Представление о процессе творческого мышления в концепции Я.А. Пономарева

Центральным звеном проведенного экспериментального исследования явил­ся вопрос о психологическом механизме решения творческой задачи. Простое наблюдение за ходом решения не даст больше того, что уже сделано психологами раньше. Необходимо моделировать не столько условия творческой задачи, сколько условия творческой деятельности.

Испытуемым предлагались задачи, решить которые можно только с помо­щью «подсказок». Одни из них - прямые указания к действию. Подсказки этой группы не представляли особого интереса, здесь исчезала ситуация творческой задачи (опираясь на такую «подсказку», испытуемый решал задачу логически). Интересней оказалась другая группа «подсказок», прямое содержание которых не имело «существенной» связи с задачей. Их связь с задачей заключалась в «слу­чайном» признаке, например в совпадении движения руки при выполнении «подсказки» и при решении задачи. Использование такого рода «подсказок» обнаружило факт, ставший отправ­ным для построения моделей творческой ситуации. «Подсказка», предшествую­щая задаче, остается неэффективной, но если она следует за задачей, то при по­вторном обращении испытуемого к задаче это примерно в 50% случаев дает по­ложительный эффект. Неэффективность «подсказки» в первом случае говорит о том, что испытуемый и в таких условиях не может решить задачу. Во втором слу­чае используемая «подсказка», оставаясь по ее объективному содержанию той же самой, как бы превращается в иную, функционально уподобляясь непосредст­венным указаниям к действию.

Следовательно, вся трудность решения состоит в соответствующем преобра­зовании «подсказки». А отсюда следует, что закономерности этого преобразова­ния являются закономерностями психологического механизма (или одного из механизмов) решения творческой задачи.

В основу гипотезы, характеризующей исследуемый механизм, положен факт неоднородности результата действия в ситуации «подсказки» — наличие в нем прямого (осознаваемого) и побочного (неосознаваемого) продуктов. Было сде­лано предположение, что в случае, когда «подсказка» предшествует задаче, часть результата действия, являющаяся ключом к решению задачи, оказывается на по­ложении побочного продукта, не осознается и не может быть непосредственно использована как средство решения задачи. Однако при определенных условиях возникает возможность осознания этой части результата действия, т.е. превра­щения побочного продукта действия в прямой.

Путем описанного преобразования исходного вопроса проблема психоло­гического механизма решения творческой задачи выступила как проблема психологического механизма взаимоотношения прямого и побочного продуктов действия.

Анализ этой проблемы требовал предварительного экспериментального до­казательства выдвинутой гипотезы о двойственной природе результата предмет­ного действия. Неоднородность его объективного полюса не вызывала сомнения и не нуждалась в доказательстве. Однако необходимо было выявить двойствен­ность и субъективного полюса результата, короче говоря, экспериментально до­казать существование неосознаваемого психического отражения (что противо­речило данным самонаблюдения). Решение поставленного вопроса осуществляв лось методом анализа результата предметного действия.

При ориентировке, опирающейся на отражение прямого продукта действия, испытуемый уверен в успехе решения задания. Ход такой ориентировки в одних случаях вообще не зависит от чувственной основы в целом, в других — от ее де­талей. Он всегда способен дать правильный отчет в своих действиях, обосновать их. Успех ориентировки в данном случае не зависит ни от повторений «подсказ­ки», ни от того интервала времени, который разделяет «подсказку» и выявляю­щее ее эффект задание.

В отличие от этого ориентировка, опирающаяся на отражение побочного продукта, имеет совершенно иные особенности: отсутствует какая-либо уверен­ность в успехе; абсолютно необходима чувственная основа; деформация ее эле­ментов приводит к резким нарушениям деятельности, и испытуемые не могут обосновать свои действия, более того, такая задача нарушает нормальный ход ориентировки; совершенство ориентировки оказывается зависимым от числа повторений «подсказки» и от времени, разделяющего «подсказку» и выявляю­щее ее эффект задание; ориентировка разрушается, если этот интервал оказыва­ется продолжительным; она разрушается также и в том случае, когда между «подсказкой» и выявляющим заданием вклинивается какая-либо достаточно сложная третья задача, индифферентная к ним по своему содержанию.

Все эти факты, с одной стороны, показывают, что наряду с отражением пря­мого продукта действия отражается и его побочный продукт; с другой стороны, они показывают несомненное качественное различие отражения того и другого.

С целью выяснения взаимоотношения отражений прямого и побочного про­дуктов действия было обращено внимание на те случаи, когда воспроизведение побочного продукта осуществлялось без непосредственного повторного обраще­ния к предметам, т.е. всецело во внутреннем плане действий. Для объяснения этого была выдвинута гипотеза, согласно которой в отражении прямого и побоч^ ного продуктов действия есть связующее звено, состоящее в том, что те свойст­ва предмета, которые фиксируются субъектом как прямой продукт, неминуемо включаются также и в отражение побочного продукта. В этом и заключается об­наруживающаяся иногда возможность переориентирования, т.е. перевода отра­жения побочного продукта на место прямого без повторного обращения к пред­метам. Опыты подтвердили данную гипотезу. Вместе с тем обнаружилось, что иногда эта связь почти стирается, и тогда относительно одного и того же предме­та у испытуемого складывается как бы два представления. В речевом отчете вы­является представление, соответствующее прямому продукту действия; воздей­ствием непосредственных условий ситуации удается вызвать и то представление, которое отвечает побочному продукту. Перевод побочного продукта действия в положение прямого оказывается возможным в том случае, когда «подсказка» предваряется задачей, т.е. когда вначале дается задача, выступающая здесь в сти­мулирующей функции; затем следует «подсказка»; наконец — вновь задача, вы­ступающая теперь уже в выявляющей функции. Под воздействием стимулирую­щей задачи у испытуемого возникает поисковая доминанта, определяющая ход ориентировки в ситуации «подсказки». Вместе с тем в опытах было установлено, что предварение «подсказки» стимулирующей задачей приводит к решению вы­являющей задачи далеко не во всех случаях.

Варьирование условий эксперимента вскрыло целый ряд зависимостей.

1. Наиболее благоприятные условия для решения складываются в том случае, когда испытуемый, действуя в ситуации стимулирующей задачи, исчерпывает неадекватные приемы ее решения, но еще не достигает той стадии, на которой гаснет поисковая доминанта.

2. Чем больше прямой продукт действия в «подсказке» удовлетворяет той или иной потребности субъекта, тем меньше вероятность переориентировки на по­бочный продукт и тем резче угасает поисковая доминанта, вызванная стимули­рующей задачей. Оптимальные условия решения возникают тогда, когда непосредственное содержание прямого продукта действия в образующей ситуации минимально.

3. Введение усложнений в ситуацию стимулирующей задачи искажает фор­мируемую под ее влиянием поисковую доминанту, делает ее неадекватной ус­ловиям осознания побочного продукта действия; простота стимулирующей задачи — фактор, благоприятствующий преобразованию побочного продукта действия в прямой.

4. Аналогичным образом решению способствует простота выявляющей задачи.

5. Успех решения связан со степенью автоматизации того способа действия, которым выполняется «подсказка»; чем менее автоматизирован этот способ, тем в большем числе случаев осознается побочный продукт действия.

6. Подобный успех зависит и от степени обобщенности того способа, в который преобразуется при переходе к выявляющей задаче побочный продукт действия: чем более обобщенным оказывается этот способ, тем легче становится перенос.

При рассмотрении механизмов создания «подсказок» самим испытуемым об­наружилось, что они могут возникнуть, если исходная ситуация достаточно ди­намична. Чаще всего преобразования ситуации в данном случае осуществляют­ся путем использования неосознаваемых, эмпирически обобщенных элементар­ных приемов. При создании «подсказки» наряду с ними испытуемыми иногда привлекаются и специальные способы действия (принцип решения предшеству­ющей задачи), в какой-то мере адекватные выявляющей задаче, но нуждающие­ся в конкретизации. Такого рода деятельность чаще всего напоминает «метод проб и ошибок», но с той особенностью, что в состав проб включаются не толь­ко «элементарные приемы», но и специальный способ действия.

Эксперименты обнаружили неоднородность поиска решения «методом проб и ошибок», наличие в нем ряда этапов, закономерно сменяющих друг друга: на первом этапе испытуемые рационально используют решения предшествующей задачи, еще не конкретизируя заключенного в нем принципа. Не добившись ус­пеха, они переходят к следующему этапу — отказываются от избранного вначале пути и начинают стихийно манипулировать посредством элементарных приемов. На третьем этапе они вновь возвращаются к исходному принципу, приспосабли­вая его к условиям новой ситуации путем элементарных приемов. Так достигает­ся необходимое преобразование исходной ситуации и наступает ее решение.

Полученное решение может быть вновь использовано как способ действия в другой, аналогичной, но более сложной ситуации. Однако способ действия, вы­работанный в результате решения этой задачи, вначале еще очень ограничен и непосредственно приводит к успеху только в весьма близкой ситуации. Действия испытуемых на этой ступени недостаточно абстрагированы. Для превращения частного способа в принцип надо углубить уровень абстракции, «отфильтровать» действие, объективно содержащее принцип, от чувственных элементов ситуа­ции, зачастую случайных. Такая «фильтрация» осуществляется в решениях по­следующих задач.