады не станет полным осуществлением чаяний национального сообщества и, конечно же, не приведет к автоматическому исчезновению широкого комплекса палестино-израильских противоречий. И, разумеется, это решение не удалит ХАМАС с палестинской политической арены (хотя он и сможет подвергнуться значительному внутреннему размежеванию). Он все так же останется участником развивающихся и в Палестинской автономии, и в регионе процессов. Тем самым становится уместным вопрос о том, сможет ли ХАМАС в будущем подвергнуть реинтерпретации свои установки и отойти от практики деструктивной мобилизации своих сторонников (и многих жителей обоих палестинских регионов, недовольных тем, как складывается их жизнь) на их реализацию? Пример движения ФАТХ и части входящих в ООП групп политического действия показывает возможность движения в этом направлении. Одновременно этот же пример демонстрирует нестабильность такого развития событий: активными участниками нынешней интифады являются не только исламские активисты и радикальные националисты из рядов НФОП и ДФОП, но и слишком многие сторонники правящего ФАТХ, а также Партии народа и ФИДА. В силу этого все тот же вопрос приобретает дополнительные и действительно существенные оттенки.

ХАМАС не может оставаться вне круга происходящего на палестино-израильской арене, вне сомнения, мучительного диалога, который, видимо, в конечном итоге приведет к появлению уважающих интересы друг друга постсионистского Израиля и постконфронтационной Палестины. ХАМАС должен быть (сколь бы ни было это трудно) включен в этот диалог. Но ХАМАС должен быть в значительно большей мере, чем это делалось раньше, привлекаться к внутрипалестинской дискуссии о путях созидания национального государства. Этого требуют не только интересы формирования сбалансированного национального политического пространства, но и, на этой основе, сокращения потенциала возможных в будущем и, быть может, даже жестоких коллизий между палестинской властью и оппозицией. Но это проблема палестинской власти, это проблема ее действий, направленных на внесение ценностей демократии в социум, остающийся патриархальным и еще не залечивший нанесенных ему в прошлом и наносимых ныне ран. Это проблема изменения политической культуры палестинского национального сообщества при максимально широком использовании цивилизационных основ его жизни, одной из которых является ислам.

Слишком далекая перспектива? Несомненно. Однако отказ от движения в ее сторону или подмена этого движения паллиативными решениями способны лишь вновь и вновь вызывать насилие и нести смерть.

 

¹ Аббревиатура полного арабского названия этой организации – Харакат аль-мукавама аль-ислямийя – Движение исламского сопротивления.

² Направление, в котором мусульманин во время молитвы обращает свое лицо. Первоначально, до хиджры в Медину Мухаммад и его сподвижники обращались во время молитвы в сторону Иерусалима, а лишь затем – в сторону храма Кааба в Мекке. С Иерусалимом связано и ночное путешествие Мухаммада на крылатом Бураке из Мекки на Храмовую гору в Иерусалиме, где в дальнейшем была сооружена мечеть аль-Акса (Удаленная), одна из важнейших святынь ислама.

³ Аль-Муджаннад Т.Шукран… Шарон (Спасибо, Шарон) // «Аль-Мустакбаль». – Бейрут, 7.10.2000.

⁴ Для автора статьи очевидно, что нынешняя фаза палестино-израильского противостояния не вытекает лишь из действий как палестинской стороны в целом, так и отдельных палестинских групп политического действия. В равной мере ответственность за ее возникновение несут и израильские партнеры палестинцев по мирному процессу. Для него не вызывает также сомнения и факт роста религиозного интегризма в Израиле. Однако в своей статье он рассматривает только ту ситуацию, которая сложилась в границах палестинского политического поля. Анализ же израильской ситуации, включая и вопрос о местном варианте интегризма, заслуживает отдельного исследования.

⁵ Перевернутая аббревиатура арабского названия крупнейшей организации палестинского сопротивления - Харакат ат-тахрир аль-фалястыний – Движение палестинского освобождения.

⁶ ХАМАС ва аль-Джихад аль-ислямий ан аль-интифада аль-джадида: тастальхим аль-мукавама фи Любнан ва ат-тасъид афдаль аль-хиярат (ХАМАС и Исламский джихад о новой интифаде: сопротивление вдохновляется примером Ливана, а эскалация – лучший из выборов) // «Аль-Мустакбаль». – Бейрут, 7.10.2000.

