 |
Назначение руководителем цеха 7 глава
|
|
|
|
Старший аппаратчик Горячев направил Рахимкулова прикрыть вентиль на клапанной группе и проверить отсутствие пропусков, Садыков заполнял длинный режимный лист. Сам клапаном со щита регулировал расход подачи пара на подогреватель. Раздался глухой хлопок. Мы дружно оглянулись, в дверь, широко шагая, входил Рахимкулов.
- Дверь хлопнула! – успокоил меня Горячев.
- Там емкость взорвалась! – тут же кричит во все горло вбежавший следом за Рахимкуловым машинист Исангильдин.
- Бегом в щитовую, закрывай выход с сепаратора! – зычно крикнул Горячев Рахимкулову, закрывая клапан со щита управления. Мы встревожено встретились глазами.
- Останавливай установку, наработались! – произношу я Горячеву, сам вышел посмотреть, что же произошло.
Над емкостным блоком висит серое облачко тумана, не продохнуть, обваловка с западной стороны главного корпуса залита продуктом, у сепаратора низкого давления безобразно выворочено верхнее днище, из которого, постепенно затихая, льется продукт.
«Закрыл Рахимкулов выход из сепаратора», – подумал я и вошел в операторную.
- Что будем делать Петр Алексеевич? – смотрит на меня Горячев, к столу старшего аппаратчика с испуганным видом подходят аппаратчик Садыков и машинист Акбердин.
- Сбрасывай давление и снижай температуру. Полностью остановимся, - говорю я.
Звонит телефон. К аппарату подошел только вошедший Рахимкулов и перед кем-то пространно оправдывается. Я отбираю трубку и толкаю его на выход. Исполнять указания. Сам прикладываю трубку к уху. В ней слышится кричащий звонкий голос Дудченко.
- Ахтям, - кричит он, - не тяните, снимайте заглушки и подключайте другую емкость.
- Это я, - произношу я строго, - мы останавливаемся и видимо надолго.
|
|
|
- Да зачем! …Там другой сепаратор имеется, перейдите на него, да и только! – взволнованно возмущается Андрей. – Я нужен?.. Мне приехать?
- Приезжай, да прихвати с собой Рогова, - отвечаю я. - Я еще не очень хорошо ориентируюсь в схеме и расположении оборудования в вашем хозяйстве.
Трагедия, которая могла повлечь довольно крупный взрыв и последующий пожар, закончилась для нас прямо-таки удачно. Мы отделались уборкой розлива продукта, далеко растекшегося под слоем снега и отмывкой аппаратов и трубопроводов.
Однако руководству докладывать надобно. Приехавший с Андреем заместитель директора Н.М. Рогов длительное время исследовал местность на территории: осматрел емкость, затем попросил на неё чертежи.
Чертежи Андрей нашел, но я предложил выяснение отложить до утра. Надо устранять последствия.
Реакция заводского руководства на стрясшееся проходила по разному, но весьма жестко.
Директор на выходные дни выехал в деревню, звоню Паксютову.
- Что, доигрался подлец?.. – в шутку или всерьез повторил он известную фразу. – Много разворотил, есть необходимость мне выезжать?
Я его успокоил.
- Что случилось, то уже случилось, дальше авария развиваться не будет, – говорю.
Уже глубокой ночью объявился разъяренный директор. Он тут же позвонил мне с радиотелефона непосредственно в операторную.
- Сейчас же, готовь приказ!.. Кострыгина, Горячева и Рахимкулова я уволю. Ты еще молодой пока что – тебе выговора хватит!.. – гремел в трубку грозный голос Казакова.
Причина отказа уровнемера выяснилась немножко позже. Смонтированный параллельно аппарату через трубку малого диаметра, он в условиях низкой температуры просто замерз. А емкость разорвало проскочившим газом высокого давления. Не сработала система защиты.
Просмотрев в процессе разбора исполнительную документацию емкости, я внутренне содрогнулся: - хорошо, что она хлопнула сегодня, а не в более опасный момент!
|
|
|
На таких опасных параметрах работы использовалась слегка усиленная емкость, со смонтированными разве лишь для отвода глаз приспособлениями защиты.
