Снижение уровня бедности среди индейского и неиндейского населения Мексики (1992 – 2002)

Источник: Damman S. La pobreza indigena en America Latina y el primer objective de desarollo del Milenio. – http://bibliotecavirtual.clacso.org.ar/

Как ни парадоксально, но индейцы, сохраняя этническую идентичность и демонстрируя потенциал для выживания и мобилизации, в течение долго времени оставались относительно пассивными в условиях обострения своих социально экономических проблем и фактически направленной на этноцид[A75] государственной политики. Эту пассивность, на наш взгляд, можно объяснить различными причинами.

Во-первых, формированием у дискриминируемой группы особой ментальности и системы ценностей, которые выражались в неверии в свою способность улучшить положение и фаталистическом принятии своей участи. Мексиканский антрополог А. Фабила называл это сознание «философией бедности и покорности», веками вырабатывающейся у поколений индейцев[A76].

График 1

Источники: CONAPO. La situacion demofrafica de Mexico. Mexico, 1997; CONAPO. La poblacion de Mexico en el nuevo siglo. Mexico, 2001; CONAPO. Proyecciones de indigenas de Mexico y de las entidades federativas, 2000-2010. Mexico, 2005.

Кроме того, важную роль здесь играло такое завоевание Мексиканской революции 1910-1917 гг., как система выделения земельных участков в коллективное пользование индейских общин (эхидо). Хотя этот процесс осуществлялся медленно и не был в достаточной степени эффективным, надежда на получение земли долгое время была одним из главных факторов поддержания стабильности в сельских районах[A77].

Наконец, социальную инертность индейского населения можно было объяснить особенностями мексиканской политической системы, которая путем установления клиентелистских отношений и с помощью чисто бюрократических средств сужало пространство для деятельности независимых организаций, ограничивая ее приемлемыми для себя рамками. В 1970-е годы замедление аграрной реформы и постепенный отказ от инвестиций государства в сельскохозяйственное производство грозили обернуться волнениями среди индейцев и крестьян. Правительства Луиса Эчеверрии Альвареса (1970-1976) и Хосе Лопеса Портильо (1976-1982) неоднократно предпринимали попытки установить контроль над коренным населением, создавая государственные индейские организации. Однако эти меры не приносили желаемого эффекта.

Анализируя происходившие тогда процессы, можно выделить две тесно связанные, но все же различные по своему характеру тенденции. Первая – это радикализация и стремление к независимости организаций, созданных правительством с целью контролировать с целью контролировать настроения индейских масс, а второе – появление новых крестьянских индейских организаций.

Тенденция к радикализации правительственных индейских организаций представлена, прежде всего, деятельностью Национального совета индейских народов (Consejo Nacional de Pueblos Indigenas – CNPI) и Национального альянса двуязычных индейских специалистов (Alianza de Profesionalistas Indigenas Bilingües A.C. – ANPIBAC[A78]). Параллельно с ними в Герреро, Оахаке, Чьяпасе и других штатах со значительным процентом индейского населения появлялись независимые организации. Среди них – Рабоче-крестьянская студенческая коалиция перешейка (Coalicion Obrero Campesina Estudiantil del istmo – COCEL), Комитет защиты человеческих, культурных и природных ресурсов михе (Comite pro-Defensa de los Recursos Humanos y Culturales Mixe – CODREMI), Союз общинников «Эмилиано Сапата» (Union de Comuneros Emiliano Zapata – UCEZ), Движения объединения и борьбы трики (Movimiento de Unificacion y Lucha Triqui – MULT) и др. Их основные требования были связаны с решением аграрных проблем, но в борьбе этих крестьянских движений проявилась новая черта – политизация этничности и обращение к этнокультурной

и обращение индейской идентичности. Таблица 2 дает представление о требованиях некоторых индейских организаций того периода.

На наш взгляд, именно использование этничности и ее политизация наряжу с предъявлением социальных требований предопределили относительный успех борьбы индейцев, открыли новые, ранее не учитывавшиеся перспективы для решения их проблем. Во-первых, этничность, безусловно, выступала как фактор консолидации индейских масс. Важно отметить, что политизация этничности происходила на фоне формирования и укрепления единой идентичности различных индейских этнических групп Мексики, основанном на общем чувстве угнетенности. В Пакте Темоайя, (1979 г.), к примеру говорилось: «Мы, индейцы, чувствуем себя членами единой цивилизации, несмотря на различие языков и культур[A79]».

Во-вторых, этнический аспект политической активизации обеспечивал легитимность их борьбы: значительная часть общества поддерживала культурные требования индейских организаций, сочувствовала борьбе этнических меньшинств, за свои права и против вековой дискриминации. Во многом это связано с особым, новым подходом к этничности и культуре, характерным для конца ХХ века. По словам мексиканского исследователя Ф. Эскаланте Гонсальбо, борьба индейцев за сохранение идентичности это «только одно из проявлений интеллектуальной атмосферы того периода, в которой право на отличие было общепризнанным[A80]». В последней четверти ХХ в. «взрыв этничности» был общемировым явлением, и индейская активизация в Мексике стала еще одним эпизодом борьбы за культурный плюрализм в мире.

Кроме того, для понимания значения, которая играла политизация этничности в деятельности индейских организаций Мексики, следует учесть, что именно на этнокультурной идентичности основывалась требование индейцами автономии – альтернативной модели социально-экоомического развития коренных народов и механизма их политического участия.

Таблица 2