Александр невский —миф и реальность

 

Князь Александр Ярославович Невский был канонизиро­ван православной церковью, а усилиями русских и советских историков стал одной из главных фигур русской истории. Говоря о нем, невольно хочется вспомнить известное изрече­ние: «Миф, повторенный тысячу раз, становится правдой». И, как говорил В.В. Маяковский, «если звезды зажигаются, значит это кому-то нужно».

А Невский нужен был всем. Московским князьям, начиная от Ивана Калиты, был нужен святой и великий предок для обоснования своих претензий на владение Русью. Петру I он понадобился для обоснования войны со Швецией и строитель­ства Санкт-Петербурга. А для чего понадобилось снимать в 1938г. фильм «Александр Невский», а через 6 лет учреждать орден его имени, вряд ли нужно объяснять.

Спору нет, эти мифы выполнили свою роль, но одновре­менно они крайне запутали историю России XIII века. И что­бы разобраться в ней, нам придется опираться только на дос­товерные источники и очевидные логические рассуждения.

Итак, Александр Ярославович родился или в 1219, или в 1220, или в 1221 году. Вступать в споры историков о точной дате рождения мы не будем. Александр был вторым сыном князя Ярослава Всеволодовича (около 1191 — 1246) и Ростис-лавы-Феодосии, дочери Мстислава Мстиславовича Удалого. Дедом по отцовской линии был Всеволод Юрьевич Большое Гнездо.

Старший брат Александра Федор родился в 1218 или 1219г. В 1228г. братья Федор и Александр были поставле­ны отцом княжить в Новгороде. Но в феврале 1229г. собра­ли новгородцы вече и отослали обоих братьев домой, или го­воря языком того времени, «показали им путь». Вместо них новгородцы пригласили князя Михаила Всеволодовича Черниговского.[43] Тут имела место довольно хитрая ин­трига. Так, Михаилу по­могал великий князь Юрий Всеволодович, род­ной брат Ярослава.

Но 30 декабря 1230г. Ярослав Всеволодович с дружиной вновь явился в Новгород. Побыв там все­го две недели, он оставил княжить опять Федора и Александра, а сам уехал княжить в Переяславль-Залесский. Читатель может удивиться: бросить боль­шой и богатый Новгород Великий ради какого-то Переяславля? Но я уже говорил о различных ста­тусах князя в Новгороде и на остальной Руси. В воль­ном Новгороде Ярослав мог быть лишь министром обороны, которого в любой момент может прогнать вече, а в Переяславле он был «и бог, и царь, и воинский начальник».

В 1233г. по приказу отца Федор должен был вступить в брак[44] с Феодулией, дочерью Михаила Всеволодовича Черни­говского. Детали сделки двух претендентов на княжение в Новгороде установить не удалось. Но 5 июня 1233 г., за день до свадьбы, Федор внезапно умирает. Погребли его в Юрьевском монастыре в Новгороде. Невеста Феодулия постриглась в одном из суздальских монастырей (почему не в Новгороде?), а после своей смерти в сентябре 1250 г. стала святой Ефросинией Суздальской.

Любопытно, что все упомянутые родственники в разное вре­мя становились святыми. О святом Александре мы уже гово­рили, скоро поговорим и о святом Михаиле Черниговском, а вот Федор Ярославович станет святым в 1614 г. Но расскажу я об этом лишь в главе, посвященной XV веку. Дело в том, что с Федором произойдет целая серия почти детективных историй в XV, XVII и XX веках. Так что, читатель, наберись терпения!

Как уже говорилось, и Ярослав Всеволодович, и его сын Александр заняли, мягко говоря, странную позицию во время Батыева нашествия 1237—1238гг. Согласно летописи, узнав о гибели великого князя, старший после него брат, Ярослав Всеволодович, приехал княжить во Владимир. Он очистил цер­кви от трупов, собрал оставшихся от истребления людей, уте­шил их и, как старший, начал распоряжаться волостями: бра­ту Святославу отдал Суздаль, а брату Ивану — Стародуб (Северный).

Тут я предлагаю читателю взять в руки обычную геогра­фическую карту и калькулятор. Татары взяли Владимир 7 — 8 февраля 1238 г. Битва на реке Сить произошла 4 марта. Ри­торический вопрос: сколько могли лежать в столице Северо-Восточной Руси неубранные трупы? Некому убирать было? Так кого же тогда приехал «утешать» Ярослав?

Резонно предположить два варианта. По первому Ярослав приехал во Владимир до битвы на Сити или через неделю после нее, то есть в середине марта. В таком случае он вообще не собирался ехать на Сить, а ехал занимать великий стол.

Второй вариант: Ярослав из-за каких-то неотложных дел задержался и узнал о битве на Сити в Киеве или по дороге. Но и тогда встает вопрос, а как он доехал до Владимира? Ведь по летописным данным татары повернули у Игнатьева креста в апреле 1238 г. Да и без летописи ясно, что распутица в 100 км от Новгорода раньше апреля не начинается. Так что в районе Козельска татары были в мае, а то и в июне.

А теперь посмотрим на карту. Козельск расположен почти по прямой Киев — Владимир, причем от Киева он в полтора раза дальше, чем от Владимира. Татарское войско было вели­ко и по Руси шло завесой. Так как мог Ярослав в марте-июне 1238 г. проехать эту завесу насквозь из Киева до Владимира? Да и зачем ехать в разоренный город, бросив огромный бога­тый Киев, к которому летом 1238г. могли подойти татары?

А может, Ярослав приехал во Владимир осенью 1238г., когда татары ушли в степи? Но тогда почему всю весну и лето лежали во Владимире неубранные трупы? Жизнь в разорен­ном городе обычно возобновляется спустя несколько дней после ухода врага. Вспомним Москву в 1812 г. после ухода францу­зов, хотя бы в замечательном описании Л.Н. Толстого.

Вывод напрашивается один, пусть нам неприятный, но единственный, способный снять все вопросы, — Ярослав как-то договорился с татарами. Он знает, что они не пойдут на Киев и его не задержат татарские отряды по пути во Владимир. Тогда становится понятным, почему Ярослав по прибытии во Вла­димир и пальцем не пошевелил, чтобы организовать отпор татарам, а занялся административно-хозяйственной деятельно­стью.

А чем занимался Александр в Новгороде весной 1238г.? Тоже повседневной военно-политической учебой дружины. Ну ладно, не помог на Сити дяде Юре, с которым у отца сложи­лись плохие отношения. А почему не помог Торжку? Ведь, как показывает история, новгородцы и их князья насмерть дра­лись с любым «низовым» князем, посягнувшим на Торжок. Видимо, прав булгарский летописец: и тут был договор с та­тарами.

В 1239 г. в Новгороде Александр Ярославович изволил же­ниться на Александре (по другой версии Параскеве) Брячис-лавовне. Происхождение ее неизвестно.[45]

А вот новый великий князь владимирский Ярослав Всево­лодович в том же 1239 г. отправился в Булгар с большой каз­ной. Замечу, год еще 1239-й, Киев еще не взят, никакой Золотой Орды нет, практики выдачи ордынских ярлыков русским князьям нет, я уж не говорю о том, что Ярослав сел абсолют­но законно на место своего старшего брата. Наконец, татары еще никакой дани не установили.

И вот великий князь Ярослав приезжает в Булгар к татар­скому наместнику Кутлу-Буга. Привезенную Ярославом дань поделили между собой Гази Барадж и Кутлу-Буга: три чет­верти взял посол-наместник, а четверть — эмир.

Профессор 3.3. Мифтахов иронизирует по сему поводу: «Кто заставил Ярослава привезти такое огромное количество дани? Никто. Эмир Гази Барадж даже очень удивился такой прыти, такой степени покорности. Еще более удивился и посол, и эмир тому, в каком виде явился великий князь. По свидетельству оче­видца Гази Бараджа, Ярослав «явился с обритыми в знак покор­ности головой и подбородком и выплатил дань за три года». Возникает резонный вопрос: кто заставил великого князя в знак покорности сбрить голову и бороду? Это он сделал по своей инициативе, ибо и эмир Волжской Булгарии, и посол-наместник великого хана Монгольской империи были поражены увиденным. Так началось развитие того явления, которое впоследствии стало называться игом. Как известно, в мир русской истори­ографии термин «иго» запустил Н.М. Карамзин (1766— 1826). «Государи наши, — писал он, — торжественно отреклись от прав народа независимого и склонили выю под иго варваров». Необходимые пояснения: слово «выя» означает «шея», а «иго» — «хомут», а также то, чем скрепляют хомут.

Итак, Н.М. Карамзин утверждал: «Наши государи добро­вольно отреклись от прав народа независимого и склонили шею под хомут варваров». Сказано образно, сказано верно! Дей­ствительно, великий князь Ярослав Всеволодович по своей инициативе заложил фундамент новых отношений между Се­веро-Восточной Русью, с одной стороны, Монгольской импе­рией и Волжской Булгарией, с другой».[46]

Как русскому человеку, мне обидно читать такое, но чем возразить? Разве тем, что, видимо, эти деньги Ярослав считал платой татарам и Гази Бараджу (участнику похода) за то, что они не схватили его по пути во Владимир и дали возможность сесть на владимирский престол. Вполне возможно, что Ярос­лав не думал, что таким способом он устанавливает «иго».

Второй раз Ярослав Всеволодович поехал в Орду в 1242 г. По одним летописям он отправился по приглашению хана Батыя, по другим — опять в инициативном порядке. Но в любом случае, Батый, по словам летописца, принял Ярослава с честью и, отпуская, сказал ему: «Будь ты старший между всеми князьями в русском народе».

Вслед за великим князем владимирским в Орду чуть ли не толпой двинулись кланяться и другие князья. Так, в 1244г. туда явились Владимир Константинович Углицкий, Борис Василькович Ростовский, Глеб Василькович Белозерский, Василий Всеволодович, а в 1245 г. — Борис Василькович Ро­стовский, Василий Всеволодович, Константин Ярославович, Ярослав II Всеволодович, Владимир Константинович Углиц­кий, Василько Ростовский со своими обоими сыновьями — Борисом и Глебом и с племянником Всеволодом и его сыновь­ями Святославом и Иваном.

Но вот в 1246 г. в Орде впервые был убит русский князь — Михаил Всеволодович Черниговский. Наши церковники, а затем и историки раздули и мифологизировали этот инцидент. Поэтому нам придется рассмотреть его поподробнее.

После ухода Батыя на Волгу Михаил Всеволодович решил вернуться из путешествия по Европе. Он приехал в Киев и решил там покняжить. Однако Киев был разорен, и взять с немногих уцелевших жителей оказалось просто нечего. Сын же Михаила Всеволодовича Ростислав в конце 1241 г. затеял войну с Даниилом Галицким, потерпел поражение и бежал в Венгрию. Там ему в 1243г. как-то удалось заполучить руку и сердце принцессы Анны, дочери Белы IV. Узнав об этом, Михаил срочно отправился в Венгрию. Надо ли говорить, что в сей вояж он пустился не для того, чтобы поздравить ново­брачных, а за венгерским войском, которое должно было зах­ватить ему какой-нибудь русский удел.

Однако не только сват Бела IV, но и сын Ростислав не под­держали Михаила. Замечу, что Ростислав отказал отцу не из-за патриотизма (мол, жалко Русь подводить под мадьярские мечи), а потому, что видел в отце конкурента. В 1245г. Рос­тислав с венгерским войском все же вторгся на Русь, но был разбит Даниилом Галицким. Через некоторое время он вновь вторгся в Галицкие земли, но на этот раз не только с венгерс­ким, но и с польским войском. В битве под городом Ярослав­лем на реке Сан вся компания была вдребезги разбита, при­чем Даниил Галицкий велел казнить часть венгерских плен­ников и всех русских изменников.

Урок пошел впрок, и к Даниилу Галицкому явились вен­герские послы с предложением заключить мир, скрепленный родственным союзом. Даниил согласился, и в 1250г. Кон­станция, дочь Белы IV, стала женой Льва, сына Даниила Галицкого.

После поражения на реке Сан Ростислав Михайлович на­всегда забыл дорогу на Русь. Бела произвел его в сербские баны.[47] В 1258г. Ростислав выдал свою дочь Мачву за бол­гарского царя Михаила Асеня, а за сестру царя — Марию вы­дал своего сына бана Михаила. В 1259 г. царь Михаил Асеня был убит своим братом Коломаном. Тогда Ростислав Михай­лович вторгся с венгерским войском в Болгарию и провозгла­сил болгарским царем своего сына Михаила. Кстати, вторая дочь Ростислава, Кунута, вышла замуж за чешского короля. Сам же Ростислав Михайлович умер в 1264 г. (по другим све­дениям — в 1262г.) сербским баном.

Но вернемся к Михаилу Черниговскому. Обиженный сва­том и сыном, он вернулся в Киев и увидел там... дружинников великого князя владимирского. Пока Михаил вояжировал в Пешт, Киев занял Ярослав Всеволодович, который оставил там в качестве наместника своего боярина Дмитро Еиковича.

В житии Михаила Черниговского утверждается, что-де хан Батый вызвал в Орду князя Михаила Всеволодовича. Рито­рический вопрос, а зачем он был нужен хану? Ему что, не доставало десятков русских князей, законно владеющих свои­ми княжествами? А тут авантюрист без удела, без дружины, большую часть жизни мотавшийся по чужим странам.

Наоборот, Михаил поехал в Орду в инициативном поряд­ке — жаловаться на князей-конкурентов. Батыю он явно не был нужен, а князья Ярослав Всеволодович и Даниил Рома­нович видели в нем врага.

По житию хан Батый ласково встретил Михаила, но по­просил его пройти «сквозь огонь и поклониться кусту и онге-ви и идолом их». Князь же гордо отказался и заявил: «Не хощу только именем зватися христианин, а дела творити поганых». Хан-де приказал убить князя Михаила и его боярина Федора, причем убийство совершил русский — некий Роман из города Путивля.

Судя по всему, убийство Михаила было организовано кон­курирующим кланом князей, скорее всего кланом Ярослава Всеволодовича. Замечу, что еще в XII веке имела место жест­кая борьба младших Мономаховичей (Юрьевичей), суздальс­ких князей, с черниговскими князьями — потомками Олега Святославовича.

Итак, 1243—1246 гг. следует считать временем установления так называемого «татаро-монгольского ига». Почему «так на­зываемого»? Да потому, что за два века наши горе-историки не только не договорились, было ли татаро-монгольское иго на Руси, но даже не сформулировали, как понимать термин «иго».

Любопытно, что термина «иго» нет ни в многотомной Во­енной энциклопедии[48], ни в «Большой советской энциклопе­дии», ни в энциклопедических словарях и т.д. Таким образом, нет ни правового, ни исторического термина «иго». Термин «татарское иго» был придуман русскими историками в XVIII — начале XIX века. В первые годы советской власти его стали именовать «татаро-монгольским игом», а с 1960-х — 1970-х годов — «монголо-татарским игом». Сделано сие было, дабы не раздражать население Татарской АССР. Согласно БСЭ, монголо-татарское иго — система властвования монголо-татар-ских феодалов над русскими землями в XIII —XV веках.

В «Советском энциклопедическом словаре» говорится: «Монголо-татарское иго на Руси (1243—1480), традиционное название системы эксплуатации русских земель монголо-татарскими феодалами. Установлено в результате нашествия Батыя. После Куликовской битвы (1380) носило номинальный харак­тер».^[49]

Как видим, оба определения несколько противоречивы, как, впрочем, и все труды официальных советских историков по данной проблеме. Нашествие Батыя было в 1237 — 1238 гг., ну а если учесть поход на Киев, то до 1240г. А при чем тут 1243 год? Составители словаря сами себя высекли, правильно поставив начальную дату «ига» — 1243 год. Таким образом, «иго» было установлено в ходе визита Ярослава Всеволодови­ча в Орду в 1243 г. Отмечу, что никакой системой отношений «иго» не было. Отношение Орды к русским княжествам по­стоянно менялось, то есть было функцией времени и геогра­фического положения княжеств. Так, «иго» по отношению к Владимиро-Суздальской Руси принципиально отличалось от «ига» по отношению к Киевской и Волынской Руси, Смолен­ску, Пскову и Новгороду.

Полемизировать же с официальными историками о том, было или не было «иго» на Руси, без определения, что это такое, бессмысленно. Прочитав до конца книгу, каждый мо­жет сделать свой вывод.

Однако в определении ига, данном Словарем, есть одно сто­ящее словосочетание: «традиционное название». В таком смыс­ле термин «иго» можно и принять как обозначение периода русско-татарских отношений с 1243 по 1480 г. Короткое слово «иго» очень удобно как метка. Кстати, и я, грешный, ряд тра­диционных, но неверных исторических терминов использую как метки. Например, говоря о Московской Руси, у нас все без исключения историки пишут: «древний боярский род», тех же Романовых, на самом деле это так же неверно, как и «древ­ний генеральский род». Если папа был генералом, то карьера его сына вполне может кончиться чином капитана — убьют или за пьянство со службы выгонят. Так и сын боярина вполне мог закончить свою карьеру в чине стольника или окольничего. Бо­ярин — это высший чин при дворе князя. Таким образом, под «боярским родом» следует понимать группу родственников, служивших при дворе князя, среди которых несколько чело­век получили боярство. А главное, очень удобно термин «бо­ярский род» использовать как понятную простому читателю метку.

А сейчас на время отойдем от термина «иго» и вернемся к деяниям князя Александра Ярославовича. Еще до прихода татар на Западе появилась страшная угроза Руси — Рим. Католическая церковь решает подчинить себе Русь, используя для этого немецких и шведских феодалов. Сразу замечу, рим­ский папа желал не столько обращения язычников в христи­ан, сколько стремился получить новые страны, платящие де­сятину Риму. Если бы лишь религиозное рвение вело кресто­носцев на Восток, то русские князья могли бы стать их естественными союзниками в обращении язычников и мусуль­ман на севере, востоке и юге.

Нашим «западникам» раз и навсегда следует усвоить: ни­когда не было религиозного соперничества между православ­ной и католической церковью, как, например, позже между протестантами и католиками в Европе в годы Реформации. Русская православная церковь никогда не пыталась мирно или войной отторгнуть у Рима его верующих. С XII века и до сих пор идет один и тот же процесс — агрессия Рима против пра­вославной церкви.

Во второй половине XII века миссионеры с немецкими ры­царями высадились в устье реки Западная Двина[50], где обита­ли племена ливов, платившие дань полоцким князьям.

В 1200 г. епископ Альберт основал при устье Двины город Ригу. Но мало было основать город, его надо было заселить, и Альберт сам ездил в Германию набирать колонистов. Но одного города, населенного немцами, было недостаточно. Население не могло предаваться мирным занятиям, так как должно было вести непрерывную борьбу с ливами, следова­тельно, нужно было военное сословие, которое бы приняло на себя обязанность постоянно бороться с коренным населением. Для этого Альберт стал вызывать рыцарей из Германии и да­вать им замки в ленное владение. Но рыцари ехали крайне неохотно. Тогда Альберт решил основать орден «воинствующей братии» по образцу военных орденов в Палестине. Папа Ин­нокентий III одобрил эту идею, и в 1202 г. был основан орден рыцарей Меча, получивший устав Храмового ордена. Рыцари ордена носили белый плащ с красным мечом и крестом, вмес­то которого после стали нашивать звезду. Первым магистром ордена был Винно фон Рорбах.

В 20-х годах XII века княжество Мазовия (Польша) вело дли­тельную войну с языческими племенами пруссов. Мазовецкий князь Конрад принял христианство и, поверив рассказам по­пов о бескорыстии и прочих добродетелях военно-монашеских орденов, в 1226 г. решил подарить Тевтонскому ордену Кульм-скую и Лебодскую волости. Наивный Конрад надеялся, что рыцари будут защищать его от набегов языческих племен.

К тому времени предложение князя Конрада обрадовало и Рим, и руководство ордена. Арабы выставили крестоносцев из Палестины, и гроссмейстер Тевтонского ордена Герман фон Зальц перебрался в Венецию.

В 1228г. большая часть рыцарей Тевтонского ордена вме­сте с гроссмейстером Германом фон Зальцем прибыла в Мазовию. Рыцари быстро завоевали земли пруссов. Большая часть населения была истреблена, а оставшиеся обращены в рабство. В Пруссию хлынул поток немецких переселенцев. Тевтонские рыцари построили в Пруссии несколько укрепленных городов, первый из которых, Торн, был заложен в 1231 г.

В 1234 г. Тевтонский орден получил от римского папы права на владение всей Прусской и Кульмской землей за обязатель­ство платить дань лично папе, который таким образом стал сюзереном ордена. Дань орден платил исправно, но власть папы оставалась номинальной, и фактически орден был независим в своей внешней и внутренней политике.

У нас как-то принято считать рыцарями хорошо воспитан­ных мужественных и честных людей, особенно широко это заб­луждение распространено среди прекрасной половины. Увы, оба этих Ордена представляли собой шайки негодяев и разбойни­ков. Боюсь расстроить милых дам, но рыцари-монахи не счи­тали зазорным насиловать всех молодых женщин как во взя­тых городах, так и просто встреченных на пути. При этом они совсем не чурались и «содомского греха». Так что нравы рыца­рей-монахов в художественных фильмах «Александр Невский» и «Крестоносцы» не только не очернены, а скорее приукраше­ны, поскольку даже сегодня в кино нельзя показать всех мер­зостей, которые творили монахи-рыцари. И это касается не толь­ко орденов Тевтонского и Меченосцев. Вспомним, сколько гнус­ных преступлений рыцарей-монахов было выявлено на процессе ордена Тамплиеров во Франции в 1307 —1314гг.

Но, прежде чем скрестить мечи с Ливонским орденом, Алек­сандру Ярославовичу, княжившему в Новгороде, пришлось за­няться шведами. В Швеции в начале XIII века разгорелась война между готским и шведским владетельными домами. В се­редине 20-х годов XIII века эта борьба закончилась усилени­ем властных кругов феодалов, между которыми первое место занимал род Фолькунгов, владевший наследственно достоин­ством ярла. Могущественный представитель этой фамилии Биргер, побуждаемый папскими посланиями, предпринял в 1249 г. крестовый поход против Руси. Замечу, что в 1239 г. папа Гонорий призвал рыцарей-крестоносцев соединиться со шве­дами в борьбе с Русью и финскими племенами.

Достоверные данные о силе шведского войска отсутству­ют, хотя в трудах наших историков и появляются некоторые числа. Так, И.А. Заичкин и И.Н. Почкаев[51] пишут о пятиты­сячном войске и 100 кораблях ярла Биргера.

Согласно «Повести о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра» Биргер, прибыв с войском в ус­тье Невы, отправил в Новгород своих послов заявить князю: «Аще можещи противитися мне, то се семь уже зде, пленяя землю твою». Это, по-видимому, интерполяция составителя «Повести о житии...», поскольку внезапность нападения зача­стую была решающим фактором в сражениях на севере.

На самом деле шведов заметила новгородская «морская ох­рана». Эту функцию выполняло ижорское племя во главе со своим старейшиной Пелугием. По версии «Повести о житии...» Пелугий-де, был уже православным и имел христианское имя Филипп, а все остальное племя оставалось в язычестве. Мор-

екая стража ижорцёв обнаружила шведов еще в Финском за­ливе и быстро сообщила о них в Новгород. Наверняка суще­ствовала система оперативной связи: устье Невы — Новгород, иначе само существование морской стражи становится бессмыс­ленным. Возможно, это была оптическая система связи — огни на курганах, возможно — конная эстафета, но, в любом слу­чае, система оповещения срабатывала быстро.

В дальнейшем морская стража вела скрытое наблюдение за шведскими кораблями, вошедшими в Неву. В «Повести о жи­тии...» это описано следующим образом: «Стоял он (Пелугий) на берегу моря, наблюдая за обоими путями[52], и провел всю ночь без сна».

Князь Александр, которому было около 20 лет, быстро собрал дружину и двинулся на ладьях по Волхову к Ладоге, где к нему присоединилась ладожская дружина.

Ярл Биргер находился в полном неведении о движении нов­городской рати и решил дать отдых войску на южном берегу Невы у впадения в нее реки Ижоры.

15 июля 1240 г. «в 6-м часу дня»[53] русское войско внезап­но напало на шведов. Согласно «Повести о житии...» Александр Ярославович лично ранил копьем в лицо ярла Биргера. Вне­запность нападения и потеря командующего решили дело. Шведы стали отступать к кораблям.

С наступлением темноты большая часть шведских судов ушла вниз по течению Невы, а часть была захвачена русски­ми. По приказу Александра два трофейных шнека были заг­ружены телами убитых, и их пустили по течению в море, и «потопиша в море», а остальных убитых шведов, «ископавши яму, вметавша их в ню без числа».

Потери русских оказались ничтожно малыми, всего 20 че­ловек. Этот факт, а также отсутствие упоминаний о Невской битве в шведских хрониках дали повод ряду русофобствующих историков свести битву до уровня малой стычки. По моему мнению, гибель двадцати отборных ратников при внезапном нападении — не такая уж и малая потеря. Кроме того, в сражении на стороне русских должна была участвовать и ижора. После битвы православных русских и язычников ижоров хоро­нили в разных местах и по разным обрядам. (Ижорцы креми­ровали тела своих соплеменников). Поэтому русские участни­ки битвы вряд ли знали, сколько было убитых среди ижоры.

Другой вопрос, что число шведов, пришедших с Биргером, могло быть меньше, чем предполагали наши патриоты-исто­рики. Их вполне могло быть около тысячи человек. Но в лю­бом случае, Невская битва стала шведам хорошим уроком.

Новгородцы встретили Александра и его дружину колоколь­ным звоном. Однако не прошло и несколько недель, как вла­столюбивый князь и беспокойные граждане вольного Новго­рода рассорились, и Александр Ярославович вместе с дружи­ной отправился восвояси в Переяславль-Залесский.

Но время для «крамолы великой» и ссоры с князем Алек­сандром новгородцы выбрали явно неудачно. В том же 1240 г. рыцари Меченосцы под командованием вице-магистра Андре-аса фон Вельвена начали большое наступление на Русь. Вме­сте с немцами шел и перебежавший к ним князь Ярослав Вла­димирович.[54] Немцы[55] взяли Изборск. Псковское войско вышло навстречу немцам, но было разбито. Погиб и псковский вое­вода Гаврила Гориславович. Любопытно, что немецкие хрони­сты сделали из Гаврилы Гориславовича вначале Гернольта, а потом князя Ярополка, заставили его жить после смерти и сдать немцам Псков.

На самом деле немцы осаждали Псков около недели, а за­тем псковичи согласились на все требования врага и дали сво­их детей в заложники. В Псков был введен немецкий гарнизон.

Немцы не удовольствовались псковскими землями, а вмес­те с отрядами чухонцев напали на Новгородскую волость (Вот­скую пятину). В Копорском погосте, в 16 км от Финского за­лива, рыцари построили мощную крепость. В 35 км от Новго­рода немцы захватили городок Тесов.

В такой ситуации новгородцам потребовался князь со сво­ей дружиной. К князю Ярославу Всеволодовичу срочно были отправлены послы просить дать в Новгород князя Александ­ра. Однако Ярослав Всеволодович дал им другого своего сына, Андрея (более младшего). Новгородцы подумали и отказались, им нужен был только Александр. В конце концов Ярослав Всеволодович уступил и дал им Александра, но на более жес­тких условиях.

В 1241 г. Александр Ярославович приехал в Новгород. Для начала Александр припомнил горожанам старые обиды и по­весил «многий крамольники». Затем Александр осадил кре­пость Копорье[56] и взял ее. Часть пленных немцев князь от­правил в Новгород, а часть отпустил (надо полагать, за хоро­ший выкуп), зато перевешал всю чудь из копорского гарнизона. Однако от дальнейших действий против рыцарей Александр воздержался до прибытия сильной суздальской дружины во главе со своим братом Андреем.[57]

В 1242 г. Александр и Андрей Ярославовичи взяли Псков. В ходе штурма погибло 70 рыцарей и множество кнехтов. Со­гласно Ливонской хронике, Александр приказал «замучить» в Пскове шесть рыцарей.

Из Пскова Александр двинулся во владения Ливонского ор­дена. Передовой отряд русских под командованием новгород­ца Домаша Твердиславовича попал в немецкую засаду и был разбит.

Получив известие о гибели своего авангарда, князь Алек­сандр отвел войско на лед Чудского озера близ урочища Узме-ни у «Воронея камени». На рассвете 5 апреля 1242 г. немецко-чухонское войско построилось сомкнутой фалангой в виде кли­на; в Европе такой строй часто называли «железной свиньей». В вершине клина находились лучшие рыцари ордена. Немец­кий клин пробил центр русского войска, отдельные ратники обратились в бегство. Однако русские нанесли сильные флан­говые контрудары и взяли противника в клещи. Немцы начали отступление. Русские гнали их на расстоянии до 8 км, до про­тивоположного Соболицкого берега. В ряде мест лед подломился под столпившимися немцами, и многие из них оказались в воде.

О Ледовом побоище 1242 г. написано множество книг, в ко­торых приводятся подробнейшие детали битвы, карты, схемы и т.д. Однако до сих пор остается множество вопросов, среди которых наиболее важные — сколько же немцев оказалось на льду озера, где конкретно проходило сражение и, наконец, кто же стал победителем в битве?

Так, Новгородская Первая летопись сообщает, что в сра­жении было убито 400 рыцарей, а 50 рыцарей взято в плен, чуди же побито «без числа». Западные историки, например Джон Феннел, ставят под сомнение достоверность летописи: «Если летописец считает этих 450 человек рыцарями, тогда приводимая цифра является, несомненно, крупным преувели­чением, поскольку в то время, когда произошло сражение, два ордена имели чуть больше ста рыцарей».[58]

Ливонская хроника, написанная в последнем десятилетии XIII века, говорит, что в битве погибло только двадцать рыца­рей, а шестеро попали в плен. По моему же мнению, не следу­ет забывать, что каждого рыцаря на войне сопровождало до нескольких десятков конных воинов в тяжелых доспехах. Видимо, летописец под рыцарями подразумевал хорошо воо­руженных конных воинов. А чухонцев ни русские, ни немцы принципиально считать не хотели.

Место сражения историки ищут с середины XIX века. При­чем одни считают местом битвы западный берег Чудского озе­ра, другие — западный берег Псковского, некоторые называ­ют разные места Теплого озера.

Из десяти историков, занимавшихся этим вопросом (Кос­томаров, Васильев, Трусман, Лурье, Порфиридов, Бунин, Беляев, Тихомиров, Паклар, Козаченко), только эстонец Пак-лар производил специальные изыскания на месте, остальные же пытались найти решение в тиши своих кабинетов. В итоге предполагаемые места битвы разбросаны на участке протяжен­ностью около ста километров!

И, наконец, подойдем к самому крамольному моменту и по­сягнем на святая святых. Суздальская летопись отводит глав­ную роль в Ледовом побоище не Александру, а Андрею Ярос­лавовичу и его дружине: «Великыи князь Ярославь посла сына своего Андрея в Новъгород Великыи в помочь Олександрови на немци и победиша я за Плесковым (Псковом) на озере и полон мног плениша и възратися Андреи к отцу своему с честью».

Эта информация косвенно подтверждается немецкой «Риф­мованной хроникой»:

И поскакал король Александр,

С ним много других

Русских из Суздаля.

У них было луков без числа,

Очень много блестящих доспехов.

Их знамена богато расшиты,

Их шлемы славились своим сиянием [59]

В хронике никто из русских, участвовавших в сражении, кроме короля Александра, не упомянут. Из текста явствует, что хронист никогда не был на Чудском озере и информацией владеет весьма посредственно. Александр и до сражения, и после был хорошо известен немцам, в отличие от Андрея. Но рыцарям, сражавшимся на Чудском озере, с рассказов кото­рых писал хронист, запомнились не толпы новгородских му­жиков из кинофильма «Александр Невский», а кованая суз­дальская рать.

Да и у нас нет оснований считать, что новгородские опол­ченцы могли побить рыцарское войско.[60] Дело решила суздаль­ская рать в «блестящих доспехах». И о них долго потом по­мнили битые крестоносцы. Передавать же свою дружину дру­гому князю, а самому куда-то прятаться, на Руси принято не было (о князе Дмитрии Ивановиче мы еще поговорим). Так что вести суздальцев мог только один человек — князь Анд­рей Ярославович.

После сражения на льду Чудского озера Александр дол­жен был ехать во Владимир проститься с отцом, отправляв­шимся в Орду. В его отсутствие немцы прислали в Новгород с поклоном послов, которые говорили: «Что зашли мы мечом, Воть, Лугу, Псков, Летголу, от того от всего отступаемся. Сколько взяли людей ваших в плен, теми разменяемся: мы ваших пустим, а вы наших пустите». Немцы отпустили также и заложников псковских. Мир был заключен на благоприят­ных для Пскова и Новгорода условиях.

В 1245 г. великий князь владимирский Ярослав Всеволодо­вич поехал в Орду к хану Батыю, а затем отправился дальше в Монголию к Великому хану Гуюку, сыну покойного Угедея. Тут я процитирую Габдрахмана Хафизова: «Гуюк, хотя и воз­веденный на престол хуралом, все же общего признания не получил. Бату-хан, с которым он был в ссоре еще со времен Угедея, не признал Гуюка и присяги ему не дал. Источники отмечают, что даже готовилось военное столкновение между ними. Гуюк выступил в поход против Батыя, но в дороге в 1248 году умер».[61]

Читатель помнит, что по возвращении из Венгрии Батый принципиально отказался ехать в Каракорум, ножки-де забо­лели. Официальные историки утверждают, что Ярослава зас­тавили туда ехать. А вот кто его заставил? Батый? Очень со­мнительно, чтобы сюзерен отправил своего вассала к своему врагу. В средние века это было не принято. Наоборот, суще­ствовал принцип: «Вассал моего вассала — не мой вассал».

Остается предположить, что Ярослав хотел как-то сыграть на внутриордынских противоречиях. На обратном пути из Ка­ракорума Ярослав Всеволодович умирает. То ли организм не выдержал долгого пути, то ли имело место отравление — это­го мы не узнаем никогда.

Когда на Руси узнали о смерти Ярослава, владимирский престол «по старинке» занял следующий по старшинству брат Святослав Всеволодович. «По старинке» означает по русско­му обычаю, существовавшему со времен Рюрика, когда после смерти князя ему наследовал не старший сын, а следующий брат, и лишь когда вымирало старшее поколение, сын стар­шего брата мог занять престол.

Святослав начал правление «без затей». Для начала закре­пил за своими племянниками уделы, которые они получили при Ярославе Всеволодовиче. Кроме этого рутинного распо­ряжения, в летописи нет больше информации о деятельности Святослава в качестве великого князя владимирского.

Далее происходит не совсем понятное. В 1247 г. Святослав Всеволодович отправляется в Орду и берет с собой единствен­ного сына Дмитрия. После этого ряд историков утверждает, что владимирский престол занял пятый сын Ярослава Всево­лодовича Михаил Хоробрит (Храбрый). Наиболее вероятно, что московский князь Михаил Хоробрит попросту убрал без­дарного дядюшку Святослава с владимирского стола. Понят­ное дело, тот отправился жаловаться Батыю и сына взял с собой.

Княжение Михаила Хоробрита продолжалось недолго. В 1248 г. он отправился в поход против Литвы. На берегах реки Протвы в Смоленском княжестве произошла битва. Литовцы были разбиты, но и Михаил погиб.

Но мы забежали вперед, и придется вернуться в 1247 год. Тогда в Орду поехали не только Святослав с сыном Дмитри­ем, но и Александр Невский с братом Андреем. Зачем? В жи­тии говорится, что его потребовал к себе Батый.

Риторический вопрос, почему позже поездки татарских по­слов будут отмечаться в русских летописях. Мало того, будут указываться их имена, подробные протоколы встреч и т.д. А тут что, за всеми четырьмя князьями — Святославом, Дмитрием, Александром и Андреем — в разные города приехали послы? Но тихо, без конвоя, без эскортов? Может, они вообще приеха­ли «инкогнито» из Сарая? И почему о вызовах этих князей мол­чат татарские, булгарские и другие восточные источники?

Ларчик, видимо, открывался проще. Вся великолепная чет­верка поехала жаловаться на Михаила Хоробрита, и каждый, разумеется, мечтал получить владимирский стол. Причем, Александр с Андреем ездили даже в Каракорум. В результате Александр получил Киев и южнорусские земли, а Андрей — Владимир. Причина, почему младший брат Андрей получил намного больше старшего Александра, историкам не ясна. Так, историк В.Т. Пашуто полагал, что регентша Огуль-Гамиш, вдова хана Гуюка, была настроена враждебно по отношению к Батыю и, поскольку считала, что Александр имел слишком тесные связи с Золотой Ордой, поддержала Андрея.[62] Выдви­гались

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: