Глава тринадцатая

Хотя это было не его изобретением, но всё равно сеть «Лорелея» послужила одной из причин падения Милбурна. Тем не менее, даже без «скандала «Лорелея»», падение популярности Милбурна было стремительно и неизбежно. К 2017-му году, в основном благодаря ситуациям, которые он сам же и создавал, он остался одиночкой в аппарате, который он сам же и сформировал. Мэйстрофф и Карутерс пришли «на борт» уже как команда, Стинсон и Лонгчампс, поначалу конкурировавшие между собой, объединились, как Моран и Эдвардс. Но в конце, после гибели Морана, Мэйстроффа, Карутерса, и Эдвардса на Оптере, и тотальная обструкция, которой подверглись Стинсон и Лонгчампс после возвращения из долгого путешествия КСК-3, именно он, Милбурн, остался единственным, кто обладал достаточным политическим весом, и он повторно смог выйти на общественную сцену и подняться на волне политической известности.

Сара Лемоул. «ЛжеСовет: анализ деятельности Полномочного Совета».

 

– Называй меня Джонатан, – сказал Вольфф, когда Рон Бартли козырнул и представился ему согласно Уставу. – Знаю, что это не по Уставу, но лично мне никогда не нравилось заморачиваться на формальностях, особенно среди сослуживцев. – У Вольффа были искрящиеся глаза и улыбка лидера. – Что скажешь, если просто по именам?

Бартли не знал, что и думать – то ли о ситуации, то ли о самом Вольффе.

– При всём уважении, господин капитан, что может быть хорошо для морального духа, не может быть хорошо для субординации.

Вольфф упёр руки в бока и расхохотался в сторону остальных бойцов отряда, как будто они тоже участвовали в шутке.

– Я полагаю, что господин Бартли заслуживает отгул за отличное знание Устава. Ребята, что скажете?

Никто не понимал, всерьёз он или нет, хотя Мэлоун и Гуттиэрес выдали осторожные улыбки. Вольфф упёрся взглядом в Бартли:

– Не надо так волноваться, кто командует, господин Бартли. Я называю всех по именам, но только тогда, когда я слышу такое от всех участников. Что же касается называть меня Джонатан, попробуй называть меня по имени так, словно ты говоришь «капитан».

Бартли замялся:

– Я попробую… Джонатан.

Улыбка Вольффа снова превратилась в лучезарную:

– Ты привыкнешь, обещаю. Наверняка тебе даже понравится. Но для начала, как ты хочешь, чтоб я обращался к тебе: господин Бартли, лейтенант Бартли, или просто Бартли?

Бартли почувствовал, как его заливает краска смущения. Вольфф прикалывается, что ли?

– Рон, – сказал он, помявшись.

– Рон. Хорошо, пусть Рон. Давай «краба».

Имея рост 1. 85, Бартли не уступал росту Вольффу, но сложены они были по-разному.

Вольфф был худым и жилистым, Бартли был плотным и громоздким. У него было добродушное, всегда чисто выбритое лицо, карие глаза и жёсткие волосы тёмно-рыжего цвета. Некоторые зубы у него росли криво, и при чтении ему иногда приходилось одевать очки. Тёмные очки-«авиаторы» на Вольффе смотрелись не более чем модным аксессуаром, вместе с сшитой словно на заказ форме и до блеска отдраенными «берцами». «Пижон», – несколькими минутами ранее думал о нём Бартли, смотря, как тот вышагивает в оружейную. Зачёсанные назад чёрные волосы, усы… Что он будет делать, если в Пещерном Городе вдруг не станет геля для волос?

– Ну а с вами как, народ? – спросил Вольфф, обращаясь к остальным представителям скромного контингента РОА Пещерного Города. – По именам или по Уставу?

Все переглянулись, затем один за другим они стали выходить вперёд и представляться: Пол Руггер, Роджер Мэлоун, Мартин Гуттиэрес, Билли Квист, Соня Ортис, Гэри Якобс, Паоло Макбрайд, Джимми Бумер…

– Большинство из нас были переведены с Севера, – пояснил Бартли. – Как я предполагаю, Вы можете определить это по именам. Мартин и Паоло венесуэльцы, Соня – из Суринама.

Вольфф кивнул, оценивая их.

– Где остальные? На службе?

– Вот мы все – кто остался после нападения на «Пушку», – иронически хмыкнул Бартли. – Мы потеряли там шестерых, и ещё 20 человек были переведены в Аргентину пару недель назад.

Бывший ранее самой невозмутимостью, Вольфф нахмурился:

– Неудивительно, что мэр Карсон за помощью обратилась напрямую в Монумент. – Он помолчал, затем словно встряхнулся от ненасущных забот. – Ты сам откуда, Рон?

– Из Калифорнии. Родился недалеко от Санта-Круз. Но семья Джины помогла осесть в Пещерном. Джина это моя жена.

– Есть дети?

– Дочь, два месяца. Зовут Рук.

– Назвали в честь шахмат или птицы?

– Джина победила на чемпионате шахматистов-любителей[56].

– Да ну? Ладно, как-нибудь пригласи, надо будет с ней сыграть партию. – Вольфф долго осматривал помещение, вырубленное в толще камня. – А пока я предлагаю сделать опись и проверку, что у вас есть из оружия и боевой техники.

«И при чём здесь ворона? » – думал Бартли, пока вёл Вольффа к стенным сейфам. Капитан пока ничего не сделал, но с первого же момента своего приезда пытался произвести впечатление и постоянно сверкал улыбкой. Ну прямо вылитый «Роботек-бой» с плаката. Про таких, как Вольфф, обычно говорили – хвастуны или зазнайки. А впрочем, какая разница. Просто ребята, которым повезло получить от природы хорошую внешность и шарм. Везунчики. И Вольфф был словно ходячее персонифицированное обаяние. Абсолютное. И очень высокого мнения о себе. Но посмотрим ещё, насколько он сам соответствует своему самомнению.

Вольфф провел несколько минут, переписывая скромное имущество из вооружения и оборудования гарнизона Пещерного города в простенький электронный планшет.

– Со стрелковым оружием и боеприпасами у вас не густо. Что насчёт тяжёлого вооружения?

– В аэропорту три «Сокола» первого поколения, – ответил Мэлоун. – Один АВВП «Приключенец-1», но ему нужны запчасти, и несколько установок ПТУР. Пара чопперов «Говард» и «Морской сержант», но они работают на честном слове. Ещё у нас был «Команчеро», но он ушёл на Юг вместе с передислоцированной группой.

Вольфф открыл новую вкладку.

– Сколько «ТрансТеков»? – спросил он, не поднимая глаз от экрана.

– Ни одного.

Вольфф поднял глаза и перевёл взгляд между Мэлоуном и Бартли.

– «Экскалибуры»?

– Нет, – сказал Бартли.

– «Рейдеры»? «Спартанцы»? «Гладиаторы»? САУ?

Бартли качал головой, с удивлением обнаруживая, что он получал какое-то извращённое удовольствие, демонстрируя, насколько слаб гарнизон. Но его постоянно мотающая голова сильно зацепила Вольффа.

– Вот ёхарный бабай, – сказал капитан. – Мы же тут как груши боксёрские, вам так не кажется?

С неохотой Бартли перестал улыбаться. Вольфф говорил, как будто он уже стал одним из них, включился в их дела, хотя он мог дальше продолжать строить из себя большую шишку аж из самого Альбукерке.

Капитан выключил планшет и присел на край ящика с законсервированными винтовками «Росомаха»:

– У меня нет сомнений, что командование РОА хочет помочь мэру Карсон сделать из Пещерного города что-то вроде муниципалитета, иначе бы они не отправили меня сюда. Но я хочу быть совершенно откровенным с вами, ребята, о том, куда мы с вами ввязались. С Зее-тауном или без, но город является идеальным объектом для «недовольных», и именно из-за того, что Карсон пытается тут сделать. «Недовольные» видят в нём символ, точно так же, как «Пушку».

Бартли смотрел на своих товарищей по команде, которые обменивались многозначительными «скажи-нам-то-что-мы-не-знаем» взглядами.

– Я знаю, о чем вы думаете, – продолжил Вольфф. – Я трачу воздух, высказывая очевидное. Я хочу сказать, что независимо от планов командования, мы не можем рассчитывать на Монумент или Альбукерке в снабжении нас всем, чем необходимо. Конечно, я подам рапорт снабженцам, и я попрошу вдвое больше от реально необходимого нам числа «Разрушителей», но в любом случае оттуда всё будет очень медленно идти. В Южных Землях приоритет отдаётся Аргентине, а на Севере это Протекторат Арканзас, в который уже закачали половину машин ГО из Детройта и Денвера.

– Зачем так укрепляют Арканзас? – спросил Мэлоун. – Чтоб держать злоумышленников снаружи или держать Зентрейди внутри?

– Ты не единственный, кто спрашивает, Родж, – покачал головой Вольфф. – И, если совсем честно, я сцать как боюсь любого предложенного варианта. Но вернёмся к нашим баранам. Нам придётся быть очень гибкими и импровизировать, когда можем. Мы должны сделать всё необходимое, чтоб защитить Пещерный Город. Все согласны?

Все закивали. Как отметил Бартли, даже со рвением. Чёрт, Вольфф смог их очаровать. Этот парень умудрился их, не имеющих ничего, убедить, что они смогут добиться всего.

– А там что? – вдруг спросил Вольфф, ткнув пальцем в ряд отсеков, закрытых железными рольставнями.

– Просто безполезная довоенная рухлядь, – ​ ​ ответил Бартли.

Вольфф склонил голову в одну сторону:

– И что за рухлядь?

– Танки «Кентавр». Кто-то перевёз их сюда из законсервированного хранилища в «Пушке». На грузовиках, – поспешил уточнить Бартли.

– Это металлолом, – добавил Мэлоун. – Большинство из них вообще не работают.

Но Вольфф уже спешил туда:

– Давайте посмотрим.

Руггер пробежал вперёд капитана и понажимал кнопки, утопленные в стену рядом с каждыми воротами. Со ржавым скрежетом роллеты начали подниматься.

Кто-то включил свет, и в клубах потревоженной пыли обозначились двенадцать архаичных стальных монстров. У кого-то не хватало гусениц, у кого-то – вооружения в башнях. И все они были побитые и ржавые.

Вольфф, однако, ухмылялся от уха до уха. Он покровительственно положил руку на разбитую левую фару танка №4:

– Будь я проклят, если это не меняет дела.

– То есть? – поинтересовался Мэлоун.

– Мы не так беззащитны, как я думал.

Мэлоун и Бартли обменялись непонимающими взглядами.

– Но этот хлам не заводили со времён Всеобщей Гражданской, – сказал Мэлоун за них обоих. – И как я уже сказал, большинство из них вообще не работает.

– Ничего страшного, – отмахнулся Вольфф. – Отремонтируем.

– Кто? – спросил сказал Бартли. – Самартино был нашим единственным механиком, и он погиб в «Пушке».

– Значит, надо найти замену, – хитро глянул на него Вольфф. – Командир базы в Аргентине мой хороший друг. Я попрошу его откомандировать к нам на пару недель бригаду олдовых технарей, чтоб показать нам класс. Мы поучимся у них, как отремонтировать один-два танка, а дальше сможем сами.

– Надеюсь, они смогут заодно научить нас водить их, – шепнул Билли Квист Гуттиэресу.

– В этом нет нужды, – сказал Вольфф. – Я учился на таких крошках в Альбукерке.

– Учиться одно... – буркнул Квист.

Вольфф рассмеялся, кивнул головой Квисту, и посмотрел на остальных.

– Билли-Паникёр.

Все засмеялись.

– Это наш Билли, – сказал Гуттиэрес. – Наш Билли Бурчалкин.

– Всё хорошо, конечно, но толку от того, что они нас научат, когда у нас нет запчастей, – возразил Квист. – Ну, раздербаним мы восемь танков, 4 работающих получим на выходе. Эту четвёрку даже пара занюханных ИБМ втопчет в говно.

Вольфф только громче расхохотался:

– Запчасти найдём. Ничего дербанить не будем. – Он подкрутил усы, словно киношный щёголь. – Конечно, мы могли бы подать уведомление в городской Совет по делам гражданской обороны, или быстренько метнуться во Фритаун… Но если мы выберем импровизацию, то даже представить невозможно, в какие места нас может занести.

Бартли медленно усмехнулся, Мэлоун и остальные уже скалились во все зубы.

– Я всегда хотел посмотреть Мексику, – сказал Мэлоун.

– Тогда ты со мной? – спросил Вольфф, и оглянулся по сторонам.  – Мы команда?

– «Стая» звучит точнее, – пробурчал Квист.

– Именно, – воскликнул Гуттиэрес. – «Волчья стая»[57].

Вольфф кивнул, приятно удивлённый:

– Хорошо, народ. Тогда давайте порыщем добычу.

 

Если поэтическая справедливость проявилась в виде вознесение Бразилиа до одного из мировых центров после Дождя, то выживание Мехико не было чем иным как извращённой иронией. В годы экологической истерии, предшествующей Всеобщей Гражданской войне, повсеместно бытовала точка зрения, что Мехико не перешагнёт рубеж тысячелетий, особенно оставшись в одиночестве. Раздувшийся, грязный, антисанитарный, то и дело сотрясаемый тектонической активностью, город был вычеркнут с поля активных игроков современной эпохи задолго до прихода Посетителя или Зентрейди. И всё-таки каким-то образом Мехико был пропущен Долзой, хотя всё Западное побережье, от Мазатлана до Хуаталко, было «вычищено» – и пять лет спустя люди по-прежнему гадали, почему: или толстый слой смога скрыл город от биосканеров, или эти сканеры были ослеплены электромагнитными помехами, источник которых находился неподалёку от Попокатепетля, или из-за магии ацтеков, или они просто посчитали это место уже мёртвым.

Какова бы ни была причина, Мехико-2016 был жив, как и значительная часть страны к югу и к востоку от столицы. Жив, хотя, разумеется, нельзя сказать, что он процветал. Даже в отсутствие работающих на ископаемом топливе автомобилей, тревоги «смог! » были повседневным явлением. Так же были перебои в электроснабжении, периодические нехватки продовольствия, эпидемии холеры и лихорадки Денге – неизбежное явление в заваленных мусором пустынных барриос, окружающих укрепленный центр distrito federal [58] с «адской» стороны окружного шоссе. Южнее, Мехико самостоятельно разросся до полпути в Куэрнавака, и на север – к древним руинам в Сан-Хуан-Теотиуакан. И в этой убогой, охваченной болезнями, почти безводной пустыне с обвалившимися пирамидами и пёстро раскрашенными шлакобетонными блоками был рожден Фритаун.

Всё началось с Зее-тауна, гетто для пришельцев, многие из которых, ностальгируя по своему гигантизму, находили утешение в массивных строениях Теотиуакан. Потом появилась мексиканская мафия, легко смешавшаяся с обнищавшим населением и начавшая организовывать азартные игры, проституцию, сбыт наркотиков, торговлю оружием и контрабанду. Одно время «федералос» пытались зачистить преступный гадючник дневными рейдами и тайными отрядами ликвидаторов, но новое военное правительство отказалось от такой практики. Это позволило Фритауну гноиться дальше, «откатывая» часть прибылей за электроэнергию и, при необходимости, питьевую воду. Полицию спорадически изображали наёмники, и они в своём роде поддерживали порядок и спокойствие, хотя никогда не вмешивались в бизнес или бандитские разборки. В результате, во Фритауне было больше криминальных авторитетов, чем преступных организаций, но имена трёх из них выделялись особо: Антонио Рамос, «вор в законе» и наркоторговец, Брайан Кэссиди, занимающийся всяким контрафактом от поддельных денег до запчастей, а также Нила Саам, женщина-Зентрейди, которая осуществляла взаимодействие пришельцев с Рамосом и Кэссиди, поставляла женщин в многочисленные публичные дома Фритауна и выступала посредником на «чёрном рынке» товаров и информации.

К концу первой недели во Фритауне Селойя Депарра познакомилась со всеми тремя. К настоящему времени она возглавляла отряд, состоящий из Зентрейди, который включал Ксан Норри, Марлу Стеник, Вайви Бросс и ещё семь других – все из женской группы «Сенбуру». Остальные отказались от встречи с Нилой и пустились на поиски лёгкой жизни. Ни Селойя, ни Ксан не пытались отговорить их от этого. Пусть они работают в качестве телохранителей или проституток. Для новых «Сенбуру» не было ничего ценнее, как продемонстрировать преданность Зентрейди к своему командиру. Однако, Селойя сразу почувствовала отвращение к Ниле, которая утверждала, что была лейтенантом под началом Азонии, хотя ни Селойя, ни Вайви не припоминали её. Получается, Нила «изобрела» своё прошлое, по примеру многих Людей после Дождя? Если она была настолько испорчена Людьми, то как она могла верить, что её наследие «Квадроно» даст ей какой-то преимущество перед остальными?

Селойя не могла определиться. Но сейчас, на третьей встрече с Нилой, она оказалась в тисках убийственного импульса. На сей раз на встрече было только четверо: Нила, Ксан, Селойя и её младенец. Они сидели вокруг грязного стола в баре на Авенида Фео. Нила не спрашивала о Хирано, но на самом деле именно Хирано удержал Селойю от действующего на неё импульса. Присутствие ребёнка и осознание того, что преднамеренное и безпричинное убийство Зентрейди таким же Зентрейди было поведением мерзким и недостойным, доказывающим разлагающее воздействие микронеанских обычаев убийства себе подобных.

– Запчасти, что вы просили, будут завтра, – сказала Нила. – Хотя, должна признать, ассортимент очень странный.

– Странный в каком смысле? – придирчиво спросила Селойя.

Нила показала кривую улыбку:

– Замыкатели управления вектором тяги «Квадлунн-Рау», линзы лицевых панелей фокусировки прицела, модули удержания плазмы, силовые перчатки… Тут ничего необычного – судя по ним, вы восстанавливаете «женский моторизованный доспех». Но вот остальное: «Фаланкс» СДР-04, ракетные барабаны MK-12 вместе с плечевыми суставами, нагрудные бронепластины, генераторы MT-828, пилоны для сдесятерённых пусковых установок... Вы отжали «Спартанца» у РОА?

Миниатюрная стройная женщина с короткими волосами, фиолетовыми глазами и пухлыми губами, она выглядела так, словно стремилась внешне стать похожей на Азонию. И Марла предполагала, что Нила активно использовала секс, чтобы укрепить свои позиции во Фритауне.

На предыдущей встрече было решено, что она попытается наложить свою лапу на то, что осталось после ухода конфедератов в Южные Земли, и достать необходимые Ксан запчасти для доработки доспеха «Сенбуру». За дополнительную плату она организует транспортировку запчастей на Юг. Некоторые запчасти были из заброшенной военной базы близ Тулы, остальные извлекались из разбитых кораблей Людьми-«Фуражирами» и Зентрейди. Нила призналась, что она просто выступает в качестве посредника. Фактическим поставщиком был Брайан Кэссиди. Взамен Ксан предложила деньги, которые она выручила от продажи «солдатского» ИБМ группе, известной как «Паранка», базирующейся в Аргентине. Сумма была более чем адекватной, но вместо того, чтобы просто получить свои комиссионные и быть счастливой, Нила продолжала лезть не в своё дело и выспрашивать, как они собирались использоваться эти детали.

– Другими словами, зачем вам нужны ракеты РОА? Разве что у вас есть доступ к технике РОА. – продолжила Нила. – Другой момент. Вы ничего не спрашивали о Протокультуре. Что означает, что вы или планируете пользоваться спариваниями, или у вас уже есть достаточное количество ячеек.

Не желая даже давать намёка на контрабанду с завода, Ксан сказала Ниле, что она правильно догадывается об их расчёте на спаривания. MT-828 были включены в список только, чтоб ввести её в заблуждение.

– Понятно… – произнесла Нила не совсем уверенно. – Я думаю, достать все ваши хотелки вполне возможно. Но если вы вдруг найдёте какой-нибудь источник Протокультурных капсул, я надеюсь, что вы вернётесь, и мы обсудим это дело.

– Будь уверена, – ответила Селойя.

Нила перевела взгляд между Селойей и Ксан.

– Вы ещё останетесь во Фритауне на некоторое время? Я спрашиваю потому, что здесь можно делать хорошие деньги таким привлекательным женщинам, как вы.

Ксан не выдержала и плюнула на пол у ног Нил:

– У нас есть более важные дела, чем деньги!

 

– Вывод «Лорелеи-Альфа» на орбиту запланирован 1-го мая, – доложил Эдвардс членам политической клики сенатора Милбурна: Стинсону, Лонгчампсу, Мэйстроффу, Карутерсу и Морану. – «Лорелея-Бета» выводится в июле, «Гамма» в октябре, «Дельта» в январе. Необходимо учесть, что сеть не будет функционировать в полном объёме до июня 2017-го года. В качестве дополнительного бонуса есть уверенность, что Линн Минмей примет приглашение вести шоу.

На лицо Милбурна появилось выражение удивлённого недоверия:

– Как произошло такоэ удачноэ совпадэние?

– Ничего случайного, сенатор. Когда я услышал, что она ищет нового агента, я принял меры, чтоб один из них получил «утечку» о проекте.

– Замэчатэльно, – сказал Милбурн, откинувшись на спинку вращающегося кресла.

Мэйстрофф сердито посмотрел на довольного Эдвардсом сенатора.

– Мы никак не можем ускорить «Лорелею»? Вы говорите, что она начнёт полноценно работать только спустя больше года.

– Не можем, – ответил Эдвардс. – Во-первых, Занду нужно время на разработку специальной пищевой добавки. Во-вторых, мы должны позаботиться о том, чтоб добавку-метку приняло как можно больше Зентрейди во всём мире. – Он покачал головой. – Такого рода операция требует много времени и терпения.

– Эдвардс прав, – сказал Милбурн генералу. – Дальшэ, Эдвардс. Расскажитэ нам о Зандэ. Вашэ мнэние о нём?

Эдвардс рефлекторным жестом провёл пальцами по лицевой накладке:

– Честолюбивый, амбициозный, легко поддаётся влиянию. Не столь выдающийся учёный, как, к примеру, Ланг или Бронсон, но по своей безпринципности лучше кого-либо из них подходящий для наших целей. Вообще же я хочу попросить у вас разрешения познакомить Занда с Анатолем Леонардом.

– Какой смысл? – спросил Стинсон.

– С одной стороны, чтоб обнадёжить Занда. Он не хочет этого признавать, но он патологически ревнует к Лангу в течение многих лет. И хотя Занд занимается самостоятельными исследованиями и руководит важными проектами, РОА всегда будет оставаться детищем Ланга. Но если Занд вдруг почувствует, что у него есть своя «РОА»…

– Вы имеете в виду Армию Южного Креста? – уточнил Карутерс.

Эдвардс кивнул.

– Какая Анатолю польза от Занда? – процедил Моран, очевидно, раздражённый этим предложением. – Он против всего, что ассоциируется РОА. И всего, что включает в себя аспекты Роботехнологии.

– Да, «правоверный» в нём хорошо долбит, – Эдвардс быстро взглянул на Морана. – Простите мою прямоту, сенатор. Я подзабыл, что Вы были членом «правоверных».

По выражению окружающих лиц Эдвардс понял, что бывшая принадлежность Морана к религиозному культу оказалась для всех новостью – это реально восхитило его. Моран, кстати, не знал, что именно Эдвардс поспособствовал развалу банды «правоверных» на острове Макросс. В то время он был на службе сенатора Рассо, человека, которого он едва терпел, несмотря на широкие полномочия, предоставленные ему Рассо. Исчезновение Рассо после Дождя оставалось одной из многих нерешенных загадок Войны, хотя Эдвардс, безусловно, мог понять, почему бывший глава Совета Штаба Обороны Земли предпочёл «исчезнуть» – иначе любая группка выживших, узнавшая его, однозначно подвесила бы его вниз головой на первом же подходящем столбе или дереве.

Сенатор Моран покраснел, как вареный рак, но потом всё же нашёл слова для ответа:

– Господа, мои заигрывания с «правоверными» возникли из убеждённости, что восстановление «Посетителя» тяжелейшим бременем ляжет на экономику всего мира, только-только прекратившего воевать, а не из какого-то суеверного убеждения, что корабль был послан Богом или дьяволом искушать Человечество.

– Конечно, Вьятт, – сказал Лонгчампс, стараясь не звучать издевательски.

– Закончитэ свою мысль, – попросил Милбурн Эдвардса. – Как Вы прэдлагаэте заинтэрэсовать Леонарда Зандом?

– Через помощника Леонарда, Иосифа Петри, хакера. Будь у него выбор, Петри предпочел бы быть машиной, чем человеком, и я думаю, что он и Занд найдут общий язык. Что касается Леонарда, то он с радостью примет кого угодно, кого вы направите к нему. Он очень благодарен за разведданные о Каире, и он готов ответить взаимностью. Я рекомендую вам продолжать прикармливать его так долго, как это в ваших интересах, и принять меры, чтоб он не вздумал укусить руку, которая его кормит.

– Вы недооцениваете его, – Моран продемонстрировал Эдвардсу взгляд отвращения.

– Я сомневаюсь в этом, сенатор, – сузил здоровый глаз Эдвардс. – Но у Вас есть право на собственное мнение. – Он чувствовал накладку на своём лице словно лежавшую там прохладную руку. Под накладкой скрывалась изъязвленная шрамами и потёками плоть. Некоторые люди ставили под сомнение остроту его восприятия перспективы, но Эдвардс знал, что он видел одним глазом лучше, чем эти некоторые – двумя. И он так же знал, что он никогда не будет снимать накладку или делать косметическую операцию, которую, как многие до него, предложил ему Занд, когда они встретились в прошлом месяце. Его «сувенир» с базы «Аляска», эти шрамы стали ему своего рода талисманом-напоминанием.

– Как дела с операцией «Тигр»? – спросил Стинсон, ни к кому конкретно не обращаясь. – Мы чисты?

– Никаких утечек, – заверил его Эдвардс. – Но я должен сказать вам, у нас оказалось дохрена мало времени, чтоб подобрать надежных охранников, пригодных для Протектората. Все РОАвцы, как правило, банда толерастов, – он подмигнул Мэйстроффу. – Но в целом удалось подобрать пару десятков ксенофобов из Сил гражданской обороны Детройта и Денвера. Они переведены на границу Протектората, чтоб быть под рукой, когда возникнет такая необходимость.

– Теперь всё, что нам нужно – благовидный предлог, чтоб согнать туда всех полноразмерных Зентрейди, – сказал Стинсон.

Лонгчампс нервно потёр ладони:

– Неужели мы просто не можем сказать, что такое в интересах их безопасности?

– Им безопаснее именно там, где они сейчас, – глумливо хохотнул Карутерс.

– Как насчёт распустить слухи и мэдицинские рапорты о болэзни, которая убиваэт только инопланэтян? – поинтересовался Милбурн.

– Глупости, – отмахнулся Мэйстрофф.

– Мы могли бы сказать, что у нас есть данные о готовящихся акциях Людей-экстремистов.

Эдвардс помалкивал, пока все предложения не иссякли.

– Вы не испугаете триста полноразмерных пришельцев из Монумента, Денвера, Портленда и Детройта глупыми слухами о болезни или террористических актах. Вы должны обернуть дело так, чтоб они уехали по собственной воле, или охране Протектората небо с овчинку покажется.

– А каков ваш план? – воинственно спросил Моран.

– Их два. Во-первых, мы обратим общественное мнение против их полноразмерности, сделаем это для них максимально дискомфортным. Мы уже работаем над этим: организовываем серию поджогов на базах РОА во всех местах, где работают Зентрейди. – Эдвардс сделал паузу. – Я понимаю, что санкция на операцию «Тигр» от ОМП пройдёт только решительным большинством голосов, и я знаю, что вы близки к тому, что не мешало бы к поджогам добавить несколько жертв из Людей. Короткие, но по-настоящему дикие атаки «Недовольных» и, может, несколько трупов помогут вам заручиться поддержкой РОА.

Милбурн сжал губы в тонкую линию, затем мрачно кивнул.

– Вторая часть требует сделать добровольное переселение в Протекторат максимально привлекательным. Ответ очевиден, когда вы подумаете, почему тысяча двести полноразмерных пришельцев Протектората живут именно там, а не в Монументе, Денвере, или фабричном спутнике.

– Из-за того, что их там учат проектированию и строительству, – вмешался Стинсон с явным нетерпением.

– Именно. Поэтому я предлагаю вам продвигать операцию «Тигр» как мероприятие по превращению Протектората в двойник фабричного спутника на поверхности. Место, где все полноразмерные пришельцы не только не будут подвергаться дискриминации, но и получат жизненно необходимые навыки и нейтрализуют негатив от действий «недовольных» своим вкладом в будущую Экспедицию. Тогда вопрос будет только в транспортировке трёхсот гигантов в Арканзас на борту грузовых самолётов и грузовиков.

В комнате замолчали. Идею Эдвардса переваривали. Затем, один за другим, сперва Милбурн, потом все остальные, откинулись в кресла, самодовольные и удовлетворённые.

«Шесть глупых дилетантов, которые думают, что имеют какую-то власть», – сказал себе Эдвардс. Шесть глупых политиканов, занимающихся передёргиванием карт. Ни один из них не понимал, что власть не получали нежностью, или льстивостью, и не выигрывали в карты. Власть существовала сама по себе и не отчитывалась ни перед кем. Реальная власть есть сила, которой надо то вкручивать, как винт, то забивать, как гвоздь, молотком, по самую шляпку. Власть — это не то, что ты вырабатываешь, а энергия, которая забирается у остальных и которой сносят любые препятствия, что стоят на твоём пути. В какой-то момент ради неё будет необходимо подрезать этот сухостой: Милбурна, Стинсона и Лонгчампса. Доступ к РОА делал полезными Мэйстроффа и Карутерса, как делал полезным Морана доступ к Леонарду.

Но к тому времени Эдвардс сведёт вместе Занда и Петри, и стравит один дуэт с другим. Время, необходимое для этого, может быть примерно равно окончанию строительства КСК-3, но всё в конечном счёте сведётся воедино. Кому-то, скорее всего, придётся отправиться в эту проклятую экспедицию на Тироль и вернулся оттуда с намного лучшим оснащением. Может быть, удастся убедить Стинсона и Лонгчампса, а может быть, Эдвардсу придётся отправиться самому. Как долго продлится Экспедиция? Год? И в течение этого времени Моран мог помочь Армии Южного Креста покончить с доминированием РОА раз и навсегда.

Но сможет ли Эдвардс целый год просидеть взаперти в КСК-3 с Лангом, Хейс, Рейнхардтом, Хантером и остальными? Адмирал Хейс и генерал Хантер – вообще смех и только. Их повысили только потому, что они не сдохли на борту КСК-1 вместе с этим идиотом Гловалом. То-то эта парочка удивится, когда Эдвардс появится как генерал армии Леонарда.

Он всего несколько раз имел дела с Хейс или Хантером, хотя время от времени, когда он видел Хантера, старая ненависть всплывала на поверхность. Хантер прилетел на базу «Аляска». Конечно, только для того, чтоб спасти Хейс. Но едва ли это имело какое-то значение для Эдвардса. Конечно, откуда ж Хантер мог знать, что кто-то выжил и пытался звать его, когда он и Хейс уже улетали – кто-то, у кого сорвало полскальпа и кто уже блевал от лучевой болезни? Но незнание не освобождает от ответственности.

Опять же, Хантер был связан с Роем Фоккером, и Эдвардс жалел, что не был тогда на борту КСК-1 и не видел своими глазами, как Фоккер подох. Он вспоминал, как, услышав об этом, даже не подумал поднять стакан в память о Фоккере. В их соперничестве во время Всеобщей Гражданской войны не было ни капли взаимного уважения, какое, к примеру, испытывали друг к другу лётчик времён Первой Мировой войны. Просто Эдвардс и Фоккер люто ненавидели друг друга. И он ненавидел Фоккера ещё больше за его преждевременную смерть.

Дело в том, что его ненависть требовала жертвы, а Человечество казалось слишком абстрактной целью. В ближайшие годы, пока он плетёт заговор падения РОА и подъёма АЮК, он должен сузить фокус своих личных врагов.

 

 

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: