Наступление Му‘авийи

Му‘авийа внимательно следил за происходившим в Ираке. Убедившись, что Али не удастся подвигнуть иракцев на новый поход против Сирии, он перешел к активным действиям, тем более что после заключения в 657 или 658 г. перемирия с византийцами, за которое приходилось платить тяжелой данью, можно было не опасаться войны на два фронта. Он не стал собирать многочисленное войско для победы в генеральном сражении, а вместо этого в 39/659–60 г. организовал набеги на пограничные районы Ирака и Аравии.

В конце 38 или самом начале 39 г. х. (май 659 г. ) трехтысячный отряд совершил девятисоткилометровый марш через пустыню, разгромил небольшой воинский пост в ас-Са‘лабии, пошел к Куфе и достиг Куткутаны, грабя по пути паломников и других путников. Али с трудом собрал людей для отражения этого набега. Добровольцы получили в качестве поощрения по 50 дирхемов, и это позволило набрать 4000 человек. Узнав об этом, сирийцы ушли на родину.

Затем двухтысячный сирийский отряд, пройдя по правому берегу Евфрата, напал на Айн ат-Тамр, но, побоявшись прихода подкрепления из Куфы, отступил. В том же 39 г. х. был послан отряд к Тайма с приказом собирать с бедуинов этого района садаку, отказывающихся – убивать, а если представится возможность, захватить Медину. Отряд беспрепятственно дошел до Тайма и захватил это пограничное укрепление, разгромил отряд, посланный Али, и возвратился в Сирию.

Как мы видим, первоначальный энтузиазм куфийцев сменился полным безразличием к призывам Али, гарнизоны пограничных крепостей самовольно расходились по домам, и сирийские отряды беспрепятственно проходили в полусотне километров от иракской столицы. Наиболее энергичные и преданные помощники, такие, как ал-Аштар и Аммар ибн Йасир, погибли, и никто не смог их заменить. Неустойчиво было положение Али даже в Медине, которая за четыре года до этого сделала его халифом: ансары не могли простить ему переноса столицы в Куфу и того, что почти все главные посты в государстве снова достались родственникам халифа, как и при Усмане.

Напротив, Му‘авийа продолжал пользоваться у сирийцев непререкаемым авторитетом и имел в своем распоряжении надежную армию, натренированную постоянными войнами с Византией. Эти набеги убедили Му‘авийю, что не следует опасаться контрударов Али, когда он не в состоянии обеспечить безопасность даже ближних подступов к столице, и он сделал следующий шаг в борьбе за власть: в июле 659 г. объявил себя халифом в Иерусалиме, куда собрались вожди сирийских арабов.

Выбор места для этого вряд ли был случаен: Иерусалим почитался мусульманами как третий по значению священный город. Сама присяга прошла в ал-Масджид ал-Акса. Затем Му‘авийа поднялся на Голгофу, сидел там и молился, потом поднялся в Гефсиман, потом спустился к могиле Марии и там молился. Этот жест, рассчитанный прежде всего на христианских подданных (в числе которых были и арабы), свидетельствует в то же время, что и за пределами Сирии и Палестины в мусульманской среде посещение христианских святынь мусульманским правителем не считалось одиозным – иначе противники Му‘авийи не преминули бы поставить ему в вину подобное прегрешение.

Амбиции двух халифов столкнулись во время хаджжа 39 г. х., на который Му‘авийа как халиф послал от себя руководителем хаджжа Йазида ибн Шаджару ар-Рухави. Наместник Мекки, двоюродный брат Али, Кусам ибн ал-Аббас, спросил мекканцев, будут ли они сражаться с посланцем Му‘авийи, те отмолчались. Тогда он обратился за помощью к брату. Посланный им отряд во главе с Ма‘килом ибн Кайсом вышел из Куфы только 1 зу-л-хиджжа и никак не мог достичь Мекки за семь суток, чтобы вмешаться в события. Мекканцы не приняли руководства ни Йазида ибн Шаджары, ни Кусама, а поручили руководить обрядами паломничества Шайбе ибн Усману ал-Абдари, хранителю ключей Ка‘бы, назначенному на этот пост самим пророком. Ма‘килу оставалось попытаться перехватить Йазида на обратном пути, чтобы наказать за самозванство, но удалось ему лишь застичь в Вади-л-Кура обоз сирийцев и захватить 10 пленных.

В ноябре 660 г. Му‘авийа послал Бусра ибн Арта с отрядом в 2600 человек на овладение священными городами, а в случае удачи – всей Западной Аравией до Йемена включительно.

Чтобы ускорить марш и совершенно неожиданно появиться перед Мединой, Буср конфисковывал по дороге у бедуинов верблюдов, ехал на них на максимальной скорости до следующего становища, оставлял там загнанных животных и брал свежих. Кони налегке бежали обочь. Таким образом можно было проходить за сутки до 150 км и появиться у Медины через 7–8 суток, опережая слухи о движении. Наместник Медины, почтенный ансар Абу Аййуб, у которого в первые месяцы жил пророк, бежал из Медины, даже не пытаясь организовать сопротивление. Собрав мединцев в мечети, Буср осыпал их бранью за то, что они, удостоившиеся чести жить вместе с пророком, а потом с халифами, убили Усмана. Изрядно напугав мединцев, Буср заставил их присягнуть Му‘авийи, сжег дом Абу Аййуба и дома наиболее ненавистных Умаййадам мединцев, а затем направился к Мекке.

Путь его был отмечен убийствами, и многие мекканцы, прослышав об этом и не полагаясь на статус священной территории Мекки, бежали из города, среди них был наместник Мекки Кусам ибн Аббас и двое малолетних сыновей Убайдаллаха ибн Аббаса. Не дожидаясь прихода Бусра, мекканцы поставили во главе города нейтрального Шайбу ибн Усмана.

Из Таифа Буср направился в Йемен, где власть Али и без того уже сильно пошатнулась. Его военные неудачи ободрили партию усмановцев, и они стали открыто выступать. Убайдаллах обратился за помощью к Али, но вместо солидного подкрепления получил обращение к йеменцам с угрозой прийти самому на их усмирение, если они не подчинятся наместнику. Этой призрачной угрозе противостояло реальное приближение Бусра, беспощадно расправлявшегося со сторонниками Али. В Наджране он казнил правителя города, зятя Убайдаллаха ибн Аббаса, в Архабе расправился с вождем бану хамдан и казнил малолетних сыновей Убайдаллаха, захваченных в кочевьях бану кинана около Таифа.

При приближении Бусра к Сан‘а Убайдаллах запаниковал, а Са‘ид ибн Нимран с верной ему частью войска вышел навстречу. При первом же столкновении его воины разбежались, а Са‘ид и Убайдаллах бежали в Куфу. Буср вступил в город и казнил неугодных. Не гнушался он и казнями устрашения: так, он приказал перебить всю делегацию, прибывшую из Мариба с изъявлением покорности, оставив лишь одного человека, чтобы он вернулся к сородичам и своим рассказом о казни отбил у них охоту к противлению. По-видимому, войско Бусра было немногочисленным, так как узнав о приближении двух отрядов по 2000 человек, посланных Али, поспешил уйти из Йемена. Посланцы Али, вступив в Наджран и Мекку, в свою очередь, казнили всех сторонников Усмана.

Пока шла борьба за Западную Аравию, Му‘авийа, убедившись в плохой охране иракских пограничных крепостей и зная, что часть сил Али будет оттянута в Аравию, предпринял более серьезное, чем прежде, нападение на Ирак, отправив Суфйана ибн Ауфа с 6000 воинов для удара по городам на Евфрате, пояснив, что если ему удастся взять Анбар без боя, то следует идти на ал-Мадаин, и что его задача – напугать куфийцев и отбить охоту к сопротивлению. Хит сдался без сопротивления, а комендант ал-Анбара, несмотря на то, что имел в своем распоряжении только 200 человек, принял бой в поле, в котором погиб вместе с большей частью гарнизона. Потери сирийцев были тоже значительны, и Суфйан ибн Ауф отказался от похода на ал-Мадаин. Сирийцы захватили город, основательно пограбили его, не делая различия между мусульманами и иноверцами, и нагруженные добычей возвратились в Сирию.

О случившемся Али узнал не от спасшихся воинов (которые, видимо, не спешили явиться в Куфу), а от какого-то перса, бежавшего из Анбара. Потрясенный его рассказом, Али выступил в мечети с призывом отомстить за павших собратьев, но ответом ему было молчание. В гневе покинул он мечеть и демонстративно пешком направился к ан-Нухайле. Приближенные кинулись за ним и уговорили вернуться в резиденцию. Са‘ид ибн Кайс ал-Хамдани собрал 8000 (? ) человек и пустился в погоню за сирийцами, но, конечно, они давно ушли в Сирию. Али в это время будто занемог и, не имея сил выступить с речью, поручил зачитать написанный текст своему мавле, а сам с сыновьями сидел в это время за занавесом у двери из дворца в мечеть, чтобы услышать, как откликнутся люди.

Речь, действительно, была очень резкой. Он не стеснялся в выражениях, обозвал присутствующих подобием мужчин, которым пристало носить ножные браслеты, как женщинам, что они трусы, которые отказывались от участия в походах, ссылаясь зимой на холод, летом – на жару. Речь не вызвала ни энтузиазма, ни возмущения. На следующий день для похода собралось около 300 человек. Увидев это, Али растерянно произнес: «Если бы были тысячи, я бы знал, что с ними предпринять…» – и ушел.

Вожди куфийцев принесли ему извинения, что так получилось, и обещали, что теперь уж поднимут своих людей в поход. Через несколько дней Али снова выступил перед собравшимися в мечети, напомнил им, какую поддержку оказывали немногочисленные ансары и мухаджиры Мухаммаду в борьбе с многочисленными врагами, и закончил: «…а вас теперь среди людей больше, чем было тех в то время среди арабов». Один из присутствующих ответил ему: «Ты – не Мухаммад, а мы – не те люди, которых ты упоминал». Али рассердился: «Лучше слушаешь – лучше ответишь. Чтоб вашим матерям потерять вас младенцами! Не прибавляете мне ничего, кроме печали. Разве сказал я вам, что я – Мухаммад, а вы – ансары? Я только привел вам пример и надеюсь, что вы будете на нем основываться». Перепалка на этом не закончилась. Еще один оппонент упрекнул его за избиение хариджитов: «Как пригодились бы амиру верующих и его сторонникам люди ан-Нахравана! » В мечети поднялся шум. Перекрикивая его, третий изрек и вовсе обидную для халифа истину: «Теперь ясно, как не хватает иракцам ал-Аштара. Заверяю, что если бы он был жив, то было бы меньше шума и каждый человек знал бы, что он (ал-Аштар) говорит». Али вконец обиделся: «Задурили вас дураки! Я имею больше права на ваше повиновение, чем ал-Аштар». Али приказал готовиться к походу и ушел к себе. А затем по совету Са‘ида ибн Кайса послал Ма‘кила ибн Кайса ат-Тамими собирать ополчение по округам Ирака.

Как мы видим, истребление хариджитов в ан-Нахраване не прибавило Али симпатий у куфийцев и превратило конфликт между ним и противниками третейского суда из политического расхождения в непримиримую вражду к нему, прежде всего со стороны спасшихся от гибели в том бою. Эта ненависть решила судьбу Али.

Один из них, Абдаррахман ибн Мулджам ал-Муради, во время хаджжа 39 г. х. (конец апреля – начало мая 660 г. ) встретился в Мекке с двумя единомышленниками (имена которых в источниках различаются), и они договорились об уничтожении главных виновников раскола мусульманской общины: Али, Му‘авии и Амра ибн ал-Аса, причем их казнь будто бы должна была быть совершена в один и тот же день. Но существует и романтическая версия что убийства Али потребовала в качестве свадебного подарка красавица куфийка, в которую влюбился Ибн Мулджам, чтобы отомстить за гибель отца и брата в ан-Нахраване.

Наиболее надежное свидетельство о нем восходит к сыну Али, Мухаммаду хотя оно, как и все свидетельства очевидцев о неожиданном событии, дает не совсем ясную картину случившегося. В ночь с 14 на 15 рамадана/22 января 661 г. Ибн Мулджам с двумя сообщниками после ночного разговенья остался в соборной мечети Куфы среди множества дожидавшихся там предрассветной молитвы. Когда на рассвете Али, возгласив призыв к молитве, вошел в дверь со стороны киблы (из дворца), Ибн Мулджам и один из сообщников бросились на него с криком: «Суд принадлежит Аллаху, а не тебе, Али, и не твоим людям с мечами! » Первый удар мечом, нанесенный сообщником, оказался неудачным – меч задел за стену или за притолоку, и нападавший бросился бежать. Второй удар нанес Ибн Мулджам и попал по макушке Али. Али закричал: «Не упустите этого человека! » Присутствующие набросились на Ибн Мулджама и схватили его, а два сообщника в этой суматохе благополучно выскользнули из мечети. Правда, одного из них, и именно того, кто не успел напасть на Али, в наказание за участие в заговоре зарубил его двоюродный брат у себя дома.

Ибн Мулджама подвели к Али. «Душу за душу, – промолвил он, – если умру, то убейте, а если останусь, то сам разберусь с ним». С тяжелой раной головы Али прожил почти двое суток, испытывая невыносимые боли и то и дело теряя сознание, и скончался вечером субботы 16 рамадана/23 января 661 г., но поскольку начало суток считалось с наступлением темноты, то арабские историки датируют ее 17 рамадана, а иногда относят ее к пятнице, путая день покушения с днем смерти.

Арабские историки приводят обширное прощальное наставление Али сыновьям, являющееся скорее литературным, чем историческим фактом, хотя какие-то прощальные слова, конечно же, были сказаны.

Распространялись слухи, что меч убийцы был смазан сильнодействующим ядом, и это вызвало мучительные боли и быструю смерть, однако смерть от яда наступила бы значительно быстрее, а удара, проломившего череп, было вполне достаточно, чтобы вызвать боли и быструю кончину.

Покушения на Му‘авийю и Амра оказались менее успешными. Покушавшийся на Му‘авийю находился позади него и нанес удар мечом по голове, но Му‘авийю спасли толстые ягодицы, на которые и пришелся удар, когда он склонился в земном поклоне. В этом случае тоже были разговоры об отравленном мече, и даже будто бы врач дал лизнуть меч кому-то из рабов, держа наготове противоядие, но меч оказался не отравленным.

Амр ибн ал-Ас вообще не пострадал, так как убийца обознался и убил вместо него другого, похожего на Амра, толстяка.

Завершая рассказ о трагическом конце правления Али, добавим, что когда Джарийа, преследуя Бусра, дошел до Мекки и потребовал от мекканцев повторить присягу Али, то узнал от них о его кончине. Не сомневаясь, что преемником будет старший сын Али, он провел присягу ал-Хасану.