Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. 21 глава




Свойственное "височному" нарушению стремление к творчеству в периоды депрессии может находить свое отражение в том, что эти лица в ряде случаев ведут дневник, в котором достаточно подробно описывают свои переживания. Ведение дневника может иметь положительное значение, в связи с тем, что происходит перемещение "суицидальной энергии" на творческую активность. К сожалению, этот защитный механизм не всегда достаточен, что отражает высокий риск суицида при "мечтательной депрессии".

По нашим наблюдениям, некоторые пациентки в депрессивные периоды любили слушать ноктюрны, рассматривать репродукции картин Арнольда Беклина, Эдварда Мунка. Так, например, одна из пациенток перед совершением суицидной попытки "медитировала" на картину Беклина "Остров умерших", одновременно прослушивая музыкальное произведение Рахманинова с тем же названием.

Индивидуумы с "височными" особенностями высоко интуитивны, обладают выраженной эмпатией. Они избирательно контактны, легко ранимы, обидчивы. Возникающие по психогенным причинам негативные эмоциональные состояния характеризуются относительной длительностью, проявляют тенденцию к "застреванию".

Лица с височными симптомами склонны к магическому мышлению, предчувствиям, у них регистрируется феномен самоподтверждающихся пророчеств (self-fulfilling prophecies).

Проведение психотерапии требует специальной квалификации, учета трудно уловимых нюансов психологического состояния. Часто оказывается необходимой психофармакологическая терапия. В депрессивных и тревожных состояниях, по нашим наблюдениям, эффективно использование коаксила, паксила. При возникновении атак паники, дисфориях показано назначение финлепсина. Тем не менее, следует учитывать возможность парадоксальной реакции на применение лекарств.

Литература

Короленко Ц.П., Завьялов В.Ю. (1975) К вопросу о патологии воображения при височной эпилепсии. (Банщиков В.В., Короленко Ц.П., Завьялов В.Ю. (ред) Эмоции и воображение. Москва. Всероссийское общество невропатологов и психиатров. 72-99.

Isakower,O. (1938) A Contribution to the Patho-Psychology of Phenomena Associated with Falling Asleep. The International Journal of Psycho-Analysis. 19; 331-345.

Wiklund,N. (1978) The Icarus Complex. Lund. Department of Psychology.

Yufit,R., Lester,D. Eds. (2005) Assessment, Treatment, and Prevention of Suicidal Behavior. New York. Wiley.

ДИССОЦИАТИВНОЕ
РАССТРОЙСТВО ИДЕНТИЧНОСТИ

(В прошлом Множественное Личностное Расстройство)

 

Интерес и к до настоящего времени редко диагностируемому диссоциативному расстройству идентичности (ДРИ) отчётливо нарастает. Это, в частности, находит отражение в основании в 1988 г. журнала "Диссоциация", выходящего под редакцией Richard`а Kluft`а (Ridgerview Institute, Smyrna, Georgia, USA), появлении профессиональной организации для исследований этого расстройства – Международное Общество Исследования Множественной Личности и Диссоциации в Skokie, Illinois. Кроме проведения ежегодных конференций, общество публикует Бюллетень (Newsletter), а также имеет свои филиалы и исследовательские группы в США и Канаде. Упоминания о "множественной личности" зарегистрированы еще в 1646г., когда Парацельс описал женщину, амнезировавшую другое ego-состояние, в котором она сама украла у себя деньги (Bliss, 1980).

В 1989 г. Ross'ом по отношению к МЛР/ДРИ был предложен термин "Комплекс Озириса". В древнем Египте существовал миф об Изис – Озирисе. Озирис был убит своим ревнивым братом Сетом, который разрезал его на куски и разбросал их на большой территории. Сестра Озириса Изис собрала фрагменты его тела, сложила их вместе и воскресила Озириса в новой форме (реинтеграция травмированного Self'а является задачей терапевта). Несмотря на то, что Изис и Озирис были сиблингами, они поженились, и у них родился сын Хорус, который вырос и убил своего дядю Сета в сражении. Идея, заложенная в термине "Комплекс Озириса", заключается в том, что инцест и другие психосоциальные травмы могут стать причиной тяжёлого психического расстройства.

В DSM-III-R нарушения идентичности выделялись как множественное личностное расстройство. Диагноз нарушений идентичности в DSM-III-R учитывал наличие двух критериев.

1. Критерий A включал наличие двух или более отдельных идентичностей или личностных состояний.

2. Критерий В характеризовал личностные состояния, которые рекуррентно контролируют поведение.

DSM-IV характеризует нарушения идентичности в связи с добавлением к критериям А и В критериев С и D.

3. Критерий С-неспособность человека вспомнить определённую личностную информацию, содержание которой слишком велико, чтобы это можно было объяснить обычной забывчивостью. Речь идёт о том, что пациент не может сообщить о себе важных сведений, несмотря на отсутствие у него какой-либо патологии интеллектуально-мнестической сферы. Специалистами выявляется несоответствие между неспособностью пациента вспомнить необходимую информацию и отсутствием у него органических изменений, выраженных настолько, чтобы до такой степени амнезировать события своей жизни.

4. Критерий D-нарушения идентичности не являются следствием прямого физиологического воздействия какого-то вещества, их невозможно объяснить наличием у пациента какой-либо болезни, например, повышением температуры, связанной с инфекционным заболеванием.

Нарушения идентичности, встречающиеся в детском возрасте, могут быть связаны с игрой фантазии ребёнка, уходящего в мир сказки со своим участием в виде воображаемого героя. Такие нарушения идентичности не отражаются обычно на поведении и не исключают реальной оценки себя в любой необходимый момент, они не относятся к ДРИ.

ДРИ может включать в себя несколько личностных состояний. Каждое из них выражается уникальностью, присущей только этому состоянию, со своей историей, захватывающей разные сферы пациента- идентичность, собственный имидж, отдельное имя, фамилию, отличные от настоящей. Человек обозначает себя в этом состоянии как вполне обособленную личность.

Согласно DSM-IV-TR (2000), ДРИ характеризуется наличием двух и более сепаратных идентичностей или личностных состояний, повторно захватывающих контроль над поведением. Присутствует неспособность вспомнить важную личностную информацию, количество которой слишком велико, чтобы это можно было бы объяснить обычной забывчивостью. Каждая идентичность может переживаться как будто она имеет отдельную жизненную историю и отдельное Self – состояние, что включает и свои формальные данные (имя, фамилия, возраст и др.). Как правило, наряду с исходной, первичной идентичностью, на сцене появляются альтернативные идентичности, часто с личностными характеристиками, противоположными чертам первичной идентичности. Альтернативные идентичности могут отрицать существование других идентичностей, включая первичную. В другом варианте альтернативные идентичности вступают в конфликтные отношения друг с другом.

Пациенты/пациентки с ДРИ могут относиться к своим диссоциированным ego-состояниям ("другим") как к системе, используя такие термины, как "мои друзья", "мои внутренние дети", или "собрание", "комитет". "Другие" возникают в разных вариантах, включая фрагменты личности, развернутую личность, они могут играть роль "внутренних защитников, обладающих большой силой". "Другими" бывают животные и, даже, неодушевленные объекты. Не все "другие" имеют имена, они могут называться по функции, которую выполняют или по основной личностной черте, как, например, "разрушитель", "проститутка", "тот, кто знает", "злой", "грустный", "религиозный" и др.

В процессе возрастного развития возможно появление новых "других", что обычно связано с возникновением угрожающих ситуаций.

Пациенты с ДРИ переживают провалы в памяти, затрагивающие события своей жизни на отдалённое прошлое и относительно недавний период. К настоящему времени большинство пациентов с ДРИ посещают врачей различных специальностей и имеют множественные диагнозы. По данным Ross (1996), в среднем ставится семь ошибочных диагнозов до установления наличия ДРИ. Подобная ситуация, очевидно, ещё в большей степени типична для России, где диагноз ДРИ не акцептирован большинством психиатров.

ДРИ возникает в том случае, когда какая-то скрытая часть личности начинает действовать независимо, перенимает контроль, совершает неадекватные поступки, нарушает нормальное, соответствующее реальности, функционирование. Этой скрытой частью может быть то, что принято в клинической психологии называть "внутренним ребёнком".

ДРИ, по мнению ряда авторов (Steinberg, Schnall, 2000 и др.), значительно более распространено в общей популяции, по сравнению с депрессией и тревогой. Лица с ДРИ обычно не придают достаточно серьёзного значения состояниям, в которых они, например, не чувствуют себя реальными или чувствуют себя отделёнными от своего Я (эти состояния остаются обычно в памяти), и в результате по этому поводу не обращаются к специалистам. Следует констатировать, что до настоящего времени не только общество в целом, но и психиатры фактически не способны идентифицировать ДРИ, что приводит к тому, что это расстройство становится "молчаливой эпидемией нашего времени" (Steinberg, Schnall, 2000). Более плохой новостью является то, что многие пациенты, страдающие ДРИ, не просто оказываются недиагностированными, но получают ошибочные диагнозы и, соответственно, неадекватную терапию.

Актуальность привлечения внимания к ДРИ как к клинической реальности, которая не только существует, но имеет достаточно широкое распространение в популяции, несомненна. Диагностика ДРИ затруднена его замаскированностью, предвзятостью и отсутствием информированности о настораживающих признаках наличия расстройства и его динамики.

Индикаторами ДРИ являются, прежде всего, следующие проявления:

• Самоотчёт пациента, свидетельствующий о хаотическом стиле его/её жизни.

• Пропуск назначенных встреч без каких-либо причин и объяснений.

• Внезапные смены настроения.

• Забывчивость, без наличия органических нарушений.

• Периоды амнезии части детского периода и амнезии текущих событий.

• Противоречивая информация о себе при повторном собирании анамнеза (например, "У меня в детстве всегда было много друзей", "В детстве я всегда находилась/находился в одиночестве").

Ross`ом (1996) для диагностики ДРИ была предложена "триада множественности". Элементы триады включают диссоциации, обычно рассматриваемые в качестве индикаторов шизофрении: симптомы убеждённости в том, что мысли, чувства и/или действия контролируются кем-то со стороны. Они также представлены убеждением, что другие способны читать мысли пациентов, что мысли изымаются из их психики или что голоса комментируют их действия. Все вышеперечисленные симптомы входят в первую часть триады. Второй частью являются слуховые псевдогаллюцинации – внутренние голоса. Третьей – наличие в анамнезе суицидных попыток.

Автор считает, что отличительным признаком, разграничивающим ДРИ и шизофрению, является то, что голоса локализованные внутри себя, не вызывают потерю контакта с реальностью. Пациенты воспринимают эти внутренние голоса как часть себя. Более того, многие пациенты с ДРИ сообщают, что они живут с внутренними голосами так долго, как, вообще, себя помнят. Их удивляет утверждение о том, что другим людям такие переживания несвойственны.

Следует обратить также внимание на соматические симптомы, присутствующие в течение длительного периода жизни. Пациенты с ДРИ часто сообщают о наличии у них в течение жизни необъяснимых болей в области живота, урологических проблем, головных болей, обычно диагностируемых как "мигрень". Психоаналитически ориентированные специалисты придают специальное значение выявляемому у этих пациентов отвращению к некоторым пищевым продуктам и нарушение глотательного рефлекса, поперхивания, затруднение дыхания при приёме пищи. Подобные расстройства расцениваются как связанные с сексуальным насилием, оральным сексом в детском возрасте.

Затруднения диагностики ДРИ обусловлены тем, что после психической травмы, ведущей к возникновению патологии, формируются различные ego-состояния, несущие в своих клинических проявлениях содержания психической травматизации. Наличие у одной/одного пациентки/пациента различных патологических проявлений объясняет разные диагнозы, зависящие от конкретного ego-состояния, в котором наблюдается пациент/пациентка. В зависимости от содержания стрессовой ситуации во время обращения может быть, например, диагностирована депрессия, генерализованное тревожное расстройство или апатия, что вызывает большие трудности у психиатра, не фиксирующего наличие диссоциативной патологии.

Следует учитывать, что потеря памяти при ДРИ не наблюдается у пациентов с пограничным личностным расстройством, во всяком случае, не в таком размере, чтобы вне осознания индивидуумом возникал феномен захватывания контроля частью психики над всем поведением.

Диагностика ДРИ должна включать использование психологических тестов. К ним относятся:

1) MMPI. Для позитивных результатов характерно повышение f (шкала валидности) и повышение Sc (шкала шизофрении). Обычно пациенты проявляют полисимптомность и значительные нарушения в результатах тестирования. Они часто интерпретируются как указывающие на шизофрению или (вторая ось) на пограничное личностное расстройство. Более точная информация может быть получена при использовании нового варианта теста – MMPI – 2.

2) SCID – D – R, предложенный Marlene Steinberg (1994). В тесте производится идентификация наличия пяти признаков диссоциации. Этими признаками являются: 1 – диссоциативная амнезия; 2 – деперсонализация; 3 – дереализация; 4 – спутанная идентичность; 5 – нарушение идентичности. ДРИ переживается его носителями как спутанность идентичности, в то время как недиссоциированные пациенты переживают жизнь более интегрировано. Переживания при ДРИ характеризуются часто чувством разрыва связи с окружающим миром, иногда чувством нахождения во сне.

O`Reagan (1985) описал диссоциацию как "бессознательный защитный механизм, при котором группа психических активностей отщепляется от главного потока сознания и функционирует в форме сепаратной единицы". Целью диссоциации является захват памяти или эмоций, непосредственно связанных с травмой, их инкапсуляция, отделение от сознательного Self`а.

Haddock (2001) выделяет ряд свойственных диссоциации функций:

• Диссоциация является творческим способом удерживания неприемлемого для осознания психического материала.

• Это способ внутренней системы ДРИ защищать секреты и обучаться адаптироваться к окружающему.

• Это защита, сохраняющая каждодневное функционирование.

• Диссоциация позволяет сохранить привязанность к агрессору.

• Диссоциация позволяет сильным и часто конфликтующим эмоциям храниться в отдельных участках психики.

Национальный Институт Психического Здоровья (NIMH) в США проводил исследование 100 пациентов с ДРИ. Было установлено, что в среднем потребовалось 6 – 8 лет между первым наблюдением пациентов и окончательным правильным диагнозом (Putnam et al., 1983).

Американский психиатр Brаndee (1991) устанавливает, что множественное личностное расстройство (в настоящем ДРИ) имеет две причинных детерминанты:

1) Способность к глубокой диссоциации. Пациенты обнаруживают тенденцию к глубокой гипнабельности.

2) Историю обычно тяжёлой и хронической травматизации в детстве, представляющей комбинацию эмоционального, физического и сексуального насилия.

Steinberg (1994) предложила вопросники для выявления и количественной оценки нарушений, входящих в признаки ДРИ. Так, например, вопросник для диагностики амнезии состоит из следующих вопросов:

(1) У меня есть затруднения в воспоминании моего детства до 4-х летнего возраста.

(2) Когда я оглядываюсь назад на свою жизнь, она выглядит как проблема с недостающими звеньями.

(3) У меня имеются трудности с воспоминаниями моей каждодневной деятельности.

(4) Перед выступлением я беспокоюсь, что забуду сказать о чем-то важном.

(5) У меня бывает чувство, что я переживаю прошлое повторно.

(6) Я забываю личную информацию, такую, как мое имя, возраст, адрес или дату рождения.

(7) Когда я веду машину по знакомой дороге и прибываю в место назначения, я обнаруживаю, что я не осознавал/осознавала течения времени во время поездки.

(8) Могут проходить часы или дни, которые я не помню.

(9) Я обнаруживаю себя в неожиданных местах и не способен/способна вспомнить как или почему я здесь оказался/оказалась.

(10) Я забываю где я оставил/оставила свои ключи, очки или другие личные вещи.

(11) Я чувствую, как будто воспоминания о моем детстве спрятаны внутри меня.

(12) Я нахожу в своем доме вещи, принадлежащие мне, но я не могу вспомнить как и где я их приобрел/приобрела.

(13) Когда я читаю книгу или смотрю кино, я теряю чувство времени.

(14) У меня есть навыки, но я не помню, как я им обучился/обучилась.

(15) Я чувствую, что у меня происходят "выпадения" в памяти (не связанные с употреблением алкоголя).

В случаях наличия какого-то (каких-то) из приведенных переживаний следует ответить на три вопроса:

1) Мешало ли это переживание (переживания) Вашим отношениям с друзьями, членами семьи или сотрудниками по работе?

2) Нарушало ли оно (они) Вашу способность работать?

3) Вызывало ли оно (они) у Вас дискомфорт или напряжение (дистресс)?

При скорировании учитывается частота переживаний: (никогда, 1-2 раза, иногда, почти все время), возникновение переживаний только под воздействием алкоголя или других веществ. Наличие амнезии устанавливается от 11-ти "очков". Тяжелая амнезия при 31-50.

Значение высокой самогипнабельности заключается в том, что лица с ДРИ имеют в своём распоряжении особый защитный механизм, который недоступен другим жертвам насилия. Диссоциация позволяет пациентам с ДРИ избегать необходимости иметь дело с непереносимыми эпизодами из прошлого и настоящего, передавая переживания альтернативной личности (другому Self – состоянию). Лица, лишённые возможности диссоциации, могут использовать вместо неё такие формы психологической защиты, как отрицание или репрессию, что приводит к развитию других видов расстройств.

Исследование истории жизни пациентов с ДРИ показывает наличие сексуального насилия в детском возрасте, и более редко психическую травму, содержанием которой являлось присутствие при неожиданной смерти кого-либо из наиболее близких людей.

Наиболее ранние сообщения о ДРИ касаются двойных личностей. Тем не менее, по данным Bliss (1980), Coons et al. (1988), среднее количество личностей варьирует от 6 до 16. Многие из них, судя по описаниям авторов, представляют скорее фрагменты личности. Ross (1989), в связи с этим, высказывает точку зрения, что создание большого количества фрагментов может даже не быть диссоциативным феноменом, индивидуум скорее присваивает отдельные названия различным воспоминаниям.

Переход между личностными состояниями занимает от одной/нескольких секунд до нескольких минут и может быть как неосознанным так и осознанным, обусловленным волевым актом. Putnam (1989) суммирует общие черты такого перехода:

"Во многих, но не во всех, случаях…начало переключения сигнализируется морганием или закатыванием глаз. Могут наблюдаться быстрые трепетания глазных яблок. Транзиторные лицевые подёргивания или гримасничение часто сопровождают переключение. Кроме того, могут иметь место судороги тела, дрожь, или внезапные изменения позы. Если переключение занимает несколько минут для его завершения, индивидуум может войти в трансоподобное состояние без реакции на внешние раздражители, с пустыми, ничего не видящими глазами". У некоторых лиц имеют место "судорожноподобные переключения, которые, периодически, принимаются за эпилептические припадки" (с. 120 – 121).

Stout (2002) приводит клиническое наблюдение ДРИ у пациента Гарретт, 41 года, маляра по профессии, посвятившего себя гуманитарной деятельности в Центральной Америке. Пациент обратился за помощью, в связи с тем, что "другие" часто неожиданно вторгались в его жизнь во время работы, когда он общался с людьми. "Они" называли себя по имени, грубо вмешивались; проявляя себя в контакте в ином ego-состоянии. Гарретт постоянно рисковал испортить отношения, в том числе с непосредственным начальством. Пациент говорил, что он всегда знал, что "они" здесь, но никогда о "них" особенно не думал. "Они были в большей или меньшей степени моим личным делом". И только когда они стали "выступать перед другими людьми, и я увидел, как эти люди на это реагировали, это стало главным". Гарретт вначале называл "других" "Джеймсом" и "Гордоном". Анализируя постоянно происходящее, пациент пришел к заключению, что, если бы "другие" появились "на сцене", не обозначали себя вслух, большинство людей никогда бы не поняли в чем дело и думали, что это он сам позволяет себе такие выходки. Когда в действительности во время одного из таких эпизодов его шеф рассвирепел, пациент обратился за психиатрической помощью. Его главной целью при этом было не избавление от "других", а приобретение возможности "их" контролировать, "удерживать внутри себя", по крайней мере, во время значимых для пациента межличностных контактов.

Интересно, что первый специалист, к которому обратился пациент, поставила диагноз: "Большая рекуррентная депрессия у шизотипической личности". Психиатр была уверена в наличии галлюцинаторных расстройств.

Только третий психиатр (Stout) установила в истории жизни пациента наличие хронической тяжелой психологической, физической и сексуальной травматизации в детском периоде, начиная с 5-ти летнего возраста.

В это время после трагической гибели его отца в автокатастрофе в их доме поселился старший брат отца. Дядя пациента терроризировал всю семью: мать, Гарретта и его младшего брата, которому был всего 1 год. Гарретт любил брата, всячески опекал его, обучил ходить, пытался защитить его от дяди, стараясь переключить на себя его агрессию. Дядя подвергал Гарретта сексуальному насилию, часто избивал его и брата. Во время одного из таких избиений, когда младшему брату было шесть лет, дядя избил его до смерти. Дядя привлекался к ответственности, но не был осужден, так как единственным свидетелем был Гарретт, который взял на себя вину и постоянно настаивал на том, что он убил брата.

В процессе терапии пациента у него удалось раскрыть наличие большого количества диссоциированных ego-состояний. Некоторые из них возникали редко, другие постоянно "прорывались на сцену". Создавалось впечатление, что сам Гарретт не знает всех присутствующих в его психике "других".

"Джеймс" выступал в качестве одной из ведущих фигур – в виде маленького беспомощного беззащитного ребенка. "Гордон", наряду с "Джеймсом" присутствовал в роли защитника. Кроме того, часто возникал "Вилли", который представлял собой глубоко верующего, погруженного в Библию религиозного человека. "Вилли" посещал церковь по воскресеньям, хотя сам Гарретт не был верующим. У прихожан не возникало подозрения, что они встречаются в церкви с человеком в диссоциированном ego-состоянии.

В дальнейшем Stout обнаружила наличие "Эйби" – "другого", который был убежден, что Гарретт убил своего младшего брата и настаивал на том, что единственно правильным решением, расплатой должно быть самоубийство пациента.

Открылось наличие еще одного "другого", который называл себя "Большим Джеймсом", и представлял собой вариант более старшего "Джеймса". "Большой Джеймс" так же, как и оригинальный "Джеймс" говорил детским голосом и испытывал страх, что "Эйби" убедит Гарретта покончить с собой. Если Гарретт покончит с собой, то "Большой Джеймс" также умрет, а он умирать не хочет. В этом случае у "других" не было согласия между собой и с самой "личностью хозяина" – Гарретта.

Stout наблюдала различные варианты ДРИ. У некоторых пациентов/пациенток контролирующие поведение диссоциированные ego-состояния идентифицировали себя именами. В других вариантах они, вообще, себя "не предъявляли". Автор подчеркивает, что, в отличие от Большой Депрессии или Шизофрении, ДРИ может очень долго не распознаваться, даже в случаях значительного изменения физиологического функционирования при появлении на сцене "другого".

Stout видела пациентов/пациенток, у которых "наблюдающее ego" личности хозяина знало о существовании "других", во всяком случае, о главных "персонажах" (как в приведенном случае). В то же время, пациенты/пациентки, находясь в каком-то из присущих им диссоциированных ego-состояний, могут не знать о наличии других диссоциированных состояний и даже не осознавать наличие "личности хозяина".

Stout подчеркивает жизненно важное значение способности к диссоциации. Подвергающиеся хронической травматизации, насилию дети во многих случаях находятся на грани выживания. Психологический защитный механизм диссоциации позволяет отвлечься хотя бы временно от невыносимой реальности.

В процессе терапии ДРИ защитные диссоциативные ego-состояния могут быть интегрированы в личность, расширяя ее адаптивные возможности в различных трудных, включая экстремальные, ситуациях.

Специальный интерес представляют психопатологические симптомы, регистрируемые в структуре ДРИ. К ним относятся депрессивные симптомы, тревога и фобические симптомы, галлюцинации, нарушения мышления, бредовые идеи.

Allison (1972), Putnam et al. (1986) устанавливают, что наиболее частым симптомом ДРИ является депрессия. В исследованиях NIMH (Putnam) выявлено, что у 88% пациентов обнаруживались симптомы, свойственные депрессии, что приводило к ошибочной диагностике Большого Аффективного Нарушения. Вероятность ошибочного диагноза возрастала, в связи с наличием, кроме депрессии, различных элементов суицидального поведения: суицидных высказываний и попыток, суицидальной или самодеструктивной идеации. Первичная личность, называемая часто личностью "хозяина", обычно характеризуется низкой самооценкой, ангедонизмом, сверхозабоченностью. Пациенты жалуются на затруднения в концентрации внимания, усталость, сексуальные затруднения, приступы слезливости.

Инсомния или другие нарушения сна чрезвычайно часты. Что представляют эти нарушения? Они отличаются от наблюдаемых при тревожном расстройстве или обычной депрессии, для которых характерны затруднения засыпания или раннее пробуждение. ДРИ характеризуется нарушениями сна, регистрируемыми при посттравматическом стрессовом расстройстве (ПТСР). Имеют место ночные кошмары, устрашающие гипнагогические и гипнапомпические галлюцинации.

В отличие от Большого Аффективного Расстройства, настроение изменяется чересчур часто, несколько раз в течение дня или даже часа. Bloss (1984) констатирует, что симптомы фобии, тревоги или панического расстройства часто входят в общую клиническую картину ДРИ. Приступы тревоги у личности хозяина могут сохраняться при переключении на другие альтернативные личности. Так, у личности хозяина регистрируются такие соматические симптомы, как сердцебиение, нарушение дыхания, затруднение глотания, парестезия, слабость, тремор до и после переключения на другую личность. Соматическая "заданность" может оказаться ключевым фактором, вызывающим прорыв на сцену личности с фобическим поведением. Этому способствуют определённые средовые факторы: социальные ситуации, произнесённые слова, объекты, места. Все они играют роль триггеров, подобно тому, что происходит при ПТСР.

Bliss (1988), Coons (1984), Putnam et al. (1986) обращают внимание на то, что большинство пациентов с ДРИ переживают слуховые и / или зрительные галлюцинации. Слуховые галлюцинации характеризуются голосами, осуждающими и унижающими пациента (как правило, личность хозяина). Голоса могут приказывать совершать самодеструктивные действия и/или акты насилия. Голоса обсуждают жизнь пациента, его поведение, чувства и мысли, говоря о нём/ней в третьем лице. Пациенты могут слышать крики, стоны, плач или издевательский смех. Putnam нашёл, что во многих случаях они слышат плач ребёнка. Иногда голоса выражают поддержку, сочувствие, что-то советуют.

Содержание голосов и их длительность часто приобретают характер дискуссии, которая кажется пациентам логичной и интересной. В последнем варианте отражается участие "вторичного процесса". Если переживающая голоса личность не осознаёт наличия у неё других личностных состояний, этот феномен может вызвать состояние страха.

Зрительные галлюцинации представляют смесь галлюцинации и иллюзий, они часто сочетаются с деперсонализацией. Пациенты часто сообщают, что видят себя в зеркале в виде другого человека.

Sutcliffe, Jones (1961) выделяют у пациентов с ДРИ синдром "бреда идентичности". Coons (1974) называет этот синдром "псевдо, квази-бредом". Речь идёт о фиксированном убеждении пациентов, что в одной из возникающих идентичностей они являются сепаратными, совершенно особыми и способны причинить физический вред другим альтернативным идентичностям безо всякого ущерба для себя. Обычно это относится к идентичности "хозяина". Пациенты часто переживают чувство воздействия, контроля над своей психикой со стороны, что, очевидно, объясняется активностью скрытого в бессознательном присутствия других идентичностей.

Поделиться:





©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...