⁷ Здесь и далее см.: Mishal S., Sela A. HAMAS: A Behavioral Profile. – Tel-Aviv, 1997. – С. 10-12.

⁸ Ibid., с. 17.

⁹ Еврейское население подмандатной Палестины, а также совокупность созданных им к 1948 г. политических и общественных институтов самоуправления.

¹⁰ Здесь и далее цит. по: Mishal S., Sela A., op. cit., с. 14-16.

¹¹ От реки Иордан до Средиземного моря.

¹² Кассис М. Илякат аль-фард биль муджтамаа ва баад кадая аль-муджтамаа аль-маданий фи Филистын (Взаимоотношения индивидуума и общества, а также некоторые проблемы гражданского общества в Палестине) // Дирасат тахлилийя лит таваджджухат ас-сиясийя ва аль-иджтимаъийя фи Филистын (Аналитические исследования тенденций политического и социальною развития в Палестине). – Наблус, 1997. – С. 132.

¹³ О коммунистическом движении в палестинской среде см.: Gresh A. Communistes et nationalistes au Proche-Orient: le cas palestinien depuis 1948 // Communisme. Revue d'édudes pluridisciplinaires. Université de Paris X, Nanterre. – 1984. – № 6. – С. 55-90.

¹⁴ Текст Декларации независимости Государства Палестина цит. по: Ат-Тахаввуль ад-димукратый фи Филистын (Демократическое развитие в Палестине). Аль-Кудс (Иерусалим), 1999. – С. 13-14.

¹⁵ Здесь и далее текст Декларации о принципах цит. по: Там же, с. 25-26.

¹⁶ В ходе своих контактов с представителями ООП на этапе становления Палестинской автономии лидеры ХАМАС, ссылаясь на сыгранную их движением роль в годы первой палестинской интифады, заявляли о том, что их активисты должны получить не менее 40% мест в органах национального самоуправления // Аль-Джарбауи А., Абу Амру З., Абу Люгд И., Аш-Шаккаки X. Аль-Муарада аль-филистинийя… идя айна? (Палестинская оппозиция… что дальше?). – Наблус, 1994. – С. 28-29.

¹⁷ В 80-е гг. ежегодная финансовая поддержка ООП этими государствами (Саудовская Аравия, Кувейт и ОАЭ) составляла не менее 1 млрд. долларов США. При этом, доля Саудовской Аравии в этом объеме безвозмездной помощи была не ниже 87 млн. долларов США. – Beck М. The External Dimension of Authoritarian Rule in Palestine // Journal of International Relations and Development. University of Ljubljana, Ljubljana. – 2000. – Vol. 3. – № 1. – С. 52.

¹⁸ Sheikh Jarrar B. The Future of the Islamic Movement's Relation with the Transitional Authority // Challenges facing Palestinian Society in the Interim Period. Jerusalem Media & Communication Center. – Jerusalem, 1994. – С. 163.

¹⁹ Здесь и далее см.: Хамами Р. Турас аль-интифада фи ас-сияса аль-филистынийя аль-муасыра (Наследие интифады в современной палестинской политике) // Дирасат тахлилийя лит таваджджухат ас-сиясийя ва аль-иджтимаъийя фи Филистын. – С. 38-41.

²⁰ Натаидж аль-иститляа ас-сабиа хауля ар-рай аль-филнстыний баада амм мин ауда ар-раис Арафат иля ард аль-ватан. 21 хузейран 1995 (Результаты седьмого опроса палестинского общественного мнения по поводу первой годовщины возвращения президента Арафата на родину. Июнь 1995 г.) // Марказ аль-Кудс лиль-иалям ва аль-иттисаль (JMCC). Натаидж иститляат ар-рай хауля ара аль-филистынийин би аль-кадая ас-сиясийя аль-ания. 1993-1998. – С. 11 цит. раздела.

²¹ Хамами Р., цит. произв., с. 36.

²² В течение 1994-1998 гг. финансовая помощь, оказанная Западом администрации Палестинской автономии, составила 428 млн. долларов США (в том числе Европейским сообществом – 277 млн., США – 65 млн., Японией – 62 млн. и Международным банком – 24 млн.), что составило 88% от общего объема предоставленной ей внешней помощи. В свою очередь, доля арабских стран Залива (исключая Кувейт) в объеме этой помощи равнялась 43 млн. долларов США или 9% // Beck M., op. cit., с. 57.

²³ «Ас-Султа аль-ватанийя» – обычное для политической речи в Палестинской автономии название ее национальной администрации.

²⁴ Выражение французского исследователя палестинской политики Ж.-Ф. Легрена. – Legrain J.-F. Autonomie palestinienne: la politique des néo-notables // Les partis politiques dans les pays arabes. 1. Le Machrek // Revue des mondes musulmans et de la Méditerranée. Aix-en-Provence, 1998. – № 81/82. – С. 153.

²⁵ Здесь и далее текст Палестинской национальной хартии (редакция 1968 г.) цит. по: Ат-Тахаввуль ад-димукратый фи Филястын (Демократическое развитие в Палестине). – Аль-Кудс (Иерусалим), 1999. – С. 11-12.

²⁶ Здесь и далее см.: Sheikh Jarrar В., op. cit., с. 161-162.

²⁷ Mishal S., Sela A., op. cit., с. 15.

²⁸ Аль-Джарбауи А., Абу Амру З., Абу Люгд И., Аш-Шаккаки X., цит. произв., с. 25.

²⁹ Шейх Хамами Дж. Ан-Низам ас-сиясий аль-филистыний ва аль-интихабат: кираа ислямийя (Палестинская политическая система и выборы: мусульманское прочтение) // Аль-Интихабат ва ан-низам ас-сиясий аль-филистыний (Выборы и палестинская политическая система). Марказ аль-бухус ва ад-дирасат аль-филистынийя (Центр палестинских исследований). – Наблус, 1995. – С. 107.

Шейх Дж. Хамами – выпускник факультета шариата и права Университета Аль-Азхар в Каире, заместитель декана факультета мусульманских наук Университета Бир-Зейт, член Высшего мусульманского совета Палестины. Подвергался арестам со стороны израильской оккупационной администрации за принадлежность к движению ХАМАС.

³⁰ Калимат аш-шейх Джамаль Салим (Выступление шейха Джамаля Салима) // Там же, с. 109-110.

Шейх Дж. Салим – магистр в области фикха и мусульманского права, преподаватель основ мусульманского воспитания в Исламском колледже Наблуса, имам-хатыб местной мечети им. хаджи Маазуза аль-Мысри, секретарь Ассоциации улемов Палестины, сторонник движения ХАМАС.

³¹ Здесь и далее см.: Аш-Шаккаки X. Аль-Интимаат ас-сиясийя байн аль-филистынийин (Политические предпочтения в среде палестинцев) // Дирасат тахлилийя лит таваджджухат ас-сиясийя ва аль-иджтимаъийя фи Филистын. – С. 139-157.

³² Перевернутая аббревиатура арабского названия этой организации – Аль-Иттихад ад-димукратый аль-филистыний – Палестинский демократический союз.

³³ Здесь и далее см.: Аш-Шаккаки X., цит. произв., с. 139-157.

³⁴ Иорданский динар, как и израильский шекель, имеет одинаковое хождение на территории Палестинской автономии. Курс иорданского динара составляет 1,5 доллара США.

³⁵ Здесь и далее см.: Аш-Шаккаки X., цит. произв., с. 139-157.

³⁶ Натаидж аль-иститляа ас-салис ашар хауля рай аль-филистынийин биль интихабат аль-филистынийя ва назахатиха, аль-маръа ва аль-Мисак аль-ватаний аль-филистыний. 8 шуббат 1996 (Результаты тринадцатого опроса палестинского общественного мнения по поводу палестинских выборов и их честного проведения, женского вопроса и Палестинской национальной хартии) // Марказ аль-Кудс лиль-иалям ва аль-иттисаль (JMCC). – С. 12 цит. раздела.

³⁷ Натаидж аль-иститляа ар-рабиа ашар хауля рай филистынийи аль-Кудс фи амалийят ХАМАС аль-ахира. Азар 1996 (Результаты четырнадцатого опроса о мнении палестинцев Иерусалима по поводу последних операций ХАМАС. Март 1996 г.) // Там же, с. 3-5 цит. раздела.

³⁸ Натаидж аль-иститляа ас-сани ашар хауля рай аль-филистынийин биль интихабат аль-филистынийя. 16 канун сани 1996 (Результаты двенадцатого опроса палестинского общественного мнения по вопросу о палестинских выборах. 16 января 1996 г.) // Там же, с. 7-9 цит. раздела.

³⁹ Натаидж аль-иститляа ас-салис ашар хауля рай аль-филистынийин биль интихабат аль-филистынийя ва назахатиха, аль-маръа ва аль-Мисак аль-ватаний аль-филистыний // Там же, с. 2-6 цит. раздела.

⁴⁰ Здесь и далее см.: Mishal S., Sela A., op. cit., с. 18-20.

⁴¹ Ан-Низам ад-дустурий. Ас-Султа аль-ватаннйя фи аль-мархаля аль-интикалийя (Конституционный документ. Национальная власть на переходном этапе). Ст. 14-16 // Аль-Интихабат ва ан-низам ас-сиясий аль-филистыний, с. 154-155.

⁴² Заявление члена Политического бюро ХАМАС М.Абу Марзука корреспонденту печатного органа этой организации газете «Ар-Рисаля» от 21 апреля 1994 г. // Mishal S., Sela А., op. cit., с. 36.

⁴³ Mishal S., Sela A., op. cit., с. 59.

⁴⁴ См. об этом: Legrain J.-F., op. cit., с. 170-171.

⁴⁵ Аш-Шаккаки X., цит. произв., с. 162.

⁴⁶ Натаидж аль-иститляа ас-сабиа ашар хауля рай аль-филистынийин биль кадая аль-ания. Тишрин авваль 1996 (Результаты семнадцатого опроса палестинского общественного мнения в связи с текущими проблемами. Октябрь 1996 г.) // Марказ аль-Кудс лиль-иалям ва аль-иттисаль (JMCC), с. 14 цит. раздела.

⁴⁷ Интервью М.аз-Захара иерусалимской газете «Аль-Кудс» от 12 октября 1995 г. // Mishal S., Sela А., op. cit., с. 22.

⁴⁸ Legrain J.-F., op. cit., с. 175.

⁴⁹ Council Member's Political Affiliation // The Palestinian Council. Jerusalem Media & Communication Center. – Jerusalem, 1998. – Fig. 2. – С. 224; а также данные о депутатах палестинского парламента: Ibid., с. 179-222.

Депутаты от ХАМАС представляют, прежде всего, север сектора Газа – 2 чел., один из них инженер, второй – художник, Газу – 2 чел. (бизнесмен и педиатр) и Наблус – 1 чел., экономист по профессии.

⁵⁰ Маджлис вузара ас-султа аль-ватаннйя аль-филистынийя (Совет министров Палестинской национальной власти) // Ат-Тахаввуль ад-димукратый фи Филнстын. – С. 92.

⁵¹ Legrain J.-F., op. cit., с. 174.

⁵² Натаидж аль-иститляа ар-рабиа ва аль-ишрун хауля рай аль-филистынийин би хусус амалийят ас-салям. Канун авваль 1997 (Результаты двадцать четвертого опроса палестинского общественного мнения о мирном процессе. Декабрь 1997 г.) // Марказ аль-Кудс лиль-иалям ва аль-иттисаль (JMCC), с. 3 и 5 цит. раздела.

⁵³ Palestinian Support for the Peace Process. Jerusalem Media & Communication Center. Jerusalem, 1999, с. 15.

⁵⁴ Ibid., с. 29.

⁵⁵ Ibid., с. 41-44.

⁵⁶ Натаидж аль-иститляа ат-тасиа ашар хауля рай аль-филистынийин биль кадая аль-ания. Нисан 1997 (Результаты девятнадцатого опроса палестинского общественного мнения в связи с текущими проблемами. Апрель 1997 г.) // Марказ аль-Кудс лиль-иалям ва аль-иттисаль (JMCC), с. 10-12 цит. раздела.

⁵⁷ Натаидж аль-иститляа аль-ишрун хауля рай аль-филистынийин биль кадая аль-ания. Айяр 1997 (Результаты двадцатого опроса палестинского общественного мнения в связи с текущими проблемами. Май 1997 г.) // Марказ аль-Кудс лиль-иалям ва аль-иттисаль (JMCC), с. 7 цит. раздела.

⁵⁸ Натаидж аль-иститляа ас-сани ва аль-ишрун хауля рай а

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: