 |
Вторая часть монографииназывается «Социокультурные угрозы в различных типах дискурса».
|
|
|
|
Вторая часть монографииназывается «Социокультурные угрозы в различных типах дискурса».
Открывает ее глава, написанная В. П. Авдотьиным и А. А. Кононовым, которая носит
название «Дискурсивные стратегии парирования навязываемых когнитивных
предубеждений и искажений».
Навязывание когнитивных предубеждений и искажений путем ограничения дискурсов является чрезвычайно распространенным явлением. Проблемы, возникающие в связи использованием такого рода приемов, наблюдаются в системах образования, воспитания, социальных коммуникаций, средств массовой информации и организации общества. Эти проблемы требуют специальных масштабных научных исследований. В главе приведены два примера создания и поддержания дискурсивно ограниченных групп и социокультурных угроз, порождаемых когнитивными предубеждениями и искажениями у членов таких групп, а также примеры дискурсивных стратегий, которые позволяют такого рода угрозы парировать. Первый пример - когнитивные предубеждения, возникающие в коллективах предприятий и организаций самого разного рода, где существуют проблемы с выполнением требований безопасности. Второй пример – возникновение и существование в обществе дискурсивно ограниченных социальных групп, склоняемых, путем культивирования в них когнитивных предубеждений и искажений, к радикализации, вплоть до образования экстремистских и террористических группировок.
Когнитивные искажения (сognitive distortions) - это мысли, которые заставляют людей воспринимать реальность не такой, какой она в действительности является, а, как правило, представлять ее значительно хуже, как более опасную и безысходную, чем есть на самом деле. Негативные паттерны мышления вызывают негативные эмоции. В сложных обстоятельствах эти искаженные мысли могут способствовать общему негативному взгляду на мир и депрессивному или тревожному психическому состоянию.
|
|
|
Когнитивные предубеждения (cognitive biases) — это систематические отклонения от норм и рациональности в суждениях. Подверженный когнитивным искажениям индивидуум создает свою " субъективную социальную реальность" из своего восприятия получаемой информации. Выстроенная таким образом в его сознании картина мира, может существенно отличаться от объективной реальности и при этом в значительной степени определять его поведение. Таким образом, когнитивные предубеждения могут приводить к искажению восприятия, нелогичным интерпретациям, ошибочным решениям, или тому, что в широком смысле называется иррациональностью.
В коллективах предприятий и организаций дискурсивные стратегии, реализуемые с использованием представленного в проведенных исследованиях инструментария, позволяют предупредить навязывание таких когнитивных ошибок, как иллюзии неуязвимости, которые могут приводить к созданию и функционированию небезопасных для общества объектов производства, промышленности, систем обеспечения жизнедеятельности.
Для социальных сетей и дискурсивно ограниченных социальных групп, находящихся под давлением навязываемых когнитивных искажений и предубеждений, приведен пример
того, как применение дискурсивных стратегий расширения дискурса, путем использования теории фундаментальной цивилизационной безопасности позволяет парировать такие социокультурные угрозы, как культивирование когнитивных ошибок, ведущих к радикализации, экстремизму и терроризму. Все это говорит о важности продолжения исследований в этой области.
Далее следует глава А. А. Романова и О. В. Новоселовой «Дискурс угрозы как стратегический ресурс предвыборной коммуникации(на материале предвыборных программ кандидатов на пост Президента РФ)»
|
|
|
Примечательной чертой, своеобразной особенностью предвыборной кампании 2018 года стало широкое использование кандидатами на пост Президента Российской Федерации дискурсивных практик со значением угрозы (также: высказываний со значением угрозы, менасивных высказываний или менасивов) в агональных (состязательных) актах предвыборной политической коммуникации. Появление менасивных практик в агональном дискурсе предвыборной коммуникацииобусловлено функциональной спецификой такого типа дискурса, так как ведение предвыборной кампании представляет собой достаточно сложный процесс, в котором политик не только активно продвигает свою позицию по ключевым вопросам устройства страны и оказывает определенное прагма-эмоциональное воздействие на избирателей, но и сталкивается с установками своих оппонентов на дебатах.
Предвыборные программы кандидатов-претендентов составляются с учетом осознанной и целенаправленной реализации их контента в коммуникативных координатах говорящего субъекта Я – Здесь – Сейчас, т. е. в момент реализации политиком его перформативного акта самопрезентирования в конкретной ситуации агонального противостояния, например, в студии ТВ, на радио, на рабочих встречах и т. п. Другими словами, менасивные практики реализуются в тематическом пространстве программного дискурса осознанно, целенаправленно и не являются отражением и порождением сиюминутного, спонтанного аффицированного (эмоционального) состояния или иного политика-кандидата.
В этой связи особую актуальность приобретают вопросы выяснения того, каким образом личность (избиратель, массовая аудитория) «измеряет», интерпретирует и оценивает угрозы, экспонированные в предвыборных программах политических претендентов на политический пост Президента РФ, в какие эмоциональные состояния может вводить избирателей вербальная менасивная практика предвыборной дискурсиии в каком эмоциональном состоянии находится политик как автор программной политической угрозы.
Угроза представлена в работе как менасивный конструкт, что позволяет систематизировать механизмы прагматического воздействия на диспозиции модальностей Я- избирателя при помощи высказываний со значением угрозы, а также выявить определенные менасивные тактики предвыборного дискурсаи предложить некоторый лингвокогнитивный инструмент (механизм) предварительного анализа реакции массовой аудитории на менасивные высказывания предвыборных программ кандидатов.
|
|
|
В главе, написанной Е. М. Поздняково й, обсуждаются социокультурные угрозы, характерные для современного мира. В главе «Дискурсивные стратегии акцентирования внимания на социокультурных угрозах XXI века» основное внимание уделено системе современных угроз. Рассмотрение проблемы социокультурных угроз следует проводить не только с позиции угрожающего, но с позиции преодолевающего эти угрозы, противодействующего им. Мировой опыт показывает, что глобальные угрозы (войны, природные катаклизмы, эпидемии, техногенные катастрофы), как правило, вызывали противодействие, способствовавшее их преодолению. Автор рассматривает концептуальную основу данных процессов, репрезентированную в языке. Когнитивный подход к исследованию позволяет рассмотреть ситуацию противодействия как неотъемлемую часть жизнедеятельности человека в аспекте связи языка и мышления с опорой на типы знаний, заложенных в языковой семантике. Классификация ситуаций противодействия предполагает выделение определенных типов осуществления противодействия. Были выделены следующие типы исследуемой ситуации: ситуация противодействия-борьбы, противодействия- противостояния (включающая ситуацию сопротивления и ситуацию препятствования) и ситуация противодействия в речевой коммуникации. Ситуация противодействия борьбы характеризуется тем, что агенс действует против контр-агенса, стараясь преодолеть его активность. Ситуация противостояния характеризуется стремлением агенса не допустить подавления собственной активности со стороны контр-агенса. Противодействие в речи предполагает обращение к конфликтным ситуациям, возникающим в процессе общения людей. Здесь типы ситуаций варьируются от отказа выполнять требование или приказ до выражения несогласия или неодобрения.
|
|
|
Проведенное исследование принципов и механизмов когнитивного моделирования ситуации демонстрирует, каким образом систематизируется представление о противодействии в сознании индивида.
Концептуализация ситуации противодействия предполагает наличие комплексной структуры представления знаний - фрейма. Фрейм ситуации противодействия состоит из вершины, которой соответствует тема ситуации - " противодействие", и терминальных узлов, представляющих дочерние вершины субфреймов: " противодействие-борьба", " противодействие-противостояние" (здесь выделяются также дочерние вершины " сопротивление" и " препятствование" ), " противодействие в речевой коммуникации". Терминальными фреймами ситуации противодействия являются когнитивные модели, лежащие в основе различных типов ее языковой реализации. Слотами терминальных узлов субфреймов являются структурные элементы когнитивных моделей, представляющие участников ситуации противодействия.
Тема риторики ненависти затронута в главе, написанной Н. В. Жадуновой «Риторика ненависти: этические аспекты». Она освещает этические аспекты данного социального и языкового явления. Риторика ненависти представляет собой некооперативную коммуникативную стратегию, реализуя которую коммуниканты дискредитируют нормативный статус Другого, выражают крайне неприязненное отношение к различным субъектам по таким признакам, как пол, возраст, раса, национальная принадлежность, религиозные или политические убеждения, идеология и др.
Такая стратегия распространена в современном публичном пространстве и является потенциально опасной для социокультурной системы. Для преодоления анализируемой социокультурной угрозы необходима переориентация от риторики ненависти к риторике доверия, которую можно осуществить как путем понуждения и принуждения коммуникантов к использованию риторики доверия в публичной среде, так и посредством актуализации объективных оснований воспроизводства доверительных отношений в современном обществе.
Следующая глава второй части – «Представление статусной угрозы в речевом акте жалобы на материале языка интернет-форумов» написана М. И. Хазановой.
Поскольку коммуникацию осуществляют люди, каждый из которых преследует собственные цели и интересы, то для успешного общения необходимо, чтобы коммуниканты учитывали не только свои интересы, но и интересы собеседника и даже иногда – третьих лиц. Человеческое общение в значительной степени выстроено именно на лавировании говорящих, стремлении учитывать как свое «представление себя» (т. е. совокупность тех черт
|
|
|
и качеств, которыми говорящие хотят быть наделены в общении), так и «представление себя» других людей (термин И. Гофмана). Однако довольно часто возникают ситуации, в которых говорящие (вольно или невольно) отдают предпочтение своим целям и интересам в ущерб чужим либо считают, что с ними самим поступили так – пренебрегли их целями и интересами. Именно такое пренебрегание мы, вслед за англоязычной исследовательской традицией, будем называть «статусной угрозой» (facethreat), понимая под статусом говорящего как раз представление себя (ввиду отсутствия более удачного термина). Поскольку понятие статуса чрезвычайно многообразно в отечественном научном обиходе, то сложившаяся традиция допускает такую его трактовку.
Из всего многообразия речевых ситуаций (или «сценариев») была выбрана одна – выражение недовольства и осуждения действиями третьего лица, которое (по мнению говорящего) нанесло угрозу статусу самого говорящего (жалоба). В сценарии жалобы обязательно присутствие и собеседника, участие которого необходимо для того, чтобы восстановить (в глазах говорящего) его статус через поддержку других лиц.
Как показывает материал (были выбраны интернет-форумы для наглядности анализа, хотя, по нашему убеждению, жалоба реализуется подобным образом независимо от канала связи), в ситуации изложения и обсуждения действий третьего лица присутствуют регулярные закономерности. Так, обычной реакцией собеседников на слова жалующегося является их сочувствие и поддержка, осуждение третьего лица и увеличение масштаба действий третьего лица. Например, собеседники часто говорят о регулярности неправомерного поведения третьего лица или группы лиц, которую оно представляет (неправомерные действия становятся еще «неправомернее» в силу их частоты), третьему лицу могут приписываться другие неправомерные действия и т. д. Благодаря этому четче проступает групповая солидарность: «мы», «свои» становятся сплочены теснее; дистанция от
«них», «чужих» – дальше. Этот механизм позволяет (в глазах участников) преодолеть статусную угрозу и выстроить более доверительное общение.
В главе « Учат ли агрессии? Формирование моделей агрессивного коммуникативного поведения в общении русских матерей со своими детьми», написанной А. В. Колмогоровой, анализируется социокультурная угроза, связанная с диссонансом между, с одной стороны, формируемыми в рамках традиционного семейного общения паттернами агрессивного коммуникативного поведения, в которых женщина-мать является либо мишенью, либо источником агрессии, и, с другой, ̶ возрастающей важностью социальной роли женщины-матери в контексте активно развивающейся в современном российском обществе идеологии приоритета семьи.
Агрессия рассматривается автором раздела в контексте когнитивной экологии и теории распределенной когниции как культурно обусловленная модель разделяемого всеми членами сообщества поведения. Сформированная и закрепленная в когнитивном опыте ребенка в коммуникации с матерью, такая модель детерминирует во взрослом возрасте его действия, ощущения, высказывания в ситуациях, концептуализируемых как ситуации, связанные с переживанием агрессии.
На материале исследовательского корпуса, составленного из 26 видеозаписей длительностью от 5 до 35 минут, в которых зафиксировано общение русских матерей в возрасте от 21 до 35 лет с детьми в возрасте от 2 до 36 месяцев, делаются наблюдения о том, как мать осуществляет «тонкую культурную настройку»: сначала сама как бы показывает малышу, как нужно себя вести, когда ты недоволен, кого следует считать виноватым, а затем, по мере взросления ребенка, мотивирует его имитировать характерные вокализации, жесты, а к возрасту 36 месяцев – и реплики, выражающие желание продемонстрировать свое недовольство поведением другого. При этом другие члены семьи (бабушки, дедушки и т. д. ) активно демонстрируют одобрение сначала имитаций-демонстраций, осуществляемых матерью для ребенка, а затем – имитаций «рассерженного» поведения, реализуемых ребенком.
В ходе исследования выявляются 4 вида моделей такого имитирующего поведения (мимесиса), которые сменяют друг друга в общении матери и ребенка по мере взросления последнего: «предвосхищающий мимесис» (2-3 мес. ) – мать от имени ребенка, но одновременно и обращаясь к нему, ругает себя за различные оплошности в уходе за малышом (плохо кормит, надоедает с гигиеническими манипуляциями и т. д. );
«миметическая интерпретация» (3-4 мес. ) – мать интерпретирует случайные вокализации малыша, напоминающие по просодическому рисунку крики вышедшего из себя человека, и соответствующие мимические движения как имитации ее же поведения – «вот так мама ругается! (одобрительно)»; «гендерно-дифференцированный мимесис» (18-24 мес. ) – находясь в окружении родственников, мать просит ребенка показать «как папа ругается», а затем «как мама ругается», при этом второй вариант на фоне первого, сдержанного, дискредитирует образ матери, но члены семьи одобрительным смехом упрочивают такой паттерн в социальном опыте ребенка; наконец, самостоятельное миметическое поведение ребенка наблюдается уже в возрасте 36-42 мес., когда по просьбе других членов семьи –
«поругай маму» – он имитирует агрессивное выражение недовольства в отношении матери. Применение для описания материала метода анализа когнитивного события –
исследовательского инструмента, разработанного в рамках концепции распределенной модели языка и когниции (С. Коули, С. Стефенсон), показало, что что ключевой точкой
каждой интеракции в диаде «мать-ребенок» является момент совпадения когнитивных ожиданий взрослого и когнитивных предвосхищений этих ожиданий ребенком: мать настраивает ребенка на определенную модель «недовольного» поведения, провоцирует ее, а ребенок, в свою очередь, ожидая момента социального одобрения, старается предвосхитить то, чего от него ожидают, и сделать именно так. Проведенный анализ показывает, что так называемая «стигма плохой матери», о которой все чаще говорят женщины на материнских форумах и в прессе, формируется, как это не парадоксально, самой матерью в общении со своим ребенком в кругу семьи.
|
|
|
