Осознаваемое и неосознаваемое в мыслительной деятельности

Исследованиями, особенно последних лет, убедительно дока­зано, что мыслительная деятельность реализуется как на уровне сознания, так и на уровне бессознательного, характеризуется слож­ными переходами и взаимодействиями этих уровней.

Один из интересных подходов к взаимоотношению осознанного и неосознанного в мышлении представлен в работах Я. А. Пономаре­ва. Автор взял в качестве исходного факт неодно­родности любого предметного действия: в результате успешного (целенаправленного) действия получается результат, соответствую­щий предварительно поставленной цели (прямой продукт дей­ствия), и результат, который не был предусмотрен в сознатель­ной цели, является по отношению к ней побочным (побочный продукт действия). Проблема осознанного и неосознанного кон­кретизировалась Я. А. Пономаревым в проблему взаимоотношения прямого (осознаваемого) и побочного (неосознаваемого) про­дуктов действия. Побочный продукт действия также отражается субъектом, это отражение может участвовать в последующей ре­гуляции действий, но оно не представлено в вербализованной форме, в форме сознания. Побочный продукт «складывается под влиянием тех конкретных свойств вещей и явлений, которые включены в действие, но не существенны с точки зрения его цели».

В опытах Я.А.Пономарева использовалась, в частно­сти, следующая задача: «Даны четыре точки. Требуется провести через эти четыре точки три прямые линии, не отрывая карандаша от бумаги, так, чтобы карандаш возвратился в исходную точку». В специально подобранной наводящей задаче (игра в «Хальму») испытуемый, решая ее, «прокладывал рукой марш-

пут, совпадающий с чертежом реше­ния задачи "Четыре точки", иными словами, путь движения его руки точ­но соответствовал графическому выра­жению решения этой задачи». Однако такая подсказка оставалась на уровне побочного продукта действия и не обязательно помогала решить основ­ную задачу. Автором было показано, что перевод побочного продукта дей­ствия на положение прямого оказыва­ется возможным в том случае, когда «подсказка» предваряется основной задачей, но и в этих условиях далеко

не всегда. Были выявлены факторы, способствующие этому пере­воду: простота стимулирующей задачи; простота выявляющей за­дачи; малая автоматизированность способа действия, которым выполняется подсказка; обобщенность способа, в который пре­образуется побочный продукт; незначительная опредмеченность потребностей субъекта в прямых продуктах действия.

В исследованиях взаимоотношения прямого и побочного про­дуктов действия проведена конкретизация представлений о мыш­лении как ориентировке, с которой связано выделение собствен­но психологического аспекта исследования. Дифференцируются ориентировка, опирающаяся на отражение прямого продукта дей­ствия, и ориентировка, опирающаяся на отражение побочного про­дукта. В первом случае испытуемый уверен в успехе решения зада­ния и всегда способен дать правильный отчет в своих действиях, успех ориентировки не зависит ни от повторений «подсказки», ни от того интервала времени, который разделяет «подсказку» и выявляющее ее эффект задание. Во втором же случае отсутствует какая-либо уверенность в успехе; абсолютно необходима чувствен­ная основа; испытуемые не могут обосновать свои действия, бо­лее того, такая задача нарушает нормальный ход ориентировки; совершенство ориентировки оказывается зависимым от числа по­вторений «подсказки», ориентировка разрушается, если интер­вал между «подсказкой» и выявляющим ее заданием оказывает­ся продолжительным. Перевод отражения побочного продукта на место прямого трактуется как переориентировка. Сле­довательно, мышление выступает не только как ориентировка, имеющая качественно различные формы, но и как переориен­тировка.

Феномены бессознательного в мышлении часто приобретают форму установок, которые отчетливо выступают в опытах, напри­мер, А. С.Лачинса. Испытуемым (учащимся) пред­лагалось решать ряд сходных арифметических задач, например:» Имеется три сосуда емкостью 21, 127 и 3 л. Как с их помощью отмерить 100л воды?». Решение заключается в том, чтобы сначала налить воды в самый Большой сосуд, а затем отлить из него с помощью меньших сосудов (21 л и два раза по 3 л).

Таким же способом решались последующие пять-шесть задач. Затем (без предупреждения) учащимся предлагались задачи, ко­торые можно решить другим способом, более простым. Напри­мер, давалась следующая задача: «Имеется три сосуда емкостью в 23, 40 и 3 л. Как отмерить с их помощью 20 л воды?». Испытуемые решали задачу так: сначала наливали воду в сосуд объемом 40 л, затем отливали из него 23 л, а потом вновь доливали необходи­мые 3 л. Те же учащиеся, которые не решали предварительной серии задач, решали эту задачу более простым способом — путем простого вычитания трех литров из сосуда емкостью 23 л. Приве­денный эксперимент показывает, что установка, складывающаяся на неосознаваемом уровне, определяет выбор одного из возможных спо­собов решения задачи, каждый из которых ведет к решению, но которые могут различаться по степени своей сложности. Сам ме­ханизм установки складывается на неосознаваемом уровне и вы­ступает как своего рода побочный продукт, но только целой по­следовательности целенаправленных действий. Специальное пре­дупреждение быть внимательным к условиям задачи и не допус­кать нелепых решений не меняло результатов. Например, при решении учащимися со сформированной установкой задачи «даны сосуды емкостью в 3, 64 и 29 л. Как отмерить объем в три литра?» — от 52 до 85 % учащихся предложили наполнить сосуд в 64 л, взять из него два раза по 29 л и один раз 3 л, после чего в сосуде останется требуемый объем. Установка приводила к тому, что оче­видное и простое решение задачи испытуемыми не замечается.

В нашей психологии феномен установки интенсивно изучается прежде всего в школе грузинских психологов, хотя интерес к нему стал более выраженным и при разработке общих проблем дея­тельности и личности. Применительно к мыслительной деятельности феномен установки изучался в работах Н. Л. Элиава. Автор исходит из концепции Д.Н.Узнадзе, называя установкой «склонность, направленность, готовность субъекта к соверше­нию акта, могущего удовлетворить его потребность, как предуготованность к совершению определенной деятельности, направ­ленной на удовлетворение актуальной потребности». Подчеркивается, что в теории Д.Н.Узнадзе, в отличие от ряда зарубежных концепций, установка не является чисто субъектив­ным фактором, она определяется объективными условиями и ре­гулирует психическую деятельность субъекта соответственно этим условиям.

Н. Л. Элиава считает, что нужно различать фиксированную уста­новку и гибкую, динамическую установку. Своеобразие возникновения установки в проблемной ситуации заключается в том, что субъективным фактором установки является гностическоая потребность, а объективным — ситуация, «которая еще не дана полно­стью проблемна и, следовательно, должна еще быть завоевана мыслительной активностью субъекта». Специфичность человеческой психики связана с осознанием объективной действительности и себя как субъекта, находящегося во взаимоотно­шении с этой действительностью, — так называемый актобъек­тивации. «Именно акт объективации делает возможным мышле­ние: на базе объективации мышление приобретает свой предмет». Вместе с тем вступает в свои права и новая более высо­кая форма установки.

Проводя эксперименты с классификацией текстов (короткие рассказы) и с пониманием текстов, автор показал, что действие фиксированной установки выражалось прежде всего в том, что субъект не принимал возникшей перед ним задачи, не замечал проблемной ситуации. Сами установочные эффекты демонстри­ровались следующим образом. Испытуемым предлагались один за другим два варианта текста с пропущенными в некоторых словах буквами. Например: «Ле—ал о—ел, ле—ал он среди —орных —уч и с—ал. Потом вз—е—ел». Специальной организацией эксперимента создавалась установка то на «орла», то на «осла», которая опреде­ляла последующее заполнение пропусков в тексте. Было показа­но, что установка предопределяет круг тех гипотез, которые мо­гут возникнуть у испытуемого.

Интересный аспект взаимоотношения установки и образного мышления (воображения) разработал Р. Г. Натадзе. Если в классических опытах Д. Н. Узнадзе установка изучалась на матери­але перспективных иллюзий (например, испытуемым предлагали сравнивать по величине два охватываемых руками шара), Р. Г. На­тадзе предлагал испытуемым, руки которых неподвижны, во­образить, будто им даются в руки для сравнения по величине два разновеликих шара. Была показана возможность возникнове­ния соответствующей воображаемому установки. Вызовет ли об­раз воображения соответствующую установку или нет — зависит от отношения субъекта к представляемому (данное или ожидае­мое в действительности, подлежащее реализации в действитель­ности, знание о нереальности, актуальное восприятие ситуации, противоположной воображаемой ситуации). При знании нере­альности воображаемого положительную роль играет активное отношение субъекта к представляемому (вызываемое как произ­вольно, так и непроизвольно). Выработка установки на основе во­ображаемой ситуации лежит в основе сценического перевопло­щения и ролевых игр ребенка.

Экспериментальные исследования бессознательного традици­онно связаны с феноменами гипноза и внушения. Примером может служить следующей опыт, демонстрировавшийся на лекции известного врача-гениколога К.И. Платонова. Человеку, находящемуся в состоянии глубокого гипноза, внушается детский возраст (8 лет). Затем его просят писать на доске под диктовку. Как ни удивительно, но появляется почерк, соответствующий внушен­ному возрасту. На первый взгляд может показаться, что речь идет о простом разыгрывании, но специальными опытами было дока­зано, что имеет место действительная актуализация прошлого опыта человека, существующего как бы скрыто от него самого, в бессознательной форме.