 |
Глава семнадцатая
|
|
|
|
Он полностью застал меня врасплох. И я знаю, что он тяжело переживал мою неготовность дать ответ. Но я была просто ошарашена, и на самом деле я даже не помню, о чём я тогда думала. Время было выбрано очень неподходяще: столько проектов сразу и так мало времени, чтоб контролировать их всех. Я хотела сказать: «Я подумаю», но не смогла, и просто сказала: «Я согласна». Его способ предложения не мог быть более неромантичным – спросить как бы «кстати» во время другого разговора. Но я согласилась, хотя знала, что мы идём по тернистому пути и рискуем ввязаться в одно из самых длительных сражений в истории.
Лиса Хейс. «Мемуары».
Самая нижняя палуба фабричного спутника оставась одним из немногих мест, которое почти не подверглось доработкам. 3. 5-километровый, 100 метров в ширину и 130 метров в высоту центральный коридор был оснащен приподнятым над общим уровнем пола горизонтальным эскалатором, но прочих коридоров, туннелей и помещений, которые выходили в него, не касались человеческие руки. Как у всякого завода на планетарной поверхности есть подвал, то эту палубу смело можно было отнести к «подвалу» спутника, особенно те его участки, где он соединялся с «6-часовыми» и «8-часовыми» модулями: слабо освещенные отсеки размером со спортивный стадион, содержащие озера стоячей воды, горы необогащённой руды, курганы отбракованных частей машин, ждущих переработки, а также «кладбище» паукоподобных роботов технического обслуживания, чьи безжизненные тушки устилали пол.
Именно в одном из таких мест Теофре Елмикк созвал для тайной встречи полноразмерных и микронизованных Зентрейди диссидентского альянса «Сейлос».
– Встреча Хантера и Рейнхардта с Бритэем может означать только одно, – держал речь Елмикк. – Наша операция по контрабанде раскрыта и должна быть приостановлена.
|
|
|
Послышался тихий гул перешёптываний. Процедуры досмотра космонавтов настолько ужесточились, что кто-то обязательно рано или поздно должен будет попасться – это стало просто вопросом времени. Тем не менее, высказывались опасения, что прекращение операции скажется на работе альянса на поверхности.
– У наших товарищей внизу более чем достаточно протокапсул для их работы, – заверил всех Елмикк. – Достаточно, во всяком случае, чтоб отвлечь на себя РОА, когда мы приступим к следующему этапу операции.
Все собравшиеся стали обмениваться вопросительными взглядами: никто до этого момента не слышал о каких-то «этапах». Все считали контрабанду делом самим в себе, а тут вдруг Елмикк намекает, что существует некий генеральный план. Если да, то кто автор плана и какое положение занимает Елмикк в иерархии?
– Во-первых, мы должны выждать, пока подозрения Бритэя не развеются. Затем, когда бдительность «безопасников» опять ослабнет, мы начнем подготовку к захвату флагмана.
На этот раз не просто перешёптывания, а протестующие ворчания. Елмикк неистовыми жестами рук призывал всех к порядку и тишине.
– Да, согласен, что во многих отсеках флагман в ужасном состоянии, в том числе его мостик, но мы не можем допустить, чтобы такое остановило нас. Всё, что для нас имеет значение, так это что навигационные компьютеры и системы свёртывания в полном порядке. Нам нужно только вывести корабль за пределы спутника, и мы сможем покинуть этот жалкий закоулок Галактики. – Крайние слова ему уже приходилось кричать, чтоб быть услышанным среди междусобойных разговоров между гигантами.
– А кто будет пилотировать его? – спросил один из них. – Ты?
Елмикк гордо расправил плечи:
– Я наблюдал и изучал все участки корабля. Да, я могу это сделать.
|
|
|
Собравшиеся разделились на две группы – те, кто просто возмутился, и те, кто просто засмеялись. Даже в эти смутные времена, командиром должен был быть тот, кто сумеет вселить в своих подчинённых максимальную уверенность в себя как действительно самого достойного. А до своего повышения в должности до офицера по связям, Теофре Елмикк было немногим больше чем слуга Экседора – своего рода исследователь, постоянно занятый сортировкой крупиц эрзац-знаний Зентрейди.
– Ну, допустим, ты, Елмикк, будешь пилотом, – сказал один из микронизованных заговорщиков. – Но где гарантия, что ты не разобьёшь нас о Тироль или мы не выйдем из свёртывания в чёрной утробе коллапсирующей звезды?
– «Тироль», – передразнил Елмикк, – что ж, давайте прикинем. Вернёмся мы туда, но что нас там ждёт? Снова порабощение? Но помимо Тироли существует другие миры, не в системе Вэйливарр, где мы могли бы сами жить как Мастера. Карбарра, например, или Гаруда. Мы уже покорили их однажды и, если надо, сможем проделать это снова.
Смех утих до сардонических смешков.
– Учти, Елмикк, – сказал кто-то, – у Инвидов может быть своё мнение на этот счёт.
Елмикк только презрительно фыркнул.
– Какое Регенту или Регис дело до Карбарры или Гаруды? Их интересует только их драгоценный Цветок Жизни. – Он покачал головой. – Нет, соратники, Инвиды сами прибудут сюда. Мастера тоже, как только узнают, что здесь захоронена крепость Зора.
Ропот начал смолкать и затих совсем. После долгой паузы, кто-то спросил:
– Как ты думаешь провести нас на борт флагмана, когда из всех нас только ты один имеешь на него допуск?
Елмикк слегка улыбнулся, довольный тем, что он, наконец, заставил их слушать себя.
– С помощью безпилотных роботов мы построим секретный туннель прямо через завод, от корпуса к зоне нулевой гравитации, где находится флагман. Я знаю, это будет кропотливый и медленный процесс. Но когда настанет подходящий момент, мы пробьём последние оставшиеся метры, штурмуем и захватим корабль. Затем, когда покинем спутник, выполним свёртывание.
– А наши братья и сёстры на поверхности? – спросил один из полноразмерных. – Что будет с ними?
Елмикк изобразил суровое и горькое выражение на лице:
|
|
|
– Эта жертва неизбежна.
Снова начался гул отдельных разговоров, но на сей раз Елмикк не пытался остановить их. В таком деле необходимо обсуждение и определённые компромиссы. Он составлял мысленный план на будущее, не подозревая, что у одного из «микронизованных» заговорщиков «человеческий» размер был естественным, и он тоже разрабатывал свой собственный план.
– Рик, ну пожалуйста, – повторяла Лиса, пытаясь вывернуться из всё более страстных объятий, которые медленно, но верно вот уже несколько минут подтягивали её к двуспальной кровати в её каюте.
Рик крепко вцепился в неё, уткнув лицо в сгиб её шеи у ключицы.
–Лиса … прошло … целых … шесть … месяцев, – проговорил он, перемежая каждое слово поцелуем.
– Совершенно верно, – произнесла она, переводя дыхание. – И у нас есть о чём поговорить, прежде чем отправится на поверхность.
– «Поговорить»? Мы только и делаем, что говорим. Могу тебе ворох квитанций за переговоры предоставить.
Она всё же выскользнула из его рук и легко поцеловала в губы, прежде чем сказать:
– Я хочу знать всё о том, что творится в Протекторате.
Рик начал что-то говорить, но передумал, обречённо вздохнул, махнул рукой и начал вдаваться в подробности «Тигра». Лиса благоразумно переместилась подальше от кровати и присела на подлокотник дивана. Когда Рик дошёл до формирования подразделения из Зентрейди, она задала ему тот же вопрос, что и Макс, не воспримется ли это как очередная попытка уменьшить численность полноразмерных Зентрейди. Рик ответил словами Рейнхардта.
– То, что ты говоришь мне… – сказала Лиса, – Общественное мнение РОА просто сожрать будет готово.
Рик устроился на диван и помотал головой:
– Я считаю, что большинство Людей воспримет это именно так, как надо: нашу попытку позволить Зентрейди осуществлять внутри себя полицейские функции.
– Я в этом совсем не уверена. Я думаю, что Люди снова воспримут это как «половинчатость» РОА. Я прямо слышу, как они озвучивают: «Не лезьте к нам со своими «Недовольными», у нас есть более важные дела».
|
|
|
– Если бы ты так думала, то ты бы тут не осталась, ведь так? – развёл руками Рик. – А ещё есть обратная сторона, где с одного боку нас грызут Милбурн и ОМП, а с другого – Леонард и Армия Южного Креста.
Лиса прикусила нижнюю губу:
– Я не нападаю на тебя, Рик. Я понимаю, в каком мы положении. Я просто хочу, чтоб было какое-то другое решение. Организовывая полицию из Зентрейди для Зентрейди, мы, таким образом, признаём, что мы не единая планета. – Она долгим взглядом посмотрела на него. – Это просто звучит по-другому, чем у тебя.
– Давай посмотрим, как это будет работать следующие полгода, а потом снова вернёмся к этому разговору, – буркнул Рик раздражённо. Он выдержал её взгляд, затем выражение его смягчилось, и он подсел поближе и обнял её за талию.
– А сейчас давай вернёмся к тому, на чём мы остановились…
Лиса встала и ушла от него.
– Ну а теперь-то что? – обиженно произнёс Рик, провожая её глазами. – Слушай, Лиса, я же не могу контролировать каждое решение ОМП.
– Не в этом дело… – покачала головой Лиса.
– Тогда в чём? Почему ты всё время убегаешь от меня?
Она вернулась к нему и положила руки ему на плечи:
– Я не убегаю, Рик. Просто… Я даже не знаю. Я была так занята, я так давно видела тебя. Мне кажется, мне надо некоторое время, чтоб привыкнуть к нам вместе…
– Да, но не об этом речь… – с озадаченным выражением глянул на неё Рик. – И я так же, как ты, был один.
– Да? А как насчет Макса и Мирии, Джин Грант и остальных? Я про то, кто у меня тут друзья? Бритэй? Экседор? Эмиль?
Рик весело хмыкнул:
– Лиса, мы с Максом впервые пересеклись за несколько месяцев! Ты не поверишь, как я забегался.
Она выдохнула, и потёрлась щекой об его щёку:
– Может быть, всё из-за стресса. Слишком много времени для работы, слишком мало времени для себя...
Рик обнял её:
– Мои чувства не изменились.
Она отстранилась немного, и нежно посмотрела на него:
– Мои тоже, Рик. Они только стали сильнее. Я очень сильно скучаю по тебе.
Он прижал её к себе и спрятал лицо в её длинных волосах.
– У меня есть идея. Но даже боюсь сказать тебе…
– Рик...
– Нет, – быстро сказал он. – Это не то, о чём ты подумала.
– Что тогда? – вопросительно глянула она на него.
– Я, э-э... – он откашлялся. – Да вот, кстати… что бы ты сказала, если я попрошу тебя выйти за меня замуж?
– Вы представьте, как бы это было круто… – убеждал менеджер сети «Лорелея» Том Хус Минмей. – Если бы Вы могли принимать время от времени каких-нибудь особых гостей, которые могли бы поделиться своими мыслями о происходящем сейчас. К примеру, скажем, Рик Хантер. Я уверен, что от Зентрейди не было бы недостатка в вопросах.
|
|
|
Минмей слушала излияния Хуса с вежливой улыбкой. Она могла представить себе эти вопросы: «Сколько Зентрейди по твоим подсчётам ты убил во время Войны, генерал? » Или: «У тебя был секс с Минмей, когда вы оба оказались в ловушке внутри КСК-1 или когда вы жили вместе в Макроссе? »
– Мне не интересно превращать передачу в варьете, Том. Кроме того, я не понимаю, почему Зентрейди захотят слушать кого-то другого, того же Рика, или любого другого из моих друзей.
– Но подумайте, – Хус откинулся на своем шарнирном кресле и широко раскинул руки. – Они Ваши друзья – друзья Линн Минмей. Следовательно, они достаточно важны, чтоб послушать их.
Хус был выбрит налысо и довольно хорош собой, но немного переигрывал в позёрстве. Офис «Лорелеи» на верхнем этаже самого высокого здания Денвера тоже был шикарен, но оформитель явно переусердствовал кому-то угодить. Более того, для якобы некоммерческой организации, в «Лорелее» не поскупились на обстановку. Горы, нечёткие из-за дрожащего марева горячего летнего воздуха, доминировали над пейзажем из окна в стене со стороны Хуса. Со своего места Минмей чётко видела купол концертного зала, с которого когда-то буквально, а не фигурально, свалился на её голову Кайрон.
Пауза затягивалась. Когда прошло секунд десять, а Минмей всё не давала ответа на импровизированный «анализ» Хуса, вызов принял Шарки О'Тул. В отличие от одежды Минмей в западном стиле, из куртки, обтягивающих джинсов со стразами, сапог из псевдокожи и фетровой шляпы, на О'Туле был плохо подогнанный лёгкий костюм, который делал особенно заметным его выпирающий живот.
– Я думаю, что Линн хочет сказать… Поправьте меня, Линн, если я не прав… что её интерес заключается в Ваших возможностях сделать его направленным именно на аудиторию Зентрейди. – О'Тул помолчал, словно мысленно проигрывая только что сказанную фразу. – Ну, может быть, это не самый лучший способ добиться этого. То есть, я имею в виду, что Зентрейди должны быть приоритетом. Мы все должны сложить наши мозги и выяснить, что они ждут от нас услышать.
Том тонко улыбнулся, не показывая зубов[63].
– Мы полностью согласны, что Зентрейди должны быть приоритетом. Но давайте посмотрим правде в глаза: Зентрейди ведь наверняка будут не единственными, кто захочет настроиться на эту передачу. Мы ожидаем, что она привлечёт так же значительное число Людей, и я думаю, что мы должны быть готовы тоже дать им то, что они хотят.
– Не понимаю, зачем, – сказала Минмей. – Если не-Зентрейди захотят послушать, так пусть слушают. Но я не считаю, что в этом случае мы должны угождать «и нашим, и вашим». Самое лучшее для Людей в этом случае – проявить настоящий интерес к тому, о чём думают Зентрейди.
– Тогда зачем отказываться от «специальных» гостей?
Было очевидно, что Хус изо всех сил пытается превратить всё в шутку, но Минмей не поддалась:
– Я буду не против гостей-Зентрейди.
О'Тул сразу ухватился за идею:
– Так-так, Том. Забудь о своём Рике Хантере. В самом деле, почему бы не пригласить Бритэя, или Экседора, или Мирию Парино? Любой из них отлично впишется в формат.
Хус внезапно оживился:
– А что… Мне нравится. Мне очень нравится! Вводный сегмент из музыки Минмей, потом какие-нибудь случайные новости, Минмей принимает несколько телефонных звонков, ещё музыка, потом гость, ещё звонки… А давайте прямо завтра выйдем в эфир? Чего ждать до следующего года?
О'Тул бросил Минмей скрытый взгляд.
– Передача будет транслироваться по всему миру, а? Разве мы не можем просто запустить трансляцию по Северным Землям, а потом по мере запуска новых спутников расширять вещание?
Хус «оскалился» в улыбке:
– Дело в том, что мы не хотим, чтоб какой-нибудь Зентрейди чувствовал себя исключённым. Тем более сейчас, учитывая, что происходит в Протекторате Арканзас и в Южных Землях.
Минмей прижала кончики пальцев ко рту:
– Как вы думаете, сеть поможет ограничить распространение «недовольства»?
Том взглянул на неё и расцвёл своей самой искренней улыбкой.
– Минмей, если «Лорелея» оправдает ожидания, я думаю, она положит конец «недовольству» вообще.
В Токио эксперимент Лазло Занда по самоэволюции оказался прерван банальной неконтролируемой тряской собственных рук. Занд бросил работу и уставился в гневе и разочаровании на свои обильно потеющие ладони. Но физический дискомфорт был ничем по сравнению с психическими страданиями, моментом, который его тело подгадало для собственного бунта. Начиная от визита Эдвардса в мае, сегодняшний вечер стал кульминацией трёх месяцев интенсивных исследований. Но на самом деле, этот вечер должен был стать кульминацией всей прошлой его, Занда, жизни.
Сейчас была середина ночи, и Занд находился на одном из глубоких уровней НИЦ Роботек, один, за исключением пары десятков служебных роботов, занятых опорожнением мусорных корзин, мытьём стеклянных панелей, уборкой пыли. Он был не в своём кабинете, а в лаборатории биохимии, которая располагалась в северо-восточном углу первого уровня подземного комплекса. Там он почти безвылазно провёл крайние несколько недель, анализируя образцы крови, что он в течение нескольких лет брал от множества Зентрейди, в том числе у Бритэя, Экседора, Явны Парла, Конды и других.
Он пытался определить, какие из этих образцов и при каких условиях могут без последствий смешиваться с кровью Человека, если такое вообще возможно.
Микрохимия крови пришельцев была очень схожа с Человеческой кровью, но все попытки смешивания их приводили, в той или иной степени, к образованию сгустков, независимо от количества антикоагулянта. То же самое, как понимал Занд, должно было происходить, когда при спаривании Человека и Зентрейди происходило зачатие. И, конечно, он использовал образцы собственной крови для полного соответствия.
Тем не менее, несмотря на результаты изысканий, на четырёхподвесной стойке для переливаний он подвесил литр разведённой инопланетной крови, воткнув катетер с иглой в вену в левом предплечье. К вене на другом предплечье он подсоединил катетер с аналогичным полиэтиленовым пакетом, содержащий литр раствора Рингера[64] в который добавил 50 «кубиков» того, что сперва назвали «машинным маслом неизвестного типа» – вещество, слитое из боевой машины Инвидов, корпус которой был обнаружен Бритэем в «зале трофеев» крейсера Кайрона. Занд, проведя дотошный анализ жидкости, выяснил, что это не смазка, а какое-то питательное вещество, по химическому составу удивительно похожее на определённые компоненты сыворотки крови Зентрейди.
А именно, её содержащие Протокультуру составляющие.
Занд не мог предсказать, какой эффект смесь крови и питательных веществ окажет на его тело, но в любом случае, для себя он всё решил. Эдвардс был абсолютно прав: единственное, что отличало Ланга от стаи учёных, которые проводили исследования Роботехнологии – его искусственное расширение сознания в понимании Протокультуры. Сам Ланг назвал это влиянием «Формирования Путей».
После визита Эдвардса Занд сосредоточился на экспериментах с «материнским» бортовым компьютером КСК-1, предположив, что он сможет спровоцировать его сложные Протокультурные цепи сгенерировать импульс, аналогичный которому получил Ланг, когда прикоснулся к консоли в каюте Зора.
Но компьютер был глух ко всем его попыткам. В случае, если робоэскспедиция на Плутон вернётся обратно и привезёт необходимые модули из НИЦ Роботек Макросса, тогда, может быть, компьютер откликнется, а пока он представлял собой лишь капризную базу данных, которая то работала, то нет.
Как самим Зентрейди не хватало понимания принципов действия систем свёртывания или оружейных систем, используемых на их кораблях и боевых машинах, так специалистам-кибернетикам Центра не хватало знаний о принципах действия и процессах, происходящих в «материнском компьютере» крепости Зора. Используя шлемы с рецепторами, аналогичные «думающим шапкам» пилотов Роботек-техники, кибертехи экспериментировали с виртуальным интерфейсом, но компьютер просто «отказывался» от сотрудничества. Принципиальная разница состояла в том, что Роботек-машины, такие как «ТрансТеки» и «Разрушители», были разработаны Людьми и для Людей, в то время как «материнский компьютер» создал Зор, или Мастера, для тех, кто знал, как с такой техникой обращаться, или взаимодействие просто осуществлялось на других принципах. А так как Ланг из принципа «не знаешь – не лезь» строжайше запретил кому бы то ни было открывать панели и трогать внутреннюю аппаратуру (из тех же соображений он не стал вскрывать рефлекторные печи КСК-1), Занд в конечном итоге отказался от пути кибер-расширения и сосредоточился на исследовании биохимического пути.
С самого начала было очевидно, что исследования полностью захватят его, хотя был момент, когда он затормозился, когда выяснилось, что образцы крови Зентрейди по непонятным причинам несколько варьируются по своему составу. Кровь Бритэя содержала элементы, которые отсутствовали в образцах Конды или Рико, в то же время в образцах Экседора и Явны Парла были элементы, которых не было в образце Бритэя. Все образцы, однако, представляли равную опасность для человека, за исключением одного: Даны Стерлинг.
Вне зависимости от степени вклада Протокультурно-спроектированного воинского генома Мирии Парино, отец, Максимилиан Стерлинг, передал ей свой собственный тип «I(0)-»[65], что сделало её идеальным донором.
Однако, настало время перейти от теории к практике.
Тремор рук постепенно ослабевал. Он глубоко вдохнул, и медленно выдохнул через сжатые губы. Он открыл клапан сперва на правой капельнице с кровью, затем на левой капельнице с раствором Ур-Протокультуры в «Рингере». Жидкости стали поступать в него.
Сначала он почувствовал только учащение сердцебиения – не больше, чем при обычной реакции организма на страх.
Но потом перед его глазами словно возник полупрозрачный занавес.
Занавес «упал», и его сознание вслед претерпело внезапное и пугающее изменение. Цвета приобрели неведомую до этого насыщенность, усилились даже малейшие звуки. Он бросил взгляд на циферблат электронных часов на столешнице рабочего стола.
– Три-одиннадцать-сорок-шесть, – проговорил он для заранее положенного неподалёку диктофона. – Наступают эффекты, сравнимые с приёмом галлюциногенных или психотропных препаратов, но всё это сопровождается чувством глубинного страха. – Он скосил глаза на монитор диагностической станции, чьи контакты он прикрепил к груди и запястьям. – Пульс 98, артериальное давление сто шестьдесят на девяносто два, увеличивается… Теснота в груди и верхней части головы, как будто кто-то затягивает широкую полосу вокруг висков…
Занд замолчал.
– Три-тринадцать. Почти теряю сознание. Отмечаю явления синестезии… Перед глазами парад геометрических фигур… Слушаю цвета, вижу звуки. Горечь во рту, язык чувствуется как распухший вдвое... Трудно говорить и дышать…
Страх. Ужас. Я убил себя?..
Не успел он сформулировать этот вопрос, как он почувствовал жгучее тепло внутри черепа. Только диктофон мог дать ответ, сколько он кричал, прежде чем тьма поглотила его сознание.
|
|
|
