1.3. Страхи и фобии.

Мы уже говорили о том, что страх — первая производная тревожности. Так как тревога — это всегда внутренняя настроенность на " плохое", то " лучше бояться чего-то, чем неизвестно чего". Тревога очень быстро начинает связываться с конкретными ситуациями - стимулами. У тревожного человека эта связь становится очень прочной, и определенные ситуации не только просто ассоциируются с беспокойством, а стабильно вызывают тяжелые переживания, таким образом, страх становится фобией. До определенного момента страх как бы " помогает" личности справиться с тревожностью, так как он оставляет ей некоторые возможности (" пусть я боюсь учителя, но за пределами школы мне бояться нечего" ). В тяжелых случаях содержание страха может не иметь ничего общего с истинной причиной тревоги, породившей страх. Например, в основе панического страха ребенка перед школой может лежать глубоко переживаемый им семейный конфликт.

Фобии делятся на три группы:

1. Объектные, связанные со страхом некоего конкретного объекта (часто встречаются фобии животных).

2. Так называемые локомоторные фобии, или фобии ситуаций (например, боязнь открытого или закрытого пространства).

3. Социальные фобии или «фобии действия» – страх что-то сделать не так как надо публично. Как мы уже говорили, они типичны для подросткового возраста. Это связано с возрастанием для подростка значения определенных социальных ситуаций. Именно поэтому социальные страхи часто концентрируются вокруг таких ситуаций, как экзамены, публичное выступление, прием пищи, встреча с лицами противоположного пола. При этом подросток опасается, что в соответствующей ситуации у него закружится голова, начнется рвота, он покраснеет, окружающие будут его высмеивать и т. д.  

Объектные и локомоторные фобии являются специфическими или моносимптомными. При всех видах страхов и фобий возможны изменения на трех уровнях, которые могут быть выражены в разной степени:

1. На уровне переживаний – опасения, мысли о том, как избежать определенных ситуаций.

2. На уровне поведения – стратегии избегания (такие как уход из дома уход от ситуации, а также использование объектов или ситуаций, которые как бы страхуют от угрозы, поскольку позволяют прибегнуть к помощи. Это может быть присутствие определенного лица, телефон для вызова врача, таблетка в сумке, т. е. это всегда символический «костыль», на который можно опереться.

3. На физиологическом уровне – учащение пульса, потливость, учащение сердцебиения и другие физиологические симптомы. Выделение этих трех уровне важно как для диагностики, так и для терапии, различные диагностические процедуры построены с учетом либо всех, либо отдельных уровней, также выстраивается и психотерапевтическая помощь.

Стабильный и интенсивный страх - всегда сигнал эмоционального неблагополучия, но не следует придавать всякому страху сверхзначение, стоит прислушаться к мнению А. И. Захарова, который считает, что полное отсутствие страхов скорее исключение, чем правило, и может указывать на пониженную эмоциональность (14).

Содержание детских страхов разнообразно и зависит от жизненного опыта ребенка, от его эмоциональной чувствительности, степени тревожности и т. д. Чтобы помочь ребенку или подростку преодолеть страх, необходимо выявить механизм и ситуацию его возникновения. Одни ситуации вызывают страхи у детей 2-3-х лет и совершенно безопасны для младших школьников и подростков и наоборот. Можно также говорить о страхах, типичных для детей и подростков с заболеваниями органов дыхания и сердечно-сосудистой системы. Но если обобщить все единичные случаи, то мы увидим, что так или иначе все они сводятся к психотравмирующей ситуации. Это может быть и единичная психотравма (например, испуг), и хроническая (например, пребывание в больнице, разлука с матерью), и физическая травма (физическая боль).

Большое место в психологической практике приходится уделять ситуациям, связанным с развитием школьной фобии, которая является проявлением страха разлуки или страха сепарации. В грудном и дошкольном возрасте подобный страх, выраженный в определенной мере, рассматривают как норму. Его считают патологическим тогда, когда он чрезмерно интенсивен и длителен, когда он «наносит ущерб нормальному, типичному для данного возраста качеству жизни и /или возникает в том возрасте, когда обычно уже должен быть преодолен, например, у подростков» (31, с. 263). Школьная фобия имеет свои пики частоты, которые связаны с типичными для нашей культуры ситуациями разлуки: первый приходит на начало детсадовского возраста, второй – на начало младшего школьного возраста и третий – на подростковый возраст. Внутренней причиной развития школьной фобии является недостаточная зрелость ребенка из- за чрезмерной привязанности к значимому лицу (чаще всего к матери). Для школьной фобии характерно уклонение от посещения школы; соматические жалобы, особенно по утрам, чрезмерно тесная привязанность к одному из близких лиц. Эти симбиотические отношения не позволяют детям быть самостоятельными. Иногда они усиливаются трагическими событиями, которые произошли в семье. Характерные черты матерей, развивающих такие отношения – чрезмерная опека, запрет на критику ребенка даже для самой себя, часто испытываемое чувство вины. В этом случае мать испытывает такие же трудности при разлуке с ребенком, что и сам ребенок, не позволяет ребенку отдалиться от себя, реагирует на подобные притязания ребенка с раздражением. Отец ребенка со школьной фобией, как правило, играет второстепенную роль, он скорее пассивен. Важно и то, что в подобной семейной ситуации ребенок для матери значительно важнее, чем отец. Хотя фобию называют школьной, проявляется она не в школе, а дома. Обычно ребенок или подросток предъявляет прежде всего соматические жалобы, возникает подозрение на какое-либо заболевание и это служит поводом для многочисленных посещений различных врачей. Когда никаких заболеваний не обнаружено и родители настаивают на посещении школы или детского сада, это может усилить страх вплоть до приступа паники, а также спровоцировать конфликты. Симптомы школьной фобии обычно более резко выражены перед уходом в детский сад или школу, а также в начале недели. На уровне переживания она может проявляться в уходе в себя, печали; а может – в экстремальных проявлениях страха, приступах гнева и стремление удерживать возле себя того, к кому ребенок испытывает сильную привязанность (многие могли наблюдать, я думаю, подобные сцены в детском саду).

Важно различать в каждой конкретной ситуации имеем ли мы дело со школьной фобией, страхом школы или склонностью к прогулам. Общее, что объединяет все три проблемы – это уклонение от посещения школы. Но при этом есть и существенные различия: школьная фобия не имеет ничего общего с девиантными тенденциями, которые выявляются при склонности к прогулам. Дети и подростки, страдающие школьной фобией редко имеют проблемы с успеваемостью и, что очень важно, у них не выявляется страх перед какими-либо лицами либо ситуациями в школе. В свою очередь младшие школьники и подростки со страхом школы проявляют отчетливые опасения, связанные со школьными факторами. Как правило, в психологической литературе обсуждается в основном травмирующее воздействие психологически неблагоприятных явлений и ситуаций, в то время как трансперсональная психология предлагает и обосновывает несколько иную точку зрения - «…чрезвычайно важными оказались воспоминания о тяжелых телесных травмах, когда человек тонул, ушибался, попадал в аварии, переносил операции и болезни. Судя по всему, они важнее памяти психологических травм, на которых сосредоточились сейчас психологи и психиатры. Воспоминания о телесных травмах играют, видимо, непосредственную роль в развитии эмоциональных и психосоматических расстройств» [11]. Даже если не соглашаться с С. Грофом полностью, нельзя не согласиться в главном: физически страдания могут стать причиной страданий эмоциональных и психических. И может быть, не так уж важно выстраивать жесткую иерархию, выделяя основные и второстепенные психотравмирующие ситуации. Каждый человек уникален, и то, что не является психогенным фактором для одного, является таковым для другого.

Большую роль в возникновении страхов и фобий играют также некоторые внутренние факторы: тревожно-мнительные черты характера, неуверенность в себе, высокая впечатлительность, эмоциональность. Кроме того, исследуя механизм возникновения страха в каждой конкретной ситуации, полезно принимать во внимание и такую возрастную закономерность (не абсолютизируя ее): у младших школьников и подростков причиной страхов чаще всего бывает затяжная психотравмирующая ситуация, а у дошкольников и маленьких детей - аффективная реакция на разовый испуг.

На этапе возникновения страха переработка тревожных переживаний, как правило, не заканчивается. Именно поэтому, чем старше дети, тем реже мы встречаем у них открытые проявления страха. Что же происходит? Каким образом достигается временный комфорт, временное облегчение?

Апатия, вялость - также частный результат переживаний страха и тревоги. В этом случае часто развивается внутренняя позиция " жертвы либо позиция «виноватого». Эти симптомы характерны для глубоких эмоциональных нарушений. Мы не будем останавливаться сейчас на анализе такого явления, как " чувство вины выжившего", подробно описанного в литературе в связи с проблемой посттравматического стресса, но следующий пример поможет понять глубину и остроту тревожных переживаний, которые приводят к развитию внутренней позиции " виноватого", к принятию вины. Эта ситуация связана с нашей повседневной жизнью, но с той се сферой, которую мы знаем очень мало. Речь идет о родителях детей-инвалидов. Подобная психотерапевтическая группа имеет выраженную специфику по всем параметрам, и симптоматика эмоциональных нарушений не является в этом смысле исключением. При всем многообразии и уникальности конкретных людей и ситуаций четко прослеживается тенденция к " переработке" высокой тревожности в чувство вины.

Так, одна из участниц группы для родителей детей-инвалидов, Л. X. - мать 8-летнего мальчика, страдающего тяжелой формой гидроцефалии. Семейная ситуация наиболее благоприятная в группе: в семье есть заботливый отец, старшая дочь, которая очень нежно относится к больному брату, рядом живет мать Л. X., которая дает возможность дочери работать. Сама Л. X. сохраняет доброе отношение к людям, участвует в работе родительской ассоциации, ее участие бескорыстно, так как вылечить ребенка в таком состоянии не могут нигде. Основным мотивом своего участия в работе ассоциации Л. Х называет возможность общаться с людьми, «которые тебя понимают». Для всех участников группы Л. X. - образец того, что можно " оставаться человеком и продолжать жить даже в такой ситуации". На первых встречах Л. X. оставалась спокойной и брала на себя функцию " утешающего", на третьей встрече она начала постепенно " раскрываться" и говорить о мучающем ее чувстве вины. Л. X. считала себя виновной в болезни ребенка и связывала это с тем, что несмотря на ее нежелание ехать в районный родильный дом, она не сумела заставить врача скорой помощи отвезти ее в другую больницу. В дальнейшем Л. X. рассказала, что впервые осознала это 5 лет назад: она долго не могла уснуть, думала о своей жизни и " вдруг неожиданно вспомнила тот день".

Примерно также выглядит и процесс развития позиции " жертвы": тревожность и страх аккумулируются, их высокая интенсивность сохраняется длительное время, такое состояние всегда сопровождается высоким эмоциональным напряжением. И если напряжение становится избыточным, организм перестает с ним справляться, то на смену этому напряжению приходит апатия, чувство безысходности, внутреннее состояние " жертвы", которое всегда связано с переживанием невозможности что-либо изменить, повлиять на собственную жизнь.

Еще один способ, помогающий на некоторое время справиться со страхом и тревожностью, - это превращениеих в заболевание. Эмоциональное нарушение всегда сопровождается соматическими признаками, и, углубляясь, эти признаки могут стать симптомами серьезных расстройств. Если длительное или глубокое эмоциональное переживание не получило соответствующего выражения, то хроническое напряжение приводит к хроническим вегетативным сдвигам, к хронической дисфункции внутренних органов. Медикам хорошо известен механизм " замкнутого круга". Сущность его в следующем: нарушение, возникающее первоначально, допустим на уровне соматики, вызывает реакции со стороны психики. Психические реакции, в свою очередь, являются причиной дальнейших соматических нарушений. Тотже механизм срабатывает, когда первоначально проблемы возникают на уровне психики.

Соматическое расстройство может не только стать проявлением тревоги, но и заменить ее, тогда эмоциональное состояние улучшается за счет ухудшения физического состояния. В случае часто повторяющихся простудных, желудочно-кишечных заболеваний, головных болей и особенно аллергических реакций следует подумать: не является ли это результатом внутреннего конфликта. Так, когда малыш идет в детский сад, у него могут возникнуть переживания, чувство неуверенности в себе, беспокойство, тревожность в связи с тем, что в новой ситуации он теряет постоянный контакт с матерью, большую часть дня проводит с чужими людьми, вынужден выполнять требования режима и т. п. Эти изменения заставляют ребенка усомниться в материнской любви. Детская логика достаточно проста: " Раз мама оставляет меня на весь день, значит она больше не любит меня, ведь раньше она все время была со мной". Эти размышления и переживания усугубляются еще и тем, что в силу возрастной специфики эмоционального реагирования ребенок принимает вину на себя, его размышления строятся примерно следующим образом: " Мама не любит меня, потому что я плохой (непослушный, плохо засыпаю, не съедаю суп и т. д. ). Первая же простуда помогает малышу вновь убедиться в материнской любви и в своем соответствии родительским требованиям, ведь он остается дома и мама остается с ним. Таким образом, ситуация заболевания становится наиболее благоприятной в плане поддержания эмоционального комфорта и поэтому повторяется.