 |
В поисках культурного первосимвола России
|
|
|
|
I
У меня, как у среднероссийского читателя, «Метель» всегда ассоциировалась с именем А.С. Пушкина. Не знал, что и у Л.Н. Толстого есть «Метель». Не только потому что в школе не проходили: не заметил в собрании его сочинений и тогда, когда стал их изучать уже для себя.
Помогла открыть мне «Метель» Л.Н. Толстого серия мировой литературы «Бриллиантовая коллекция», в которой том Л.Н. Толстого открывается с рассказа «Метель»
В свое время появление этого рассказа в журнале «Современник» (1856г.) привлекло внимание многих писателей. И.С. Тургенев в письме к С.Т. Аксанову назвал рассказ «превосходным». В ответном письме, С.Т. Аксаков, тоже высоко оценивая рассказ, писал: «Я могу об этом судить лучше многих: не один раз испытывал ужас ночных буранов»; однажды он спасся только благодаря встретившемуся стогу сена. А.И. Герцен писал: «Метель – это чудо». А.В. Сухо-Кобылин: «Превосходная вещь, художественная живость типов»[13].
Рассказ большой и я решил его пролистать – но не заметил как оказался в неразрывной связи с героями ночью в снежных просторах и до утра с ними путешествовал. В рассказе все картины по нашей литературе знакомы: бескрайняя степь, вьюга, дорога, и в сюжете нет ничего особенного: где-то в землях Войска Донского автор, возвращаясь с Кавказа с другом «Алешкой», нанял ямщика, поехали до следующей станции. Была ночь, вьюга, блуждали, ему было холодно, видел сны, к утру приехали, ямщикам дал на водку. Вот и всё... Всё?
Конечно нет.
Есть, прежде всего, магия подлинного художественного творения магнитом притягивающая вас к себе так, что вы не можете оторваться от текста пока он не закончиться и после не отпускающая вашу душу и мысли. Однозначно ответить на вопрос: чем рассказ так захватывает – не могу. Можно сказать - художественной выразительностью, хотя это звучит банально. Уверен: кто хоть раз оказывался в степи во время метели, особенно ночью во время вьюги, тот будет физически ощущать происходящее в рассказе, как было с Т.А. Аксаковым.
|
|
|
Другая сила, приковывающая к рассказу, - игра с огнем, которой занимаются герои, - если эту метафору можно применить к действиям, людей хладнокровно, почти безалаберно, относящимся к реальной возможности замерзнуть намертво в бескрайних снежных степных далях. Всё время рассказа с трепетом думаешь: погибнут или не погибнут?
II
Когда читаешь «Метель» Л.Толстого невольно вспоминаешь «Бесы» А Пушкина:
«Эй, пошел ямщик!» «Нет мочи:
Коням, барин, тяжело…»
И в прозе А.С. Пушкин не оставляет тему метели и вьюги. В его повести «Метель», злополучная ночная вьюга так запутала судьбы трех молодых людей, перед войной 1812 года, что распутать их смог «Господин случай» уже после войны.
В «Капитанской дочке» вьюга, случившаяся в дороге, определяет судьбоносную встречу Гринева с Пугачевым.
Внимание к метели, вьюге, использование их как фона, причины, определяющего фактора событий, которые мы наблюдаем в поэзии и прозе всего 19 века, определил основоположник русской классической литературы А.С. Пушкин. Это внимание к развернувшейся в пространстве снежной стихии не ослабевало в русской литературе и потом.
Но особенно обращает внимание то, что два гения золотого века нашей литературы, - один стоявший у его истоков, другой, доживший до завершающего этапа, были столь внимательны к теме метели и вьюги. Это не может быть случайностью; мы столкнулись с нечто универсальным.
На наш взгляд, А.Пушкин и Л.Толстой видели в метели и вьюге образ человеческой судьбы, с одной стороны, и символ самой России, - с другой. Не случайно тема метели, развернувшейся в пространстве, стала универсальной не только в литературе, но и в живописи, и в музыке ХIX века.
|
|
|
III
Когда мы сталкиваемся с художественными феноменами универсального характера, такими как метель и вьюга в русской литературе XIX века, должны признать, что имеем дело с «плотными слоями» культуры, с ее фундаментом. Универсалии культур давно изучают гуманитарные науки. Они отмечают, что универсалии «аккумулируют исторически накопленный социальный опыт в системе которых человек определенной культуры оценивает, осмысливает и переживает мир, сводит в целостность все явления действительности, попадающие в сферу его опыта»[14].
Рассказ Л.Толстого «Метель» притягивает к себе и тем, что в нем очень много российского менталитета. Рассказ аккумулирует накопленный социально-российский опыт, оценивая осмысления и переживания мира российского пространства. И герои, и их слова, и их действия, и ночная снежная вьюга – все это российское настолько, что так и хочется сказать: вот это и есть Россия.
Рассказ по простоте и выразительности сюжета близок к жанру сказки. Реальная, и в то же время фантастическая по возможным проявлениям вьюжная ночь. В экстремальной ситуации просто, порою простовато, действующие люди. И сон, вплетающийся надолго в реальные события – так, что сам рассказчик иногда с трудом их различает. Во сне является то, что автора и его спутников сопровождает всю дорогу как угроза, способная вполне осуществиться: смерть, похороны. Из глубин детских воспоминаний во сне является сцена поиска всем миром утопленника.
Во втором сне (в конце 8-й главы) в фантастических образах и действиях появляются уже лица, сопровождающие нашего автора в его ночном нескончаемом путешествии, старичок, Игнашка и «советчик» из вторых саней.
Что является людям в сказках, мифах и сновидениях? Современная гуманитарная наука считает, что являются глубинные основы человеческой души, психики. Это те основы из которых возникло само сознание. Всемирно известный психолог и философ К.Г. Юнг называет их архетипами. Со-знание изначально со-вместное, коллективное сознание. Поэтому архетипы выражают феномены коллективного бессознательного, т.е. досознательного.
|
|
|
Дадим слово Г.Юнгу: «Архетипы, существующие прежде сознания и обуславливающие его, проявляются в роли, какую они играют в действительности, а именно как априорные структурные формы инстинктивного фундамента сознания. Архетипы не единственные основания сознания. Они составляют основу лишь коллективной части восприятия»[15].
В мифах, сказках и в сновидениях раскрывается душа и «архетипы становятся откровенными в их естественной игре друг с другом»[16] Архетипы фиксируются в универсалиях культур.
К.Г.Юнг подробно анализирует в частности архетип старца в сказках и пишет, что он может появляться и виде мудреца и в виде гнома. Все архетипы имеют как позитивный так и негативный аспект. «Старичок» во сне из рассказа Л.Толстого постепенно меняется, грабит и пугает его. Подробно описан К.Юнгом и архетип пространства.
С архетипами всегда имели дело художники. Однако в ХХ веке они стали обращаться с ними «очень авангардистски». Пьер Румгер, доктор-аналитик, рассматривая творчество классика сюрреализма Сальвадора Дали, пишет, что он «променяв схоластику на кисть и краски, напрочь забывает все случайные исторические суперструктуры и раскапывает погребенные где-то в самой глубине наиболее архаические наслоения, представляющие собою древнейшее наследие периодов тысячелетней давности. Таков оказался итог расследования примера «Мистической Мадонны», рассматриваемого не с точки зрения эстетической, а сточки зрения религии. Предварительные исследования этого произведения показывают нам Рождение Христа в виде зерна, которое прорастает, раздробляя на части голову Мадонны»[17].
В литературных произведениях метель и вьюга являют свою силу в широких степных пространствах. Объясняется это тем, что они, как литературные образы, есть проявление самого пространства, его манифестация и игра. Стихия метели и вьюги поэтому может проявляться только в бескрайних просторах. Город гасит эту стихию.
А что есть Россия? Она была и будет самостоятельным континентом, империей пространства. Пространственный фактор для России играл, играет и будет играть судьбоносную роль. Поэтому он столь значим в судьбе и людей, живущих в российских пространствах. Феномен метели и вьюги в судьбах литературных героев XIX-XX веков столь значим потому, что будучи манифестацией пространства метель и вьюга испытывают россиянина на прочность.
|
|
|
Современный путешественник не успевает замечать пространства России. Он настолько торопиться, что подгоняющее его время проглатывает пространство. Этому способствуют и быстроходные средства передвижения. Метель и вьюгу иногда он может заметить в окне самолета, поезда, автомобиля.
Современный человек теряет не только ощущение пространства, но и многое другое, о чем мы поговорим в следующем разделе нашего очерка.
IV
Символ культур? Символ российской культуры? Что мы знаем о них?
О символах культуры интересно писал О.Шпенглер.
В интеллектуальной жизни Европы 20-х г.г. XX века появление книги учителя гимназии в Германии Оствальда Шпенглера «Закат Европы» стала одной из самых ярких событий. Книга привлекла внимание не только тем, что отрицала, тогда уже общепринятое, понимание всемирной истории как единого поступательного процесса, и не только тем, что предлагала «альтернативную концепцию локальных культур». Она формулировала общее новое видение культур, новый ракурс их рассмотрения. Дотошные исследователи нашли с «научной точки зрения» слабые места в культурологи О.Шпенглера. Но даже они не могут отрицать очевидного факта: «Закат Европы» стал мощным катализатором культурологических исследований. Если говорить о новом методе, то следует помнить что по Шпенглеру «постижение» (его термин – А.Х.) культурных форм в корне противоположно абстрактному научному познанию и основано на непосредственном «чувстве жизни». Не случайно жанр книги представляет собой больше опыт художественного, чем абстрактно-теоретического исследования. Если учитывать эти особенности, то легко согласится со многими метафорами и тонкими наблюдениями, которые встречаются в его книге. В ней утверждается, что всякая культура проходит стадии детства, юности, зрелости и старости. Видение мира в культуре периода детства и юности подобно наивному и свежему взгляду ребенка. Это время альтруизма, духовности и идеалов. Но по мере взросления это время уступает место другому времени – времени целесообразности, эгоизма и прагматизма. Так культура материнства и любви уступает место культу секса; народные игры и массовая физическая культура – профессиональному спорту; высокое искусство – массовым зрелищам, с преобладанием клоунады и «мимов».
|
|
|
Первая стадия – стадия культуры, вторая – стадия цивилизации, которая представляет собой «труп культуры», ее «мумию».
Уникальность каждой культуры, считает Шпенглер, обеспечивается своеобразием ее «души». В основе античной культуры лежит «аполлоновская» душа, арабской – «магическая», западной – «фаустовская» и т.д.
Кроме того, каждой культуре присущ свой «первосимвол», из которого проистекает все богатство ее форм. Первосимвол греческой культуры – скульптура, выражающая красоту человеческого тела; первосимвол арабской культуры – пещера (в пещере Маххамед впервые услышал голос Аллаха); первосимвол древнего Египта – дорога... в вечность (там на всех картинах головы повернуты в профиль и устремлены в даль). Прасимвол Запада – бесконечное пространство (представление о котором стало предпосылкой Науки нового времени).
А Россия.
О. Шпенглер относил «русско-сибирскую» культуру к числу великих культур, но считал ее еще только «пробуждающейся».
А каков первосмысл русской культуры?
На эту тему существует не мало рассуждений. Обстоятельно говорит о специфике русской культуры, о ее символах академик Д.С. Лихачев. В статье «О национальном характере русских» он вспоминает предложенный Максимом Греком образ России, в виде женщины, сидящей при пути в задумчивой позе, в черном платье. Д.С. Лихачев так дорисовывает образ: она чувствует себя при конце времен, она думает о своем будущем. Она плачет. Берег реки или моря, край света, пути и дороги – были всегда местами, к которым стремился народ. Даже первые столицы Руси основывались на Великом пути из Варяг в Греки. Иван Грозный мечтает о переносе своей столицы в Вологду и только случай (вернее, «дурная» примета)заставляет его отказаться от своей затеи. Но Петр Великий переносит все же столицу своей империи на самый опасный рубеж – к морю...
А что говорить о многочисленных монастырях, которые все время двигались все дальше и дальше в леса и на острова – к Студеному морю?
Эту же черту доведения всего до границ возможного и при этом в кратчайшие сроки можно заметить в России во всем»[18].
Экстремальность, заброшенность, чрезвычайность – характерные российские условия, отмечаемые не только Д.С. Лихачевым, но и многими другими учеными, представлены в литературных сюжетах, показывающих попавших в метель и вьюгу людей. В этих сюжетах есть еще, присущая россиянам черта во всем достигая предела, проявлять фундаментальность в мыслях и поступках. Экстремальные условия закалили россиянина не только физически, но и духовно-нравственно. Ямщик в рассказе Л.Толстого «Метель», который в ночную вьюгу вынужден зарабатывать деньги, потому что надо семье помогать, конечно, внутри себя содержит мощный моральный стержень. Не менее крепок этот стержень и у Игната и у Гринева. Таков он был и у среднестатистического россиянина, о чем писали О. фон Бисмарк и Черчиль в разные исторические эпохи. Оба они много сил вложили в борьбу своих стран против России и как талантливые политики знали что говорили о России.
V
А что имеем сейчас?
Нынешняя ситуация двумя чертами похожа на вьюжную российскую ночь. Во-первых, все дороги жизни «занесло». Я имею в виду размывание ценностей и норм, на которых зиждется нормальная жизнь.
Немецкий социолог З.Бауман обозначил нынешнюю мировую ситуацию как «текучую современность». Ценности и нормы вместо того чтобы быть предпосылками стиля поведения и определять характер жизненного курса, следуют этому курсу, формируются и изменяются под воздействием его изгибов и поворотов. Довлеющей стала одна ценность – потребительство. Затянувшаяся лихорадка покупок формирует отношение к миру как к складу, переполненному потребительскими товарами. В этом складе затерялась и человеческая свобода и человеческое достоинство. Еще в 1964 году немецкий философ Г. Маркузе писал, что на Западе человек, включенный в потребительскую гонку становится одномерным, что он в таком состоянии сам по себе готов для духовного манипулирования. Теперь этой социальной болезнью Запад заразил Россию. О каком внутреннем нравственном стержне людей сейчас можно говорить?
Картину духовно-нравственного бездорожья дополняет информационная «метель», переходящая в вьюгу – и это вторая особенность нынешней ситуации.
Сейчас за два года поток информации увеличивается вдвое. В недалеком будущем прогнозируется такое увеличение каждые 72 часа. Как не сойти с ума в этом коммуникативном вихре?
Проникновение масс-медиа в повседневную жизнь людей приводит к изменению базовых механизмов восприятия мира. Человек начинает отказываться рационально воспринимать мир.
Если говорить о культурно-интеллектуальном уровне большинства транслируемых глобальными средствами массовой информации развлекательных программ, наиболее популярными из которых являются розыгрыши, реалити и ток-шоу, то вполне адекватным представляется определение их как «культурное варварство». И когда видишь как везде и всюду (увы, с успехом) пляшет и кривляется попса, опять вспоминаешь А.Пушкина:
«Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?»
Современный сатанизм под маской скрывает антироссийское, антирусское лицо. Он ведет последний бой уже на поле российской культуры. Последний – потому что два – на экономическом и политическом, - народ уже проиграл. Народ хотел перемен в экономике и в политике, но не таких и не с такими результатами, которые получились. Уже понятно кому эти результаты выгодны и кто их заказывал.
А на культурном фронте ситуация не может не вызвать тревогу. Страна через центральные СМИ оккупирована чужой культурой. Это проамериканская массовая поп-культура, которой ставят преграды во всех уважающих себя странах. А у нас ей предоставили все общенациональные каналы телевидения.
Проблема в том, что Россия оказалась в экстремальной ситуации не одна, а со всем глобализирующимся миром. Хищная рыночная экономика, используя все достижения технического прогресса, в планетарном масштабе породила опасные для человечества экологические проблемы, усугубив при этом социальные. В мире оказалось два социально-экономических полюса. На одном нищета, в которой ежегодно умирает миллионы детей от голода, а на другом – ежегодно только в США на борьбу с ожирением тратятся средства, равные бюджету Индии. Дело ведь не только в нынешнем мировом экономическом кризисе. Проблема зашла глубже – до духовно-культурных основ существования человечества, до вопроса «есть ли эти основы?»
Россия не первый раз оказывается в ситуации, в которой решается вопрос быть ей или не быть. В недрах российской культуры, однако, есть потенциал, который может спасти не только её. Это русская идея. Замечательный российский философ А.В. Гулыга пишет: «русская идея – это предчувствие общей беды и мысль о всеобщем спасении»[19]. Поэтому русская идея должна стать и становится культурной реальностью нашего времени. Центральным понятием русской идеи является «соборность» - слово не поддающееся переводу на другие языки. В нем схвачено все, о чем впоследствии взывали и сторонники борьбы за мир, и доклады римского клуба, и Рио-де-Жанейровская конференция ООН, и все великие и благородные люди ХХ века.
Осуществится «русская идея»?
Выберемся ли из этой вьюги, по которой «бес нас водит» и в которой «хоть убей, следа не видно»?
Все зависит от того: «... Еще ли росс - Больной расслабленный колос?»[20]
ЛИТЕРАТУРА И ЖИЗНЬ
В истории мировой литературы много прмеров непосредственного влияния художественной литературы на судьбы людей (об опосредованном влиянии говорит почти все литературоведение). Один из самых ярких примеро «практического применения литературы» относится, пожалуй, к истории древнего Рима, к периоду правления Октавина августа. Он пришел к власти после продолжительной гражданской войны, которая не только разорила страну, но и развратила людей. Люди, многие годы привыкшие воевать и разбойничать, отвыкли от нормльной мирной жизни. Главное было в том, что они отвыкли от сельскохозяйственного труда – главного источника жизни тогдашнего общества.
Проницательный Октавиан август решил использовать высокий авторитет литературы и через своего друга Мецената заказал великому римскому поэту Вергилию поэму о сельском хозяйстве. Вергилий назвал свою поэму «Георгики». В социокультурной жизни Рима «Георгики» сыгали большую роль. С одной стороны, будучи одним из самых совершенных поэтических творений, она благотворно повлияла не только на древнерискую, но и на литературу последующих эпох. Помиом поэтической пропаганды земледелия она выполняла сверхзадачу: призывая к государственно-важной трудовой деятелдьности, она оказывала большое нравственное влияние на римское общество. Не имея возможности в полном объеме рассмотреть эту тему, обратимся к примерам из новой истории.
|
|
|