Всю ночь с оставленной на устранение аварии бригадой мы ликвидировали её последствия. Дело усугубляло отсутствие канализации и толстый слой снега. Теплая промывная вода растекалась под снегом, заливая и пачкая все увеличивающиеся площади. Пришлось убирать и загрязненный снег. Работали всю ночь. Под утро я, обессилев от недосыпания, зашел в парную бани на соседней установке. Помылся и, разморившись в тепле, задремал.
Разбудил меня резкий толчок за плечо. Проснувшись, долго прихожу в себя. Напротив стоит случайно зашедший в баню с обходом рабочих мест старший аппаратчик Раис Назаров. Он удивленно улыбается:
- А вы как сюда попали?
- Отмылся немного, …да задремал, - поясняю я.
Приведя себя в порядок, я вышел в цех. Предстоял трудный день.
Казаков ругался, бросал со стола ручки, топал ногами и рвал попавшие под руку бумаги.
- Я сказал, всех троих уволю!.. Я директор, а не мальчишка!.. Вы там совсем разучились работать!
- Николай Васильевич! Зачем судьбы ломать?.. Нет дела или идеи важнее жизни и участи человека!.. Да и уволите вы их, а я с кем останусь? Сам ничего не знаю, исполнители не будут знать… - по-всякому юлил я, в итоге уговорил разошедшегося руководителя. Оставили всех троих.
- До нового года запрещаю вам все эксперименты! – жестко закончил Казаков и выгнал меня с кабинета.
В расширенном цехе
В новый 1994 год расширенный и насыщенный многочисленным разнообразным оборудованием цех входил полностью не работающим. Производство спиртов в его старой части затухало. Беда, как говорят не, приходит одна.
Еще в июле 1993 года начальник управления снабжения А.М. Миключев ставит в известность Казакова, что в связи с разрушением связей с республикой Узбекистан, прекращается поставка важного компонента высок⼾熡䘫ജ⤜崟眄믌⌶䓨辝ꖻ곎듙☱┲呍쩔燄፡왞ቡ�쮛밧◠�纼趚襗埦�胞斯蔗㋽ꡧ液톔퇒佻ீÞਂ暬実ඵᤍﾠ栓⁕繉ā쥧ｓﯟ밤䑮帿驒쀻䛧悎魻涡ᢪẏ闁�浈늈⊀㬳痫摗䞟阵鯴壴反ﮥ拥苊눎ާ䝨羯䯶穪킊丗宼骓韹㋒缰劭ჶ륈茏뛳±ᒌᾹ指籬㜭썻᜴⼡陆긫괶씗뮃묁ﺭ耻蠨냥熈兙쀺ꎚ䓞㮍䰩慅鞫푤ꎔᅼ⋪童厍绵Δ쫙ⱘ盜⧈ꉤ⼳ૅ缳㇟놣얜㴿聨鬲텍܃型⃣흰�⒬╔덎畴남佞ꆗ똽ꋇ낸ⰽ﹚陸䘎㪉뉾웉햦㌟뿰㭤ꭉᴶ湙号쥧鯨⑀ꏒ謲洂盹뺟&╾鬑寧衏鬐봿উ悡陻❥箈灍礪⎉黅ﴞ믔ⴠ㽱귎ꆸ룙㺠悫⬱迱鮖㧰닷ᘄ礧妎숖藦爛깳秕兣௩斍䤝硂踖ᣎ䉬폢ᦎ宭Ї꽴刍璊犰娀볩ṫ﷿j�暌핕컂精䦦뫌겔༱ꊭ剴᫂僧娋Ԕ᎒芦魬흆洚выми теплоносителями не было.
|
|
|
Уфимский производитель катализатора уже развалился. До изыскания замены с техническими характеристиками близкими к нашим, решено было экстренно забрать скопившиеся в Уфе остатки в количестве шестидесяти тонн. База такое количество хранить отказалась, складировали все запасы на Рахмаевской установке.
Вежливости ради, провели встречу, на которой побеседовали с представителями фирмы «Энгельгард» славящейся перспективными катализаторами. Иностранцы, скучившись в кабинете директора по другую сторону стола, одарили нас с Поворотовым непривычными визитками и складными ножичками в качестве презента, покурили красивые сигареты, но вкладывать всерьез капитал в затухающее производство никто не решился, к тому же для решения требовались опытные наработки именно на наших продуктах, которых также не было. От нас с Поворотовым они не получили не только заверений, но и визиток.
Продолжающееся поступление 200 тонн сырья в месяц с Волгодонского химзавода не могло обеспечить конкурентную стоимость нашей продукции. Производство пластификаторов в потребностях его работы одной ниткой обеспечивали уфимский завод «Химпром» и пермский «Нефтехимик». Надворная отошла к Украине, омский «Химпром» встал, Щебекино само не получало сырья, а Волгоград и в хорошие времена не справлялся с поставками.
|
|
|
Круг замкнулся и старый цех полностью остановили. С января по март переработали накопившиеся на складе оборотные спирты от производства пластификаторов и принялись раскидывать мозгами, что делать?
Генератором идей и вдохновителем наших инженеров этого периода, несомненно, являлся главный инженер завода. Новации с него сыпались как с рога изобилия, только внедряй.
Повторный пуск системы гидрирования произвели уже после рождественских праздников. Дабы запуститься без аварийно, предварительно выполнили мероприятия по подключению резервного сепаратора. Выведенный из эксплуатации аппарат демонтировали и вывезли за блок. С целью обеспечения безопасной работы, для контроля привлекли более опытного начальника установки. К счастью, пуск прошел без эксцессов и с хорошими положительными результатами. Непредельные соединения в продукте получены на порядок ниже требований. Набрав сто кубических метров гидрогенизата, принимаемся выводить колонну ректификации. Вот незадача – вывод затянулся! Температура кипения продуктов под сто восемьдесят восемь градусов, такую максимальную температуру мы с неимоверным трудом смогли достигнуть в кубовой части. Жидкость закипала, но пары по высоте колонне не поднимались, орошение обеспечить нечем, ректификация не работает. Всевозможные ухищрения по прогреву коллектора пара и совершенствованию системы конденсата не помогли. Январь проходил понапрасну и приближался к концу, товар не получили, хотя работали мы с Андреем почти круглосуточно. Приеду домой, лишь успею перекусить, подкатывает автобус:
- Собирайтесь, у вас опять температуру уронили.
Взбешенный Казаков вновь сучит ногами и кидает ручку.
- Балбесы, - кричит он на нас с Дудченко, - у вас результат в кармане!.. Не можете работать! Столько бились с гидрированием, результат получили, а вы не можете выделить товар!
- Вы наработайте хотя бы триста тонн! – просит Паксютов, надо опробовать вторую нитку пластификаторов. – Черт с вами, дайте девяносто пять процентов основного вещества!
Приглашаю Поворотова и обсуждаем вариант работы на ректификации старого куста.
- Конечно, надо пробовать! – соглашается Поворотов. – Тем более трубопроводы с бывшей установки высокого давления имеются и проходят в непосредственной близости с двадцать первым цехом.
|
|
|
- Евгений Алексеевич!.. Монтируй перемычку через фильтрацию! - подсказывает Кострыгину Андрей.
- Слушай, Петр Алексеевич! – предлагает вдруг Андрей, подпрыгивая. – …Только сейчас осенило. Я совсем позабыл, ведь можно подтянуть температуру по колонне подачей в неё азота. Давай испробуем!
- Работать будем в обоих направлениях. Поворотов пускает свою ректификацию, Андрей монтирует схему подачи азота на своей! – порешил я.
Пока отработали схему, смонтировали необходимые перемычки, январь закончился. Заполнив оба резервуара, установку гидрирования временно остановили. Как показало время, остановили надолго. К концу февраля обещанные Паксютову триста тонн димерола получили. Наработанный на обеих ректификациях продукт собрали в резервуарах старого парка. Парк промежуточных продуктов имел разветвленную систему перемычек, чтобы не допустить перемешивания назначил круглосуточное дежурство цеховых инженеров.
Первое марта закрытие планов. Выхожу из квартиры пораньше, надеясь просчитать выработки и внести необходимые коррективы для передачи по диспетчерской линии и службе экономистов. Прозрачный мартовский воздух бодрит. Настроение недурственное, ведь получили этот проклятый димерол! Пусть немного, невысокого качества, но наработали же!
Уже у дверей южной проходной встречаю выходящего с территории Валеру Лазутина. Он дежурил по заводу
- Там у тебя, по-моему, продукт перемешали! – сообщает он. – Гриша мрачнее тучи ходит.
Спешу на установку. В операторной сумрачный и злой в грязной фуфайке сидит Поворотов, на полу лежат пропитанные продуктом рукавицы. По натуре гордый и впечатлительный он весьма удручен случившимся. Старшие аппаратчики Максимов и Скорняков тихо переговариваются, принимая смену. Вдоль щита приборов, задрав голову идет невысокий аппаратчик Тагиров. Рая Исмагилова склонившись, прячет в стол рулон использованной картограммной бумаги. Тишина, лишь треск работающих приборов возвещает о жизнеспособности организма.
- Что делать будем? – спрашиваю у Поворотова, подав ему руку для приветствия.
- Что теперь сделаешь!.. Весь месяц вкалывали, теперь не исправишь!.. – он пытается объяснить причины, мне объяснения слышать нет надобности, да и неинтересно.
Задали продукт на анализ в надежде на чудо, сам пошел по службам заводоуправления. Доложил руководству и наслушался всех возможных в лексике инженера выражений.
- Все, я вижу, вы вообще не способны работать! – решает Казаков. – «Великим» тебе быть еще рано. С первого марта отправляй людей в отпуск без содержания, установки готовь на консервацию.
- Давайте хотя бы брак исправлю! – прошу директора, но он неумолим.
К этому времени в объединении уже начинал набирать обороты режим экономии. Многие установки работали на минимальных нагрузках, некоторые вообще остановлены.
Остыл Казаков и приглашает меня к себе. Рядом сидят Паксютов и Мишаков. Светлые волосы Паксютова зачесаны назад, большие залысины образуют нависающий на лоб хохолок.
Казаков сложив руки на подлокотники и опершись спиной на спинку красного кресла, крутит его из стороны в сторону. Он вообще-то остывал быстро.
- Ну, что Петро! Придумал, как людей кормить будешь?.. – уже весело улыбается он.
Я неопределенно пожимаю плечами. Что сказать – везде виноват!
- Один я за вас должен думать, что ли! …Якшигулова едет в Пермь. Давай-ка ты тоже собирайся, посмотри там производство дваэтилгексанола, поговори с ребятами, если приемлимо - начнем строить.
- Ты там все хорошо пролезь, заодно осмотри производство дваэтилгексеновой кислоты и печь сжигания отходов. У них, говорят, она прекрасно работает! – наставляет Паксютов.
- Лена! Командировочные удостоверения готовы? – спрашивает у вошедшей секретарши Казаков. Лена подает ему отпечатанные бланки.
- Вот я подписываю, оформляй дальше сам и бери билеты, возьмешь и на Флюру Даутовну. …Да смотри там! …Береги её!
Казаков отворачивает свой пристальный взгляд на окно. Мы заходим к Паксютову и он быстро диктует мне фамилии главных специалистов и маршруты транспорта. Я записываю в пухлую красную книжку.
- Ты главным образом работай со Школьником, - напутствует Геннадий Васильевич на прощанье. – Он там всем заворачивает. Он главный технолог, работает давным-давно, все производство знает.
Небольшой самолет «АН-24», поскрипывая металлическими стойками и проваливаясь на каждой воздушной яме, судя по времени, явно приближается к Перми. Мы с Флюрой Даутовной молча сидим напротив друг друга. Говорить не хочется, я самолеты переношу плохо, она тоже время от времени меняет цвет лица. Скорей бы. В проплывающих на белом фоне мартовского снега черных разводах хвойных лесов, Пермь появляется заметным, далеко растянувшимся рыжим хвостом. «Видимо тоже ТЭЦ рядом!» – почему-то подумал я. Самолет, сбавив скорость, пошел на посадку. Пассажиры нервно зашевелились, пристегивая ремни. Рыжей хвост, постепенно расширяясь, стелился как раз в направлении курса самолета.
Заранее заказанные номера в гостинице «Профсоюзной» оформили быстро и решили сразу же ехать на завод, тем более «Нефтехимик» находится в районе близком к аэропорту. В поселке «Осенцы».
Вопреки наставлениям руководителей и к моему великому изумлению встречен был я весьма нелюбезно. Посидели со Школьником несколько минут, произнесли необходимые в пределах законов вежливости фразы. Наконец он произнес:
- …Больше я вам ничего не скажу, на завод тоже не пущу!
От изумления я раскрыл рот. Ведь я проехал не менее десятка заводов, некоторые по несколько раз, но чтобы не пустили на завод! С такой ситуацией я еще не сталкивался.
- А как же командировочный? – растерянно спрашиваю, - мне же не оплатят расходы. Не выполнил задание…
- Вы зайдите к главному инженеру, он обладает большей властью, может чем поможет.
Я понял совет как окончание аудиенции и вышел.
Захожу к главному инженеру Е. Н Пантелеймонову. За столом сидит невзрачный мужиковатый, сорока пяти летний мужчина с обветренным и мужественным лицом. Темно серый пиджак небрежно наброшен на спинку стула, крепкие волосатые руки отливают прошлогодним черноморским загаром. Я представился. Он молча крутит в руках шариковую ручку.
- Вам звонили? – спрашиваю.
- Звонили… Казаков ваш звонил. Не пущу я тебя на завод!.. Ты представляешь, запущу я начальника цеха, он все перерисует и построит производство у себя. Я не желаю иметь конкурентов. Извини парень, не пущу!..
Вышел я в глубоком раздумье. Встретились с Флюрой Даутовной, та радостно сообщает:
- Я все дела завершила. Могу завтра лететь домой. …Как твои дела? – спрашивает.
Я вкратце поясняю, она громко возмущается.
- Как же так, человек летел, ну и что конкуренция! Задрали цены, управы на них нет! Звони Казакову, - говорит.
Вечерком позвонил Казакову и обстоятельно доложил ему положение дел. Тот молчит, явно глубоко задумался.
- Как там Флюра себя чувствует, - спрашивает между делом.
- Ничего, - отвечаю, - билет на обратную дорогу взяла, мне, что же делать?
- Хорошо! – решает Казаков. – Зайди завтра к Пантелеймонову еще раз, я попрошу Тюгаева, возможно он ему позвонит.
Запустил меня Пантелеймонов. На один день.
- …За один день ты все не перерисуешь! – говорит.
Перерисовал я все. За один день. Пролез по установкам, выпросил у инженеров цеха старый регламент, несколько инструкций и схему производства. Наиболее ответственные узлы нарисовал с натуры. Проставил технологические параметры, расходы. Успел еще набросать принципиальную схему получения дваэтилгексеновой кислоты и осмотрел печь сжигания стоков. «Теперь можно спокойно возвращаться. Стыдно не будет», – думаю.
…Два года спустя Пантелеймонов, к тому времени генеральный директор «Нефтехимика», был убит в подъезде собственного дома. Два выстрела в голову рано утром, классическая расправа наемных киллеров.
- Ну, как Петро!.. Сможем построить производство в твоем цехе? – встретил меня шеф.
- Вне сомнения сможем, ничего сложного нет, - я пытаюсь разложить на столе схему.
- Ты, Петро, готовься хорошо!.. Я пригласил науку, как только они подъедут, так сообща поговорим, - машет рукой Казаков, я сворачиваю схемы и отправляюсь к себе.
Разработка проекта
Долгожданную большую науку представляли сразу трое. Двое весьма пожилых мужчин и знакомый по цеху пятьдесят два Владлен Дельник. Паксютов привел ученых ко мне сразу же после обеда.
- Заместитель начальника лаборатории кандидат наук Шмелев Рудольф Александрович, - представляет Паксютов пожилого мужчину в белой дубленке.
- Начальник лаборатории профессор, доктор наук Кацнельсон! – он представляет второго в дорогом демисезонном пальто. Мы уважительно смотрим на столь титулованного гостя.
С Дельником мы немного знакомы. Поздоровавшись за руку и представившись, предлагаю гостям раздеться. Настроение праздничное, нечасто такие гости посещают. Суетливо прибрав стол, прошу Толстова приготовить чай и через раскрытую дверь приглашаю в кабинет Поворотова. Представляю его гостям.
На первый взгляд уважаемые гости ведут себя странно. Дельник услужливо помог профессору снять демисезонное пальто и за руку проводит его к столу, у Шмелева, когда он снимает красный пушистый шарф, почему-то трясутся руки и странно дергается голова. «Что за науку он привел?» – думаю про себя. Но вида не подаю.
- Вы говорят в Перми недавно были? – чуть растягивая слова, заинтересованно спрашивает Шмелев и смотрит на меня открытым честным взглядом.
Вынув расческу, он зачесывает назад светлые волосы, открывая мощный высокий лоб.
- Был, - говорю, - кое-что вывез оттуда и пытаюсь развернуть схему.
- Ну, что там он привез? – неожиданно молодым раскатистым голосом спрашивает Кацнельсон.
- Да наша схема, …польский вариант! – поясняет ему Шмелев, бросив беглый взгляд на разворачиваемый лист, и обращается ко мне. - Я тотчас же после тебя оказался в Перми. Мне говорили о тебе. …Я ведь там когда-то работал!
- Ты что-то хочешь сказать Миша? – ласково спрашивает он у Кацнельсона.
- В Перми работает парофазное гидрирование, мы предложим жидкофазное. В нашей стране покамест такого нет! – говорит Кацнельсон, подняв голову в мою сторону явно на слух.
Толстов принес чай. Поставил чайник на край стола и, проходя за спинами сидящих, расставляет по столу стаканы. Григорий помогает ему, разливая чай по стаканам. Из уважения к сановитым гостям я вынул из ящика еще подаренный на свадьбу набор подстаканников с ажурными покрытыми никелем розетками. Сидящий рядом с Кацнельсоном Дельник подал ему в руки ложечку и придвинул стакан под подбородок, провернув ручку подстаканника. Меня поразила нежная забота о профессоре, лишь некоторое время спустя мы узнали, что профессор, почти ничего не видит. Он абсолютно слепой!
- Сегодня у нас предварительная встреча, - начинает затухший было разговор Кацнельсон, - детали мы обговаривать не будем, вы ведь вышлете нам всю необходимую документацию. Предварительно сообщу, мы предлагаем вам две принципиально новые наработки: выделения нормально масляных альдегидов ректификацией и жидкофазное гидрирование, на этом процессе аналогов ему в мире нет. …Ваше высокое давление печь имеет?
- Есть у нас и с печью и без печи, у нас несколько систем гидрирования, – отвечаем мы хором.
- Тогда давайте бегло осмотрим установки, да поедем к Павлычеву обговаривать договор.
Паксютов вызвал автобус, мы вышли на улицу. Кацнельсон, задрав голову вверх, опирается на руку Дельника. На нем потертая кроличья шапка. Смотрели очень бегло, мы с Поворотовым в двух словах давали пояснения, Шмелев, достав карманный калькулятор, что–то просчитывал, Дельник поддерживал под руку профессора. Поехали на установку высокого давления.
- Компрессора производительные? – уточнил Шмелев.
- Два по сорок тысяч! Есть один на восемьдесят, но ему потребуется ревизия, – отвечаю.
- Хорошо!.. Как хорошо!.. Именно подобные требуются. По предварительным прикидкам вам понадобится очень много водорода на теплосъем, реакция экзотермическая, с колоссальным тепловыделением.
Распрощавшись прямо на улице, провожаем гостей к руководству объединения. Сами ублаготворенные и довольные возвращаемся в кабинет.
-Что-то твои ученые очень старые, - дивится Толстов. – Где он таковских набрал, песок сыплется. …Давай командир, по старой традиции в баньку сходим. Сало мое, «дополнительные мероприятия» сегодня за тобой. …Сегодня на технологов наука работает!
- Старый конь борозды не портит! – смеясь, отвечаю Толстову, - зато профессора, представляешь! …Пошли ребята действительно побанимся!
После жаркой бани допиваем оставшийся после гостей чай, скрепляя его техническим спиртом и, оживленные, расходимся по домам.
Наутро встретившись вновь, разрабатываем небольшой протокол совещаний.
Спустя несколько дней после отъезда гостей, с Леннефтехим приходит эскизная схема производства. С трепетным волнением раскладываем с Поворотовым её по столу. Подходит Серега Павлищев и, встав вокруг, удивленно раскрываем глаза. Я достаю с папки ту, которую привез из командировки. Компьютерной графики схема, как две капли воды повторяет привезенную мной с пермского «Нефтехимика». Вот это сюрприз!
«Ваша схема не соответствует решениям протокола от 14 апреля 1994 года! –телеграфирую в институт, - срочно высылайте специалиста!»
«Чего вы там выдумываете! Что предлагаем, то и выслали!» – отвечают с Питера.
Мы шлем вторую более пространную депешу. После небольшой письменной перепалки, приезжает Дельник. Тычем с Гришей его в присланные схемы. Он полностью соглашается с доводами, но разводит руками, я, мол, только технолог регламента, решить не могу. Снова шлем телеграмму: «высылайте знающего специалиста!» К нам выезжает Рудольф Александрович Шмелев. Он назначен руководителем базового проекта.
Встречаемся, открыто сказать, без прошлого энтузиазма. Для более плодотворной работы обговариваем встречу на субботу. Пройдя по установкам, я поднялся в операторную высокого давления. Звонит телефон.
- Петр Алексеевич, - как бы с упреком говорит Шмелев с установки Рахмаева, - приходи, я уже работаю с Анваром Масолямовичем.
Подхожу я быстро, расстояние небольшое и мы с ним и Рахмаевым детально осматриваем установку. Рудольф Александрович трясущейся рукой записывает некоторые сведения и тут же просчитывает возможные варианты. Закончив у Рахмаева, переезжаем к Павлищеву. Там уже поджидает Григорий Поворотов. Прошли и эту установку. Садимся в просторный кабинет и разворачиваем схему, привезенную Шмелевым.
Вот с этого незабвенного момента началась работа по реконструкции!
Внимательно рассмотрев конкретный блок, перебираем вслух существующее оборудование и путем подбора внедряем в схему наиболее подходящее. Иногда одна наша емкость заменяет узел из четырех или, возможно, и пяти имеющихся в схеме аппаратов меньшего размера. Мы с Поворотовым, не выпуская со рта дымящихся сигарет, предлагаем, Рудольф Александрович просчитывает в первом приближении, обсуждаем. Громко спорим, иногда вылетают шутливые реплики. Тут же, вооружившись линейкой, вносим коррективы в схему и пишем протокол. Ничто не сближает лучше, чем совместная работа! К окончанию формирования схемы, наши отношения с Рудольф Александровичем постепенно перерастают в дружественные.
Убедить руководство не составляло больших трудов. Расширенное совещание у главного инженера объединения Павлычева с привлечением главных специалистов от 21 апреля 1994 года было шумным и многоголосым и продолжалось не менее часа. Обстановка в объединении складывалась не особенно благоприятной для крупных строек. Докладывал Шмелев. Выглядел он чуть бледнее обычного, а говорил, заикаясь и потряхивая головой.
- Нами предлагается: выделение нормального маслянного альдегида ректификацией, схема жидкофазного гидрирования. В схеме предусмотрено использование существующего оборудования …,- и перечисляет. Он рассказывает, я страшно переживаю за напарника и идею.
На некоторое время воцарилась тишина. Видимая дешевизна и возможность выполнить реконструкцию в короткие сроки всех привлекала.
- Как быть с органами надзора? – спрашивает начальник технического отдела капитального строительства Парфенов. – Все знаем, «реконструкция» это приведение к «Правилам…».
С подачи главного механика по капстроительству В.Н Евдокимова термин «реконструкция» заменили, на более подходящее по смыслу слово «дооборудование». Эта замена позволяла уйти от многих работ по приведению производства к новым требованиям. Техническое совещание приняло постановление, а протоколом узаконило решение «о дооборудовании цеха №34 на производство дваэтилгексанола» с максимальным использованием существующего оборудования! …Расходились мы шумно, как после школьного собрания, толкаясь и оживленно переговариваясь.
Работа стала двигаться более высокими темпами. Между нами и Леннефтехимом шла беспрерывная, деловая переписка. Более точные расчеты отбраковывали некоторые аппараты, требовались все более полные данные по параметрам или сведения по размерам аппаратов. Машинистка не успевала печатать необходимые данные, приходилось организовать помощь.
Уже к сентябрю месяцу сформирована полная технологическая схема, выданы задания по вспомогательным службам. К сожалению, у наших специалистов имелись сомнения в возможностях нашей ректификации. Чтобы разрешить сомнения Паксютов пригласил с Куйбышева в качестве эксперта - самого декана самарского политехнического университета Леона Грегорян. Встречу приурочили к приезду представителей Леннефтехима. Ведь их специалисты по ректификации, просчитав наши возможности, выдали абсолютное дозволение на их использование.
Встреча оказалась горячей в прямом и переносном смысле. Сентябрьское солнце после обеда простреливало мой кабинет насквозь и калило его знойными лучами не хуже летнего. Профессор Григорян, еще не старый южных кровей мужчина, прибыл несколько ранее гостей из Ленинграда. До их прихода он смог бегло ознакомиться с техническими характеристиками наших аппаратов и встретил аппонентов весьма подготовленным.
|
|
|
