Метакоммуникация и дейксис дискурса

Метакоммуникация в самых общих чертах составляет ту часть общения, которая направлена на самое себя, на общение в целом и его различные аспекты: языко­вую ткань дискурса, его стратегическую динамику,

структуру обменов и трансакций — фаз интеракции, мену коммуникативных ролей, представление тем, взаимодействие с контекстом, регуляцию межлич­ностных и социальных аспектов взаимодействия, нормы общения, процессы обмена информацией и ее интерпретации, эффективность канала коммуника­ции [Lanigan 1977: 79—82; Leech 1980: 33; Stubbs 1983: 48—66; Brown, Yule 1983: 132—133 и др.].

Метакоммуникативные функции выполняют разнообразные элементы дискурса, от звука и интонации, частицы, междометия или слова до самостоя­тельных ходов и обменов.

Особый интерес исследователей дискурса привлекли знаки, сообщающие координаты данного высказывания в потоке речи относительно предыдущих и последующих коммуникативных действий (аналогично тому, как тради-

ционный дейксис лица, места, времени ориентирует высказывание в физи­ческом пространстве). В связи с этим языковые средства — индексы по своей природе, обслуживающие метакоммуникативную функцию в отноше­нии звучащего или письменного текста, зачисляются в разряд единиц дейкси­са дискурса или дейксиса текста [ discourse deixis — Fillmore 1975: 70; Levin­son 1983: 85; Textdeixis — Rauch 1983: 48 и др.]. Хотя в отличие от традицион­ных дейктических категорий лица, числа и времени, дейксис дискурса не обладает собственным набором языковых единиц, он часто использует для обозначения точки отсчета в системе координат какого-либо текста или дискурсивного процесса индексы места и времени (As I said before... I've al­ready told you earlier. Later I'll explain this rule... abovementioned, hereinafter repre­sented by...).

Дейксис дискурса — это лишь одно из многих проявлений метакоммуни­кации в естественном общении. Принадлежащие к универсальному свойству самоорганизации дискурса явления Д. Вундерлих, например, описывает под именем речеорганизующие речевые акты [ Redeorganisierende Sprechakte — Wunderlich 1976: 330—334], выделяя четыре основные группы:

а) вербальные сигналы мены коммуникативных ролей;

б) структурные, «рамочные» элементы, дейксис дискурса, определители темы, указания на значимость своего сообщения;

в) заполнители пауз, соответствующие явлениям хезитации, во время которых говорящий когнитивно готовит высказывание или «подыскивает слово», а также акты коррекции, уточнения, редактирования уже сказанного;

г) процедуры, направленные на обеспечение понимание, как, например, взаимные подтверждения об успешном вводе/выводе информации.

Не все из перечисленного выше может по праву называться метакоммуни­кацией, например, не все вербальные сигналы мены коммуникативных ролей могут быть квалифицированы как акты по поводу общения: инициативный, предписывающий речевой ход предполагает смену говорящего, но сам по себе не сообщает ничего о ходе коммуникации (в этом случае можно сказать, что этот ход выполняет метакоммуникативную функцию, не будучи собственно метакоммуникативным ходом); в то же время акт предоставления слова в регламентированном общении (например, в зале суда) признается метаком­муникативным, так как этот компонент ситуации общения является темой хода и объектом регулятивного воздействия данного высказывания. Иначе го­воря, метакоммуникативный элемент должен отсылать к общению.

М. Стабз, говоря о метакоммуникации, имеет в виду прежде всего рефлек­сию, отображение компонентов речевой ситуации в дискурсе [ monitoring of the speech situation — Stubbs, 1983: 48]. Слово мониторинг в этой формулировке

дает наглядный образ метакоммуникации — адаптивного функционального самоконтроля дискурса.

Анализируя транскрипты обычных школьных уроков, М. Стабз выделяет восемь различных типов метакоммуникативных речевых актов, отчасти со­впадающих с теми, о которых пишет Д. Вундерлих [Stubbs 1983: 50—53]: при­влечение или поддержание внимания, его демонстрация; контроль «количе­ства сказанного»; проверка или подтверждение понимания; подведение ито­гов или обобщение; определение или перефразирование; редактирование; кор­рекция; уточнение темы.

Если кратко представить типы метакоммуникативных ходов по функ­циональной нацеленности на мониторинг того или иного аспекта ситуации общения, то одними из наиболее значимых категорий безо всякого сомнения будут контакт и канал. Сюда относится спектр явлений, которые некоторые исследователи именуют фатической метакоммуникацией [Почепцов 1981; Чхетиани 1987]. Должна учитываться также характеристика носителей знака: звук или письмо, их физические особенности, например, артикуляция или почерк; а также технические средства коммуникации, такие как телефон, факс, электронная почта. К этому разряду надо отнести элементы и ходы, обеспе­чивающие привлечение и поддержание внимания (например, широко распро­страненные «вводные» слова well, look, you know, listen, а также целый арсе­нал обращений по имени, титулу, прозвищу Mr. Speaker, Mickie, Madam, Sir, Doc, Officer; Hey, mister и т. п.). Довольно близки им обеспечивающие мониторинг восприятия и понимания подтверждающие сигналы (yes, yeah, ok, I see, all/right, I am listening, I hear you perfectly, I understand), контролирую­щие запросы со стороны говорящего (Do you follow me? Repeat what I've said. Is it clear? Are you with me? Are you listening?), переспросы-«петли» со стороны адресата (what? pardon? I don't get it. Sorry, could you say this again?), а также исходящее от любой стороны информирование о неудаче общения в целом (/ can't get through to you. We don't seem to be on the same wavelength), причем неудача может быть обусловлена или когнитивной, или физиологической неспособностью принять и интерпретировать сообщение (например, нераз­борчивая речь или письмо, много помех и т. д.). Иногда это отражается в вы­сказываниях и их компонентах, регулирующих физические параметры кана­ла (Speak up! I can't hear you. The feedback's awful, I'll call you back in a minute. Don't talk with your mouth full! No one can read your scribbles). В специализиро­ванных регистрах регламентированного общения иногда встречаются целые обмены, контролирующие канал связи и понимание сообщения, например, в диалоге пилота с диспетчером: Zero-five, do you read me? — Roger. Copy.

К интеракционным аспектам общения относятся следующие категории, воплотившиеся в метакоммуникативных элементах дискурса: тип общения, процедурный сценарий взаимодействия и, соответственно, тип дискурса; субъект общения и связанные с ним типологические особенности группы, социально-ролевые и межличностные отношения;разнообразные нормы общения, его тональность, степень фиксированности темы, структура обме­нов, мена коммуникативных ролей, уровень формальности (см. ниже) и сте­пень предварительной подготовленности и т. д. Мониторинг межличностных и социальных отношений в речи весьма часто осуществляется самостоятель­ными ходами (Don't you dare talk to me like that! Who do you think you're talking to? You are the boss. You must know your place. Don't sir me. Now I'm talking not as your boss, but as your friend). Контроль за соблюдением норм общения включает обширную группу элементов разного уровня, а также разной функциональ­ной направленности. Некоторые из этих элементов регулируют стиль речи и тональность общения, в частности вежливость (Don't use that tone of voice with me! Watch your tongue! You're not in the barracks!). Другие охраняют нормы взаимодействия и типа института (Mr. Speaker, off the record! Each of you may ask only one short question), причем даже ощущаемые как норма дискурсивные отношения в паре «вопрос—ответ» могут стать предметом отдельного мета-коммуникативного хода (You didn't answer my question). Безусловно, произво­дится мониторинг мены коммуникативных ролей (Senator Jones will have the floor now. Mr. Brown, you cannot have the floor twice. John, let your brother say a word. If I may interrupt you...). Другие единицы регулируют тему, вводят ее, уточ­няют, закрывают или меняют (We shall discuss the pollution problem first. Speaking of discourse markers... By the way... Enough politics! Let's talk about the holidays).

Узко коммуникативный аспект направлен на мониторинг формы и содер­жания сообщения. Содержание далее реализуется в категориях количества (объема и достаточности сообщения), качества (истинности и достоверности хода), релевантности и уместности (темы и предмета общения, отношения к контексту), искренности, предварительных условий и других семантико-праг­матических свойств дискурса, соответствующих в общем и целом постулатам кооперативного общения Грайса и условиям успешности речевых актов. Фор­мально-языковая организация сообщения обусловлена процессуальным ха­рактером общения, что предполагает маркирование его начала, конца и струк­турных фаз («рамка»), например, выделение элементов аргументативных струк­тур, редактирование лингвистической формы сразу по ходу общения: пере­фразирование и коррекцию; заполнение пауз, «холостые» или «пустые» ходы, выигрывающие время и т. д. Из числа формальных метакоммуникативных элементов нетрудно выделить маркеры начала, структурирования и оконча-

ния (first of all, before I answer your question, on one hand — on the other hand, to conclude, finally), элементы редактирования (in other words, to recapitulate, to sum it up, anyway, as I was saying).

Очень много встречается метакоммуникативных элементов, отражающих содержание сообщения, во-первых, его качество, т. e. истинность, достовер­ность, его оценку самим говорящим и в связи с этим — искренность автора высказывания, короче, все то, что относится к вербализации пропозициональ­ных установок (Do you believe it is really true? I'm dead sure. I mean it. Frankly. Evidently. Metaphorically speaking); во-вторых, количество речи (You've said enough! This letter is just wordy. Is that all you want to tell us?); в-третьих, его реле­вантность (This has nothing to do with the problem. Are you sure this is the case?); в-четвертых, уместность в ситуации (Not here! I don't want to discuss it now. Not over the phone).

Необходимо отметить, что в дискурсе метакоммуникативные единицы и акты, как правило, полифункциональны, например, фразы типа Well..., You know..., By the way не только отмечают структурное членение дискурса или представление темы, но и привлекают внимание адресата, облегчают воспри­ятие и т. д.

Бирмингемская школа не выделяет метакоммуникативных единиц как таковых, но так же отличает обмены, организующие дискурс, от «собственно коммуникативных» [ср.: organizational vs. conversational exchanges — Francis, Hunston 1992: 125]. К тому же в их функционально-структурной типологии актов довольно легко опознать фактически метакоммуникативные [ framer, marker, starter, metastatement, summons, return, loop, prompt, reformulate, engage — Francis, Hunston 1992: 128—133].

* * *

В пятой главе, начав с анализа теории речевых актов, мы пришли к вы­воду о ее неприменимости, по крайней мере без серьезных изменений, к изу­чению реально происходящего языкового общения. Намного интереснее вы­глядят инференционные модели дискурса и теория релевантности, хотя в объяс­нении когнитивных механизмов коммуникации и они страдают от абсолюти­зации логико-дедуктивного способа. Дополнив перечисленные направления принципом интерсубъективности и коллективной интенциональности, поста­вив их на фундамент интеракционной модели, можно применить их к изуче­нию общения в группе.

Дискурс, безусловно, имеет свою структуру, качественно отличающуюся от структуры лингвистических единиц разных уровней. Другими важными

отличительными чертами дискурса являются его связность (когеренция), а так­же метакоммуникативная самоорганизация. Нормальная структура дискур­са — психологическая реальность, так как отклонения от нормы без труда фик­сируются носителями каждой языковой общности. То же справедливо и в от­ношении связности дискурса.

По всей видимости, у традиционно выделяемых структурных единиц дис­курса (акт, ход, обмен, трансакция, речевое событие) есть когнитивные кор­реляты: границы трансакции определяются или по границам декларативной модели предметно-референтной ситуации, или по границам типа деятельно­сти в процедурном сценарии; границы обмена помогают установить ком­муникативный фокус, внимание и активация. Речевое событие выделяется категориально по ситуационной модели эпизода с его символической значи­мостью в координатах культуры: институтов, ритуалов, обычаев, норм дея­тельности.