Глава 40. Маленькая часть большого мира. 17 глава

Сириус подошел к своему мотоциклу, по пути споткнулся о камень и внезапно почувствовал, как в ушах зазвенело и в носу засвербело. Юноша потер переносицу, чихнул. Странное ощущение вызвало озноб. Как от заклинания. Сириус потер мочку уха, потряс головой. Неприятное чувство ослабло. Юноша глубоко вздохнул. Что там говорят колдомедики? Нужно больше отдыхать? Вот он и отдыхает. Первый выходной за несколько недель. Сириус бросил взгляд на часы. Питер опаздывал на час. Связаться с его домом? Не выйдет. Хвост должен ехать с работы. Справиться в Министерстве или еще подождать? Ну не может с ним ничего случиться. Не должно. Сириус провел рукой по царапине на мотоцикле. Нужно отдать в мастерскую. Интересно, где он так умудрился? Юноша задумался и почти сразу вспомнил. Ну конечно, на прошлой неделе он в дождь подъезжал к дому Джима, и мотоцикл занесло. Помнится, Лили чуть в обморок не упала, когда он появился на пороге грязный и злой. У них вообще подъезд к дому дурацкий: дорога под уклон. Зимой — ледяная горка, в дождь — река. А ведь он говорил, что не стоит покупать дом в низине. Хотя сама Годрикова Лощина была чудесным местом.

Пальцы, скользящие по царапине на корпусе мотоцикла, замерли. «Годрикова Лощина?» Сириус сделал шаг назад и в панике оглянулся по сторонам. Во дворе все было так же: веселые улыбки, негромкие голоса. Кто-то сильно задел его плечом. Юноша резко обернулся на седовласого волшебника, извинившегося за собственную неловкость. Сириус даже не кивнул в ответ.

«Мерлин, пусть это будет моя уникальность! Пусть это я такой особенный, и заклятие перестало действовать именно на меня».

Сириус рванул обратно в бар.

— Питера не бы… — бармен замер на полуслове, увидев взгляд Сириуса.

— Мне нужен камин.

— Там, — бармен указал направление. Сириус часто здесь бывал, вот только камином не пользовался ни разу.

Он подлетел к камину, схватил порошок и…

— Молодой человек, вы разучились читать? Камин не работает, — пожилой волшебник меланхолично чистил какую-то деталь.

— Мне срочно нужен камин! — рявкнул Сириус.

— Через полчаса. Не раньше.

Сириус в раздражении швырнул порох на пол. Захотелось прибить этого флегматичного старикашку. Он бросился обратно в зал:

— Дилан! Мне нужен камин. Срочно!

— Сириус, я совсем забыл: приказ Министерства проверить все камины. Сейчас как раз проверяют эту часть города.

Юноша схватился за голову.

— Ты же на мотоцикле, — осторожно подсказал Дилан, всерьез обеспокоенный поведением молодого аврора.

Сириус выскочил на улицу. Другого выхода не было. Резко взмыв в воздух, он направился в Годрикову Лощину самым коротким путем. Он плевал на средства антимаггловской безопасности: летел прямиком через маггловские кварталы. Знал, что за это ждет отстранение от должности, разбирательство и решение комиссии. Но ему было плевать. Плевать на все, кроме одного: успеть к дому Поттеров раньше, чем тот, кому Питер открыл его местонахождение.

Как он собирался справиться с величайшим черным магом последних лет? Сириус не знал. В этот миг он не строил планов, не рисовал в сознании героических сцен. Он просто хотел увидеть уютный домик Джима в целости и сохранности.

Только бы успеть. Только бы успеть.

Он старался не думать о Питере. Вопрос «почему» он ставит до лучших времен. Сейчас нельзя давать волю гневу. Он должен справиться. Мотоцикл с ревом разрезал небо, подгоняемый мольбами своего хозяина.

С Джимом ничего не случится. С ним ничего не может случиться. Не имеет права. Сириус так отчаянно повторял это, чтобы отогнать липкий страх. Он не думал в этот момент о Лили и Гарри. Так получилось, что над Джеймсом Поттером частенько витала смерть, как и над самим Сириусом. Потому-то он не раз представлял себе возможность гибели друга, но всегда отгонял подобные мысли прочь. С Джимом ничего не может случиться. Это же Джим. Его ждут дома жена и ребенок. Он... не имеет права.

Что же касается Лили и малыша Гарри, то слово «смерть» никоим образом не сочеталось с их именами. Они были из той, другой жизни, где нет места смертельному заклятию авада кедавра, нет места крови. Только лишь свет и радость.

Даже находясь рядом с семьей Джима в те дни, когда Сохатый дежурил, Сириус не отдавал себе отчета в том, что он их охраняет. Нет, в случае опасности, он готов был отдать жизнь за этих людей. Но это — инстинкт, это магия дружбы. А разумом он не верил в опасность. Не верил, что счастливую семью Джима может постичь участь тех людей, в дома которых они были вынуждены входить по долгу службы.

С ним все будет хорошо.

Все будет замечательно.

Сириус повторял эти слова вполголоса, чтобы они превратились в реальность. Ведь мысли материальны. Если верить, все сбудется. Если верить…

Опытный глаз аврора увидел черную Метку издалека. Но сердце не желало этого принимать. Сириус до рези в глазах вглядывался в уродливое облако впереди. Черная Метка… Юноша на миг зажмурился, отчаянно надеясь, что когда он откроет глаза, небо впереди окажется чистым и ясным. Мотоцикл повело в сторону. Сириус открыл глаза, выровнял полет и только тогда вновь посмотрел на Метку.

Надежда рассыпалась в пыль. Сириус малодушно подумал: «Пусть это будет другой дом. Пусть это будет что угодно, только не дом, во дворе которого они несколько дней назад вешали детские качели».

Великий Мерлин не услышал его молитвы. Великий Мерлин насмехался оскалом черепа со змеей, выползающей изо рта.

В тот день Сириус подумал, что напрасно верил ему все эти годы. Спускаясь к полуразрушенному дому, он понял, что в нем больше нет ничего: ни Веры, ни Надежды, ни Жизни. Весь его мир в одночасье превратился в руины, подобно некогда уютному дому его лучших друзей. И это — лишь его вина.

 

* * *

На следующий день после знаменательного события Люциус Малфой решил дать обед в своем поместье. Обед для людей, объединенных Меткой. Что он ожидал от этого дня? Увидеть единение? Почувствовать, что Лорд не исчез навсегда? Поверить в то, что все закончилось? Люциус не знал. В миг, когда стало известно о произошедшем в доме Поттеров, Люциус понял, что он наконец может вздохнуть с облегчением, расправить плечи и жить своей жизнью. Он был огорчен падением Лорда? Он не знал. Пока не знал, потому что нужно было понять, как жить дальше. Ведь все последние годы он делал лишь то, что требовал от него мужчина с пронзительным взглядом. Мировое господство стало заоблачной мечтой. А мечтал ли Люциус сам о нем когда-нибудь? Наверное, нет. При всей его амбициозности мировое господство представлялось Люциусу довольно хлопотным делом. Да его, в общем-то, всерьез на эту роль и не брали. Роль приближенного, роль правой руки. А теперь все повисло в воздухе. Именно для этого Люциус собирал гостей: чтобы понять, что делать дальше. Какие ходят слухи, домыслы... Он не верил, что Лорд погиб. А это означает, что нужно придерживаться осторожной линии поведения. С одной стороны, попасть в Азкабан совершенно не хотелось, а если вскроется его участие в делах Лорда, то этого не избежать. Его семья и так оказалась в невыгодном положении: сестра Нарциссы была арестована, как одна из самых ярых сторонниц Лорда. Это обстоятельство, естественно, не прибавляло Люциусу уверенности в будущем. С другой стороны, публично отрекаться тоже было чревато, потому что в случае возвращения Лорда, Азкабан покажется райским уголком.

А еще оставался сын, на которого наложено древнее заклятие. Мальчик должен вырасти великим волшебником, только нужно правильно его воспитать. Но теперь Люциус уже не мог понять, где это «правильно». Он не желал себе признаваться, но в присутствии сына чувствовал себя неуютно. Почему? Да потому что мальчик рос совершенно не таким, каким был он, Люциус. Понятно, что в столь раннем детстве он себя не помнил, но, по рассказам матери, Люциус был плаксив, болезнен. Драко же не плакал вообще. Был требовательным и упрямым. И это лишь начало. Что с ним делать дальше, Люциус понятия не имел. Чем больше он об этом думал, тем отчетливее понимал, что не был готов к отцовству. Его вполне устраивала жизнь без семьи.

Ну, ничего. Время все расставит по своим местам.

В его доме собралось много людей. Все те, кто носил на предплечье черную Метку. Те, кто был отягощен виной перед волшебным миром. Смерти магглов и авроров, применение непростительных заклятий… Люциус смотрел на знакомые лица, словно ожидая ответа на свой невысказанный вопрос. И что же делали они? Те, кто должен дать ответ? Они изучали. Они так же, как и Люциус, вглядывались в лица друг друга, не спеша высказывать свое мнение. Званый обед напоминал игру. Говорили о чем угодно, но не о случившемся вчера. А ведь эта тема обсуждалась всем волшебным сообществом. Газеты трубили: «Тот-Кого-Нельзя-Называть пал». А люди, собравшиеся в этом замке, не спешили подключаться к общему хору. Безусловно, были и ярые сторонники Лорда, часть из которых не пожелала откликнуться на приглашение. Но были и те, кто служил из страха, как, например, виновник вчерашних событий Хвост, который пропал неизвестно куда. А впрочем, возможно, Блэк действительно его убил. Люциус не сожалел об этом человеке. Тот, кто предал одну сторону, рано или поздно предаст другую. Лорд все равно собирался покончить с ним.

Большинство собравшихся были из той — первой волны Пожирателей. Первые татуировки делались скорее из любопытства. Это потом жизнь круто изменилась, но ведь это не означало, что все сидящие за этим столом приняли взгляды Темного Лорда. Люциус посмотрел на Фреда Забини.

Тот был молчалив и хмур. Люциус не удивился бы, узнав, что Фред всерьез переживает из-за смерти Поттера. Люциус никогда не мог понять, почему Лорд держит Фреда. Обычно неугодные погибали. А Фред здравствовал и процветал. Почему? Не то чтобы Люциус был не рад этому. Так или иначе, Фред входил в число немногих людей, которых Люциус мог назвать друзьями. С натяжкой, правда, в силу того, что у него вообще не было друзей. Однако он не мог не признать, что Забини совершенно не проникся идеей Пожирателей. Он принял Метку по настоянию отца, но однажды наотрез отказался участвовать в «забавах» Пожирателей. В тот день Люциус думал, что видит Фреда в последний раз. Но нет. Лорд нашел применение таланту мистера Забини. Фред, который очень тонко разбирался в рунах, стал кем-то вроде переводчика древних трудов. Лорд использовал много старых книг, а сам, видимо, не владел этим языком в достаточной степени. Хотя Люциус сомневался, что тот мог бы в этом признаться. Скорее всего, хорошей отговоркой стало отсутствие времени. Вот Фред и занимался творческой работой. Нравилось ли ему это? Вряд ли.

Частенько благодаря его переводам с Лордом происходили трансформации, делавшие его все менее похожим на человека. Люциус как-то даже подумал, что Фред мог бы перевести что-нибудь не так, и тогда все могло бы измениться. Но он сразу отогнал подобные мысли. Фред не был похож на самоубийцу. Да и на палача собственной семьи тоже.

За большим столом их взгляды встретились. Никаких эмоций. Люциус так и не смог понять, о чем думает Фред Забини.

Обычный светский прием. После обеда гости разбились на группы «по интересам». Сам воздух старого имения был пропитан недосказанностью и фальшью. Люциус прислушивался к разговорам гостей и… ничего. Он почти хотел, чтобы что-то разорвало это затишье. Чтобы грянула буря, и всем наконец стало понятно, что все закончено, или же, наоборот, все продолжается, лишь нужно выработать какую-то новую тактику. Что взамен Лорда есть новый человек, за которым все пойдут, и этим человеком считают Люциуса. Он отчаянно хотел какой-то определенности. Вот только сам сделать первый шаг не мог. Это значило бы выступить открыто, обозначить свою позицию и практически неминуемо наткнуться на противников. Люциус не умел так действовать, да и не хотел. Ему было проще спровоцировать чей-то шаг. В случае удачного хода всегда можно вступить в игру, а в случае ошибки… что ж, в случае ошибки отвечает тот, кто делает этот самый шаг.

Но все молчали. В первый раз на памяти Люциуса желающих выступить не нашлось. Он еще раз бросил взгляд на Фреда. Но мистер Забини молча курил, сидя в одном из кресел. Люциус про себя выругался. Наивно полагать, что в этом доме могут говорить то, что думают.

Здесь он ошибался, потому что дух показного равнодушия и напряженной недосказанности, пропитавший обеденный зал, гостиную, холл, каминную старого поместья, не достигал тяжелых резных дверей библиотеки. Наверное, поэтому за ней не было недостатка в эмоциях. А возможно, дело было в пропасти между толпой, связанной узором, впечатанным в кожу, и двумя людьми, чьи души не затронула суть Метки, в ком по-прежнему продолжали бушевать юношеские порывы и нешуточные страсти. Их внутренний мир привычно прятался под маской вежливости, хороших манер и умением держать себя в руках, но бывали минуты, когда стены разлетались в пыль, а нормы поведения окружающего общества сметались шквалом эмоций.

— Это неправда! Это не может быть правдой! — как заведенная, повторяла Нарцисса Малфой, сжимая в руке газету.

Северус Снейп упорно молчал. Молчал уже около двадцати минут, прислонившись к подоконнику и неотрывно глядя на широкий письменный стол. Молчал потому, что не мог говорить, потому что до сих пор не мог поверить в случившееся, не мог понять и принять. Переживал ли он падение Лорда? Да плевать ему было на Лорда. Он не испытал ни радости, ни ужаса, ни печали, ни разочарования. Ему было плевать на то, что случилось с этим чертовым Темным Лордом, потому что случилось что-то более страшное, чем изменения в судьбе всего волшебного мира. Взорвался и разрушился мир самого Северуса, разрушился, подобно дому в Годриковой Лощине, погребя под обломками часть его души: яркую и солнечную. Он еще не понимал этого до конца, но сухие факты в газетах говорили сами за себя. Там кричали, трубили о победе Добра, о падении Темных сил, о том, что в мир пришел мальчик, способный остановить зло. Ему тут же придумали звучное имя — «Мальчик-Который-Выжил». Его восхваляли, его возносили до небес. И маленькой ремаркой информировали о гибели его родителей. И всему этому беснующемуся от радости волшебному миру было невдомек, что за этой маленькой строчкой скрывалось... Северус не мог подобрать определения этому. Горе? Беда? Кошмар? Апокалипсис? Все эти слова звучали напыщенно и высокопарно, и в то же время они даже в малой степени не передавали то, что творилось в его душе.

Если бы время можно было повернуть вспять… Он ни за что не позволил бы ей выйти замуж за этого чертова Поттера. Как? Он не знал. Знал только, что свернул бы горы, лишь бы уберечь ее. Почему осознание приходит непростительно поздно? Почему все эти годы Северус спокойно жил, веря, что когда-нибудь что-нибудь случится, и она будет его. Только его. Почему это случилось? Почему именно ей была уготована судьба стать матерью Чертова-Мальчика-Который-Выжил?! Почему? Северус не чувствовал сострадания к мальчику-сироте. Пока он даже не чувствовал ненависти к виновнику ее гибели. Все это придет позже, когда он сможет осознать. И тогда он сделает все, чтобы отравить жизнь этому ребенку за то, что тот так похож на отца, виновного в ее гибели, за то, что сам выжил, каким-то образом отразив смертельное заклятие. А ее не стало...

Но все это будет потом. Пока же его душа, словно замерзла и онемела. Он не понимал, что делает в этом доме на этом непонятном обеде. Он не хотел есть, не хотел разговаривать, не хотел жить. И ему совершенно не хотелось отвечать на вопросы Нарциссы.

— Нужно что-то сделать! Должен быть выход. Это ошибка! Он не мог!

Глаза Нарциссы лихорадочно блестели, но пока ни одна слезинка не упала на нарядную мантию. Она сжимала в руках газету с колдографией Пожирателя Смерти, который открыл Темному Лорду местонахождение семьи Поттеров. Северус скользнул безразличным взглядом по снимку. Ненавистный Сириус Блэк. Словно кошмар из прошлого, явившийся сейчас, чтобы убить близкого ему человека... Блэк на этом снимке был непохож сам на себя: осунувшийся, подавленный, с безразличием во взгляде. Но Северус даже не испытал злорадства. Ему было все равно. Даже ненависть пока молчала. Сначала было легкое удивление оттого, что писали в газетах. Но и оно быстро прошло, сменившись безразличием. Какая разница, кто что говорит? Важно лишь то, что ее больше нет.

Северус Снейп резко оттолкнулся от подоконника и двинулся к выходу. Он не хотел ничего знать. Нарцисса отбросила газету и крепко схватила его за рукав мантии.

— Северус, может, можно что-то придумать? Ведь это чудовищная ошибка…

Юноша резко обернулся. Мольба в серых глазах — глазах, которые всегда смотрели с безумной нежностью на этого чертова гриффиндорца... На того, кто, пусть косвенно, но виновен.

— Нарцисса! Твой ненаглядный Блэк сдал своих друзей Лорду, — Северус отчеканивал каждое слово, с тенью злорадства видя, что причиняет Нарциссе боль. — Если и есть ошибка, то только в том, что Блэк появился на свет.

Девушка отшатнулась.

— Зачем ты так говоришь? Как ты можешь?

Юноша равнодушно пожал плечами, понимая, что не имеет права причинять ей боль, но самому было так плохо, что остановиться он уже не мог. Нарцисса резко отняла руки от лица и в упор взглянула на Снейпа:

— Посмотри мне в глаза и скажи, что веришь в это!

— Во что? — Снейп возвел глаза к потолку.

— В то, что Сириус предал друзей.

— Да какая разница, верю я или нет?! — взорвался Северус. — Что это изменит?!

— Для меня это важно. Я хочу знать, что кто-то еще верит в его невиновность.

Северус резко расхохотался. Нарцисса схватила отвороты его мантии и дернула вперед:

— А не слишком ли ты много от меня хочешь? — зло прошипел Северус в ее лицо. — Мне плевать, почему он так поступил, мне плевать на то, что с ним будет. По его вине она погибла!

Слова сорвались с его губ прежде, чем он осознал, что сказал.

Нарцисса чуть нахмурилась, а потом ее озарило. Потрясение на миг вытеснило все прочие чувства и эмоции. Девушка разжала руки, отступила на шаг, споткнулась о ножку стула и резко сжала край стола.

— Ты… об Эванс?

Северус дернулся от звуков этого имени, как от удара хлыста. Он резко развернулся, подошел к окну и замер, судорожно вцепившись в край подоконника. Жгучая волна боли нахлынула вновь. Он уже и не помнил о том, что собирался уйти из библиотеки. Он просто стоял и отчаянно старался сосредоточиться на пейзаже за окном. Ясный солнечный свет. Яркий, пронизывающий. От него больно глазам. Только бы не заплакать сейчас при ней. Он не делал этого много лет, но…

Ледяная ладошка накрыла его руку.

Северус резко выдернул пальцы и замотал головой. Он не выдержит жалости.

Нарцисса отступила, напряженно глядя на его сгорбленную спину. Почему она не замечала этого раньше? Почему никогда даже мысли не возникало о чувствах Северуса? Девушка закусила губу. Она не знала, что сказать. Она не могла поставить себя на его место. Каково это любить безответно? Да, она была оторвана от Сириуса, но ведь ее сердце не верило холодному взгляду и равнодушному пожатию плечами. Разум верил, глаза верили, а сердце нет. Оно знало, что его сердце стучит в унисон. А здесь… Без веры, без надежды.

Нарцисса устало потерла висок. Да, она знала о гибели Поттеров. Расстроило ли ее это? Да, конечно. Всегда страшно понимать, что твои ровесники, люди, которых ты знала, вдруг погибают. Это значит, что судьба уже открыла счет и твоего поколения. Значит, что, возможно, следующим станешь ты. Но Нарцисса не успела это толком осознать, когда прочла о Сириусе. Эта мысль затмила и гибель Поттеров, и падение Лорда. Так бывает. Трагедия или триумф одних могут совсем тебя не затронуть, потому что твой мир состоит из других вещей. А мир Нарциссы Малфой состоял из Драко, Сириуса, Северуса и Марисы. Вот такой маленький и уютный мирок. И неважно, что эти люди часто вообще не пересекались в жизни. Что Северус и Сириус ненавидели друг друга, а Драко вообще никого к себе не подпускал. Неважно, что Северус скептически поднимал бровь, когда речь заходила о Марисе, а Мариса забавно морщила нос при упоминании о Северусе. В сердце Нарциссы они жили в мире и согласии. Жили по законам ее мира.

А вот теперь…

Нарцисса обхватила себя за плечи. Помочь Северусу она не могла. Просить помощи у него — тоже. И все же… Девушка вновь подошла к окну и встала рядом.

— Я с тобой, — негромко проговорила она. Северус долго молчал, а когда заговорил, голос прозвучал надтреснуто.

— Ее никогда не будет, — негромко проговорил он. — Никогда. Страшное слово.

Нарцисса вновь сжала его руку, и в этот раз он ей позволил.

Она не стала ничего говорить не потому, что терпеть не могла Лили Эванс. Смерть стирает подобные вещи из памяти. Просто сказать здесь было нечего.

Большая дверь распахнулась, и на пороге появился хозяин дома. Окинул взглядом их понурую компанию.

— Милая, выйди к гостям, будь добра.

Нарцисса отошла от Северуса, разгладила мантию.

Снейп не стал дожидаться ее ухода. Он быстрым шагом вышел из библиотеки.

Нарцисса проводила его взглядом и посмотрела на мужа. Ожидала упреков в неподобающем поведении. Но Люциус молчал. Нарцисса посмотрела на газету, но забрать ее не решилась, вместо этого быстро направилась к выходу.

— Нарцисса! — голос Люциуса заставил остановиться.

Он редко называл ее по имени, заменяя его безликим «милая». Девушка обернулась, ожидая чего угодно, но не того, что последовало.

Люциус вдруг произнес:

— Блэк невиновен.

Нарцисса задохнулась от неожиданности. Они никогда не говорили о Сириусе. С самой школы он был запретной темой. Всегда старательно делали вид, будто человек по имени Сириус Блэк никогда не существовал, и вдруг...

— Почему ты…

— Я считаю, ты должна знать.

Они какое-то время смотрели друг на друга.

— Я и так это знаю, — наконец произнесла Нарцисса и вышла из комнаты.

Забавно порой получается. Она услышала слова, которых так ждала, не от друга, а от… него.

А Люциус взял в руки газету, оставшуюся на столе. Потерянный взгляд, шок, непонимание. И это некогда самоуверенный Блэк? Блестящий аврор и любимец девушек? Люциус усмехнулся. Сейчас он проявил милосердие к Нарциссе. Победителям легко быть милосердными. Им это ничего не стоит. А в споре с человеком, изображенным на снимке, он победил. По всем статьям.

 

* * *

Северус Снейп сидел на подоконнике в углу большого зала и с безразличием наблюдал за небольшими группками, на которые разбились участники этого странного обеда. Слышались приглушенные голоса, словно монотонное жужжание насекомых. Северус на миг зажмурился, сжав переносицу. Виски нестерпимо ломило — давали о себе знать последствия пережитого стресса. Боль, тупая боль утраты, прочно засела где-то в груди, мешая толком вздохнуть. Говорят, лучше всего выплакаться, излить душу близкому человеку. Но плакать Северус разучился, а близкий человек… Нарцисса в библиотеке судорожно сжимала в руках газету со снимком Блэка и вряд ли была способна сейчас слушать. К тому же она — живое напоминание о том счастливом времени, когда мечты летели вдаль и не встречали никаких преград. А сейчас бережно лелеемая в сердце Надежда уперлась в стену, которую возвело холодное и равнодушное слово «смерть».

Северус вновь окинул взглядом зал. Что он здесь делает? Зачем ему эти люди? Фальшивые улыбки, настороженные взгляды… Не нужно было приходить. Хотя... куда ему деться? Сидеть в доме, новом доме, который он сумел купить, работая на Темного Лорда? В его новом доме было уютно, светло. Нарцисса приложила руку к оформлению интерьера. Самому Северусу было все равно, какого цвета шторы будут укрывать его от людских глаз, но полученный результат понравился. Появилось чувство, что это — дом, в который можно привести ее. Уютное жилище, где могут расти дети. Он никогда не задумывался об этом всерьез, но где-то на краю сознания его мечта была уверена в том, что все так и будет. А теперь ее нет. И Северус понял, что совершенно не хочет возвращаться в уютный дом, где его никто никогда не будет ждать.

Внезапно его внимание привлекло негромкое покашливание. Северус вздрогнул и поднял голову. Слева от него стояла женщина, которую боялись, боготворили. Он не раз слышал шепоток, звучащий за ее спиной. Зависть, осуждение, ненависть, раболепие. Как много эмоций она вызывала в этой среде. Северус был одним из немногих, кто не испытывал ничего из вышеперечисленного. Он вообще не обращал на нее внимания. Конечно, они были знакомы. Точнее не так. Он знал, кто она такая. Она же вряд ли удостоила его хотя бы одним взглядом. И Северуса это устраивало, потому что даже слух о возможной связи с ней грозил стать причиной загадочной смерти. Почему? У Темного Лорда было паршивое чувство юмора. Что она нашла в таком человеке, как Лорд был непонятно. Она была блестяще образована и, пожалуй, красива. Высокая, изящная. В ней чувствовалось то, что называют породой. Черные, как смоль, волосы, дерзкий взгляд и нос с горбинкой. Женщина Лорда.

Ее так и называли между собой. Но у нее было и другое имя. Мелодичное, музыкальное. Властимила.

И сейчас эта женщина стояла напротив, чуть насмешливо глядя на него сверху вниз. Вот только у Северуса это ничего, кроме досады, не вызывало. У него не было ни сил, ни желания вести светские беседы.

Он бросил на женщину недружелюбный взгляд, вызвав у нее новую усмешку. Две пары черных глаз смотрели друг на друга несколько секунд, а потом юноша раздраженно отвернулся, с преувеличенным интересом разглядывая людей в гостиной.

Краем глаза он уловил ее усмешку.

— Любезный юноша не предложит даме прикурить?

Северус раздраженно оглянулся. Захотелось сказать, что, во-первых, он не юноша, а во-вторых, любезным его можно назвать разве что издали.

Он заметил в изящных пальцах длинную тонкую сигару.

Хорошие манеры вступили в неравный бой со злостью. Но все же юноша с демонстративным вздохом извлек из кармана волшебную палочку.

Женщина прикурила, разглядывая его, как диковинное животное. Северусу только этого сегодня не хватало. Он выдавил из себя кривое подобие вежливой улыбки и спрыгнул с подоконника. Как из-под земли вырос официант с подносом, полным бокалов с кроваво-красным вином. Властимила взяла два бокала и протянула один Северусу. Тот неохотно принял его, решив, что лучший способ отвязаться от нее — уступить один раз и освободиться навсегда.

— Вы пьете за падение Лорда или за его будущее воскрешение? — ее голос был низким и словно усталым.

— А вы? — Северус бросил на нее быстрый взгляд. Проверяет?

Женщина рассмеялась. Смех прозвучал неожиданно резко, даже зло.

— А я пью за себя, — некоторое время она помолчала и добавила: — И за вас.

И резко чокнулась своим бокалом о его. Часть вина выплеснулась на руку Северусу.

— Извините, — она достала белоснежный платок и протянула ему.

Северус автоматически принял платок и промокнул руку. На белой ткани проявились красные пятна. Словно кровь. Северус невидящим взглядом уставился на платок в своей руке. Блэк был там. Он видел развалины дома. Он видел ее бездыханной. Вспомнился потерянный вид ненавистного гриффиндорца на колдографии в газете. Блэк осознал и поверил, а сам Северус вряд ли когда-то сможет.

Красное вино на белоснежной ткани... Юноша тряхнул головой и, поставив бокал на подоконник, двинулся прочь из зала.

Женщина посмотрела вслед. Дикий, необузданный мальчик. Скольких таких она повидала на своем веку? Этот — всего второй.

Северус Снейп направился через зал, скользя взглядом по знакомым лицам. Он собирался отыскать в этой толпе Нарциссу и предупредить, что уходит. Пару раз он на кого-то натолкнулся, но едва извинился. Хотелось выйти из этого дома как можно скорее. Ему было чертовски душно в этих вековых стенах.

Наконец он заметил Нарциссу, беседующую с несколькими дамами. Северус на миг притормозил. Еще не хватало этих тупоголовых женушек. Но ситуация не предоставляла ему особого выбора.

— Можно тебя на минутку? — он чуть тронул девушку за локоть, проигнорировав презрительно вздернувшую нос Белинду Макнейер. Теперь она носила какую-то другую фамилию, но суть от этого не менялась.

Нарцисса извинилась перед собеседницами и отошла с ним в сторону.

— Я ухожу, — Северус старался не смотреть ей в глаза, с интересом изучая ее витиеватую сережку. Наверное, жутко дорогую.

— Хорошо, — просто ответила она. — Уйдешь камином?

— А кто там?

Северус наконец решился взглянуть ей в лицо. Немного бледная, чуть уставшая. Сколько же нужно сил, чтобы ни одна живая душа не догадалась, что она сходит с ума от беспокойства за этого…

— Нотт, Гойл, Забини и еще, кажется, Алан Форсби.

Северус передернул плечами.

— Пожалуй, пройдусь пешком до ворот.

Нарцисса кивнула, а потом перехватила и на миг сжала его ладонь. Северус сжал ледяные пальцы в ответ, отведя взгляд от ее лица. Она, пожалуй, единственная, кому он мог позволить проявление жалости.

— Все наладится, — с каким-то тупым упрямством проговорил он.

Он не имел в виду Блэка. Нет. Слишком свежа была ненависть. И… конечно, не имел в виду Лили, потому что даже магия не в силах вернуть человека, ушедшего за черту. Наверное, он говорил о них двоих. О том, что они смогут, справятся. Иного выхода нет.

Нарцисса отрывисто кивнула и проговорила:

— Будь осторожен, пожалуйста.

Он кивнул и пошел прочь.

Когда домовой эльф захлопнул за ним тяжелые двери, Северус вдохнул полной грудью. На улице шел дождь. Летний дождь, пропитавший собой все вокруг. В воздухе пахло грозой и мокрым камнем. Несмотря на ранний час, казалось, вот-вот стемнеет. Он не думал о вчерашнем известии, не думал о завтрашнем дне. Он медленно спустился с лестницы, считая ступени. А потом переключился на подсчет шагов.

⇐ Предыдущая41424344454647484950Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: