Битва на ворскле и падение смоленска

История западных русских княжеств со второй полови­ны XIII до середины XV века у нас исследована мало, а крайне интересные вопросы — взаимоотношения этих кня­жеств с татарами и последующее включение их в состав Великого княжества Литовского — остаются белыми пятнами нашей истории.

Полоцк — столица одноименного княжества — не был за­дет походами Батыя и другими татарскими вторжениями вто­рой половины XIII века, по крайней мере, упоминаний об этом нет. У полоцкого князя Владимира (Влодши) Васильевича, умершего в 1216 г., было два сына — Николай (Микулыпа) и Андрей. Андрей умер бездетным, а старший брат имел лишь одного сына Изяслава, который также не имел детей.

В 1262 г. полоцкое вече пригласило к себе литовского кня­зя Тевтивила. При этом язычник Тевтивил принял правосла­вие и получил имя Феофил, да еще женился на дочери како­го-то неустановленного местного князя Брячислава. Но, как уже говорилось, через год после убийства князя Миндовга его племянник Тренята позвал к себе брата Тевтивила, чтобы по­делить наследство дяди. Оба брата ехали на встречу, страстно желая убить друг друга. Повезло же Треняте, он сумел изба­виться от брата-соперника. В Полоцк же Тренята отправил какого-то князя Константина.[163]

Обратим внимание на фрагмент летописи, цитируемый С.М. Соловьевым: «Тогда начал действовать единственный остав­шийся в живых сын Миндовга Войшелг; когда он узнал о смерти отца своего, то испугался и ушел из Литвы в Пинск: но когда услыхал, что Тренята убит, то с пинским войском отправился в Новогрудок и, взявши здесь другие полки, пошел в Литву, где был принят с радостью отцовскими приверженцами».[164]

Из этого отрывка мы видим, что уже в 1263г. литовские князья свободно распоряжались в Пинском княжестве и горо­де Новогрудке. Наши же современные историки, как, напри­мер, В.М. Коган[165], утверждают, что Пинск был захвачен литовским князем Гедемином лишь около 1318г. Думаю, что ошибка в 55 лет не случайная, а преднамеренная попытка сме­щения хронологии захвата западных русских княжеств.

В 1264 г. в Литве слуги Миндовга зарезали князя Треняту. После этого половчане выгнали ставленника Треняты Констан­тина и призвали (не ранее 1266 г.) литовского князя Герденя. Дело в том, что в 1266 г. псковский князь Довмонт разгромил вотчину Герденя. По некоторым данным, позже Довмонт все-таки убил Герденя. Но, так или иначе, Полоцкое княжество отошло к Литве и надолго. Лишь в 1772г. Полоцкая земля отошла к России, а сам Полоцк стал уездным городом Рос­сийской империи.

А теперь двинемся на восток и обратимся к судьбе Смолен­ского княжества, которое в течение почти четырех столетий служило предметом спора Руси с Литвой и Польшей.

Как уже говорилось, Смоленск не пострадал при обоих по­ходах Батыя. Мало того, в 1240г. смоленские князья сража­лись на стороне татар. Видимо, за это золотоордынские ханы и освободили Смоленск от уплаты дани.

По некоторым данным[166] Смоленск впервые начал платить дань Орде в 1274 г. На мой взгляд, здесь ошибка. С какой ста­ти вдруг смоленский князь Глеб Ростиславович ни с того, ни с сего стал бы слать деньги в Орду. Под 1274г. в Смоленском княжестве не отмечено ни военных действий, ни смены князей.

Но вот в 1277 г. умирает князь Глеб, у него осталось три сына, но по горизонтальной схеме наследования смоленским князем становится младший брат Глеба Михаил Ростиславович. Вообще-то законное право на престол имел средний брат — хорошо нам знакомый персонаж Федор Чермный. Но он сидел в Ярославле.

Михаилу Ростиславовичу не повезло. Он правил около двух лет и умер в 1279г. И вот тогда Федор Чермный позвал на помощь своих любимых татар и двинулся к Смоленску. Види­мо, рать татарская была достаточно велика, и смоляне пред­почли изгоя сыновьям Глеба Ярославовича.

Вот тут-то Федор Чермный и обложил родной Смоленск та­тарской данью. В самом деле, нехорошо платить налог лишь с одной половины имущества, то есть с Ярославского княжества. Побыв какое-то время в Смоленске, Федор Ростиславович отправился в Орду, оставив своим наместником племянника Андрея[167], сына Михаила Ростиславовича. Старший сын Гле­ба, законный наследник престола Святослав, был отправлен удельным князем в Можайск.

Вскоре, примерно в 1285 г., Александр, младший сын Гле­ба Ростиславовича, захватил власть в Смоленске и стал вели­ким князем смоленским.

Федор Чермный же, как мы уже знаем, влез в усобицу сы­новей Александра Невского, и ему было не до Смоленска. Лишь в 1298 г. Федор с ярославцами и татарами подошел к Смолен­ску, но взять его не смог и ушел обратно. В следующем году святой Федор изволил почить.

Прежде чем подвергнуться нападению литовских князей, Смоленское княжество испытало агрессию молодого и жадно­го хищника — Москвы, отхватившего от Смоленского княже­ства город Можайск с его уделом (Можайское удельное кня­жество). Можайск был небольшим городом, но занимал клю­чевое положение — он контролировал дорогу между Смоленском и Москвой и верховья реки Москвы.[168]

О времени и способах захвата Можайска у современных ис­ториков нет единого мнения. Многим очень хотелось бы при­соединить Можайск пораньше, еще при Данииле, скажем, к

началу 90-х годов XIII века. В 1293 г. в ходе нападения Дюде-невой рати татары сожгли Москву и разорили Можайск. И вот на основании этого историк А. А. Горский делает вывод о при­надлежности Можайска в 1293г. к Московскому княжеству. «Обращает на себя внимание упоминание в списке взятых Дюденем городов Можайск. Традиционно считалось, что он был присоединен к Московскому княжеству в 1303 г., а до этого входил в состав Смоленской земли. Но смоленским князем в 1293г. был тот же Федор Ростиславович, союзник Дюденя, шедший вместе с татарским войском. Если исходить из при­надлежности Можайска Смоленскому княжеству, придется признать, что Федор навел татар на подвластный ему город, при том, что целью похода были, естественно, владения кня­зей — противников Федора и Андрея».[169]

Абсурдность умозаключений Горского очевидна. Во-первых, татары не особенно разбирались, кто враг, кто союзник, ког­да дело доходило до грабежа. А главное то, что в Смоленске уже давно правил враг Чермного — князь Александр Глебо­вич. Так что как раз Чермный и мог навести татар на своих конкурентов.

То, что Можайск был присоединен к Москве при Юрии Да­ниловиче в 1303 г., доказывает запись под 6812 годом: «И тое же весны князь Юрья Данилович с братьею своею ходил к Можаеску и Можаеск взял, а князя Святослава ял и привел к собе на Москву». Все становится на свои места. Святослав по-прежнему сидел в Можайске с середины 80-х годов до 1303 г. Нападение Москвы в 1303г. толкнуло смоленских князей к союзу с Литвой. Начался период конфликтов между Моск­вой и Смоленском. Новый смоленский князь Иван, сын Алек­сандра Глебовича, не пожелал платить дань татарам, которую устроил его двоюродный дед Федор Чермный.

Татары несколько лет терпели, но вот в 1333г. хан Узбек послал татарскую рать на Смоленск. Вместе с татарами шел с дружиной брянский князь Дмитрий Романович. Но взять го­род не удалось, и татарам с союзниками пришлось возвращать­ся несолоно хлебавши.

Зимой 1339 — 1340 г. хан Узбек вновь вспомнил о непокор­ном Смоленске и направил туда куда большее войско во главе с Товлубеем (убийцей князя Александра Тверского). Еще в Орде к Товлубею присоединился рязанский князь Иван Ко-ротопол с дружиной.

По ходу к Товлубею присоединились со своими дружина­ми князья Константин Суздальский, Константин Ростовский, Иван Юрьевский, Иван Друцкий и Федор Фоминский. Мос­ковский князь Иван Калита болел и присоединиться не мог, но послал большую рать во главе с боярами Александром Ивановичем и Федором Акинфовичем. Как писал Н.С. Бори­сов: «Калита поднял и погнал под Смоленск даже тех, кто отродясь не хаживал в такие походы — «мордовска князи с мордовичи».[170] Тверские князья в походе не участвовали.

Подойдя к Смоленску, огромная союзная армия начала жечь и грабить округу, но взять города не смогла. Замечу, что тогда в Смоленске не было мощной каменной крепости, которая сохра­нилась до сих пор. Зато город прикрывал мощный земляной вал, толщина которого в основании достигала 30 м. Длина вала со­ставляла примерно 3,5 версты, площадь крепости — 65 гектаров. На валу имелся деревянный тын с несколькими башнями.

Как с едкой иронией написал летописец: «И пршиедше под Смоленск, посады пожгоша, и власти и села пограбиша, и под градом немного дней стояше, и тако татарове поидоша во Орду со многым полоном и богатеством, а русстии князи возврати-шася во свояси здравы и целы».[171]

Видимо, при отходе смоляне наподдали «собирателям зем­ли русской».

В декабре 1370 г. обиженные Москвой князья Святослав Ива­нович Смоленский и Михаил Александрович Тверской вместе с литовским князем Ольгердом пошли войной на князя Дмит­рия Ивановича (еще не Донского). 6 декабря они осадили Мос­кву. Князь Дмитрий сел в осаду. Но на помощь ему поспешили его двоюродный брат Владимир Андреевич и войско рязанско­го князя Олега Ивановича. Дело кончилось перемирием.

Но вот по неясным причинам в августе 1375 г. смоленские войска присоединяются к войску московского князя и еще сем­надцати князей, осадивших Тверь. Через несколько месяцев князь Ольгерд в качестве мести за нападение на своего союз­ника тверского князя делает набег на Смоленское княжество.

В истории часто бывало, что мелкие личные дела правите­лей оказывали решающее влияние на судьбы народов. Так, после нашествия Тохтамыша в 1382г. князь Дмитрий Донс­кой отправил в Орду заложником своего старшего сына Васи­лия. Через некоторое время ордынцы стали требовать 8 тысяч рублей за освобождение молодого князя. Но в 1385 г. Васи­лию удалось бежать. Чтобы обмануть татар, он бежал не на Русь, а на юг — в приднестровские степи, а оттуда в 1386г. пробрался в Великое княжество Литовское к князю Витовту. А тот поставил условием отпуска Василия в Москву помолвку с его дочерью Софией. У молодого князя не было выбора, и он согласился, не ведая, какое горе это принесет и Северо-Восточной Руси, и Смоленску. Сама же свадьба состоялась в Москве в 1390 г. уже после смерти Дмитрия Донского.

Но вернемся в 1386 г. Почти одновременно с помолвкой Ва­силия Дмитриевича, 15 февраля 1386 г., великий князь литов­ский Ягайло принимает в Кракове католичество и становится Владиславом, а еще через 3 дня он торжественно венчается с польской королевой Ядвигой и, наконец, 4 марта он становит­ся королем Польши.

Личная уния Литвы и Польши представляла страшную угрозу Тевтонскому ордену, одновременно эта уния пред­ставляла смертельную опасность и для православного насе­ления Великого княжества Литовского. Поэтому против Ягайло (Владислава) образовалась довольно странная коа­лиция: Тевтонский орден, православный литовский князь Андрей Ольгердович Полоцкий и смоленский князь Святос­лав Иианонич. Кроме всего прочего Святослав хотел вернуть ряд городов, захваченных литовцами ранее у Смоленского княжества. Один из таких городов, Мстиславль, и осадило смоленское иойско. Смоляне начали разрушать стены кре­пости пороками, а немцы и полоцкая рать вторглись на зем­ли Ягайло с севера.

29 апреля 1386г. большое литовское войско во главе с родным братом Ягайло князем Скиригайло и с братьями Дмитрием Корибутом и Симеоном Лугвеном приблизилось к Мстиславлю. Святослав Иванович отступил от города и неподалеку, на берегу речки Вехры, правого притока Сожи, принял сражение. Смоля­не были наголову разбиты, сам Святослав пал, пронзенный копь­ем, а оба его сына, Юрий и Глеб, попали в плен.

Литовцы преследовали рус­ских аж до Смоленска, но штурмовать город не решились. За большой выкуп Скиригайло отдал смолянам тело убитого князя Святослава.

Раненого Юрия Святославовича Скиригайло велел выхо­дить в Торжке, а потом отправил Юрия княжить в Смоленск. Старший же сын Святослава Глеб на некоторое время был оставлен заложником. Дифференцированное отношение к бра­тьям Святославовичам объясняется родственными связями, Юрий был мужем старшей сестры Скиригайло.

Вскоре Витовт вновь поссорился со своими двоюродными братьями Ягайло и Скиригайло, и ему пришлось искать убе­жища в землях Тевтонского ордена. В 1390 г. орденское войс­ко вместе с дружиной Витовта вторглось в Литву. Любопыт­но, что в рядах крестоносцев находилось много западноевро­пейских рыцарей, в том числе граф Дерби, позднее ставший английским королем под именем Георга IV.

Генеральное сражение произошло под Вильно на берегу реч­ки Вилни. Ягайло и Скиригайло были наголову разбиты. Среди пленных князю Витовту достались и смоленские князья Глеб Святославович и какой-то Глеб Константинович[172], сражавши­еся на стороне Скиригайло. Впрочем, не исключено, что Глеб Святославович сам перешел на сторону Витовта, тем более что тот был ему шурином.[173]

Так или иначе, но Витовт согнал со смоленского престола Юрия Святославовича, ставленника Скиригайло, и посадил туда Глеба, а Юрия в виде утешительного приза послал кня­жить в городок Рославль.

В орденском войске Глеб увидел действие пушек и, став смо­ленским князем, купил или получил в подарок от Витовта не­сколько тяжелых пушек (картунов).

Летом 1395 г. великий князь литовский Витовт отправился в поход на татар на помощь своему зятю, великому князю мос­ковскому Василию I. Замечу, что Москве действительно угро­жало нашествие Тамерлана (Тимура). Витовт как бы случай­но объявился около Смоленска. Глеб Святославович выехал ему навстречу. Витовт принял его хорошо, одарил подарками и отпустил, предложив быть третейским судьей для смоленс­ких князей в их распрях, и пообещал оборонять их от Юрия и Олега Рязанского. Смоленские князья поверили Витовту и приехали к нему в стан со своими боярами. Но тут Витовт велел схватить князей вместе со свитой.

28 сентября 1395 г. Смоленск, оставшийся без князей, был обманом взят литовцами. Витовт отправил Глеба Святославо­вича на княжение в городок Поденное в Литве, а в Смоленске оставил своих наместников князя Ямонта и боярина Василия Борейковича вместе с литовским гарнизоном. На воле остался лишь князь Юрий Святославович, гостивший в то время у своего тестя Олега Ивановича Рязанского.

Узнав о захвате Смоленска Витовтом, Юрий Святославо­вич Смоленский и Олег Иванович с рязанской ратью вторг­лись в литовские пределы. Витовт не стал вступать в сраже­ние и отправился, в свою очередь, грабить Рязань. Олег Ря­занский приказал своему войску спрятать в надежном месте добычу, взятую в Литве, и налегке начать поиски литовцев, вторгшихся на Рязанщину. Рязанцы нагнали литву и побили ее, а сам Витовт едва сумел уйти.

Московский же князь Васи­лий I не только не помог смолен­ским князьям, а наоборот, в 1396г. поехал в Смоленск на встречу с Витовтом. При въезде в Смоленск зять Витовта прика­зал салютовать из огромных картанов (пушек) в течение двух часов. В захваченном Смоленске родственнички отпраздновали Пасху.

Олег Рязанский в это время осадил литовский город Лю-бутск, но Василий направил к Олегу посла, и тот, угрожая московской ратью, заставил ря-занцев снять осаду.

Осенью 1396 г. Витовт с большим войском напал на Рязан­скую землю. Как писал Д.И. Иловайский: «...предал ее опус­тошению; причем «литовцы сажали людей улицами и секли их мечами». По выражению летописца, Витовт «пролил Рязанс­кую кровь как воду». После этих подвигов прямо из Рязанс­кой земли он заехал к своему Московскому зятю в Коломну, где пировал с ним несколько дней».[174]

И после этого историки смеют называть Олега Рязанского «изменником Руси», а персонажей типа Василия I — «соби­рателями Руси».

Чтобы понять дальнейший ход событий в Смоленске, сле­дует рассказать и о событиях в Орде. Как уже говорилось, Тимур выгнал хана Тохтамыша с Волги. В Орде начал распоряжаться старый хитрый мурза Едигей (Эдигей), ранее служивший у Ти­мура. Он и возвел на престол Чингизида Тимур-Кутлуя.

Хан Тохтамыш поначалу кочевал в причерноморских сте­пях, но после поражения в 1398г. от войска Тимур-Кутлуя Тохтамыш с тридцатитысячным войском бежит в Киев. Витовт с удовольствием принимает татар.

 

Замечу, что это не первый приход татарской орды на служ­бу в Великое княжество Литовское и Польшу. Так, около 1300г. в Польшу приходил со своей ордой Кара-Кисяк, внук хана Ногая. Его татары получили земли в Краковском воевод­стве. При великом князе Гедемине на службу приходило не­сколько тысяч татар. Из них Гедемин сформировал уланские полки («улан» происходит от тюркского слова «оглан» — сын хана). В 80-х годах XIV века в Литву уходит с ордой Мансур Кият, сын хана Мамая, и т.д.

Теперь же Витовту были нужны не только воины. Чинги­зид Тохтамыш был очень влиятельной фигурой, и Витовт на­деялся с его помощью продолжить свои завоевания на юго-востоке.

Тимур-Кутлуй не мог, конечно, спокойно смотреть на пре­бывание своего противника в качестве почетного гостя у ли­товского князя. Новый золотоордынский хан знал, что в Лит­ве готовится против него заговор, который надо во что бы то ни стало парализовать. Поэтому уже в следующем, 1399 году отправляет послов к великому князю литовскому: «Выдай ш царя беглого, Тохтамыша, враг бо ми есть и не могу тръпети, слышав его жива суща и у тебя живуща... выдай ми его, а чтооколо его ни есть, то тебе».

Еще до прихода в Литву Витовт совершил два достаточно успешных (из-за вялого сопротивления татар) похода против Юрды: первый в 1397 г. в долину Дона, а второй в 1398 г. вниз по Днепру. Летописец, говоря о планах Витовта, вкладывает великому князю в уста следующие слова: «Пойдем пленити землю Татарьскую, победим царя Темирь Турлуя, возьмем царство его и разделим богатство и имение его, и посадим в Орде на царстве его царя Тахтамыша, и на Кафе, и на Озове, и на Крыму, и на Азтаракани, и на Заяицкой Орде, и на всем Примории, и на Казани, и то будет все наше и царь наш». То есть Витовт ставил своей задачей вернуть Тохтамышу не только Золотую Орду, но и Заяицкую Орду (Белую Орду). Иначе говоря, стремился сделать Тохтамыша ханом всего Улуса Джучи в качестве своего ставленника.

Войне с Тимур-Кутлуем Витовт попытался придать харак­тер крестового похода на неверных. Папа Бонифаций IX осо­бой буллой к духовенству Польши и Литвы велел проповедо­вать такой поход против нечестивых мусульман и давал разре­шение от грехов всем участникам похода. Витовт собрал большое войско: с ним соединилось до пятидесяти подручных ему мел­ких удельных князей Литвы и Юго-Западной Руси. Многие польские паны со своими дружинами приняли участие в похо­де, в том числе наиболее сильный из них Спытко из Мельшти-на, владевший частью Подолья на правах литовского вассала. Естественно, что в составе войска Витовта была и орда Тох­тамыша. Тевтонский орден прислал несколько сотен «панцир­ных всадников». Наконец, Витовт решил напугать «диких татар» огнестрельным оружием. В Никоновской летописи ска­зано: «Витовту стоящу на другой стране реки Ворсколы, во обозе, в кованых телегах на чепех железных, со многими пи-щалми и пушками и самострелы».

Таким образом, применение пушек и пищалей было орга­низовано тактически грамотно. Они были прикрыты импровизированными укреплениями из телег, соединенных желез­ными цепями. Термин «кованая телега» очень хочется тракто­вать как прообраз танка или, по крайней мере, бронирован­ной повозки. Но я преодолеваю соблазн и оставляю читателю право самому решать, что такое кованые телеги.

Польская королева Ядвига не одобряла этого предприятия, но Витовт, уверенный и мощи своего войска, не слушал ее пре­достережений и в июле 1399 г. торжественно выступил в поход.

Семидесятитысячное войско Витовта благополучно перепра­вилось за Днепр недалеко от Киева и углубилось в степи. Ми­новав Сулу, Хорол и Псел, оно остановилось на берегу реки Ворсклы. Вскоре на другом берегу появилась татарская орда, предводимая ханом Тимур-Кутлуем. Татарин, убедившись в Превосходстве противника, вступил с Витовтом в переговоры, гобы выиграть время. Хан ожидал к себе эмира Едигея с под-Креплением.

«Зачем ты идешь на меня, когда я не нападал на твои пре­делы?» — велел спросить Тимур-Кутлуй Витовта. Тот гордо отвечал: «Господь дал мне владычество над миром. Плати мне дань и будь моим сыном». Хан пообещал заплатить дань, но на требование литовского князя, чтобы на татарских монетах значились печать и имя Витовта, ответил уклончиво и попросил три дня на раздумья, все это время одаривая князя подарками и занимая своими посольствами.

Тут подоспел и Едигей с новой ордой и вызвал Витовта на берег реки для личного свидания. «Храбрый князь, — сказал он, — если Тимур-Кутлуй хочет быть твоим сыном, так как он моложе тебя, то, в свою очередь, будь ты моим сыном. Я старше тебя, поэтому плати мне дань и вели изображать мою печать на литовских монетах».

Взбешенный такой насмешкой, Витовт приказал войску немедленно покинуть лагерь, огороженный телегами с же­лезными цепями, перейти Ворсклу и начать бой. Благора­зумный Спытко Мелынтинский пытался предостеречь кня­зя и советовал ему заключить мир с татарами, которые те­перь имели значительное превосходство. (По летописным данным у татар было до 200 тысяч воинов). Но советы Спыт­ко возбудили ропот среди легкомысленной молодежи. Осо­бенно горячился один польский пан, Павел Щуковский: «Если тебе жаль расстаться с твоей красивой женой и твои­ми большими богатствами, то не смущай по крайней мере тех, которые не страшатся умереть на поле битвы!» А Спытко будто бы, ответил на эти обидные слова молодого пана: «Сегодня же я паду честною смертию, а ты трусом убежишь от неприятеля».

Битва началась 12 августа 1399 г. после полудня. Ветер бла­гоприятствовал татарам и гнал тучи пыли, поднятые татарс­кой конницей, на войско Витовта. Пушки и пищали Витовта не испугали «диких татар», мало того, они сами использовали пушки в битве. А «кованые телеги» подвижная татарская кон­ница просто обходила. Но дело решили не пушки, а удар засадных полков Тимур-Кутлуя, уже вечером зашедших в тыл к противнику.

Первым побежал Тохтамыш со своими татарами, а за ним побежал и Витовт со своими боярами и братом Сигизмундом. Наступившая ночь помогла их бегству.

На Ворскле было убито несколько десятков князей Рюри­ковичей и Гедеминовичей. В их числе: князь Андрей Кейсту-тьевич Полоцкий, брат его князь Дмитрий Брянский, князь Иван Дмитриевич Скиндырь, князь Андрей Дмитриевич, его пасынок, князь Иван Евлашкович, князь Иван Борисович Киевский, князь Глеб Святославович Смоленский, князь Глеб Кориатович, брат его князь Семен, князь Михаил Подберезс-кий, брат его князь Дмитрий, князь Федор Патрикеевич Воль­ский, князь Ямонтович, князь Иван Юрьевич Бельский.

Напомню, что Ольгердовичи Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский были героями недавней Куликовской битвы. Поляк Спытко Мелыптинский дрался насмерть с татарами и был убит, а хвастливый пан Щуковский действительно спасся бегством. Весь лагерь со всеми запасами и пушками достался татарам.

Татары преследовали бегущих до Киева. Тимур-Кутлуй взял большой откуп с этого города, «будто бы 3000руб., да еще с Печерского монастыря 30 руб.». Татарская орда опусто­шила Киевскую и Волынскую земли до самого Луцка, а затем вернулась в свои степи, обремененная огромной добычей и пленниками.

Тимур-Кутлуй вскоре после этого похода умер, и Едигей возвел на престол брата Кутлуя Джанибека (Шадибека, Чанибека и т.д.).

Тохтамыш с остатками своей орды вновь стал кочевать по причерноморской степи, а затем отправился в Западную Си­бирь, где умер (убит?) в 1405г.

Битва на Ворскле имела важное значение для Смоленско­го княжества, ведь там был убит его князь Глеб Святославо­вич. Смоляне, тяготившиеся зависимостью от Витовта, обра­тились к своему прирожденному князю Юрию Святославови-чу, жившему в Рязани у своего тестя князя Олега. В 1400 г. Юрий стал просить тестя: «Прислали ко мне смоленские доб­рохоты с известием, что многие хотят меня видеть на моей отчине и дедине. Сделай милость, помоги мне сесть на вели­ком княжении Смоленском». Олег исполнил просьбу зятя, на тедующий год явился с войском под Смоленском и объявил его гражданам, что если они не примут к себе Юрия, то рязанская рать не уйдет от стен, пока не возьмет города и не [предаст его огню и мечу.

В это время князем в Смоленске был Роман Брянский, по­саженный туда Витовтом после смерти Глеба. Большинство го­рожан не желали ни Романа, ни Витовта, и в августе 1401 г. смоляне открыли ворота Юрию Святославовичу. Видимо, про-; изошел кровавый переворот, в ходе которого были убиты Ро-|ман Брянский и несколько бояр, как местных, так и «не мес-! тных», от Витовта. Жену Романа Брянского с детьми князь Юрий велел отпустить на все четыре стороны.

Юрий Святославович занял Смоленск в августе 1401 г., а уже осенью Витовт с полками стоял под городом. В самом Смоленске сторонники Витовта подняли мятеж, но были пе­ребиты. Витовт без толку простоял под городом четыре неде­ли, в конце концов заключил перемирие и отступил.

Следующий, 1402 год оказался более удачным для Витов­та. Сын рязанского князя Родислав Олегович пошел на Брянск, но у Любутска его встретили князья Гедеминовичи — Семен Лугвений Ольгердович и Александр Патрикиевич Стародубс-кий. Они разбили рязанское войско, а самого княжича взяли в плен. Три года Родислав провел в темнице у Витовта и на­конец был отпущен в Рязань за три тысячи рублей.

В 1403 г. Лугвений Ольгердович взял Вязьму, а в 1404 г. Витовт опять осадил Смоленск, и опять неудачно. Три месяца стоял он под городом, литовцы построили батареи под стена­ми и начали обстрел Смоленска из тяжелых осадных орудий. Но взять город не удалось, и Витовт, разграбив окрестности, ушел в Литву.

В 1402 г. умер рязанский князь Олег Иванович. Теперь Юрию Святославовичу пришлось рассчитывать только на себя. Защитить Смоленск мог только московский великий князь Василий Дмитриевич, но тот был женат на Софье Витовтов-не. Юрий видел, что из двух подданств надо выбрать наиме­нее тяжкое и, взяв опасную грамоту, поехал в Москву и стал умолять князя Василия: «Тебе все возможно, потому что он тебе тесть, и дружба между вами большая, помири и меня с ним, чтоб не обижал меня. Если же он ни слез моих, ни тво­его дружеского совета не послушает, то помоги мне, бедному, не отдавай меня на съедение Витовту. Если же и этого не хо­чешь, то возьми город мой за себя, владей лучше ты им, а не поганая Литва».

Василий обещал помочь, но медлил. По сему поводу Суп-расльская летопись говорит: «Князь же Василий обеща ему дати силу свою и удержа его на тые срокы, а норовя тьсти своему Витовту». То есть попросту Василий арестовал Юрия и дал знать об этом тестю.

Витовт не заставил себя ждать и в 1404 г. с большим войс­ком заявился к Смоленску. Несколько изменников-бояр откры­ли ему городские ворота и выдали жену Юрия — дочь Олега Рязанского. Витовт в Смоленске особой популярностью не пользовался, поэтому многих бояр он казнил, а других взял с собой в Литву вместе с княгиней. В Смоленске был посажен наместник Витовта. С удельным княжеством Смоленским на этот раз было покончено навсегда.

А что же делал «собиратель русских земель» Василий I? Да ровным счетом ничего. Узнав о захвате Смоленска Витов-том, он свалил все с больной головы на здоровую и заявил Юрию Святославовичу: «Приехал ты сюда с обманом, прика­завши смольнянам сдаться Витовту». Юрий, видя гнев мос­ковского князя, уехал в Новгород, где жители приняли его и дали тринадцать городов.[175] Юрий и новгородцы поклялись друг другу жить в вечном мире, а в случае, если неприятель нападет на Новгород, князь Юрий обещал биться с новгород­цами заодно.

Витовт в 1403 г. взял и Вязьму — столицу одноименного удельного княжества, находящуюся примерно в 210 км от Мос­квы ив 150 км от Смоленска. При этом вяземские князья при­знали себя вассалами Великого княжества Литовского, но со­хранили свою власть в княжестве. Как и в случае со Смоленс­ком, Василий I промолчал. Лишь в 1405 г. он вдруг послал двух татарских царевичей на литовские города Вязьму, Брянск и другие. Татары хорошо повоевали, много народу перебили и в плен увели, разорили и пожгли Литовскую землю до самого Смоленска и вернулись домой с большой добычей.

Теперь можно сделать несколько очевидных выводов, опровергающих большую ложь советских историков. Никакого захвата польско-литовскими феодалами южных и западных русских княжеств не было. Начнем с того, что никаких поля­ков в XIII веке и до конца XV века в русских княжествах во­обще не было. Во-вторых, занятие Киева и большинства юго-западных русских княжеств литовцами произошло мирно. В основном литовцы брали под защиту брошенные русскими князьями земли. Повторяю, после отказа Александра Невско­го принять Киев, князья Владимиро-Суздальской земли поте­ряли всякий интерес и к остальным русским землям.

С другой стороны: мнение литовских и украинских исто­риков-националистов о том, что-де Литва защитила русские княжества от набегов и дани татар, принципиально неверно. И набегов татарских было более чем достаточно, и за Киев и другие русские земли литовцы платили дань Орде, разумеет­ся, не из своего кармана.

Силой и большой кровью литовцам пришлось брать толь­ко Смоленское княжество. Причем московские правители не только не пожелали помочь смолянам, но и всячески вредили им. Лишь одни Олег Рязанский, окруженный со всех сторон мощными врагами — Литвой, Москвой и Ордой, — мужествен­но пытался помочь Смоленску. А через пять столетий истори­ки и литераторы начнут и обвинять его в измене.

О термине «Литва» я уже писал. Фактически националь­ного литовского государства никогда не было. Было русское государство, которым правили православные князья, в жилах их текло больше русской крови, нежели литовской. Не менее 90% населения Великого княжества Литовского составляли русские. Среди же простого литовского населения не менее 95% были язычниками.

Жизнь в русских городах после включения их в состан Ве­ликого княжества Литовского почти ни в чем не изменилась. Границы почти всех уделов были сохранены. Порядки, права, администрация и прочее остались без изменений. Удель­ными князьями были свои православные люди, частью Рюрико­вичи, частью обрусевшие литовцы. Напомню, что я говорю о конце XIV века.

Однако серия уний между Великим княжеством Литовским и Польшей фактически уничтожила первое, принеся неисчис­лимые беды ее населению. Католическое духовенство и польские магнаты постепенно начали полонизировать и ока-толичивать русское население Великого княжества Литовско­го. Простые люди и большинство знати Литовского княжества отчаянно сопротивлялись агрессии поляков и пытались сохра­нить свою веру, язык, обычаи и территориальные владения. В результате ксендзы и ляхи получили серию кровавых войн и восстаний. Наконец, в XVII веке им все-таки удалось сде­лать поляками русское дворянство: они забыли свой язык, веру и обычаи. Народ же продолжал говорить на русском языке, пусть с вкраплениями иностранных слов, и в подавляющем большинстве сохранил православную веру.

Полонизация дворянства на территории Речи Посполитой, ранее принадлежавшей Великому княжеству Литовскому, не принесла полякам большой пользы. Наоборот, к националь­ной и религиозной розни добавилась еще и социальная.

Причин гибели Речи Посполитой было очень много. Под­робно об этом автор рассказал в книге «История русско-польско-литовских войн». Но, безусловно, главной причиной падения Польши стали алчность и агрессивность ее панов и ксендзов.

ГЛАВА 13

ПОБЕЖДЕНЫЕ ПОБЕДИТЕЛИ

После долгого, но необходимого отступления вернемся в 1380 г. на Куликово поле. Итак, Дмитрий, он же теперь Донс­кой, с торжеством вступает в Москву, а хан Мамай «побежал в Сарай». «Зипунов» на Руси добыть не удалось, да и войско Мамаево поредело. В итоге на той самой реке Калке Мамай был наголову разбит ханом Синей Орды Тохтамышем. Большая часть уцелевших татар Мамая после битвы перешла на сторону победителя, Мамай же с небольшим отрядом всадников бежал в Крым. Там он попросил убежище у генуэзцев города Кафы. Городские власти впустили его в город, но затем Мамай был убит, а его сокровища оказались в руках генуэзцев.

Вскоре после Куликовской битвы, приблизительно за че­тыре дня до Преображения, то есть до 6 августа 1381 г., было подписано Докончание великого князя Дмитрия Ивановича с великим князем рязанским Олегом Ивановичем. Договор за­фиксировал территориальное размежевание между Рязанью и Московским княжеством. Причем Рязань сохраняет за собой Лопасню и ряд других спорных городов на северном берегу Оки, между Окой и Цной.

В договоре говорилось и об инцидентах, произошедших после Куликовской битвы. «Ачто князь великий Дмитрии и брат, князь Володимер, билися на Дону с татары, от того ве-ремени что грабеж или что поиманые у князя у великого лю-дии у Дмитрия и у его брата, князя Володимера, тому межи нас суд вопчии, отдати то по исправе». В летописи не упоми­нается, о каких пленных идет речь: о московских ратниках, захваченных рязанцами, или о татарских, сменивших москов­ский плен на рязанский. Я лично думаю, что речь идет о тата­рах. Зачем Олегу удерживать московских ратников, он вер­нул бы их так или за выкуп. А татары нужны ему для дипло­матического торга или, как минимум, для большого выкупа.

Доподлинно же известно, что Олег Иванович все-таки огра­бил людей Дмитрия Ивановича, возвращавшихся домой после Куликовской битвы. Причем в договоре не предусматривается безусловного возвращения полона. Решение этого вопроса от­кладывается до общего суда. Судя по тому, что вопрос о пре­словутом донском полоне ставился и в последующих докончаль-ных грамотах наследников Дмитрия Ивановича и Олега Ивановича, Рязань так ничего Москве и не вернула.

Узнав о захвате власти в Орде ханом Тохтамышем, Дмит­рий Донской отправил послов с большой данью. Никаких раз­говоров о том, что можно дань не платить, в Москве не пе­лось. Таким образом, если бы Мамай победил Тохтамыша, то ему не нужно было бы идти на Куликово поле, Дмитрий Ива­нович сам бы привез дань на блюдечке с голубой каемочкой. Но после Куликова поля Тохтамыш понял, что у русских произошел определенный психологический перелом. Исправить ситуацию мог только поход-реванш. Хан знал, что русские купцы, торговавшие с татарами, плавающими по Волге, часто являлись шпионами русских князей. Поэтому в 1382 г. Тохта­мыш велел внезапно схватить всех русских купцов на Сред­ней Волге, а товары их разграбить. Замечу, случай беспреце­дентный, обычно золотоордынские ханы покровительствова­ли купцам, особенно на Волге.

Все же в Орде нашлись «доброхоты», предупредившие Дмитрия Донского о походе Тохтамыша на Русь. Таким обра­зом, Дмитрий имел достаточно времени для сбора войска, тем не менее великий князь поехал «собирать полки». Обратим внимание на его маршрут: Переяславль — Ростов — Костро­ма. По мнению одних историков, Дмитрий остановился в Ко­строме, другие же считают, что двинулся на север, к Вологде. Но это не тактический маневр, это бегство. Если бы князь думал о сопротивлении татарам, он мог либо отсидеться в Мос­кве, в недавно построенном каменном Кремле, либо стать с вой­ском в 30 — 100 верстах от Москвы, к примеру, в Можайске, Волоколамске, Дмитрове и др. Если бы Тохтамыш осадил Москву, Дмитрий мог бы не допустить движения отдельных татарских отрядов на запад и на север, а главное, угрожал бы осаждающим, в любой момент мог прийти на помощь Москве, например при штурме ее татарами. Зачем собирать войско в Костроме или в Вологде? Да пока эти рати дойдут до Моск­вы, татары десять раз успеют уйти в степи. При этом в лето­писях нет сведений о том, что хоть кого-то там собрал вели­кий князь.

Итак, великий князь бежал, в Москве началась паника. Не хочу фантазировать и процитирую «Повесть о нашествии Тох­тамыша», созданную на базе летописных сводов 1408 г.

«А в Москве было замешательство великое и сильное вол­нение. Были люди в смятении, подобно овцам, не имеющим пастуха, горожане пришли в волнение и неистовствовали, слов­но пьяные. Одни хотели остаться, затворившись в городе, а другиебежать помышляли. И вспыхнула между теми и дру­гими распря великая: одни с пожитками в город устремлялись, а другие из города бежали, ограбленные. И созвали вече — позвонили во все кол

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: