Королевство даниила галицкого

Об отце Даниила Галицкого, князе Романе Мстиславовиче, С.М. Соловьев писал: «Роман слыл грозным бичом окрес­тных варваров — половцев, литвы, ятвягов, добрым подвиж­ником за Русскую землю, достойным наследником прадеда своего, Мономаха: «он стремился на поганых, как лев, — го­ворит народное поэтическое предание, — сердит был, как рысь, губил их, как крокодил, перелетал земли их, как орел, и храбр он был, как тур, ревновал деду своему, Мономаху». Мы ви­дели, что одною из главных сторон деятельности князей на­ших было построение городов, население пустынных про­странств: Роман заставлял побежденных литовцев расчищать леса под пашню, но тщетно казалось для современников ста­рание Романа отучить дикарей от грабежа, приучить к мир­ным земледельческим занятиям, и вот осталась поговорка: «Роман! Роман! худым живешь, литвою орешь».[156]

Роман постоянно вмешивался в феодальные усобицы Польского государства. В основном он выступал на стороне князя Лешко Белого (1186 — 1227, князь краковский 1194 — 1198, 1201, 1202-1210, 1211-1227), сына Казимира II Спра­ведливого. Но когда Лешко основательно обосновался в Кракове, Роман потребовал у него волости в награду за прежнюю дружбу. Лешко отказал, в результате прежние союзники рас­сорились. По словам летописца, в ссоре этой не последнюю роль сыграл Владислав Ласконогий (1161 —1231 гг., князь кра­ковский в 1228 г.). В 1205 г. Роман Мстиславович осадил Люб­лин, но, узнав, что Лешко с братом Конрадом идут на него, снял осаду и двинулся им навстречу. Перейдя Вислу, галиц-кие полки стали под городом Завихвостом. Вскоре туда при­были послы от Лешко и начали переговоры. Решено было при­остановить военные действия до окончания переговоров. Ро­ман Мстиславович с несколькими дружинниками спокойно отъехал на охоту, но в засаде его ждал большой польский от­ряд. Силы были неравны, и после короткого, но жестокого боя Роман Мстиславович и его дружинники были убиты.

В год смерти Романа Мстиславовича его старшему сыну Да­ниилу было 4 года, а младшему Васильку — 2 года. У покой­ного Романа было слишком много врагов как вне, так и внут­ри его княжества, поэтому Даниилу пришлось многое испы­тать, прежде чем вернуть себе отцовский престол.

10 марта 1241 г. татары переправились через Вислу и втор­глись в Польские земли, а затем в Венгрию.

После ухода татар из Венгрии Даниилу пришлось вести тя­желые войны с Ростиславом Михайловичем Черниговским, с литовцами и поляками.В 1249 г. Ростислав Михайлович вместе с польскими и вен­герскими войсками в очередной раз вторгся в Галицкую зем­лю. Но на реке Сан произошла жестокая битва, в которой I Даниил с братом Васильком наголову разгромили пришельцев. Ростислав с позором бежал к своему тестю венгерскому коро­лю Беле IV. Больше он на Русь не возвращался. Его сыновья Михаил и Бела, стали венгерскими банами. Причем Михаил вступил в брак с Марией, дочерью Ивана Асеня II, царя Болгарского в 1218—1241 гг., и его сын стал болгарским царем I Иваном Асенем III.

На Руси же черниговские князья исчезают со страниц ле­тописей, а Черниговское княжество распадается на ряд удель­ных княжеств: Брянское, Новгород-Северское, Курское, Труб-чевское, Путивльское, Одоевское, Воротынское, Белевское, Карачевское и др.

Теперь Даниил с Васильком не имели более соперников в Галицко-Волынской Руси. Но в следующем, 1250г. прибыл посол из ставки Батыя и потребовал отдать татарам Галич. Следует заметить, что если северо-восточные русские земли татары лишь обкладывали данью, то ряд южных русских зе­мель они взяли под свой непосредственный контроль и прогнали оттуда местных князей.

Даниил и Василько понимали, что для противодействия та­тарской рати у них не хватает сил, и Даниил сказал: «Не от­дам пол-отчины моей, лучше поеду сам к Батыю».

По пути в Орду Даниил заехал в Киев, где правил намес­тник великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича боярин Димитрий Ейкович. Далее Даниил и его спутники по­плыли на ладьях вниз по Днепру, и уже в 70 верстах ниже Киева, в Переяславле, стольном городе прапрадеда своего Владимира Мономаха, князь Даниил увидел татар. Таким об­разом, уже с Переяславля начиналась зона, контролируемая татарами. Там правили баскаки, опираясь на атаманов — ме­стных администраторов, избранных населением.

По приезде в Орду к Даниилу явился слуга великого кня­зя владимирского Ярослава со словами: «Брат твой Ярослав кланялся кусту, и тебе кланяться». «Дьявол говорит твоими устами, — ответил Даниил, — да заградит их бог». Однако Батый не потребовал от Даниила исполнения суеверных об­рядов: когда тот при входе в вежу поклонился по татарскому обычаю, то Батый встретил его словами: «Данило! Зачем так долго не приходил. Но все хорошо, что теперь пришел. Пьешь ли черное молоко, наше питье, кобылий кумыс?» «До сих пор не пил, — ответил Даниил, — но теперь, если велишь, буду пить». «Ты уже наш татарин, — продолжал Батый, — пей наше питье». Даниил выпил, поклонился по татарскому обы­чаю и, сказав хану что нужно о своих делах, попросил позво­ления пойти к ханше. Батый позволил, и Даниил пошел по­клонился ханше. Потом Батый прислал князю вина и велел передать: «Не привыкли вы пить молоко, пей вино».

Северные летописцы, довольные относительным уважени­ем, каким пользовались русские князья в Орде, постоянно по­вторяют, что они принимались там с честью. Но южный лето­писец, рассказав о принятии Даниила ханом, горько жалует­ся: «О злее зла честь татарская! Даниил Романович князь был великий, обладал вместе с братом Русскою землею, Киевом, Владимиром и Галичем: а теперь сидит на коленях и холопом называется, дани хотят, живота не чает и грозы приходят. О, злая честь татарская! Отец был царем в Русской земле, поко­рил Половецкую землю и воевал на иные все страны; и такого отца сын не принял чести, кто ж другой после того получит от них что-нибудь? Злобе и лести их нет конца!»

Пробыв в Орде 25 дней, Даниил достиг своей цели — хан оставил за ним все его земли.

Поездка Даниила к Батыю существенно упрочила его по­ложение в глазах западных соседей. Венгерский король Бела IV, испуганный не столько победой Ярослава на реке Сан, сколько благосклонностью Батыя к Даниилу, тотчас же пред­ложил последнему мир и родственный союз, который прежде отвергал. Даниил поначалу сомневался в искренности короля, но митрополит Кирилл съездил в Венгрию и уладил дело. В ре­зультате сын Даниила Лев женился на дочери Белы IV, и Даниил отдал королю венгерских пленных, взятых на реке Сан.

Еще в апреле 1245 г. римский папа Иннокентий IV отпра­вил к татарам специальную дипломатическую миссию во гла­ве с одним из основателей ордена Францисканцев Плано Карпини. Он должен был вручить папскую грамоту великому монгольскому хану, а заодно вступить в контакт с южнорус­скими князьями. Вначале 1246г. Карпини побывал во Вла­димире Волынском, где беседовал с братом Даниила Василь­ком Романовичем, сам же Даниил в это время ездил к Батыю. По пути в Орду, между Днепром и Доном, Карпини встретил­ся с Даниилом и рассказал ему о желании Рима вступить с ним в переговоры. Даниил согласился, поскольку поверил обеща­нию Иннокентия IV поддержать его в борьбе с татарами.

Замечу, что Иннокентий IV параллельно пытался завести переговоры и с северными русскими князьями. Ведь именно в 1250г. в Новгород к Александру Невскому прибыло чрезвы­чайное посольство от римского папы. Причем папское посла­ние было датировано 8 февраля 1248 г. Александр, как извес­тно, заявил папским послам Гольду и Гементу: «От вас уче­ния не принимаем».

Даниил, напротив, пошел на переговоры, руководствуясь ин­тересами Галицкой Руси и, разумеется, своими собственными. Ин­нокентий IV отправил доминиканского монаха Алексея с това­рищами для постоянного пребывания при дворе Даниила, пору­чил архиепископу прусскому и эстонскому легатство на Руси, позволил русскому духовенству совершать службу на заквашен­ных просвирах, признал законным брак брата Даниила Василь­ка со своей родственницей, уступил требованию Даниила, что­бы никто из крестоносцев и других духовных лиц не мог приоб­ретать имений в русских областях без позволения князя.

Даниилу в первую очередь от папы нужна была помощь против татар. Но время крестовых походов прошло. Да и в XI — XII веках крестовые походы организовывались с целью пограбить богатые восточные страны, а попутно и Константи­нополь. Сражаться же за идею, да еще со страшными монго­лами, никто не хотел. Для порядка папа отправил в 1253 — 1254гг. несколько булл к христианам Богемии, Моравии, Сербии, Померании, Ливонии и др. с призывом устроить кре­стовый поход против монголов. Но на его призыв так никто и не откликнулся.

Тогда вместо помощи против татар Иннокентий IV пред­ложил Даниилу королевский титул в награду за соединение с римской церковью. Но галицкого князя не прельстила коро­на. «Рать татарская не перестает: как я могу принять венец, прежде чем ты подать мне помощь?», — велел ответить он папе.

В 1253 г., во время пребывания Даниила в Кракове у кня­зя Болеслава, туда прибыли папские послы с короной и по­желали встретиться с галицким князем. Даниил отделался от них, велев передать, что не годится ему встречаться с пап­скими послами на чужой земле. На следующий год послы опять явились с короной и обещанием помощи. Даниил, не веря в обещания, опять хотел отказаться от королевского титула, но мать и польские князья уговорили его: «Прими только венец, а мы уже будем помогать тебе на поганых». Римский папа даже отправил специальное послание Дании­лу, в котором проклинал тех, которые ругали православную греческую веру, и обещал созвать собор для обсуждения вопроса о соединении церквей.

Дело кончилось тем, что князь Даниил короновался в нача­ле 1254г.[157] в Дорогичине (Дрогичине). В этом небольшом го­родке у западной границы Галицкого княжества Даниил ока­зался во время похода на ятвягов. Видимо, у него были какие-то веские основания поспешить с коронацией. Получив корону, Даниил забыл обо всех обещаниях, сделанных римскому папе[158], и не обращал внимания на его укоры и увещевания.

В Риме рассердились, и в 1255 г. папа Александр IV разре­шил буллой литовскому князю Миндовгу грабить Галицкую и Волынскую земли. В 1257 г. римский папа пригрозил Даниилу за непослушание крестовым походом на Галицко-Волынскую Русь. Но и Даниил, и Александр IV прекрасно понимали, что это пустые угрозы, просто «надо ведь было что-то сказать».

Таким образом, никаких материальных выгод сношения с Римом Даниилу Романовичу не дали, но впредь и он, и его потомки именовались королями.

Корона несколько вскружила голову Даниилу, и он решил предпринять наступательные действия против татар. Не против хана, а против баскака Куремсы, кочевавшего в степи между

Днепром и Днестром. Довольно быстро войско Даниила отбило все южнорусские города, контролируемые татарами.

В 1259г. войско Куремсы подошло к Владимиру Волын­скому, но было отбито жителями. Потом Куремса не смог взять Луцка, потому что сильный ветер относил камни, бро­саемые татарами из машин. Но в 1260г. на Русь пришел другой баскак, Бурундай, с которым уже не так легко было справиться. Бурундай прислал сказать Даниилу: «Я иду на Литву: если ты мирен с нами, то ступай со мною в поход!» Даниил не знал, что делать. Он решил, что если сам поедет к Бурундаю, то тот припомнит ему войну с Куремсой, и пото­му послал к баскаку брата Васильке. Тот по дороге встретил отряд литовцев, разбил его, взял трофеи и привез их к Бу­рундаю. Это татарину, конечно, понравилось, он похвалил Василько, поехал с ним вместе воевать литву, а после отпус­тил домой.

Но этим дело не кончилось. В 1261 г. Бурундай опять при­слал сказать Даниилу и Василько: «Если вы мирны со мною, то встретьте меня, а кто не встретит, тот мне враг». К Бурун­даю опять поехал Василько, прихватив с собой сына Даниила Льва и холмского владыку Ивана (к тому времени на Руси уже знали, что татары уважают служителей всех религий). Бурун­дай встретил их сильной бранью; немного успокоившись, он сказал Василько: «Если вы со мною мирны, то размечите все свои города».

Владыку Ивана отправили к Даниилу с вестью о гневе Бу-рундая. Даниил испугался и уехал сперва в Польшу, а потом в Венгрию. Лев Даниилович «разметал» Данилов, Истожек, послал и Львов разметать, а Василько послал разрушить ук­репления Кременца и Луцка.

А между тем Бурундай вместе с Василько приехал во Вла­димир Волынский и приказал разрушить городские укрепле­ния. Василько прекрасно понимал, что такие мощные укреп­ления нельзя разрушить скоро, и потому велел их поджечь. Горели они целую ночь, сгорел и весь город, а Василько на другой день должен был угощать Бурундая в беззащитном Владимире. Но татарину и этого было мало. Он потребовал срыть городские рвы, и это было исполнено.

Из Владимира Бурундай и Василько поехали к Холму — любимому городу короля Даниила. Но город оказался затво­рен, горожане засели в нем с пороками и самострелами, и взять его у Бурундая не было сил. Тогда он обратился к Василько: «Этот город брата твоего, ступай, скажи гражданам, чтоб сда­лись». С Василько Бурундай отправил трех татар и толмача, чтобы слушал, что князь говорит горожанам. Но Василько не растерялся: набрал каменей в руки и, подъехав к стенам, стал кричать холмским боярам: «Константин холоп и ты другой холоп, Лука Иваныч! Это город брата моего и мой, сдавай­тесь!» Сказав это, Василько три раза ударил камнем о землю, давая этим понять, чтобы не сдавались, а бились с татарами. Боярин Константин все понял и отвечал Васильку: «Ступай прочь; если не хочешь, чтоб ударили тебя камнем в лицо, ты уже не брат королю, а враг ему». Татары, бывшие с Василь­ко, все пересказали Бурундаю, и тот ушел от Холма погра­бить Польшу, а оттуда возвратился в степи.

Уступив татарам, король Даниил получил возможность за­няться Литвой. Ведь после Батыева нашествия литовцы осме­лели и стали чаще вторгаться на территорию русских княжеств. Но, это не всегда им сходило с рук. Так, в 1245г. большие силы литовцев появились около Торжка и Бежецка. В Торж­ке в это время сидел князь Ярослав Владимирович, возвратив­шийся после заключения мира из Ливонии. Он погнался было за литовцами, но потерпел поражение, потерял всех лошадей. Но вскоре на подмогу Ярославу Владимировичу подошли дру­жины из Твери и Владимира, и Ярослав продолжил преследо­вание. Ему удалось догнать литовцев под Торопцом. Литовцы были разбиты, а уцелевшие заперлись в городе. Но на следу­ющее утро подошел Александр Невский с новгородской дру­жиной, взял Торопец, отнял у литовцев весь полон и перебил всех их князей — более восьми человек.

Через несколько дней после взятия Торопца Александр Ярославович получил весть о появлении нового отряда литов­цев. Он отпустил новгородские полки домой, а сам с ближней дружиной (двором, как сказано в летописи) погнался за ли­товцами, нагнал и перебил всех без пощады у озера Жизца. Затем князь отправился в Витебск, забрал там своего сына и направился домой, в Новгород. Но по дороге, недалеко от Усвята, Александр Ярославович опять наткнулся на литовцев и разбил их.

На следующий, 1246, год литовцы решили попытать счас­тья на юге. Но, возвращаясь с набега на окрестности Пере-сопницы, они были настигнуты у Пинска Даниилом и Василь­ком Романовичами и наголову разбиты. В 1247 г. Романовичи вновь разбили литовцев.

К этому времени среди множества литовских князей выд­винулся умный, смелый и жестокий князь Миндовг. В 1252 г. он отправил своего дядю Выкынта и двоих племянников Тевтивила и Едивида на Смоленск, сказав им: «Что кто возьмет, тот пусть и держит при себе». На самом же деле Миндовг от­правил родственников в этот поход, чтобы в их отсутствие захватить принадлежавшие им земли. Миндовг послал вслед за родственниками войско, чтобы нагнать их и убить. Но кня­зей кто-то предупредил, и они попросили защиты у своего родственника Даниила Романовича, женатого на сестре Тев-тивила и Едивида.

Миндовг отправил послов к Даниилу с требованием вы­дать беглецов. Но Даниил категорически отказался не столько из родственных чувств, сколько из желания вмешаться в дела литовцев. Посоветовавшись с братом Васильком, он послал сказать польским князьям: «Время теперь христианам идти на поганых, потому что у них встали усобицы». Поляки на словах пообещали Даниилу союзничество, но войск не дали. Тогда Романовичи стали искать других союзников для борь­бы с Миндовгом и отправили князя Выкынта в Жмудь к ят-вягам и в Ригу к немцам. Выкынту удалось за хорошую пла­ту уговорить ятвягов подняться на Миндовга, немцы также пообещали помощь и велели сказать Даниилу: «Для тебя помирились мы с Выкынтом, хотя он погубил много нашей братьи».

Братья Романовичи, посчитав собранные силы достаточны­ми, выступили в поход. Даниил послал Василька на Волковыск, своего сына — на Сломим, а сам пошел к Здитову. По­ход был успешным, и русские полки с богатой добычей и по­лоном возвратились домой.

Затем русско-половецкое войско под началом Тевтивила вторглось в удел Миндовга. С другой стороны Миндовга дол­жны были атаковать немцы, но Орден не торопился, и Тевти-вилу пришлось лично приехать в Ригу, принять христианство, и только тогда рыцари начали готовиться к войне.

Миндовг сообразил, что войну на два фронта, с Даниилом и с Орденом, он не осилит. Тогда он тайно послал к магистру Ордена Андрею фон Штукланду богатые дары и велел пере­дать: «Если убьешь или выгонишь Тевтивила, то еще больше получишь». Магистр дары принял, но передал Миндовгу, что, несмотря на свое расположение к нему, Орден не может ока­зать ему помощь, пока тот не примет христианства. Миндовг, не долго думая, крестился. Папа римский был в восторге. Он принял литовского князя под покровительство святого Петра, отписал ливонскому епископу, чтобы никто не смел оскорб­лять новообращенного, поручил кульмскому епископу венчать Миндовга королевским венцом, писал об установлении собор­ной церкви в Литве и епископства.

Но Миндовг принял христианство только для вида, наде­ясь при первом же удобном случае возвратиться в прежнюю веру. В летописи говорится: «Крещение его было льстиво, потому что втайне он не переставал приносить жертвы своим прежним богам; сожигал мертвецов; а если когда выедет на охоту, и заяц перебежит дорогу, то уж ни за что не пойдет в лес, не посмеет и ветки сломить там».

Как бы то ни было, но Миндовг сделал Орден из врага со­юзником, и теперь уже князь Тевтивил вынужден был бежать из Риги. Прибыв в Жмудь к своему дяде Выкынту, он собрал войско из ятвягов, жмудьи и русского отряда, присланного Даниилом, и выступил против Миндовга, на помощь которо­му подошли немцы. В 1252 г. эта война не ознаменовалась никакими решительными действиями. На следующий год вме­шался князь Даниил, он опустошил Новгородскую (Новогруд-скую) область, а Васильке с племянником Романом Даниило­вичем взяли Городец.

Но в конце 1255г. Миндовг и Даниил заключают мир. По­средником и миротворцем стал сын Миндовга Войшелг. Личность эта была весьма одиозная, поэтому не грех и сказать о нем пару слов. Наивный рассказ летописца наводит ужас: «Войшелг стал княжить в Новгороде (Новогрудке), будучи в поганстве, и на­чал проливать крови много: убивал всякий день по три, по четы­ре человека. В который день не убивал никого, был печален, а как убьет кого, так и развеселится». Вдруг пронеслась весть, что Войшелг — христианин. Мало того, он оставляет княжеский престол и постригается в монахи под именем Давида.

Вот этот-то раскаявшийся Войшелг и явился к королю Да­ниилу, чтобы быть посредником между ним и своим отцом Мин-довгом. Условия были предложены крайне выгодные: млад­ший сын Даниила Шварн получал руку дочери Миндовга, а старший, Роман, получал Новогрудок, Слоним, Волковыск и другие города, хотя и с обязательством признавать над собой власть Миндовга. Даниил не мог не согласиться, и мир был заключен. Войшелг хотел пробраться в Афонский монастырь, и Даниил выхлопотал для него свободный путь через Венгрию. Но смуты и волнения, охватившие тогда весь Балканский по­луостров, заставили Войшелга возвратиться назад из Болга­рии. Впоследствии на реке Неман между Литвой и Новогруд-ком он основал свой монастырь.

Однако мир между Даниилом и Миндовгом просущество­вал только пять лет. В 1260 г. Войшелг и Тевтивил за что-то схватили молодого князя Романа Данииловича. На выручку ему в Литву вторглись король Даниил и его брат Васильке. Чем кончилось дело, как освободили Романа — неизвестно. Известно только, что в 1262 г. Миндовг, желая отомстить Ва­сильку, который вместе с татарами нападал на его земли, по­слал на Волынь две рати. Пограбив вволю, литовские воины с богатой добычей двинулись в обратный путь. Одна рать оста­новилась у озера вблизи города Небл, тут-то их и нагнал Ва-силько. По словам летописца, русские дружинники не остави­ли в живых ни одного человека, одних порубили мечами, дру­гих загнали в озеро, где те и потонули.

В 1262 г. произошло вроде бы незначительное событие, чуть было не перевернувшее историю Литвы, России и Польши, — у великого князя литовского Миндовга умерла жена. Миндовг согласно языческим обычаям решил жениться на ее родной сестре, несмотря на то, что она была уже замужем за нальшан-ским князем Довмонтом. Миндовг послал сказать ей: «Сестра твоя умерла, приезжай сюда плакаться по ней». Когда та при­ехала, Миндовг сказал ей: «Сестра твоя, умирая, велела мне жениться на тебе, чтоб другая детей ее не мучила», — и же­нился на свояченице.

Довмонт сильно обиделся, но для виду покорился своему сюзерену. Он вступил в сговор с племянником Миндовга от его сестры жмудским князем Тренятой. В 1263 г. Миндовг отправил войско за Днепр на брянского князя Романа Михай­ловича. В одну прекрасную ночь Довмонт объявил войску, что волхвы предсказали несчастья, и с преданной ему дружиной покинул рать. Внезапно люди Довмонта ворвались в замок Миндовга и убили князя вместе с двумя его сыновьями.

Тренята по уговору с Довмонтом стал княжить в Литве вме­сто Миндовга, оставив за собой и жмудскую вотчину. Он послал сказать своему брату, полоцкому князю Тевтивилу: «Приезжай сюда, разделим землю и все имение Миндовгово». Но, деля Миндовгово добро, братья рассорились, да так, что оба думали, как бы убить друг друга. Боярин Тевтивила Прококий Полочанин донес Треняте о замыслах своего князя, тот опередил брата, убил его и стал княжить один. Но княжить Треняте пришлось недо­лго. Четверо конюших Миндовга решили отомстить убийце сво­его князя и зарезали Треняту, когда тот шел в баню.

О смерти Миндовга Давид-Войшелг узнал в монастыре на Святой горе. Он испугался и бежал из Литвы в Пинск, а отту­да обратился за помощью к Шварну Данииловичу — мужу своей сестры. Объединенная русско-литовская дружина изго­няет Довмонта и его сторонников из Литвы.

При этом стоит отметить две любопытные детали. В битве с войсками Шварна и Войшелга погибает дравшийся на сто­роне Довмонта безудельный рязанский князь Евстафий Кон­стантинович. А сам Довмонт бежит вместе с остатками своей дружины в Псков. Там Довмонт крестился и получил право­славное имя Тимофей. Вскоре Довмонт становиться грозой ливонских немцев и любимцем псковичей. Последний раз он разгромил рыцарей в 1298г., а в следующем году умер.

После смерти Тимофей-Довмонт был причислен псковича­ми к лику святых. В его житии сказано: «Страшен ратоборец быв, на мнозех бранях мужество свое показав и добрый нрав. И всякими добротами украшен, бяше же уветлив и церкви украшая и попы и нищия любя и на вся праздники попы и черноризцы кормя и милостыню дая».

После изгнания Довмонта власть в Литве переходит к Вой-шелгу, причем Шварн вместе с дружиной по-прежнему оста­ется в Литве. Войшелг прославился жестокими расправами над своими противниками. Приступы жестокости и даже садизма часто сменялись у него религиозным экстазом.

В 1264 г. умирает король Даниил. Королем становится его сын Лев, который управлял княжеством («королевствовал») совместно с братьями Мстиславом и Шварном (Роман, види­мо, к тому времени уже умер), а дядя их Васильке по-прежнему княжил на Волыни.

В Литве же сложилась любопытная ситуация. Войшелг в 1268 г. вновь вспомнил, что он монах Давид, и поселился в уг-ровском Даниловом монастыре, а всю власть в своих владени­ях отдал зятю Шварну. Тот, опасаясь, видимо, возобновления внутренних волнений в Литве, просил Войшелга покняжить еще совместно, но он решительно отказался: «Много согрешил я перед богом и перед людьми. Ты княжи, а земля тебе безопас­на». Живя в угровском монастыре, Войшелг говорил: «Вот здесь подле меня сын мой Шварн, а там господин мой отец князь Василько, буду ими утешаться». Но утешаться монаху Давиду пришлось всего год: в 1269г. Шварн умер. Детей у него не осталось, и литовские вельможи срочно вызвали Войшелга-Да-вида из монастыря. Князь победил монаха, и Войшелг вновь стал княжить в Литве, да еще так, что ухитрился поссориться с братом Шварна королем Львом Данииловичем.

Дело шло к войне, но тут вмешался старый Василько Ро­манович, князь волынский, и пригласил обоих к себе для при­мирения. Войшелг и Лев приехали к Василько во Владимир Волынский, где старый советник князя Даниила немец Мар-кольд позвал всех троих князей к себе на обед. За обедом князья примирились, повеселились от души, хорошо поели и изрядно выпили. К ночи старый князь Василько поехал к себе домой, а Войшелг — в Михайловский монастырь, где он ос­тановился. Но дело этим не кончилось. Среди ночи к Войшелгу приехал Лев и предложил продолжить веселье: «Кум! Попьем-ка еще!» Попили еще, по пьянке рассорились, дошло до дра­ки с поножовщиной, и Лев убил Войшелга.

После этого Лев предложил себя в кандидаты на литовс­кий престол. Однако там о нем и слышать не хотели. Вскоре литовские вельможи выбрали себе князя из этнических литов­цев. Так провалилась первая попытка мирного объединения Литвы с Русью.

В 1279 г. умер бездетный Болеслав V Стыдливый (1226 — 1279) — князь краковский, и в Польше началась очередная усобица. Болеславу наследовал старший из двоюродных пле­мянников Лешко Черный, князь мазовецкий и сераджский, сын Казимира Конрадовича, и краковская шляхта утвердила его на княжение (годы правления 1279 — 1288).

Король Лев Даниилович не угомонился после неудачи в Литве и решил предложить свою кандидатуру на краковский престол, но, по выражению летописца, «бояре сильные не дали ему земли». Тогда Лев в порядке компенсации решил завла­деть несколькими приграничными польскими городами и стал просить татарского хана Ногая помочь ему войсками. Ногай людей дал, и Лев с татарскими полками и сыном Юрием всту­пил в польские владения. К нему присоединился родной брат Мстислав, князь Луцкий, и двоюродный брат Владимир Ва­сильевич, князь Волынский. О двух последних летописец го­ворит, что пошли они «неволей татарскою».

К Кракову Лев шел, по словам летописца, «с гордостью ве­ликою, но возвратился с великим бесчестием», поскольку при Гошличе, в двух милях от Сандомира, был разбит поляками наголову. А в 1281 г. Лешко Черный вторгся в Галицкую об­ласть, взял город Перевореск (Пршеворск), сжег его, а всех жителей перебил. Другой польский отряд численностью 200 че­ловек вошел в волынские земли у Берестья (Бреста). Поляки разорили с десяток сел и пошли назад. Но жители Берестья во главе с воеводой Титом, всего около 70 человек, напали на поляков, убили 80 человек, остальных взяли в плен и возвра­тили все награбленное.

Затем начались усобицы между князьями мазовецкими — детьми Семовита Конрадом и Болеславом. Конрад обратился за помощью к князю волынскому Владимиру Васильковичу, тот послал сказать: «Скажи брату — бог будет мстителем за твой позор, а я готов тебе на помощь», и стал собирать полки. По­слал князь Владимир и к своему племяннику князю холмскому Юрию Львовичу, тот ответил: «Дядюшка! С радостию бы по­шел и сам с тобою, но некогда: еду в Суздаль жениться, а с собою беру немногих людей: так все мои люди и бояре богу на рука да тебе, когда тебе будет угодно, тогда с ними и ступай».

Владимир Василькович собрал полки и двинулся к Берес-тью, но прежде послал к Конраду посла. Тот, опасаясь невер­ных бояр, сказал Конраду: «Брат твой Владимир велел тебе сказать: с радостию бы помог тебе, да нельзя: татары меша­ют». При этом посол взял князя за руку и крепко пожал ее. Князь догадался, уединился с послом и тогда услышал радо­стную весть: «Брат велел тебе сказать: приготовляйся сам и лодки приготовь на Висле, рать у тебя будет завтра». На сле­дующий день волынское войско переправилось через Вислу и пошло с Конрадом во владения Болеслава. Полки осадили город Гостинный. Конрад стал подстрекать их на штурм: «Бра­тья мои, милая Русь! Ступайте, бейтесь дружнее!» Часть вой­ска двинулась под стены, а остальные полки остались на мес­те, на случай внезапного нападения поляков с тыла.

Вскоре город был взят, разграблен и сожжен, жители ча­стично перебиты, частично взяты в плен. Волынские полки с победой и великой честью вернулись домой, потеряв всего двух человек, да и то не при штурме Гостинного, а по доро­ге. Один был родом прусс, а другой — придворный слуга князя Владимира, любимый его сын боярский Рах Михайло­вич. Когда русские войска шли мимо Сохачева (Сохоцин), то князь Болеслав Семовитович выехал из города, чтобы поймать какой-нибудь небольшой отряд, но все же на войско он напасть боялся.

Князь Владимир приказал своим воеводам не распускать войска, но тридцать человек отделились и поехали в лес, что­бы ловить челядь, скрывавшуюся от них в окрестных селах. Болеслав напал на отряд, все разбежались, кроме двоих — Раха и прусса. Прусс бросился на самого Болеслава, но тут же был убит, а Рах убил знатного боярина Болеслава, но и сам заплатил жизнью за свой подвиг. По словам летописца, умерли они мужественно и оставили по себе славу будущим векам.

В 1282 г. татарские ханы Телебуга и Ногай двинули на Вен­грию огромное войско. Велели они идти с ними и русским кня­зьям. Воспользовавшись этим, Болеслав с небольшой дружи­ной напал на русские границы, разграбил несколько сел и вернулся назад, хвастаясь, будто всю землю завоевал.

Лев Давидович, вернувшись из похода, послал сказать Вла­димиру Васильковичу: «Брат! Смоем с себя позор, наведи литву на Болеслава». Владимир послал за литвой и получил ответ: «Владимир, добрый князь, правдивый! Можем за тебя свои головы сложить. Если тебе любо, то мы готовы».

Лев и Владимир, собрав войско, пошли к Берестью и ста­ли ждать там литовских воинов. Но те задерживались, и тогда князья отпустили воевод повоевать Болеславову землю. Те взя­ли большие трофеи — людей, лошадей, скотину.

Вскоре подошли и литовцы, обратились к князю Владими­ру: «Ты нас поднял, так веди куда-нибудь, мы готовы, мы на то и пришли». Владимир задумался, а куда их вести? Своя рать ушла уже далеко, реки разливаются, и тут вспомнил, что Лешко Краковский посылал люблинцев, которые взяли одно пограничное волынское село. Владимир несколько раз напо­минал Лешко, чтобы тот возвратил пленных, но тот не реаги­ровал. И вот теперь Владимир послал на него литву, которая повоевала около Люблина и взяла множество пленных.

Вскоре возвратились из польских земель и русские воево­ды с полками, привели большую добычу. Но Болеслав все не унимался. Тогда Владимир с племянником Юрием опять со­брал войско, опять призвал литву. Союзники взяли у Болес­лава Сохачев и вернулись домой с большой добычей.

Сын Васильке Романовича Владимир по мелочи задрался в 1274 г. с литовским князем Тройденом. Дело кончилось тем, что Тройден взял крепость Дрогичин, принадлежавшую коро­лю Льву Данииловичу. Тот немедленно послал жалобу хану Менгу-Тимуру. Хан прислал татарское войско и велел идти с ним русским князьям. Как сказано в летописи: «Пошли на Литву Лев, Мстислав, Владимир, Роман брянский с сыном Олегом, Глеб смоленский, князья пинские и туровские. Лев с татарами пришел прежде всех к Новогрудку и, не дожидаясь других князей, взял окольный город. На другой день пришли остальные князья и стали сердиться на Льва, что без них на­чал дело. В этих сердцах они не пошли дальше и возвратились от Новогрудка. Волынский князь звал тестя своего, Романа брянского, заехать к нему во Владимир. «Господин батюшка! Приезжай, побудешь в своем доме и дочери своей здоровье увидишь». Роман отвечал: «Сын Владимир! Не могу от своего войска уехать, хожу в земле ратной, кто проводит войско мое домой? Пусть вместо меня едет сын мой Олег». Больше об этом походе нам ничего не известно. В 1276 г. толпы пруссов, спасаясь от притеснений Ордена, пришли к литовскому князю с просьбой о предоставлении убежища. Тройден часть их послал в Гродно, а остальных — в Слоним. Льву и Владимиру такое соседство показалось опас­ным, и они послали войско к Слониму и выгнали пруссов. Тогда Тройден послал войско к Каменцу Литовскому. Влади­мир отомстил ему взятием Турийска Неманского. Борьба на этом закончилась, и, как говорится в летописи, оба князя пос­ле этого стали жить в большой любви.

Но Владимир, видимо, не верил в долговременность этого мира и стал думать, где бы поставить город за Берестьем. Тогда он взял книги пророческие и разогнул их на следующем мес­те: «Дух господень на мне, его же ради помаза мя... и созижют пустыня вечная, запустевшая прежде, воздвинути городы пу­сты, запустевшая от рода». Владимир, говорит летописец, уразумел к себе милость божию и начал искать место, где бы поставить город, и для этого послал опытного человека Алек­су с местными проводниками на челнах вверх по реке Лосне. Алекса нашел удобное место и доложил об этом князю, ко­торый сам отправился на берега Лосны и заложил город, на­званный Каменцом, потому что почва была там каменистая.

Но татары не дали русским и литовским князьям пожить в мире. В 1277 г. Ногай прислал русским князьям грамоту: «Вы все мне жалуетесь на Литву, так вот вам войско и с воеводою, ступайте с ним на своих врагов». Зимой русские князья Мстис­лав, Владимир и Юрий Львович пошли на Литву к Новогрудку. Но когда подошли к Берестью, узнали, что татары их опе­редили. Тогда князья стали думать: «Что нам идти к Ново­грудку? Там татары все уже извоевали. Пойдем куда-нибудь к целому месту». На том и порешили, и пошли к Гродно.

Пройдя Войковыйск, русские полки остановились на ноч­лег, и тут Мстислав с Юрием тайком от Владимира послали своих лучших бояр и слуг с воеводой Тюймой пограбить окре­стности. Те, пограбив, расположились на ночлег в отдалении от основного войска, сторожей не поставили и сняли доспехи. Но нашелся один предатель, который побежал в город и до­ложил жителям: «Там-то и там-то на селе люди лежат безо всякого порядка». Пруссы и борты выехали из города и напа­ли на спящих русских, половину перебили, а остальных отве­ли в город, а тяжело раненного Тюйму повезли на санях.

Наутро, когда главная рать подошла к городу, оттуда при­бежал посланный Тюймой человек и рассказал о поражении рус­ского отряда. Князь стал думать, как бы взять город. Перед ними стояла каменная башня, в которой заперлись пруссы и стреля­ли, не давая приблизиться к городу. Тогда русские приступом взяли башню. Тут страх напал на горожан. Вся надежда их была на эту башню, и теперь, переговорив с русскими, горожане до­говорились отдать русским всех взятых ночью пленных с тем условием, чтобы русские оставили их в покое.

В 1287 г. хан Талабуга пошел войной на польские княжества и позвал с собой в поход всех волынских и заднепровских кня­зей. Князья, каждый на границе своей волости, встречали хана с напитками и богатыми дарами — они боялись, что татары пе­ребьют их и разграбят их города. Этого не случилось, хотя на­силиям татар в городах и по волости не было конца. Телебуга, отправившись в Польшу, оставил около Владимира Волынско­го отряд татар кормить своих любимых коней.

В 1315г. власть в Литве захватил Гедемин. Происхожде­ние его неизвестно. Согласно позднейшей официальной литов­ской версии Гедемин, как и Миндовг, происходил от Палемо-на, брата римского императора Нерона. Мол, этот братец от­правился в I веке нашей эры на север и основал там Литовское государство. По русским же летописям и хроникам Тевтонс­кого ордена Гедемин служил конюхом у князя Витенеса (Ви теня), а затем вошел в сговор с молодой женой князя, убил его и овладел престолом.

В 1320 г. Гедемин предпринял поход на Владимир Волын­ский, где княжил Владимир, сын Василька Романовича. Го­род уп<

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: