Традиция изучения жанров речи

В последнее время проблематика жанроведения обогатилась вопросами, рассматриваемыми в теории речевых актов. Сложив­шаяся и устоявшаяся система исследовательских задач этой теории была экстраполирована сравнительно полным и целостным ком­плексом на близкую объектную область — область речевых жанров. В результате возник новый импульс к изучению семантики глаголов и имен речи, экспликации понятия иллокутивной силы, классифицированию иллокутивных сил, выяв­лению средств и способов достижения коммуникативной цели, ис­следованию иллокутивных актов как форм поведения и т.д.

Вместе с тем круг про­блем, связанных с анализом речевых жанров, естественно, значи­тельно шире, чем область “ил­локутивной семантики”. Если мы понимаем жанр как тип высказы­вания (текста)1, то релевантным для его изучения нужно признать широкий спектр вопросов теории текста, рассматриваемых под ти­пологическим углом зрения. При этом для генологии важен учет разных научных традиций типологического исследования речи (речевых произведений).

Как известно, характерный для современного языкознания интерес к коммуникативно-функциональным аспектам языка, к ре­чевой деятельности, ее организации, единицам (актам, жанрам) по­степенно вызревал в разных школах мировой лингвистики. В “славянском” направлении “немаловажную роль (а по мнению некоторых, и ведущую) играет стилистика, точнее функциональная стилистика” [Кожина, 1997: 4].

О функциональной стилистике, думается, можно говорить в широком и в узком значении термина. В широком значении — это методологическое направление, основы которого заложены в 20-30-е гг. М.М. Бахтиным, В.В. Виноградовым, Г.О. Винокуром, Л.П. Яку­бинским, членами Пражского лингвистического кружка. Главные принципы этого направления (при большем или меньшем рас­хождении лингвомировоззренческих позиций разных ученых) — ис­следование языка в его связях с внеязыковой (прежде всего социаль­ной) действительностью, сосредоточение внимания на закономерностях функционирования языка не только внутри языковой системы, но и во “внешней” среде под влиянием экстралингвистических факторов, рассмотрение речевого поведения как целена­правленной деятельности, стремление к полному охвату многообра­зия форм и видов речевого общения2 [см.: Кожина, 1972: 72-77; Ле­онтьев, 1974: 241-243]. Имея в виду широкую трактовку предмета этой науки, А.Н. Васильева писала: “Функциональная стилистика исходит из того, что на определенном этапе развития общества, со­ответственно уровню его общего развития и актуальным коммуни­кативным потребностям на этом уровне, в действующем языке скла­дывается определенная целостная функционально дифференциро­ванная система систем, содержание, структура и форма которой близки к оптимальной целесообразности в плане этих потребностей” [Васильева, 1982: 35]. В функционально-стилистической системе при пониже­нии языковой абстракции могут быть последовательно выделены уровни внеконтекстуально стилистически дифференцированных языковых единиц, функциональных макростилей, макростилевых разновидностей (в частности жанров), а также более низкие, вплоть до конкретного нестандартного текста [Васильева, 1982: 41-42]. Таким об­разом, современная отечественная стилистика включает и аналитическое (изучение стили­стических ресурсов), и собственно функциональное направления, объединенные установкой на исследование явлений языка и стиля (объективного) в связи с экстралингвистической действительностью. Функциональная же стилистика в узком и специальном смысле слова представляет собой последовательно речеведческую дисцип­лину, окончательно сформировавшуюся в 60-70-е гг., и ее предметом являются закономерности собственно употребления языка в социально значимых сферах общения, складывающаяся при этом стилистико-речевая системность [Кожина, 1966; 1968; 1972; Васильева, 1976; Головин, 1971; 1978; Костомаров, 1970; 1971; Сиротинина, 1969; 1974; Hausenblas, 1968; 1972; Jedlička, 1974; Jelínek, 1968; Mistrík, 1965 и др.].

Уже с 20-х гг. в славянской стилистике (и шире — в функцио­нальной лингвистике) ставится задача изучения многообра­зия речи (Л.П. Якубинский, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, М.М. Бахтин, Б. Гавранек и др.). Согласно Г.О. Винокуру (1929), “…многообразие речевых жанров, в возможно более широком и полном их охвате, … не должно упускаться из виду лингвистической стилистикой” [Винокур, 1988: 445-446]. В качестве одного из возможных аспектов построения этой науки В.В. Виноградов (1923) называет “стилистику разговорной и письменной речи — во всем разнообразии их целей, а в зависимости от этого — и типов построения” [Виноградов, 1980: 5]. М.М. Бахтин разрабатывает концепцию речевых жанров, придавая им статус ключевой категории философии языка и социологической поэтики. В поле зрения исследователей оказываются такие, например, жанры речи, как беседа в обстановке досуга и деловая беседа, разговор в великосветском салоне, кулуарные разговоры, обмен мнениями в театре, на концерте, обмен приветствиями или небольшими речами на каких-нибудь церемониях, попеременный рассказ о впечатлениях, переживаниях или приключениях, объявление, афиша, речь на митинге, в суде, канцелярский документ, газетное выступление, научная диссертация и пр. [Якубинский (1923), 1986; Винокур, 1925; Бахтин (1929), 1993б; Гавранек (1932), 1967]. Характерно, что под функциональным стилем Б. Гавранек “имеет в виду то, что сегодня называется как правило стилевой формой (жанром) или приемом (речевым актом): практическое сообщение (известие), призыв, убеждение, общее поучение (популярное), научное поучение (изложение, доказывание), модифицирующие формулировки…” [Чехова, 1994: 9]3. В. Матезиус (1942), как считает М. Чехова [Чехова, 1994: 11], выделял функциональные стили в соответствии с пониманием Б. Гавранека. Ср.: “посредством… высказываний кому-нибудь что-то сообщается, объясняется или рассказывается, кто-либо о чем-то сообщает или кому-то что-то предлагает, кто-либо кого-то в чем-то убеждает или что-то опровергает, кто-то кого-то к чему-то принуждает или от чего-то отговаривает, или, наконец, высказывает по какому-либо поводу радость, сожаление, печаль, гнев и т.д.” [Матезиус, 1967: 466]. В.В. Виноградов, характеризуя положение в стилистике второй половины 50-х — начала 60-х гг., снова подчеркивал, что “на долю стилистики речи выпадает задача разобраться в тончайших различиях семантического и экспрессивно-стилистического характера между разными жанрами и общественно обусловленными видами устной и письменной речи” [Виноградов, 1963:15].

Таким образом, для функциональной стилистики интерес к жанрам речи органичен. Языковая деятельность, видоизменяющаяся в различных сферах и ситуациях общения, изначально рассматривалась учеными данного направления как осуществляемая в речевых актах (в высказываниях, в жанрах), внимание сосредоточивалось на композиционных формах речи, “целом высказывания”, с установкой на охват всего многообразия этих форм. Отметим, что объект исследования здесь шире, чем в теории речевых актов, изучающей главным образом “обыденный язык”, произнесение “говорящим предложения в ситуации непосредственного общения со слушающим” [Кобозева, 1986: 11]. Между тем “непосредственное общение является лишь одною из разновидностей идеологического общения” [Бахтин (1928), 1993а: 18] и рассматривается функциональной стилистикой наряду с другими его разновидностями, к тому же с установкой на анализ не только и не столько отдельных предложений-высказываний, сколько целых речевых произведений.

Поскольку многообразие типов высказываний, текстов, их речевой организации обусловлено экстралингвистическими факторами, изучение последних в аспекте стиле- и жанрообразования традиционно является одной из важнейших проблемных областей функциональной стилистики. Эти факторы исследованы здесь наиболее полно и глубоко [Якубинский, указ. соч.: 17-18; Гавранек, 1967: 365-367; см. также более поздние работы: Кожина, 1968: 149-155; Васильева, 1986; Hausenblas, 1955; Jelínek, 1969; Mistrík, 1977 и др.). Перспективное направление дальнейших исследований этой проблематики намечает Е.Ф. Тарасов: “Экстралингвистические факторы должны быть введены в стилистический анализ в том виде, какой они принимают в структуре деятельности. Деятельностная онтология в наше время, вероятно, позволяет наиболее антропным образом описать экстралингвистические факторы, детерминирующие лингвистическое своеобразие функциональных стилей” [Тарасов, 1989: 164].

Следует отметить, что для изучения жанровых форм, являющихся гибкими схемами предваряющей речевой организации, в границах которых осуществляется индивидуально-творческая деятельность субъекта речи [Васильева, 1983: 6], весьма значимо проведенное чехословацкими учеными разграничение объективных и субъективных экстралингвистических факторов, вывод о том, что в формировании социально осознанных разновидностей речи “руководящую роль… играют объективные факторы, принципиально обусловливающие те пределы, в которых возможен субъективный подбор языковых средств” [Jelínek, 1963: 104].

В качестве глубинного жанрообразующего фактора еще в 20-е гг. М.М. Бахтин рассматривал общественную психологию и идеологические системы (как мы бы сейчас сказали, формы общественного сознания): “Сложившиеся идеологические системы общественной морали, науки, искусства и религии выкристаллизовываются из жизненной идеологии и в свою очередь оказывают на нее сильное обратное влияние…” [Бахтин, 1993б: 100]. “Общественная психология дана по преимуществу в разнообразнейших формах “ высказывания”, в форме маленьких речевых жанров …” [Бахтин, 1993б: 24]. “Руководящие принципы для отбора и оценки лингвистических элементов могут дать только формы и цели соответствующих идеологических образований” [Бахтин, 1993а: 94-95].

Заметим, кстати, что в широко известном бахтинском определении речевого жанра [Бахтин, 1979: 237] лингвисты, как правило, выделяют лишь мысль о связи композиционного построения, тематического содержания и стиля. Однако, думается, не это положение (при всей его важности) выражает своеобразие позиции М.М. Бахтина. По отношению к жанрам художественной литературы единство указанных моментов отмечали в 20-е гг. и филологи, близкие к формальной школе. Так, В.М. Жирмунский (1924) писал, что “поэзия, как и живопись, относится к группе искусств предметных, или тематических, в которых художественное единство обусловлено особым объединением композиционных и тематических элементов … Во многих случаях в понятие жанра входят также признаки словесного стиля” [Жирмунский, 1978: 224]. Но если представители формальной школы (чей выдающийся вклад в поэтику и стилистику, в теорию дискурса сегодня общепризнан) последовательно отстаивали несоциальность художественной структуры, если жанр понимался ими лишь как постоянная специфическая группировка приемов с определенной доминантой, то, согласно теории М.М. Бахтина, “ближайшая социальная ситуация и более широкая социальная среда (художественная, научная и др. — В.С.) всецело определяют — притом, так сказать, изнутри — структуру высказывания” [1993б: 94]. “Стилистическое оформление высказывания — социальное оформление…” [1993б: 103]. Есть все основания говорить о том, что в генологической теории М.М. Бахтина к числу центральных (наряду с другими) принадлежат концепты: “области идеологического творчества”, “общественная психология”, “идеологические системы”, “сферы и цели социального общения”, “сферы человеческой деятельности”. Ученый не только распространил понятие жанра на все области речевой коммуникации, что, несомненно, является большой его заслугой [Dobrzyńska 1992: 75]; важно и другое: само это распространение стало возможным благодаря тому, что в качестве одного из главнейших факторов жанрообразования, как уже отмечалось, он включил в исследование “внесловесную ситуацию” — ближайшую и более широкую (формы общественного сознания), в связи с чем типы высказываний в сфере искусства, науки, права, религии оказывались рядоположенными (при этом М.М. Бахтин, естественно, подчеркивал специфику художественных жанров).

Однако в 20-30-е гг. лингвисты, приступая к изучению функционального многообразия речи и стремясь охватить его возможно более полно, намечая контуры различных по своим задачам концепций (поэтического и практического языка, стилей языковых и речевых, объективных и субъективных, устного и письменного способа выражения, диалогической речи, “маленьких речевых жанров” и др.), тем не менее еще не выработали целостной модели употребления языка в реальной речевой действительности. Поэтому в последующие десятилетия возникла острая необходимость в построении такой модели. Естественно, что создававшаяся классификация функциональных разновидностей языка-речи предполагала проведение сначала основных, наиболее общих делений и лишь затем более частных. Это вело к повышению уровня языковой абстракции (“Функциональные стили… отвечают предельному обобщению функций коммуникации” [Jelínek, 1968: 351]) и тем самым к отвлечению от частных разновидностей речи, в том числе жанровых. Другая тенденция развития стилистики, проявившаяся со второй половины 50-х — начала 60-х гг., заключалась в постепенной переориентации исследований со стилистических ресурсов языка на принципы его употребления (в соответствии с определением стиля В.В. Виноградовым [1955]). Хотя главным объектом изучения становились макростили, а жанровая проблематика отходила на второй план, с указанного времени начинают интенсивно разрабатываться теоретические основы функциональной стилистики (см. исследования Б.Н. Головина, М.Н. Кожиной, В.Г. Костомарова, О.Б. Сиротининой и др.), определившие общий подход и к последующему стилистическому анализу жанров.

Исходные идеи функционально-стилистической теории М.Н. Кожиной созвучны в своей основе рассмотренным выше положениям М.М. Бахтина. Речевое общение, будучи специфически человеческим феноменом, теснее всего связано с другими сущностными свойствами человека — деятельностью и сознанием [Кожина, 1966: 16]. С учетом этого одно из важнейших понятий функциональной стилистики “сфера общения” конкретизируется как единство вида деятельности и формы общественного сознания (при изучении функционального стиля). Именно это последнее дало возможность определить понятие функционального стиля и классифицировать стили на едином основании. “Стиль формируется именно в результате функционирования языка с целью “обслуживания” той или иной формы общественного сознания, осуществляющейся в соответствующей, так сказать, “сугубо-социальной” сфере деятельности” [Кожина, 1968: 156]4. “Назначение той или иной формы общественного сознания и вида деятельности (а следовательно — и сферы общения).., как и специфика соответствующих форм мышления, обусловливают специфику определяемых ими функциональных стилей речи, закономерности функционирования в них языковых средств и их речевую организацию” [Кожина, 1972: 61-62]. Учет объективации в речевом произведении структурных элементов формы общественного сознания позволил М.Н. Кожиной [1992], М.П. Котюровой [1988] и др. вскрыть важные стилистические закономерности текстообразования5.

После того как основные принципы и важнейшие особенности употребления разноуровневых языковых средств в функциональных макростилях были изучены достаточно полно, вновь усилился интерес к внутристилевой дифференциации, к жанрам речи [Брандес, 1983; Вакуров, Кохтев, Солганик, 1978; Долинин, 1978; Иванчикова, 1983; 1987; Кайда, 1989; Краевская, 1981; Майданова, 1987; Мальчевская, 1976; Разинкина, 1976; Стилистика… 1981; Троянская, 1986; 1989 и др.].

С функционально-стилистической точки зрения стиль и жанр соотносятся как общее и особенное. “Любой функциональный стиль реально существует лишь как совокупность жанров” [Солганик, 1978: 5]6. Описание последних осуществляется в соответствии со складывающимися в стилистике представлениями о главных жанрообразующих признаках и является многоаспектным, включающим характеристику общего целеполагания текста (текстотипа), его протяженности, горизонтального и вертикального членения, функционально-смысловых типов речи, языковых средств; при этом учитываются форма проявления языка (устная, письменная), вид речи (монологическая, диалогическая), способ коммуникации, тип содержания речи и иные факторы [Mistrík, 1977; 1985; Барнет, 1985; Gajda, 1991 и др.]. Естественно, что в стилистических работах особое внимание уделяется собственно речевой организации жанра.

Вместе с тем в рамках функциональной стилистики возникает новое направление исследований — стилистика текста, основным объектом которой становятся композитивные аспекты речевого произведения. Мощным толчком для интенсивного развития этой дисциплины явились работы К. Гаузенбласа [1967; 1968; 1972]. По отношению к самым разным областям человеческого поведения ученый определяет стиль как способ осуществления деятельности. Стиль же речевой коммуникации — это способ осуществления текстовой деятельности, интеграционный принцип построения текста. К числу важнейших средств, участвующих в создании речевого произведения, К. Гаузенблас относит языковые, тематические и тектонические (способы “стилизации” и “композиции”) средства [1967: 72-73], отмечая и ряд других, в том числе жанровые формы, или жанровые образования, являющиеся схемами текста как целого [1972: 15]. Композиционные средства принадлежат области особой дисциплины — тектоники.

В.В. Одинцов также считает основными компонентами структуры текста язык, тему (и сюжет), композицию (и прием) [1980: 43; 1982: 139-140], а главной задачей стилистики текста — изучение композиции и приема [1980: 34]. Важным аспектом исследования закономерно становится анализ речевых жанров, рассматриваемых — что важно — с учетом их отнесенности к определенным сферам общения [1982: 152-160].

О детерминированности организации жанров речи видами социальной деятельности пишет Ст. Гайда. Жанр характеризуется им как одно из центральных понятий стилистики, изучающей культурно обусловленное речевое поведение людей [1992: 29]. Стиль и жанр — гуманистические, т.е. связанные с выбором, и при этом конвенциализованные в культурно-языковом отношении структуры текста. Сферы общения — повседневная (бытовая), художественная, политическая, религиозная и др. — это области культуры [1996: 252-253], в которых создаются и функционируют жанры.

Симптоматично появление конкретных исследований, углубленно характеризующих особенности духовной деятельности в той или иной сфере — бытовой [Рытникова, 1996; 1997], религиозной [Войтак, 1998, Makuchowska, 1996] и др. — в качестве экстралингвистической основы жанров соответствующих областей коммуникации.

Обращение функциональной стилистики к тексту как целому стало предпосылкой усиления ее взаимодействия с другими дисциплинами коммуникативно-функционального цикла (лингвистикой текста, социолингвистикой, психолингвистикой, лингвопрагматикой, культурой речи, коллоквиалистикой, риторикой и др.), проблематика которых частично пересекается7.

Н.А. Купина и Т.В. Матвеева считают центральным понятием новой русской риторики коммуникативно адекватный текст, причем подчеркивают, что “реально текст воплощается как речевое произведение определенного функционального стиля и жанра” [1993: 49]. Отправной момент анализа продуцирования текста и конечный момент его интерпретации — авторский замысел, осуществляющийся в выборе определенной жанровой формы, которая в значительной степени детерминирует тип смысловой системы текста, как и особенности его поверхностно-речевой организации [Купина, 1988: 46-53; 1993].

Т.В. Матвеева [1990; 1995; 1996] исследует функциональные стили и представляющие их речевые жанры в аспекте текстовых категорий, показывая, что макростили различаются схемами категориальных структур, а “жанры в пределах функционального стиля — качественной реализацией категорий в рамках единой категориальной схемы” [1996: 218]. См. также: [Борисова, 1997; Сибирякова, 1997]. Интересна попытка Е.Н. Рудозуб [1999] распространить концепцию стилевых черт [Ризель, 1961], или функциональных семантико-стилистических категорий [Кожина, 1989], на область стилеобразующих средств речевых жанров.

В работах ряда авторов ставится проблема коммуникативных (стилистических, жанровых, текстовых) норм [Едличка, 1988; Кожина, 1993: 92-96; Купина, Матвеева, 1993; Лаптева, 1994; Вепрева, 1996; Захарова, 1993 и др.]. Ст. Гайда включает ортологическую константу в само определение жанра: “Жанр функционирует как … существующий интерсубъективно комплекс указаний, регулирующих определенную сферу языковых поведений (текстов) и имеющих разную степень категоричности” [1986: 24]. Отсюда жанровая норма — это стабилизированный способ организации текста в определенных коммуникативных условиях [1990: 108].

Плодотворными представляются мысли А.Н. Васильевой [1990: 169-220] о типах внутренних текстовых структур, дифференцирующих стили и жанры, о стадиальности в создании речевого произведения (научного), о целеустановке текста как комплексе коммуникативных и экстракоммуникативных целей, в соответствии с которыми произведение “функционирует в более узкой коммуникативной и в более широкой деятельностной … конситуации. Эти две конситуации могут быть очень близки, практически совпадать, а могут и весьма далеко расходиться” [1990: 170]. И далее: “Цели могут быть внешние и внутренние, открытые и скрытые, осознанные и неосознанные, объективные и субъективные, истинные и ложные” [1990: 179]. Ср.: [Психологические.., 1977].

Как видим, в последние годы жанры речи предстают как объект, исследование которого, наряду с текстоцентрическим изучением функциональных стилей, ведет к постановке и углублению ряда важных стилистических проблем. М.Н. Кожина [1996; 1998] отмечает среди них определение общих стилевых параметров разных типов текста — текстовых категорий, собственно текстовых единиц, принципов организации смысловой структуры текста и др.; соотношение речевых актов и речевых жанров; своеобразие функционирования жанров в разных сферах, особенности их построения, степень и характер их стереотипности; вопрос о диалогизации монологических жанров; о специфике периферийных жанровых разновидностей, отражающих межстилевое взаимодействие. Назовем также проблему экстралингвистических основ речевых жанров8; обусловленности смысловой системы и поверхностно-речевой организации текста (текстотипа) видом социальной духовной деятельности; развертывания авторского замысла, процесса целеполагания в различных сферах и ситуациях общения; соотношения содержательно-смысловой и стилистико-речевой системности речевых жанров.

Разработка этой проблематики находит надежную опору и богатый источник идей в наследии М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Е.Д. Поливанова, Л.П. Якубинского и других классиков функционального направления в отечественной и зарубежной лингвистике.

 

ЛИТЕРАТУРА

Баранов А.Г. Динамическая стилистика (контекстуализм vs актуализм) // Разновидности текста в функционально-стилевом аспекте. Пермь, 1994.

Барнет Вл. Проблемы изучения жанров устной научной речи // Современная русская устная научная речь. Т. 1. Красноярск, 1985.

Бахтин М.М. Под маской. Маска вторая. Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении. М., 1993а.

Бахтин М.М. Под маской. Маска третья. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. М., 1993б.

Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

Борисова И.Н. Цельность разговорного текста в свете категориальных сопоставлений // Stylistyka. VII. Opole, 1997.

Брандес М.П. Стилистика немецкого языка. М., 1983.

Вакуров В.Н., Кохтев Н.Н., Солганик Г.Я. Стилистика газетных жанров. М., 1978.

Васильева А.Н. Курс лекций по стилистике русского языка: Общие понятия стилистики, разговорно-обиходный стиль речи. М., 1976.

Васильева А.Н. Уровни стилистической абстракции и основные уровневые разделы функциональной стилистики // Основные понятия и категории лингвостилистики. Пермь, 1982.

Васильева А.Н. О формах существования функционально-стилистической системы // Структура лингвостилистики и ее основные категории. Пермь, 1983.

Васильева А.Н. О целостном комплексе стилеопределяющих факторов на уровне макростилей // Функциональная стилистика: теория стилей и их языковая реализация. Пермь, 1986.

Васильева А.Н. Основы культуры речи. М., 1990.

Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М., 1985.

Вежбицка А. Речевые жанры // Жанры речи. Саратов, 1997.

Вепрева И.Т. Разговорная норма: в поисках новых критериев // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург, 1996.

Виноградов В.В. Итоги обсуждения вопросов стилистики // ВЯ, 1955. № 1.

Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.

Виноградов В.В. О задачах стилистики. Наблюдения над стилем Жития протопопа Аввакума // Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980.

Винокур Г. Культура языка. М., 1925.

Винокур Г.О. Проблема культуры речи // История советского языкознания. Хрестоматия. М., 1988.

Войтак М. Проявление стандартизации в высказываниях религиозного стиля (на материале литургической молитвы) // Текст: стереотип и творчество. Пермь, 1998.

Гавранек Б. Задачи литературного языка и его культура // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.

Гайда Ст. Проблемы жанра // Функциональная стилистика: теория стилей и их языковая реализация. Пермь, 1986.

Гайда Ст. Стилистика и генология // Статус стилистики в современном языкознании. Пермь, 1992.

Гаузенблас К. К уточнению понятия “стиль” и к вопросу об объеме стилистического исследования // ВЯ. 1967. № 5.

Головин Б.Н. Язык и статистика. М., 1971.

Головин Б.Н. Язык художественной литературы в системе языковых стилей современного русского литературного языка // Вопросы стилистики. Вып.14. Саратов,1978.

Гольдин В.Е. Имена речевых событий, поступков и жанры русской речи // Жанры речи. Саратов, 1997.

Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. М., 1998.

Дементьев В.В., Седов К.Ф. Социопрагматический аспект теории речевых жанров. Саратов, 1998.

Долинин К.А. Стилистика французского языка. Л., 1978.

Едличка А. Типы норм языковой коммуникации // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. М., 1988.

Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. М., 1978.

Захарова Е.П. Коммуникативные нормы речи //Вопросы стилистики. Вып. 25. Саратов, 1993.

Земская Е.А. Городская устная речь и задачи ее изучения // Разновидности городской устной речи. М., 1988.

Иванчикова Е.А. О дифференциации жанровых форм речи // Структура лингвостилистики и ее основные категории. Пермь, 1983.

Иванчикова Е.А. Жанровые формы речи газетной публицистики (Опыт типологии текстов) // Стилистика русского языка. Жанрово-коммуникативный аспект стилистики текста. М., 1987.

Кайда Л.Г. Эффективность публицистического текста. М., 1989.

Капанадзе Л.А. О жанрах неофициальной речи // Разновидности городской устной речи. М., 1988.

Кобозева И.М. “Теория речевых актов” как один из вариантов теории речевой деятельности // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М., 1986.

Кожина М.Н. О специфике художественной и научной речи в аспекте функциональной стилистики. Пермь, 1966.

Кожина М.Н. К основаниям функциональной стилистики. Пермь, 1968.

Кожина М.Н. О речевой системности научного стиля сравнительно с некоторыми другими. Пермь, 1972.

Кожина М.Н. О функциональных семантико-стилистических категориях в аспекте коммуникативной теории языка // Разновидности и жанры научной прозы. М., 1989.

Кожина М.Н. Интерпретация текста в функционально-стилевом аспекте // Stylistyka I. Opole, 1992.

Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1993.

Кожина М.Н. Некоторые тенденции развития функциональной стилистики // Филология на рубеже XX-XI вв. Тезисы Международной научной конференции. Пермь, 1996.

Кожина М.Н. О соотношении стилистики и прагматики // Стилистика и прагматика. Тезисы докладов научной конференции. Пермь, 1997.

Кожина М.Н. Речеведческий аспект теории языка // Stylistyka. YII. 1998.

Костомаров В.Г. Тезисы возможной концепции функциональных стилей // Из опыта преподавания русского языка нерусским. Вып. 5. М., 1970.

Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. М., 1971.

Котюрова М.П. Об экстралингвистических основаниях смысловой структуры научного текста. Красноярск, 1988.

Краевская Н.М. Ситуация как фактор дифференциации типов устной речи // Лингвостилистические особенности научного текста. М., 1981.

Купина Н.А. Лирика раннего Маяковского. Лингвистический анализ. Свердловск, 1988.

Купина Н.А. Замысел автора или вымысел читателя? // Речевое мышление и текст. Воронеж, 1993.

Купина Н.А., Матвеева Т.В. От культуры речи к новой русской риторике // Вопросы стилистики. Вып. 25. Саратов, 1993.

Лаптева О.А. Стратификация литературной нормы // Stylistyka. III. Opole, 1994.

Леонтьев А.А. Функции и формы речи // Основы теории речевой деятельности. М., 1974.

Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

Лузина Л.Г. Прагматика стиля: теоретический аспект // Проблемы современной стилистики. М., 1989.

Майданова Л.М. Структура и композиция газетного текста. Красноярск, 1987.

Майданова Л.М., Соболева Е.Г., Чепкина Э.В. Общественная концепция личности и жанрово-стилистические характеристики текстов в средствах массовой информации // Stylistyka YI, Opole, 1997.

Мальчевская Т.Н. Специфика научных текстов и принципы их классификации // Особенности стиля научного изложения. М., 1976.

Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. Свердловск, 1990.

Матвеева Т.В. К лингвистической теории жанра // Collegium. 1-2. Киев, 1995.

Матвеева Т.В. Тональность разговорного текста: три способа описания // Stylistyka V. Opole, 1996.

Матезиус В. Язык и стиль // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.

Одинцов В.В. Стилистика текста. М., 1980.

Одинцов В.В. Композиционные типы речи // Кожин А.Н., Крылова О.А., Одинцов В.В. Функциональные типы русской речи. М., 1982.

Орлова Н.В. Жанры разговорной речи и их “стилистическая обработка”: К вопросу о соотношении стиля и жанра // Жанры речи. Саратов, 1997.

Психологические механизмы целеобразования. М., 1977.

Радзиевская Т.В. Текстовая коммуникация. Текстообразование // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992.

Разинкина Н.М. Некоторые общие проблемы изучения функционально-речевого стиля // Особенности стиля научного изложения. М., 1976.

Ризель Э. Г. Полярные стилевые черты и их языковые воплощения // Иностранные языки в школе, 1961. № 3.

Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. Т. 2. М., 1989.

Рудозуб Е.Н. Стилеобразующие средства жанров делового и бытового общения в русском языке XVII века. Дис. … канд. филол. наук. Омск, 1999.

Рытникова Я.Т. Гармония и дисгармония в открытой семейной беседе // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург, 1996.

Рытникова Я.Т. Семейная беседа как жанр повседневного речевого общения // Жанры речи. Саратов, 1997.

Сибирякова И.Г. Тема и жанр в разговорной речи // Жанры речи. Саратов, 1997.

Сиротинина О.Б. Разговорная речь (определение, понятия, основные проблемы) // Вопросы социальной лингвистики. М., 1969.

Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. М., 1974.

Солганик Г.Я. Введение // Вакуров В.Н., Кохтев Н.Н., Солганик Г.Я. Стилистика газетных жанров. М., 1978.

Стилистика газетных жанров. М., 1981.

Тарасов Е.Ф. Стилистика и психолингвистика // Проблемы современной стилистики. М., 1989.

Троянская Е.С. Полевая структура научного стиля и его жанровых разновидностей // Общие и частные проблемы функциональных стилей. М., 1986.

Троянская Е.С. Обучение чтению научной литературы. М., 1989.

Федосюк М.Ю. Нерешенные вопросы теории речевых жанров // ВЯ, 1997. № 5.

Чехова М. Основные понятия функциональной стилистики и их взаимоотношение // Разновидности текста в функционально-стилевом аспекте. Пермь, 1994.

Шмелева Т.В. Речеведение. Теоретические и прикладные аспекты. Новгород, 1996.

Шмелева Т.В. Речеведение: в поисках теории // Stylistyka VI. Opole, 1997.

Якубинский Л.П. О диалогической речи // Якубинский Л.П. Язык и его функционирование. М., 1986.

Dobrzyńska T. Gatunki pierwotne i wtórne // Typy tekstów. Warszawa. 1992.

Gajda S. Współczesna polszczyzna naukowa. Język czy żargon? Opole, 1990.

Gajda S. Styl osobniczy uczonych // Styl a tekst. Opole. 1996.

Hausenblas K. K základním pojmům jazykové stylistiky // SaS, 1955. ą 1.

Hausenblas K. Výstavba slovesných komunikátů a stylistika // Československé přednášky pro VI. mezinárodni sjezd slavistů. Praha, 1968.

Hausenblas K. Výstavba jazykových projevů a styl. Praha, 1972.

Jedlička A. Spislovný jazyk v současné komunikaci. Praha, 1974.

Jelínek M. K teoretickým otázkám srovnávací stylistiky slovanských jazyků // Sborník prací filosofické fakulty Brněnske university. 1963.

Jelínek M. Principy srovnávání syntaktickostylistických tendencí v současné próze slovanských národů // Československé přednášky pro VI. mezinárodní sjezd slavistů. Praha, 1968.

Jelínek M. Stylové rošpetí současné spisovné češtiny // Belič, Daneš, Hausenblas č äđ. Kultura českého jazyka. Liberec, 1969.

Makuchowska M. Struktura gatunkowa modlitwy liturgicznej // Styl a tekst. Opole, 1996.

Mistrík J. Slovenska štylistika. Bratislava, 1965.

Mistrík J. Štylistika slovenského jazyka, Bratislava, 1977.

Mistrík J. Š tylistika. Bratislava, 1985.

Е.П. Захарова

Коммуникативная норма

И речевые жанры

 

В современном речеведении не ослабевает интерес к исследованию речевых жанров. Несмотря на принципиально разные подходы к определению и классификации речевых жанров, различия предлагаемых типологий, методик описания [Арутюнова, 1992; Вежбицка, 1997; Дементьев, 1997; Дементьев, Седов, 1998; Земская, 1988; Капанадзе, 1988; Китайгородская, Розанова, 1995; Федосюк, 1996; 1997а; 1997б; Шмелева, 1990; 1997], сам объект изучения выявлен. И это позволяет вести серийные исследования конкретных жанров (Екатеринбург, Красноярск, Москва, Новгород, Саратов, Пермь и др.). Описание речевых жанров устной и письменной речи разной функционально-стилевой принадлежности в свою очередь дает возможность исследовать речевые жанры в аспекте коммуникативной нормы.

В данной статье делается попытка выявить основные параметры такого исследования. Прежде всего следует уточнить понятие коммуникативной нормы. В самом общем виде понятие коммуникативной нормы можно представить как принятые в обществе правила речевого общения, определяющие типы речевого поведения коммуникантов в разных ситуациях. В основе понятия коммуникативной нормы лежит принцип коммуникативной целесообразности. Следование коммуникативным нормам, высокая степень владения коммуникативными нормами обеспечивают протекание коммуникативного процесса в полном соответствии с речевой ситуацией и во многом благодаря этому предопределяют успех коммуникации. Таким образом коммуникативная норма регулирует речевое общение.

Но можно ли говорить о единой коммуникативной норме при существовании в обществе разных типов речевой культуры [Толстой, 1991; Гольдин, Сиротинина, 1993; 1998]? Вероятно, правомернее рассматривать систему коммуникативных норм, соответствующих типам речевой культуры, понятие же коммуникативной нормы квалифицировать как обобщающее или как некий инвариант. Опираясь на разработку типов речевой культуры, можно выделить по крайней мере такие типы коммуникативных норм, как диалектная (народная), просторечная, арготическая, среднелитературная, элитарная. Но это предположение требует проверки, поскольку конкретные коммуникативные нормы еще мало изучены, они ждут своего описания.

С отсутствием этого описания связана нерешенность вопроса, является ли коммуникативная норма только узуальной, сформированной прежде всего в рамках так называемых первичных типов речевой культуры [Гольдин, Сиротинина, 1998] и осваиваемая в практическом общении (диалекты, городское просторечие, жаргоны, литературно-разговорная речь) или же она может быть и кодифи

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: