Становление суда присяжных в дореволюционной России и Казахстане.

 

Получив широкое распространение в XIX веке в странах континентальной правовой системы, суд присяжных получил свое развитие и в России. До 1864 года российские суды были подчинены провинциальным губернаторам, общеизвестным своей коррумпированностью, и вершили правосудие в пользу предложившего самую высокую ставку, как на аукционе. Судебной реформой 1864 года проведенной Александром II была заложена основа для формирования реально независимого судебного корпуса с пожизненным должностным сроком и введен суд присяжных, который являлся дополнительной гарантией освобождения судей от контроля со стороны исполнительных и местных властей. Судебный Устав 1864 года на основе изучения английского и французского законодательств заимствовал английскую модель суда присяжных 1+12) и просуществовал вплоть до Великой Октябрьской Революции.

Анализ истории права царской России свидетельствует о том, что суд присяжных в России нельзя было «вставить» в тело российского судопроизводства, не затронув существа последнего, поскольку он предполагал радикально иную правоприменительную практику. Назначение суда присяжных определялось не им самим, а целями преобразования существующей судебной деятельности. Судебная реформа, таким образом, выступала для него как порождающая структура, задающая специфические его характеристики и назначение.

Идеи судебной реформы в целом возникли в России в ХIХ веке. В их основе лежали крайняя неудовлетворенность состоянием правосудия, несоответствие его западноевропейским стандартам эпохи просвещения.

Уездные суды и уголовные палаты значились общими судами. Судебной инстанцией в городе выступали надзиратель и становой пристав, в руках которых соединялись административная и судебная власти. Существовали особые суды для духовенства во главе с Синодом, а также суды ведомств: военные, морские и др. Крупнейших сановников в качестве суда первой инстанции мог судить только Сенат.

Служба в общих судах была не престижна, в результате судебные должности занимали юридически необразованные обедневшие дворяне. Правосудие вершили канцелярские чиновники. В законодательстве присутствовал хаос. Свод законов, введённый в действие с 1 января 1835 года, по сути, представлял коллекцию правил инквизиционного процесса: вторжение администрации в судопроизводство, сосредоточение в руках суда функции обвинения и разрешения дела, обвиняемый как бесправный объект преследования и наказания. Воспроизводилась средневековая система формальных доказательств, различающая совершенные и несовершенные доказательства. Одно совершенное доказательство считалось достаточным для признания подсудимого виновным, несовершенное доказательство принималось за основание к подозрению, несколько несовершенных доказательств в совокупности могли составить совершенное доказательство.

Признание подсудимым своей вины оценивалось как доказательство и принималось за совершенное доказательство, если оно учинено в полиции или в суде. Совершенным доказательством считались и согласующиеся показания двух «достоверных свидетелей». В случае же противоречий между свидетелями следовало отдавать преимущество:

· мужчине перед женщиной;

· знатному перед незнатным;

· ученому перед неученым;

· духовному перед светским.

Взяточничество как следствие скудости содержания судебного персонала выступало центральной проблемой дореформенной судебной системы. Так, председатели губернских судебных палат получали в год 1143 руб. 65 коп., тогда как, например, председатели казенных палат, ведавших финансами, — 4406 руб., — почти в четыре раза больше. Особенно мизерным было содержание низших канцелярских служителей, которые работали с утра до вечера за 30-40 рублей в год.

Средством изменения сложившегося положения дел выступала коренная реформа в юстиции.

Началу судебной реформы послужила отмена крепостного права, так как «уничтожался домашний, вотчинный суд для многих миллионов дотоле бесправных людей. Они должны были явиться не только носителями гражданских прав, но и непосредственными защитниками этих своих прав на суде. Суд расширялся, терял свой сословный характер».

В целом радикализм судебной реформы определялся рядом факторов: а) крайней отсталостью российской дореформенной юстиции, не претерпевшей изменений на протяжении длительного периода времени; б) необходимостью с помощью демократизации судоустройства и судопроизводства обеспечить экономическое развитие страны; в) победой либерального направления в правительстве в ходе подготовки судебных уставов 1864 г.; г) недооценкой роли суда в государственном механизме — окружение Александра II полагало, что введение построенного на демократических принципах суда не изменит формы правления.

Правительство Александра II, чтобы сохранить самодержавие, шло на уступки, одной из которых была судебная реформа. В российскую государственность был введён элемент конституционного строя — самостоятельная и независимая судебная власть.

В России сложилась ситуация, когда суд, опережая в своём развитии основные политические институты самодержавия, вступил с ними в противоречие. Для России — страны с неограниченной властью императора, всесилием министров, произволом местной администрации — провозглашённые уставами 1864 г. принципы независимости суда от администрации, несменяемости судей, подчинения только закону сделали суды «государством в государстве», вследствие чего «власть монарха лишалась части своих верховных прав.

Участие в отправлении судопроизводства представителей различных слоёв общества — присяжных заседателей — при отсутствии представительных учреждений в других сферах государственной деятельности России того времени давало основание рассматривать данный институт не только как юридическое, но и как политическое учреждение. Из этого следовало утверждение, что учреждение присяжных облегчает и смягчает здравое применение законов, составляет самую твердую опору правительства. Но из этого также следовала и мысль, что если эта власть дурно устроена, то она вместо того разрушает общественный порядок, стесняет свободу и уничтожает спокойствие граждан. Эта опасность устраняется учреждением присяжных, соединяющих в себе все те условия обеспечения, которые напрасно искали бы в судах несменяемых избранных, награждаемых или наказываемых правительством.

Основной момент критики суда присяжных в этот период был связан с сомнением в способности народного элемента к отправлению правосудия, с опасением, что народ недостаточно грамотен, чтобы вершить правосудие, «что необдуманно и неосторожно призывать творить суд людей, гражданское развитие которых было так долго задержано и которые привыкли лишь к крепостному труду или к всепоглощающим заботам о насущных потребностях».

По этому поводу высказывались многие юристы. В частности, М. К. Стецовский отмечал: «... для решения тех вопросов о преступном событии и виновности, которые рассматривают присяжные, необходимы не столько технические, юридические сведения, сколько простая логика, наблюдательность и житейская опытность;... присяжный заседатель в новом для него деле суда чутко и внимательно относится ко всем деталям воспринимаемых им в зале суда фактов и оценивает их с точки зрения принесенной им в суд житейской опытности»[4].

В. Случевский отмечал: «... закон, призывая их (присяжных заседателей) к отправлению судейских обязанностей, предполагает найти в них не юридические познания, а, главным образом, чистую совесть и доброе разумение»[5]. Таким образом, доверие к своему народу, его здравому смыслу и нравственной чуткости, уважение к его уму и восприимчивости можно считать исключительной заслугой составителей судебных уставов.

Судебная реформа 1864 года, имеющая целью воплотить радикальные нововведения, за которыми не было ни традиции, ни внутренних образцов в других областях управления, уповала на нравственность и совесть народа. Нельзя сказать, что составители Судебных уставов не понимали, что в русском народе не развито чувство законности, что народ скорее сострадает преступнику, относится как к несчастному, нежели осуждает. Предоставление обществу возможности судить его членов могло бы способствовать развитию правосознания самого общества.

Таким образом, становление суда присяжных протекало в условиях, когда реформаторские и консервативные процессы в судебной политике правительства шли параллельно, в связи с чем в институт присяжных заседателей постоянно вносились изменения. В частности, это касалось следующих направлений: а) ограничение компетенции суда присяжных заседателей; б) обеспечение состава суда присяжных из числа лиц, служащих опорой режима и т.д.

Но как бы то ни было, окончена была труднейшая и важнейшая часть дела: прочно заложен был фундамент нового суда, и заложен на таких разумных основаниях, что даже иностранные юристы, и во главе их Миттермайер, были приятно изумлены, узнав о трудах русских юристов.

Судебные Уставы России не заимствовали извне внутренние формы судоустройства и судопроизводства, а представляли собой самобытное русское явление. «В нашем новом процессе, — пишет И.Я.Фойницкий, — есть много сходного с английским и особенно французским, в общих очертаниях он приближается к тому же типу, который выработан лучшими представителями европейской культуры и устанавливает наши родственные с ней отношения. Но в то же время ни один процессуальный институт Уставов не может быть признан ни английским, ни французским; на каждом из них легла печать самобытности, каждый из них имеет самостоятельную русскую физиономию, приноравливаемую к русским нуждам и русским усилиям. Наш мировой суд далек от английского земского представительства, еще более далек от мировых судей французских. Наш суд присяжных, равным образом, вылился в институт совершенно самостоятельный, представляющий значительные черты различия как от английского, так и от французского».[6]

По мере приобретения опыта практической деятельности суда присяжных неизбежно вставали вопросы, связанные с необходимостью совершенствования различных аспектов его функционирования.

А.Ф.Кони, в частности, выделяет два главных вопроса.

Вопрос первый — об организации деятельности суда присяжных, который был связан с составом присяжных заседателей, деятельностью комиссий по составлению списков присяжных заседателей, условиями их работы.

Вопрос второй из области условий деятельности присяжных, касающийся проблем подсудности, то есть корректировки составов преступлений, подсудных суду присяжных заседателей; производства дела на суде, влекущий процессуальные, бытовые и практические неудобства, препятствующие нормальному отправлению правосудия; и условий постановления присяжными своего решения – «слабой репрессии», выразившейся в большом количестве оправдательных приговоров.

Продолжая эту мысль, российский теоретик права Н.Н. Розин отмечает: «Не следует, однако, закрывать глаза на то, что в современной организации и в условиях деятельности суда присяжных есть много недостатков... Необходимо озаботиться улучшением общеправовых и внешне-бытовых условий деятельности присяжных»[7].

Многих недостатков в деятельности суда присяжных в России можно было бы избежать, если бы были лучше проанализированы ошибки и просчеты, допущенные в ходе реформы 1864 года, поскольку, как показывает опыт, они во многом совпадают. По этому поводу некоторые авторы, исследовавшие проблемы суда присяжных, отмечали, что, как и во многих других случаях, не научились извлекать уроки из прошлого, несмотря на то, что знания и «представления о суде присяжных как элементе судебной реформы 1864 года имеют поистине непреходящее значение и поддаются реконструкции в сегодняшнее право и современную практику»[8].

Декрет о судах от 7 декабря 1917 года положил конец независимой судебной власти, а суд присяжных был в конечном счете заменен смешанной судебной коллегией, состоящей из одного профессионального судьи, выбираемого местными партийными чиновниками на пятилетний срок, и двух «народных заседателей», также выбираемых контролируемыми партией коллективами рабочих, крестьян или жилищных товариществ. Хотя немецкий Schoffengericht являлся самой ранней современной моделью суда со смешанной коллегией, то есть суда, где профессиональные судьи и народные представители заседают коллегиально при решении вопросов права, факта, вины и приговора, большевики были первыми, кто ввел такой суд в качестве прототипа суда первой инстанции. Хотя советская модель смешанной судебной коллегии была, на первый взгляд, похожа на Schoffengericht, в котором также имелся один профессиональный судья и два народных заседателя, этот суд зависел от местных чиновников (правительственных и партийных), как и суды до 1864 года. Народные заседатели получили прозвище «кивалы», потому что они практически никогда не голосовали против решения профессионального судьи.

Что касается становления элементов суда присяжных в Казахстане, необходимо отметить что с момента как принято считать добровольного присоединения Казахстана к России, последняя стала жестко и целенаправленно проводить колониальную политику в отношении казахских земель и казахов, постепенно вводя свои порядки и законы. Политика Российской империи ни в коей мере не учитывала интересов казахского общества и была направлена на укрепление позиций самодержавия в многочисленных колониальных землях.

Так как Казахстан являлся частью Российской империи, после реформы 1864 года институт присяжных заседателей предполагался к внедрению и в Казахстане. В этом смысле, на наш взгляд, следует уделить особое внимание рассмотрению практики внедрения элементов суда присяжных в Казахстане.

История зарождения и становления судебных органов в казахской степи является особой страницей в летописи казахского общества. Для понимания и осмысления основополагающих критериев формирования и утверждения казахстанской судебной власти, важно не просто знать историографию обычного права в казахской степи, а углубленно изучить историю и эволюцию норм права, законы и обычаи, действовавшие на территории государства.

Правосудие в истории казахского народа уходит своими корнями в глубь веков к периоду становления казахской государственности. Обращаясь к словам известного казахского просветителя и ученого Чокана Валиханова, который в 1864 году в своей записке «О судебной реформе» писал, что «в суде биев бывают случаи, допускающие участие «присяжных» для решения так называемого у англичан вопроса о факте (преступлении), и это представляет самую замечательную черту суда биев». По его мнению, именно этот элемент народного участия был важным фактором того уважения и доверия к судебной власти, которые питали к ней представители простого народа. Эта система существовала еще в средние века, когда западный институт присяжных и в проекте не числился: все решения по тому или иному спорному делу, касающегося правовой стороны вопроса, принимал бий, который был в этом отношении высшей инстанцией, и даже хан должен был считаться с его вердиктом[9]. Присяжных в современном понимании, конечно, в те времена не было, но принцип вынесения решений у них и у бия в чем-то схож, как похожи и модели судебного процесса. Например, Чокан Валиханов так описывает суд биев: «…самую замечательную черту суда биев составляет, конечно, следующий обычай: когда не было против обвиняемого явных улик, но имелось только сильное подозрение, то они прибегали к посредничеству честных родовичей, которые под присягой обвиняли или оправдывали подсудимого».[10] Исходя из описанного можно отметить, что такая конструкция очень похожа на суд с двенадцатью присяжными, то есть на его классическую модель.

Из этого следует, что в отличие от профессионального состава судейской коллегии, присяжные руководствуются здравым смыслом и совестью, а не формально-догматическими соображениями, идущими нередко вразрез с тем же здравым смыслом. При решении сложного дела бии прибегали к посредничеству честных родственников, которые под присягой обвиняли или оправдывали подсудимого. Участие непрофессионального народного элемента традиционно сохранялось в казахском обществе в ХІХ - начале ХХ веков и подвергалось последовательной модификации при изменяющемся соотношении публичного и общественного элементов в организации правосудия. Представители народа вносили в суд биев свежесть, непосредственность взгляда на действительность, не ограничиваясь формальным уяснением буквы закона, и стремились примерить требования абстрактно выраженной в правовой норме правды с реальностью жизни, индивидуальностью случая, конкретной личностью, судьбой человека.

Судебная власть, которая принадлежала биям, имела исключительное значение в казахском обществе. Особое значение суд биев приобретал при толковании норм, обосновании и внесении решений, а также в определении методов и форм приведения этих решений в исполнение.

Деятельность биев сводилась к осуществлению не только правосудия, они активно участвовали в других сферах жизни общества: выступали в роли объединяющего, направляющего и созидающего. Их мнения были весомыми и признаваемыми даже для высшей знати – султанов, ханов. Нередко Бии стояли во главе кочевых коллективов. Таким образом, еще в те времена суд являлся весьма уважаемым и независимым органом.

Споры решались биями, которых заинтересованные стороны выбирали из числа известных знатоков казахского права. Звание бия присваивалось только тем, кто обладал ораторским искусством, глубокими знаниями норм обычного права и пользовался непререкаемым авторитетом в обществе. В истории казахского народа известны имена многих биев, которые прославились справедливостью, находчивостью. Толе би Алибекулы, Казыбек би Келдибекулы, Айтеке би Байбекулы – вот эти люди стали выдающимися биями, чьими усилиями, знаниями и мудростью был составлен свод норм обычного права «Жетi Жаргы», который стал тем кирпичиком, с которого и началось строительство здания казахской общины и в целом казахской государственности.[11]

С установлением Советской власти образовались новые судебные органы, которые являлись проводниками идеологии нового строя.

В Казахстане главным образом в южных областях, наряду с судами биев, основанными на обычном праве, начиная с серeдины XIX века существовали суды казиев, руководствовавшиеся нормами Корана. Это было связано с тем, что с принятием народами, населяющими Казахстан, ислама в Жетысу и Южный Казахстан проникает и утверждается новая правовая система – мусульманская, или шариат. Шариат – это совокупность юридических норм, нравственных принципов и правил поведения. Основными источниками права являлись Коран и Сунна – священное предание, изложенное в хадисах – рассказах о поступках и изречениях пророка Мухаммеда. В этих судах судьями являлись в основном муллы, которые осуществляли разбор тяжебных дел.[12]

В начале ХХ века в период Временного Правительства, до Октябрьской революции во многих областях и уездах проходили собрания и съезды, в которых ораторы зачастую высказывались за сохранение, где существовали, а где не было судов казиев, за их создание.

Так, Казахский съезд, состоявшийся 25 июля 1905 года на Кояндинской ярмарке близ города Каркаралы, принял петицию к председателю Совета министров, в которой, в частности, требовал введения суда присяжных в Казахстане, впоследствии введенный в Акмолинской, Семипалатинской и Уральской областях.

Тургайский областной съезд казахских буржуазных слоев (Оренбург, 2-8 апреля 1917 года) принял решение о том, что существующие суды казиев и биев сохраняются и действуют на прежних основаниях как народный суд; в дальнейшем созыв чрезвычайных съездов судей-биев должен был осуществлен уездом комиссаром Временного Правительства.

Уральский областной съезд 19-22 апреля 1917 года в Уральске принял решение о создании суда казиев, которые решали дела на основе Корна, то есть руководствуясь нормами Шариата.

21-26 июля 1917 года в г. Оренбурге Всекиргизский съезд Алашординцев принял постановление о создании партии «Алаш». Решение этого съезда по вопросам судоустройства гласило: Современные народные суды сохраняют свое положение и действуют на прежних основаниях; Религиозные дела казахов решаются оренбургским духовным учреждением; При духовном учреждении открыть казахский отдел и дела казахов решать совместно с татарскими судьями и муфтием; В каждой области выбрать по одному духовному судье.

Съезд этот установил высокие денежные оклады 5 судьям казиям.

Решением второго Тургайского областного съезда партии «Алаш», который проходил 20-25 августа 1917 года в г. Актюбинске, постановлено: в степи должен действовать прежний народный суд.

Эту позицию алашевцев поддерживали и другие мыслители того времени, а также судьи, которые активно защищали и пропагандировали эти идеи в первые годы советской власти.

Чтобы доказать справедливость своих предложений, они ссылались на судебную практику Германии и Англии. По их мнению, судопроизводство в Англии справедливо, потому что ее законоположения, действующие продолжительное время стали как будто бы традициями и обычаями народа. А то, что стало традицией имеет силу и прочную основу в судебной практике.

Применение в судах некоторых норм адата и шариата не означало, что Советская власть не вела борьбы против норм права. Учет национальных особенностей отнюдь не означал приспособления суда к защите тех бытовых особенностей казахов, которые выражали господствующие до Октябрьской революции патриархально – феодальные отношения, закрепленные в нормах шариата и адата. Наоборот, роль суда, защищающего интересы трудящихся, определялась его активной борьбой с теми пережитками, которые являются орудием в руках реакционных элементов и поэтому несовместимы с основными началами общественной жизни социалистического общества.[13]

Следует отметить, что применение в своей деятельности норм шариата и адата советскими судами допускалось лишь в том случае, если они не противоречили законам и декретам рабочее – крестьянского правительства. Получалось, что официально Советские органы государства провозглашали допустимость применения судами норм шариата и адата, фактически же применение этих норм ограничивалось различными декретами и указаниями.

Большинство норм обычного права и шариата после революции практически невозможно было применять в суде. В качестве примера можно указать лишь на два момента: во-первых, по нормам казахского обычного права виновный за совершение таких преступлений, как убийство, увечье, хулиганство, грабеж, воровство и т.д. должен подвергаться уплате куна (имущественное возмещение) или аипа (штрафа) потерпевшему или его родственникам, но это положение никак не могло быть приемлемым в условиях советского строя. Во-вторых, нормы казахского обычного права, регулирующие семейно-брачные отношения, наиболее ярко отражали пережитки родового быта, утверждали почти неограниченную власть главы семьи и бесправность женщин и детей. Они противоречили интересам трудящихся, политике Коммунистической партии и Советского правительства.

Нормы шариата и адата в своей деятельности применяли в основном суды биев и казиев. Как правило, эти нормы применялись судами биев и казиев при рассмотрении мелких дел и, как правило, споры между казахами, узбеками и киргизами.

Необходимо также отметить, что деятельность суда биев и казиев находилась под контролем революционных комитетов и местных Советов. Любая сторона, недовольная решением суда казив или биев, могла обратиться в местный народный суд.

В рассматриваемый период в кочевом казахском ауле наряду с советскими судами существовали «аксакальские суды», которые в роли третейских судов осуществляли функции правосудия. Они рассматривали не только гражданские, но и уголовные дела на основе норм обычного права и шариата. Аксакальские суды по своему существу ничем не отличались от суда биев и казиев.

Суды биев, казиев и аксакалов, несмотря на строгие запреты Советского правительства, просуществовали на территории Советского Казахстана вплоть до 30-х годов. Вопросы борьбы с фактами рассмотрения судебных дел судами биев, казиев и аксакалами не раз обсуждались в НКЮ КАССР, партийных и государственных органах. В результате в начале 1921 года НКЮ республики издал циркуляр «Об упразднении третейских судов», под которыми подразумевались именно аксакальские суды в казахском ауле. Несмотря на действенные шаги партийных и советских органов суды казиев, биев и аксакальские суды во многих регионах республики продолжали существовать.[14]

Несмотря на прекращение существования судов биев, казиев, а также аксакальских судов на территории Казахстана они сыграли положительную роль в становлении и развитии народных, областных и Верховного судов Советского Казахстана. Свою огромную положительную роль играют архивные материалы о деятельности судов биев, казиев и аксакальских судов и на современном этапе развития государственности в Республике Казахстан. Особенно важны и значимы опыт создания и развития этих судов в связи с проведением судебно-правовой реформы и принятием Закона «О присяжных заседателях». Многие положения, организации и деятельности этих судов были изучены и максимально использованы при конструкции Конституционного Закона «О судебной системе и статусе судей в Республике Казахстан».

Как видно из изложенного выше участие представителей общественности в осуществлении правосудия в нашей стране имеет исторические корни, когда во главе судебной власти в казахском обществе стояли бии, избираемые народом. После установления советской власти представители общественности также привлекались к процессу отправления правосудия. Участие народных заседателей было закреплено в Конституции Казахской ССР 1936 года.

Вместе с тем отсутствие четкого правового механизма, регулирующего участие народных заседателей в рассмотрении дел, привело последующем к умалению их роли. Народные заседатели не несли никаких обязанностей и ответственности, их личности не проверялись на предмет привлечения к уголовной ответственности и судимости, не были установлены ограничения, они не принимали присягу. В большинстве случаев народные заседатели принимали сторону профессионального судьи и соглашались с ним, за что получили прозвище «кивал», «суд кивал». В конечном итоге участие народных заседателей стало формальностью, что в последующем и послужило основанием для отказа от данного института.

ЛИТЕРАТУРА:

 

1. Зиманов С.З. Казахский суд биев как независимое, профессиональное и мудрое правосдуие в памяти поколений // Юридическая газета.2008.1 мая.

2. История Казахстана. Очерк. Алматы. 1993. С. 372.

3. Алиев М. Деятельность суда биев и казиев в Казахстане, Суды и их роль в укреплении государственной независимости. Астана. 2001. С. 278.

4. В поисках независимого и беспристрастного суда присяжных для Казахстана // Юрист.2005.№2. С.28-38.

5.Жалыбин С.М. Су присяжных в Казахстане: состояние проблемы // Российский судья.-2003.-№2, -С.41-45.

6. Булеулиев Б.Т. Суд с участие присяжных заседателей проблемы становления и перспективы развития в Республике Казахстан. Астана. 2009. С.65

Вопросы для самоконтроля:

1. Какая модель суда присяжных и когда была введена в дореволюционной России?

2. В чём был радикализм судебной реформы в России?

3. По каким причинам суд присяжных не получил своей развитие в России?

4. Каковы элементы суда присяжных в обычном праве казахов?

5. Что писал Ч. Валиханов об особенностях рассмотрения дел судом биев?

6. Что представлял собой институт присяги в обычном праве казахов?

7. Принципы деятельности судов биев, судов казиев, аксакальских судов?

8. Когда и какая модель судопроизводства был введена в России и Казахстане после установления советской власти? Её особенности?

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: