 |
Глава десятая
|
|
|
|
2016й год
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Когда дело дошло до их [Зентрейди] регистрации, мы столкнулись с определёнными проблемами. Потому что лишь немногие из них знали, как пишутся глифы их имён, и нам пришлось придумывать, как по-нашему записать «на слух» их имена, которые, как правило, несли в себе, помимо прочего, информацию, к какой воинской части они были приписаны, и так далее. Поэтому мы начали заносить [в Макросский реестр пришельцев] «земные» имена, наиболее близкие по звучанию к их. Я помню, как мы проходили через разные фазы. Представьте, как будто ты одну неделю говоришь как обычно, а вторую – говоришь, постоянно залезая во французский или арабский словарь. Однажды мы даже залезли в «индейские мотивы». Я даже не упомню, сколько «Сальойолис» стали «Селойями», и сколько «Шэйайяннов» стали «Шайеннами».
Неизвестный клерк Томми Луана, градоуправление Макросса.
Военный лимузин ждал снаружи, у охраняемого входа в штаб аэрокосмической базы «Фоккер» Роботехнической Оборонительной Армии. Снежные хлопья плавились на горячем капоте автомобиля и припорашивали погоны и головные уборы двух солдат, стоящих в карауле. Рождественские венки, украшенные алыми бантами, висели по обе стороны раздвижных стеклянных дверей штаба, и из скрытых динамиков спартански оформленного фойе доносилась праздничная музыка.
Спустившись в фойе по эскалатору, Рик вдруг почувствовал, словно он не в реальной жизни, а как будто попал в какой-то чужой странный сон. Ему всё казалось немного нереальным – лимузин, падающий снег, и менее всего – рыжая лейтенант-адъютант с кейсом-атташе, который она, гордясь доверием, пристегнула к запястью наручниками. Даже теперь молодая женщина, не переставая, болтала ему в ухо о запланированных встречах в штаб-квартире РОА города Монумента. Рику внезапно захотелось поменяться с ней удостоверениями, хотя он понимал, что это его желание может быть продуктом только его собственного сна.
|
|
|
Тем не менее, после того, как они сошли с движущейся лестницы, Рик поручил лейтенанту садиться в машину без него, пояснив, что у него ещё остались дела на базе, и он своим ходом приедет в Монумент на запланированную встречу. Адъютант поколебалась секунду, отдала чёткий салют и засеменила сквозь снегопад к автомобилю.
Рик подождал, пока лимузин отъедет, а затем прошел через фойе, где под арочным потолком на тросах из мононитей был подвешен «ТрансТек» в конфигурации «истребитель». Латунная табличка на его брюхе говорила, что машина, «ТТ-1С» «Валькирия», была той самой машиной, на которой летал сам Рой Фоккер, в честь которого названа база, во время Войны Роботек. Латаная-перелатаная «Валькирия», полностью выработавшая свой лётный ресурс, была перевезена из Макросса в Монумент за несколько недель до налета Кайрона и сперва экспонировалась в «Военно-техническом музее» на базе «Экскалибур», а потом была передана аэрокосмической базе в день её официального открытия. Рик пилотировал этот «ТТ» после смерти Фоккера почти четыре года назад. Но он чувствовал, как будто это было только вчера.
После войны с Зентрейди понятия геноцида были пересмотрены. Там, где выжившим в предыдущих войнах или природных катастрофах приходилось морально справляться с гибелью тысяч, может, миллионов сограждан, то война Роботек перевела планку на сотни миллионов, миллиарды людей. Каждый выживший из города или деревни потерял кто родителей, кто братьев и сестер, кто родственников и соседей… Война стёрла целые рода с генеалогического древа Человечества. По всему миру люди потеряли семьи и друзей. Потеряли.
|
|
|
Не проходило и дня, чтоб Рик не вспоминал о Рое – его лучшем друге, его лётном вдохновителе, его инструкторе в ментальных и физических дисциплинах машинного боя. В сердце Рика засела прочная заноза, и он не мог вытащить её. В какой-то степени, Макс Стерлинг взял на себя роль самого близкого друга, но Рик и Макс не всегда могли говорить, смотря друг другу в глаза, на некоторые щекотливые темы – о применении силы против диссидентов-Зентрейди, к примеру. Потому, что Рик в какой-то степени сам стал как Рой – в карьере лётчика-истребителя. К тому же, Макс был слишком скромным и выдержанным, чтоб заменить импульсивного Роя. Рик был уверен, что если бы Рой был рядом, то он бы смог вразумить его, и Рик бы не метался несколько лет между Лисой и Минмей. И Рой-лётчик незримо стоял рядом с ним, когда Рик хотел отказаться от продвижения по службе. Они могли бы продолжать летать в одной эскадрилье, и быть может, отправились бы вместе на то самое задание в Южных Землях, которое сейчас выполнял там Макс.
Макс думал или хотел верить, что именно Рик был ответственен за это назначение, что это был определённый шантаж, чтобы заставить Макса выбирать между РЭК или несколькими годами охоты за «недовольными» во влажных джунглях Амазонки. Выберет первое – и покинет Землю. Выберет второе – постоянный каждодневный боевой риск. В любом случае, Рик предпочёл бы роскошь выбора. И у него не было никаких иллюзий по поводу «Недовольства», которые, казалось, питал Макс. То, что Зентрейди были народом Мирии, вовсе не означало, что они были её семьёй. Как и у многих других землян, у Мирии не было «родственников». Но должна ли Мирия пытаться винить Макса в преступлениях против своей расы? Ведь в таком случае, Рик или кто-нибудь из его близких друзей мог бы возложить персонально на Мирию ответственность за смерть Роя. В конце концов, ведь именно батальон под её командованием провёл тот рейд на приземлившуюся КСК-1, в котором погибли Рой, Креймер, и много других выдающихся бойцов Оборонительной Армии. Именно Мирия могла выпустить синий луч, который подбил «Валькирию» Фоккера. Точно так же Рик мог бы возложить на Лису личную ответственность за «дружеский огонь», из-за которого он получил ранение и контузию.
|
|
|
Обходя по кругу замерший «ТрансТек», он представлял себя снова летящим в «Черепе-1» вместо посещения безконечных совещаний, вчитываний в документы и споров с правительственными бюрократами и прочими дармоедами за каждую строчку расходов РЭК. Но мысли о мехаморфе-«Черепе» сейчас были просто пустой мечтой. Он больше не был пилотом – он был просто представитель по связям с общественностью, наряженный в генеральский мундир. Он хотел пожалоститься Лисе, но она была так редко доступна, словно уже улетела на Тироль. Во всяком случае, он не хотел ей плакаться в жилетку. Он хотел поговорить с ней, как товарищ с товарищем, и довериться ей, как любимый любимой.
К тому времени, как он вышел на улицу, снегопад заканчивался, снежинки падали всё реже. Он ответил на приветствия караульных и пошёл к обочине кругового перекрёстка.
– Мне вызвать Вам автомашину, господин генерал? – спросил один из охранников.
Рик только открыл рот, чтоб ответить, как рядом с ним остановился лимузин, и его пассажирское стекло с левого борта начало опускаться.
– Рик! – там была Минмей, в очках и ковбойской шляпе. – Рик! – повторила она.
Его недоверчивый взгляд сменился на недоумённый:
– Ты что тут делаешь?
– Я уже почти год тебя не видела, – недовольно надула губки она, – и первое, что я от тебя слышу, что я делаю на базе? Ну, если тебе так хочется знать, я поступила на службу в РЭК. – Когда у Рика начался приступ базедовой болезни, она добавила: – Я просто пошутила, Рик, хотя я не знаю, что может быть хуже, если РЭК возьмёт меня на борт.
– Ну а всё-таки?
– Я была с полковником Карутерсом. Он давал мне уроки самолётовождения. Пока снег не пошёл. Но, Рик, теперь я понимаю, почему ты любишь летать. Это так весело!
– Да уж, – пробормотал Рик.
Минмей протянула руку из окна и взяла его за руку:
–Не могу поверить, что это правда ты. Мне надо было позвонить...
– Мне тоже, – быстро сказал Рик.
Она многозначительно усмехнулась:
– Я понимаю, ты был загружен. И поздравляю с повышением. Эта форма тебе идёт.
|
|
|
– Больше, чем хотелось бы.
– Как там Лиса? Она здесь?
Рик указал головой наверх:
– Она там. На фабричном спутнике.
– А на Рождество она прилетит?
– Навряд ли.
– Ужас какой… – Минмей помолчала, потом просияла. – Рик, а ты сейчас занят?
Рик посмотрел на часы:
– Я должен быть в городе в 14. 30.
– Отлично! У нас достаточно времени!
– Для чего?
Минмей открыла дверь:
– Присаживайтесь, господин генерал. Пусть это будет мой сюрприз.
Минмей начала рассказывать о событиях прошлого года, пока лимузин вёз их в Монумент. Она говорила о своих «каникулах» на Гавайях и о том, что недавно подписала контракт с театральным агентом, Самсоном О'Тулом, который вёл переговоры о контракте на ток-шоу сети спутникового вещания «Лорелея». Её образ ковбоя дополняли джинсовый костюм, куртка с бахромой и сапоги из змеиной кожи.
Рик почти не мог говорить. Каждый раз, когда он пытался ответить на её вопросы, она перебивала его и переводила разговор снова на себя.
Лимузин остановился перед рестораном «Чез Манн».
– «За старые добрые времена», – сказал Минмей, взяла его под руку, и они направились ко входу.
В последний раз, когда они были в «Чез Манн», она подарила ему шарф, который делал его похожим на лётчика времён Первой Мировой войны [46]. Они говорили о сложностях её карьеры, её борьбе с Линном Кайлом, её желании закончить всё после тура «Протяни руку помощи! », который СМИ окрестили «благодарность немёртвых». И как здесь Минмей, после неожиданного появления Кайла, желая провести хоть немного времени «для себя», махом выпила почти всё вино. Затем Кайл отчитал её за безответственность, плеснул ей в лицо водой и вытащил из ресторана. Оказалось, что она оставила собравшихся на её выступление зрителей, как Рик оставил Лису, которая ждала его с полной корзинкой для пикника в кафе «Сицилия» в Макроссе…
– Ты когда-нибудь хотел, чтоб мы могли повернуть время вспять, Рик?
– До «когда»? – чуть не огрызнулся Рик. – Я имею в виду, до какого момента? Когда в нашей жизни что-то было легко и просто? Всеобщая Гражданская, потом вялая грызня между «интернационалистами» и «фракционниками», война с Зентрейди, Кайрон…
– Ты прав... Но я была счастлива на борту КСК-1.
– Я слышал, как ты говорила об этом с Катрин Хайсон.
– Просто так много изменилось с тех пор. – Минмей шагнула в сторону и окинула его взглядом. – Посмотри на себя, посмотри на меня…
Рик глянул через плечо Минмей и улыбнулся:
– Некоторые вещи не изменились. – Когда она проследила за его взглядом и увидела группу подростков, двигающихся в их направлении, он добавил: – Люди по-прежнему хотят твоего автографа.
|
|
|
Минмей начала что-то говорить. Предводитель стайки подростков помахал блокнотом в воздухе.
– Генерал Хантер, – попросил юноша, – дайте мне Ваш автограф, пожалуйста.
Минмей рассмеялась, и Рик засмеялся вместе с ней.
– Вот видишь! Я же сказала, что кое-что изменилось. – Она взяла Рика за руку и ласково её пожала. – Давай хотя бы останемся друзьями, как раньше. Мне вообще не с кем поговорить по душам, Рик.
Макс почувствовал, как капелька пота стекает с виска до нижней челюсти, просочившись из-под мягкой подбивки «думающей шапки».
В Буэнос-Айресе, в первый день Нового года, в три часа утра, воздух снаружи «ТрансТека» был прогрет до 20 градусов. Внутри же кабины, с опущенным колпаком и выключенным кондиционером, температура была около 30 градусов, но на Максе помимо шлема был многослойный высотно-компенсирующий костюм для арктических условий.
Он включил радио, вышел в тактический канал, и провёл быструю перекличку среди своих «Черепов», которые грели двигатели, стоя на ВВП базы за его машиной: Рэнсом, Фелпс, Фаулер, Грир, Маммот, Белл, Зотс. Лейтенант Рэнсом, чья машина стояла сейчас слева от машины Макса, был его заместителем и, вместе с Маммотом и Фаулером, летал с Хантером во время Войны. Бобби Белл был помоложе. Тедди Зотс – выпускник аэрокосмического училища при базе «Фоккер», брат Фрэнки (менеджера зала игровых автоматов «Ближний бой» из Монумента), был новичком, из нового пополнения эскадрильи. За исключением Зотса, который летал на модификации «ТТ-1А», эскадрилья была укомплектована истребителями модификации «ТТ-1М».
– Провести предполётную согласно перечню, – распорядился Макс. Он перещёлкнул несколько тумблеров на приборной панели и подождал, пока МФИ начнёт выдавать ему результаты встроенного контроля систем машины. – «Теплозащитные экраны – проверено, норма, радиационная защита – проверено, норма… Выдвижные панели, вспомогательный встроенный инструмент, давление в гидросистемах, радио/видеоканалы, система предупреждения о столкновениях, система катапультирования – в ручном, системы ручного управления – проверено, норма, система отображения свой/чужой, сигнализация об облучении, радио/лазерные прицельные системы – проверено, бортовой комплекс обороны: РЭБ, выброс диполей, тепловые ловушки…»
В новом поколении «ТрансТеков» было шестьдесят семь элементов ручного управления, начиная от педалей для работы ногами и до рычагов управления движениями торса машины, хотя все они были подчинены основной системе управления, которой являлся мозг пилота. Переключив рычаг в режим «Страж», но не представив в голове соответствующее действие, у пилота могли возникнуть проблемы с пилотажем. Нейрошлем, «думающая шапка», был мостиком между человеком и машиной, но «думающая шапка» не могла быть эффективней пилота, на котором она была одета. Мехаморфоза зависела от качества симбиоза человека и механизма – или, в зависимости от того, кого спрашивали – симбиоза между пилотом и Протокультурой.
Пилотирование «ТТ» в режиме истребителя, однако, было столь же несложным, как пилотирование «обычного» летательного аппарата, поскольку бортовой компьютер «ТрансТека» был способен не только выполнять самостоятельные взлёты и посадки, но и полёт по заданному маршруту, вводя необходимые корректировки, а БИУС могла отслеживать до 50 отдельных целей. Нисколько не биошовинистичный, Макс заранее проинструктировал компьютер для взлёта и задал ему курс на север, к расположению Южной «Большой пушки», в высокогорьях Гайаны в Венесуэльском Секторе, на расстоянии почти пять тысяч километров. Компьютер сообщил ему, что высота полета будет 11. 000 метров при крейсерской скорости полёта чуть ниже 1М. С учётом текущих погодных условий по маршруту, расчётное время полёта 4 часа 10 минут, расчётное время прибытия к цели 6: 40 утра по местному времени. За топливо можно было не волноваться – Протокультурных энергоячеек «ТТ», по прикидкам, должно было хватить на примерно 12 лет непрерывного внутриатмосферного полёта.
Макс положил пальцы руки в перчатке на кнопочное обрамление МФИ и вывел карту Южных Земель. Курс их пролегал через Аргентинскую Месопотамию, мимо «живых» городов Асунсьона и Куябы, над джунглями Амазонас, над Манаусом, и выходил в безлюдные горные районы Рорайма. Темнота должна была замаскировать изрезанный шрамами пейзаж под ними: стеклянные кратеры от разрушительных молний Долзы, упавшие корабли, безконечные массивы бланшированных лесов, выжженные радиоактивные руины городов. Только восходящее Солнце, кроваво-красное за пеленой ещё не до конца рассеявшегося пепла, выдало бы всё, что произошло ниже.
Оказавшись в воздухе, Макс перевёл «Череп-1» на автопилот и, освободившись, погрузился в обдумывание того, что произошло за крайние несколько дней и что может произойти в несколько следующих.
|
|
|
