 |
Глава двадцать пятая
|
|
|
|
«ЯНУС-М» оказалась намного лучшим шпионом, чем любой из нас (в НИЦ Роботек) мог себе даже представить. В частности, я считаю, из-за безчисленных книг на тему шпионажа, что мы загрузили в «неё».
Когда я узнал, что Минмей и «Дженис» пригласили сопровождать Морана и Милбурна на церемонию празднования в честь объединения Южных Земель, я поручил программистам андроида доработать её на полевой стресс-анализ голоса. Кибертехи сказали, что лучше начало записи голосов запрограммировать на определённые ключевые темы, такие как «недовольные», «Анатоль», «Леонард», «Лорелея», и тому подобное. После прослушивания записей «ЯНУС», сделанных ей в течение празднеств, я понял, что Моран специально намеренно сторонится Милбурна, возможно, в надежде выяснить отношения с моей «племянницей» Дженис. Но у меня остаются подозрения, что Моран понял, кто/что Дженис из себя представляет, и хотя их тесная связь будет продолжаться до момента отлёта КСК-3, я удивлюсь, если «ЯНУС» стала не столько агентом разведки, сколько агентом по дезинформации Армии Южного Креста.
Эмиль Ланг, цитата.
Жюстин Хаксли. «Как я оказалась на чудной вечеринке».
Предположительно заражённый «Кентавр» стоял в специальном изолированном отсеке для дезактивации в ангаре базы РОА в Пещерном Городе. Внутри танка сидели бойцы «Стаи» Вольффа, Розен и Кимбол, которые приняли на себя основной объём выпущенных «Стингером» на первый взгляд безобидных частиц.
В другом месте на базе, в изоляторе и под постоянным наблюдением, находились три выживших члена экипажа грузового самолета. Стерлинг и Вольфф, вместе со специалистом-техником по имени Гиллеспай, стояли на балкончике, который нависал над застеклённым техническим изолятором. Гиллеспай, с аргентинской базы, был одним из техников, которые помогали Вольффу реанимировать «Кентавров» два года назад, и потом оставшегося на должности главного инженера.
|
|
|
– Что именно мы ищем, Джон? – спросил Гиллеспай Вольффа.
– Я не знаю. Я просто хочу, чтобы танк был проверен до последней заклёпки.
– Вполне возможно, как утверждают ваши люди, что это был просто взорвавшийся охладитель или что-то в этом роде.
– Пусть так. Тогда пусть покажут мне, что там нет ничего необычного, и всё.
Гиллеспай поднёс к губам радиостанцию, настроенную на тактическую частоту «Стаи»:
– Как вы там?
– Просто превосходно, – ответил Кимбол язвительным тоном. – Просто скажите, когда после ваших проверок мы сможем выбраться наружу.
Стерлинг и Вольфф обменялись встревоженными взглядами.
Они пережили длинную и утомительную ночь. Они тащились обратно в Пещерный Город, шарахаясь от каждой тени, потея и проклиная плотные жаркие биозащитные костюмы. Третий член экипажа, тот самый, на которого первым наткнулся Макс, был обнаружен на краю леса, без сознания, но живой, и он, Блейк и Рамирес, вместе с телами двух мёртвых членов экипажа, был помещен внутри передвижной камеры, которая обычно использовалась для транспортировки пленных-«недовольных». Затем лагерь был уничтожен. Подразделение Макса буквально висело над головами «Стаи», разведывая дорогу и прикрывая с воздуха. Вилли Маммот, оставшийся без «ТрансТека», поехал пассажиром в танке Вольффа.
– Вы знаете, здесь становится, чёрт возьми, жарковато, – сказал Кимбол по радио. – Что так долго?
Макс услышал звук, как будто Кимбол хлопнул ладонями по передней панели танка.
– Постарайся расслабиться, сынок, – ответил Гиллеспай. – Мы работаем со всей возможной скоростью.
– Можно и быстрее. Я не знаю, что думает друг Розен, но я не могу больше сидеть в этом пекле.
|
|
|
И почти сразу, как только два медика в костюмах биозащиты с пузырчатыми шлемами приблизились к танку, его люк распахнулся и Кимбол стремглав выскочил на башню.
Вольфф схватил радио:
– Кимбол, тащи свою задницу обратно вну…
– Вытащи меня отсюда! – заорал Кимбол нечеловеческим голосом. Затем он бросился на ближайшего медика и повалил его на бетонный пол.
Другого медика ему не удалось застать врасплох, и он и Кимбол упали, махая руками и ногами.
На балконе Вольфф включил тревожную сирену:
– Службу безопасности в отсек дезактивации. «Красная» тревога.
– Отпусти меня! – истошно орал Кимбол, брызжа пеной изо рта. – Я горю!!! Что с вами всеми??? Как вы можете терпеть это?!? Как…
Кимбол вдруг обмяк на руках у медика. Медик убрал шприц-пистолет от шеи Кимбола, затем быстро оседлал его и начал делать непрямой массаж сердца. Розен высунул голову из люка, но остался на месте.
– Нам лучше спуститься туда, – сказал Вольфф.
– Нет. Только в костюмах, – ответил Гиллеспай.
Реанимационная медгруппа и четверо громил из Службы безопасности торопливо вошли в отсек через шлюз. Макс и Вольфф смотрели, как в течение пяти минут они трудились над Кимболом. Наконец один из медиков посмотрел на балкон и медленно помотал головой.
Вольфф помрачнел.
– Давайте посмотрим, что скажет нам доктор Лопес по поводу лётчиков, – сказал он, приглашая Макса за собой. Лопес, ещё один с аргентинской базы, был их главврачом. – Похоже, что Кимбол всё-таки что-то такое поймал из этого облака.
– Может, и нет, – возразил Макс. – Вчера был тяжёлый день и тяжёлая ночь. Кто угодно мог психануть.
Вольфф исподлобья посмотрел на него:
– Совпадение ли, что окочурился тот же самый парень, который вдохнул это облако?
– Один из парней. С Розеном, кажется, всё в порядке.
– Макс, я довольно хорошо знал Кимбола, и он не тот, который мог бы психануть, а потом помереть от разрыва сердца. Наверняка «Стингер» выпустил какую-то дрянь. «Недовольные», наверное, испытали это на экипаже, а потом приманили нас самолётом. Они оказали достаточное сопротивление, чтобы заставить нас думать, что это не ловушка, и чтоб мы высадились в лагере. Ставлю свой месячный оклад против стреляной гильзы, что «Падальщики» экспериментируют с биохимическим оружием.
|
|
|
Макс неохотно кивнул, соглашаясь:
– Люди научили их выращивать и добывать пропитание, они знают, в каких местах разбитые корабли, и могут достать ядерное оружие. Да, они вполне могут заполучить какие-нибудь боевые штаммы, оставшиеся со времён Всеобщей Гражданской.
– Если так оно и есть, Лопес или кто-то другой смогут это опознать.
– Будем надеяться. Но меня беспокоит, что группа, которая сбила меня в Конго, упоминала, что «Стервятники» созывают встречу. Может, они планируют раздать штамм другим группировкам и увеличить зону заражения?
– Прости, что втянули тебя в это дело, Макс, – печально покачал головой Вольфф. – Я уверен, что ты хотел бы быть в Монументе с семьёй.
Макс помолчал. Затем рассказал Вольффу об исчезновении Мирии. Вольфф слушал, не перебивая, пока Макс не сказал, что она приземлилась в юго-западной части Сектора Венесуэлы.
– Ты думаешь, что может быть связь между приземлением Мирии здесь, и этим биологическим оружием или что оно там?
– Тебе знакомо имя «Селойя Депарра»?
– Откуда?
– Да, в самом деле... Она была из «Квадроно», как Мирия. Мирия и я несколько лет думали, что она умерла, но я начинаю считать, что она жива, и поэтому Мирия прилетела в Южные Земли.
– То есть, эта Депарра могла спутаться со «Стервятниками»?
Макс кивнул.
Вольфф не сразу ответил.
– Ты знаешь, а это даже забавно, – сказал он наконец. – Моя жена тоже «исчезла». Она не пропала или что-то в этом роде, но она переехала от меня месяц назад, когда я отказался от повышения и перевода.
– Генерал Хантер рассказал мне, – сказал Макс. – И, между нами, я думаю, что он хочет видеть тебя в РЭК.
Вольфф усмехнулся.
– Да хоть сейчас. Но я не готов следующие несколько лет просидеть взаперти на этом спутнике. Я подожду, пока достроят КСК-3, и только потом впишусь.
– А твоя жена...
– Катрин.
– А она будет готова полететь с тобой?
– Ни в коем случае. Она закоренелая домоседка. Так что о Космосе вообще можно забыть. – Вольфф взглянул на Макса. – А что насчёт тебя и Мирии?
|
|
|
– У нас маленькая дочь, о которой надо заботиться.
– Да. А меня сын. Чёрт, я даже не знаю, что с этим всем делать, если Катрин решит вернуться на Север, не говоря уже о том, если я уеду «наверх».
Оба замолчали, и шли так до самой лаборатории Лопеса.
Доктор, низкорослый человек с чёрными волосами до плеч, уже пытался связаться с Вольффом. Он определил биохимический агент, который подхватил экипаж танка.
– Это вирус, – сказал Лопес. – Этиология, кажется, согласуется с последними подобными случаями в Мексике: лихорадка, ярость, психоз… Иногда есть сыпь, такая, как я нашел на спине капитана Блейка, иногда нет.
– Биологическая война, – сказал Вольфф.
– Именно так, – кивнул Лопес.
– Существует ли вакцина или что-нибудь наподобие от него? – спросил Макс.
– Мы его ещё недостаточно изучили. Я послал результаты своих изысканий в Центр по контролю и профилактике заболеваний в Денвере. Ещё до этого случая они там уже роются несколько месяцев, пытаясь определить эту штуку. Основная проблема в том, что во время Дождя было утеряно очень много электронных и бумажных носителей, так что пока нет возможности определить, является ли это вирус рукотворным или просто новой мутацией какой-то местной лихорадки.
– Может, это оружие, использовавшееся во время Всеобщей Гражданской? – спросил Макс.
– Возможно. Но, опять же, опознать его такой же трудоемкий процесс. Как мы видим, к нему восприимчивы не все, и не все, кто заражён, умирают. К примеру, капитан Блейк, его второй пилот, и Рамирес. А также вы двое и Кимбол.
– Это обнадеживает, – прокомментировал Вольфф.
– Пусть так. Но я хочу взять образцы крови у всех, кто принимал участие в рейде на лагерь «Недовольных». Вирус имеет чрезвычайно быстрый инкубационный период, иногда всего несколько часов, так что чем раньше мы всех проверим, тем лучше. Я хочу так же потребовать поставить всю базу на карантин, пока мы не узнаем, с чем мы имеем дело.
Вольфф отрицательно покачал головой:
– Я не могу отдать такой приказ. Это к мэру Карсон.
Широкие ноздри Лопеса раздулись:
– Что ж, тогда я напрямую свяжусь с ней.
Президент Южных Земель, Вьятт Моран, и сенатор ОМП, Брэкстон Милбурн, сидели вместе с Линн Минмей и её новой партнёршей, Дженис Эм, в приватном зале самого элегантного ресторана города Монумент. В основном два политикана развязано пили, отмечая между собой пока ещё необъявленное решение ОМП ратифицировать так называемый «План Морана», в котором содержался призыв к немедленному восстановлению баз «Сара» и ЛИХИС, и строительство космических оборонительных платформ, аналогичных старым «Броням». В качестве главы Комитета транспорта и снабжения Милбурн мог распоряжаться значительными средствами по своему усмотрению – был бы предлог.
|
|
|
– Пришло время думать о чём-то другом, кроме как о завершении КСК-3, – говорила Дженис странным монотонным голосом. – Хотя моего дядю, наверное, хватил бы инфаркт, если бы он услышал, что я говорю.
Она одела платье лавандового цвета с бретельками, несмотря на тщетные убеждения Минмей, что оно слишком откровенное. Хотя платье Минмей было ещё короче и с вырезом ещё ниже.
– Доктор Ланг был, конэчно, нашим самим жёстким противником, – ответил ей Милбурн, отставив коктейль. – Но я думаю, он начинаэт понимат, что отлёт КСК-3 оставляэт огромную дыру в оборонэ Зэмли. Болэе того, важно имэть плани на слючай нэпрэдвидэнних обстоятельств в Космосэ, если крэпость вдрюг нэ вернётся согласно графику.
– Этого не будет, – сказала Дженис, потягивая шампанское из длинного узкого бокала. – Только не с дядей и Лисой Хейс у руля.
Моран и Милбурн обменялись туповатыми взглядами, и одновременно рассмеялись.
– Как свежо! Беседовать со знаменитостью, которая так политически некорректна, – прокомментировал Моран.
– Вы про мою партнёршу? – в упор посмотрела на него Дженис.
– Почему, я… – Моран разволновался и всё пытался заглянуть Минмей в глаза. – Линн, я не имел в виду…
– Просто потому, что её гости в «Линии любви» не делают её врагом политически некорректных?
– Дженис, пожалуйста… – умоляюще проговорила Минмей. – Давай не будем устраивать тут дискуссию. К тому же, я уверена, что Вьятт просто хотел поддержать разговор.
Андроид посмотрела на седовласого президента:
– Это правда, Вьятт?
– Ну, я…
– Потому что я ненавижу все эти политические виляния. И я чувствую, что участие Минмей в деятельности «Лорелеи» есть политическое заявление.
– Это зависит от того, как Ви смотритэ на сэть, – вмешался Милбурн, внезапно заинтересовавшись. – Люди, которые обзивают её подривной – тэ жэ самие, которие обижаются, когда кто-то говорит, что музыка соврэмэнной молодёжи – подривная.
– Я просто пытаюсь дать Зентрейди хоть какое-то развлечение, – поторопилась вставить Минмей.
– Но они не слушают это как развлечение, Линн, – заявила Дженис. – Ты для них почти религиозный символ. Так что все твои песни, звонки на шоу и прочее звучат для них как литании. Ты главный политический фактор влияния на них, нравится тебе это или нет. Много Зентрейди без тебя уйдут к «Недовольным».
– Ну а я буду пить, – пьяно заявил Моран, наполняя свой стакан. – За то, чтоб найти Зентрейди, где бы они ни находились. – Когда Милбурн не поднял стакан в свою очередь, Моран поднял стакан за него. – Давай, Брэкс, мы просто отмечаем тут. Разве не так, дамы?
Минмей выдавила улыбку и потянулась к своему бокалу.
Моран насмешливо хмыкнул в направлении Милбурна:
– Можно подумать, что у тебя куча акций этой «Лорелеи», что ты так серьёзно всё воспринимаешь.
Замерев над краем бокала, глаза Дженис направились на внезапно закапризничавшего сенатора, анализируя его выражение, записывая каждое его движение. Доктор Ланг будет доволен.
В такси Пещерного Города, с Зентрейди за рулём, автомобильный радиоприемник был настроен на сеть «Лорелея». Играла песня «Вид и звук» Минмей: редкое послевоенное исполнение в «миноре», одновременно боевитое и романтичное. Макс и Вольфф сидели на заднем сиденье.
– Тебе нравятся её песни? – спросил Макс.
– Они не в моём вкусе. Но я думаю, что она очаровательная женщина. Ведь ты довольно хорошо с ней знаком, да?
– Я бы не сказал, что очень хорошо, но, да, в КСК-1 и Макроссе мы общались.
– Что думает Мирия о «Лорелее»?
– То же самое, что и я: что это умиротвориловка и манипулятор.
– Я помню, как слушал первое шоу Минмей – когда каждый вызов был от «недовольного». Я подумал, что в следующий раз она не вернётся.
Макс тихо рассмеялся.
– Это не про неё – её вера в будущее никогда не померкнет.
Выражение Вольффа сделалось задумчивым:
– Хотелось бы мне чуть-чуть её веры. Но, пока они не научились разливать её по бутылкам, придётся довольствоваться виски.
Они направились к центральному бару под названием «Пропасть», располагавшемуся на одноимённой улице, излюбленному местечку бойцов «Стаи». Мэр Карсон скептически отнеслась к теории Лопеса о вирусе и, желая избежать паники, отказалась закрывать базу на карантин. А поскольку анализы крови Макса и Вольффа оказались отрицательными, они решили убить несколько оставшихся часов этого тяжёлого дня.
В «Пропасти» стоял полумрак, было шумно, и толпились РОАвцы. Пара «молодых» уступили свой столик Максу и Вольффу, и два офицера сели и заказали напитки. Чтоб услышать друг друга, им приходилось чуть ли не кричать друг другу в уши. Но меньше чем в паре метров от них, у стойки, начал раскручиваться скандал.
– Почему ты говоришь мне, что я больше не могу пить? – «качал права» бармену какой-то неряшливо одетый гражданский. – Я твой постоянный клиент! И я плачу за выпивку! Поэтому, когда я говорю «налей», ты должен мне налить!
Бармен, крепкий мужчина с тонкими усиками, попытался втолковать ему по-хорошему:
– Хуан, ты же мне сам сказал, что когда ты нарежешься, больше тебе не наливать. Ты нарезался, я тебе больше не наливаю. Как ты сам просил.
Хуан посмотрел вправо и влево через стойку:
– А почему тут сегодня так жарко, э? Экономишь на электричестве и клиентах, и не включаешь кондиционер, а?
– Он включен. – Бармен оперся локтями на стойку: – Может, тебе лучше…
Не успел он договорить, как Хуан пихнул его спиной вперёд на зеркальную стену за стойкой. Стекло разбилось, полки попадали, бутылки с ликёрами раскатились по полу.
Культурист в шортах и футболке подошел сзади к Хуану и крепко взял того за руку:
– Так, амиго, пошли наружу.
– Опять приказы! – выкрикнул Хуан, его лицо блестело бисеринами пота. – Я не буду подчиняться приказам! Я не чёртов солдат!!!
От внезапного пьяного правого «крюка» Хуана вышибала легко уклонился, но Хуана по инерции развернуло и его кулак попал точно в подбородок смуглого бородатого мужчины, стоящего за стойкой. Больше удивлённый, чем пострадавший, «случайная жертва» ответил мощным левым. В этот момент ноги Хуана, ещё удерживаемого вышибалой, выскочили из-под него, и промахнувшийся удар бородача прилетел вышибале прямо в лицо. Вышибала свалился на стол Вольффа и Макса.
– Развлечения тоже записаны в вечернюю программу? – шутливо спросил Макс, пятясь от сломанного стола и стряхивая с брюк пролившееся содержимое стакана.
– Всё для нашего дорогого гостя, – в тон ему ответил Вольфф, досадуя, но чувствуя прилив адреналина в предвкушении тотальной потасовки.
Макс положил руку ему на плечо:
– Подожди минутку... Может… Кажется, это снова мельница безумия, Джон.
Вольфф смотрел. Повсюду жестоко дрались.
– Я тут подумал, что лучше нам вызвать военполов[73].
Они начали пробираться от своего края к выходу, уворачиваясь от одних ударов, получая другие, пока, наконец, не вывалились через дверь на улицу Пропасти. На улице тоже вовсю кипела драка, хотя автомобили военной полиции уже прибывали на место.
– Тот, в баре, – сказал Макс, облизывая разбитую губу. – Как думаешь, он был болен, или просто пьян?
Вольфф не ответил. Он смотрел мимо Макса на что-то на противоположной стене каньона.
– Слишком быстро, – сказал он наконец. – Рельс не выдержит.
Макс повернулся и проследил за его взглядом. Вагон, не замедляя скорости, проскочил станцию и приближался к месту, где рельс изгибался к юго-западу. И Вольфф был прав: вагон навряд ли удержится на линии.
Машина, что сняла её с увитого лианами дерева, на которое она взобралась, прячась от «Нового единства», имела туловище и руки «Гладиатора», а модуль кабины, руки и ноги от двухместного «ТрансТека»-«Валькирии». Пышногрудая пилот назвалась Кру Гуашь.
– Ты не потерялась, Мирия Парино, – сказала Кру по внешним динамикам гибрида.
Мирия спустилась с ветки в протянутую бронированную руку стального гиганта:
– Может и нет, но вы могли бы найти меня пораньше. Некоторых наших товарищей надо учить гостеприимству. – Она показала Кру на кандалы на запястье и волдыри от ожогов в местах, куда на её руки попали капли расплавленного металла цепи.
– Если ты о «Новом единстве», то я уже сообщила им, что ты наша приглашённая гостья.
– И ты сказала им моё имя?
– Я не видела причин не делать этого.
Мирия попытался представить реакцию Ранока Номарра на новость.
– Селойя Депарра член вашей группы? – спросила она, пока карабкалась в кабину.
– Член? Селойя Депарра является лидером «Стервятников».
В течение двух часов, которые им потребовались, чтоб достичь лагеря «Стервятников», Мирия прокручивала в голове сказанное. Во-первых, Селойя была жива. И, во-вторых, она возглавляет одну из самых кровожадных группировок «недовольных». Но Мирия решила, что она пока погодит выносить какое-либо суждение, пока не поговорит с подругой. В редкие моменты, когда она не прорабатывала в голове варианты диалога с Селойей, она думала о Максе, который наверняка сейчас её ищет, и о Дане. Какое ещё напряжение может выдержать её связь с дочерью, пока не порвётся безвозвратно?
Мирия надеялась, что Гранты всё правильно объяснят Дане. Возможно, они обратятся за помощью к Занду, если только история с похищением не заставит профессора шарахаться от любых Зентрейди.
Оказавшись в лагере, Кру Гуашь специально не открывала колпак машины, пока они не достигли дома, который стоял несколько обособлено от остальных, над крутыми склонами речной долины. По прикидкам Мирии, в лагере находилось около сотни женщин, многие из которых повылезали из-под навесов и из хижин, чтоб посмотреть на её появление. Пока они шли, не меньше чем от десятка Зентрейди она услышала выкрики «Хайока! ».
Селойя ждала внутри дома, одетая в камуфляжные штаны и оливково-серую футболку. Она похудела на 5 килограмм, её волосы завивались во влажном воздухе. Но она не утратила своей стати и красоты, и её кожа оставалась белой, несмотря на годы воздействия жёлтой звезды Земли.
– Пар дессу, Мирия Парино, – приветствовала она её, приложив руку наискосок к груди.
Мирия ответила тем же, пересиливая импульс обнять Селойю, как имели обыкновение делать Люди-мужчины и Люди-женщины.
– Почему ты ждала три года, чтобы связаться со мной? – спросила, наконец, она. – Макс и я думали, что ты погибла.
Селойя чуть улыбнулась:
– Люди, которые искали нас в Бразилиа, ищут нас до сих пор. Для твоего блага, и для нашего тоже, было лучше, чтоб вы считали нас погибшими.
– «Нас»? Хирано тоже жив?
– Жив, и, наверно, уже выше, чем твоя Дана. К сожалению, у него много от внешности отца.
– Кто отец, Селойя?
Селойя покачала головой:
– Это должно остаться моей тайной.
– Если ты заботишься о сыне, как ты могла пойти к «Стервятникам»?
– Именно потому, что я забочусь о нём и о его будущем. Бразилиа научила меня, что Люди и Зентрейди никогда не смогут сосуществовать. Различия в нас делают нас естественными врагами, и если два врага живут на одной и той же территории, один из них должен быть истреблён. Мои странствия привели меня к Зентрейди, в которых продолжал пылать Императив, и в конечном итоге – к группе женщин, которых ты когда-то знала. Вместе мы разработали «Стингеры», которыми мы снабжаем мужские и женские группы по всему миру. Лживые Люди научили нас думать, как они – планировать наперёд и использовать тактику террора, которую они используют против нас.
– Я надеюсь, что ты не позвала меня сюда с целью завербовать к себе, Селойя, – тщательно подбирая слова, проговорила Мирия.
Селойя упёрла руки в широкие бёдра:
– А что если так?
– Я отказываюсь. Я выбрала другой путь.
– Да, я наблюдала за тобой все эти годы. Как ты выступала перед СМИ, говорила против несправедливости…
Мирия приняла позу Селойи:
– Я не предательница – и неважно, что ты или кто-нибудь в этом лагере обо мне думает. Разные пути, Селойя. Но к одному результату: равные права.
– Равные права? – Селойя откинула голову и рассмеялась. – Ты думаешь, мы здесь для этого?
– А зачем тогда? – недоумённо спросила Мирия.
Селойя некоторое время обдумывала ответ:
– Мирия, я доставила тебя в крепость Зора, чтоб ты смогла выследить и убить Человека, которого ты признала равной себе в бою. На этом Человеке ты потом женилась. Эта свадьба и твоя дальнейшая жизнь как-то нейтрализовали влияние Императива. Но связь между воительницами «Квадроно» не так легко преодолеть. Ты это знаешь, иначе бы тебя здесь не было.
– Даже в этом случае ты должна мне объяснить. Я не буду слепо выполнять то, о чём ты хочешь меня попросить.
Селойя подумала, потом развернулась и направилась к двери:
– Пойдём, покажу.
Не обращая внимания на взгляды и замечания, которые они получали по дороге – восхищённые, подозрительные, презрительные – Селойя повела Мирию по извилистой дорожке через лагерь, а затем вниз по узкой тропинке, которая заканчивалась у реки. Вдоль реки, под густыми кронами высоких деревьев, стояла дюжина «Стингеров».
– Ты бы видела, что нам пришлось бросить на Юге… – сказала Селойя. – Даже ты бы ощутила гордость за наши достижения.
Мирия видела фотографии их базы, сделанные во время налёта Анатоля Леонарда. Она была впечатлена, хотя не подала виду.
– В самом начале нашей борьбы наши товарищи-мужчины предпочитали работать в группах по двадцать или по тридцать, – сказала Селойя. – Но за максимальную мобильность пришлось заплатить свою цену: оказалось невозможно серьёзно координировать удары и тем более вести план единой кампании. «Стервятники» изменились. Помимо того, что мы обеспечиваем машинами, мы даём мужчинам новую тактику.
– Террор, – с отвращением проговорила Мирия.
Селойя улыбнулась неодобрительному тону подруги:
– Какое-то время это достаточно приглушало нашу тягу к мести. Но теперь уже нет. Теперь мы хотим полной победы – истребить Людей. – Она сделала паузу. – Ты знаешь, что Цветок Жизни прижился на Земле?
– Нет, не знаю.
– Но ты точно знаешь, что это означает. Придут Инвиды. Не больше чем через двадцать местных лет. Они придут обязательно. И что будут делать Люди? Они будут пытаться заключить мир, так же, как они хотят заключить с Мастерами.
– Это их путь.
– Но, спроси себя, это ли путь Мастеров? Или ты забыла, что они велели нам делать на Оптере, Гаруде, Сингкене? Сама посмотри, Мирия, что произойдёт, когда Люди появятся у Фантомы, протянув руку мира? Подумай об этом. Их просто уничтожат. А что если Мастера прилетят сюда первыми? Как ты думаешь, какими им нас лучше найти – высадившимися и разложившимися под микронеанской заразой, или высадившимися и победоносными?
Мирия взглянула на «Стингеров»:
– Для победы потребуется намного больше их. В десятки раз больше…
Селойя покачала головой:
– Теперь у нас есть кое-что помощнее «Стингеров». Теперь они просто средство доставки.
Лицо Мирии вытянулось:
– Ядерное оружие?
– Ещё более разрушительное, чем оно. Эпидемия, Мирия.
Селойя была довольна видеть, что она наконец-то шокировала свою подругу до немоты.
– Один из наших союзников-Людей, амазонский абориген, привёл нас к лаборатории неподалёку отсюда, где в годы перед Дождём Долзы исследовали штамм вируса, который поражал обезьян и некоторых Людей, оказавшихся в джунглях. Индейцы уже давно знали об этой болезни и называли её «бешенство». Заражённые обезьяны или Люди перед смертью становились очень жестокими. Ходило много историй об охотниках или старателях, на которых напали и убили «бешеные» обезьяны. Два года назад исследователи погибли от вируса, который они изучали, но их работающий на солнечных батареях объект продолжал функционировать, и вирус выжил в питательной среде, в которой держали его учёные. Извлечённый из этой среды, вирус быстро погибает. Но когда он находит подходящего живого хозяина, он распространяется и передаётся по воздуху, заражая других.
Мирия ухватившись за её слова:
– Если продолжительность его жизни так коротка, как могут «Стингеры» доставлять его? Разве вирус не погибнет прежде, чем он найдёт живого носителя?
Селойя извлекла из гондолы в ноге ближайшей машины металлическую капсулу, поставила на ступню «Стингера» и открыла. Внутри капсула была заполнена микроскопическими объектами, каждый меньше булавочного острия.
– Микроботы, – сказала гордо Селойя. – Протокультурные элементы, детали самовосстановления «Женского моторизованного доспеха». Но Ксан – одна из наших женщин, с которой я хочу тебя познакомить – нашла способ изменить их работу в качестве носителей вируса. Вместо Протокультуры они теперь несут частичку питающей среды и сам вирус. И запрограммированы на независимый полёт, Мирия. – Селойя коснулась её носа. – Они внедряются в носовые пазухи и глотки своих жертв.
Мирия шокировано смотрела на Селойю.
– Они заряжены Императивом, Мирия. После того, как «Стингер» выпустит их из ракетных отсеков, у них есть десять минут, чтобы найти хозяина. Но даже если только один из десяти тысяч преуспеет, то вирус будет размножаться и пойдёт передаваться от Человека к Человеку: дыханием, касанием, чиханием, поцелуем.
Мирия, начиная серьёзно тревожиться, покачала головой:
– Это никогда не будет работать.
– О, оно уже работает. Мы опробовали его в Мексике и паре других мест. И всего несколько дней назад мы заманили РОА в лагерь в Венесуэле и выбросили на них облако вируса. Отряд вне всякого сомнения заражён, и к настоящему времени они уже принесли болезнь обратно в Пещерный Город.
– Селойя, там же двадцать тысяч мирных жителей – Людей и Зентрейди!
Селойя усмехнулась:
– Не бойся. Мы, Зентрейди, невосприимчивы к болезни.
Мирия молча смотрела на микроскопические носители, потом сказала:
– Ты ещё не объяснила, зачем вызвала меня сюда.
Раскосые глаза Селойи прищурились:
– Мы пригласили сюда представителей всех мужских группировок. Каждой мы поставим задачи и передадим по заряженному «Стингеру», чтоб охватить наибольшую территорию. «Бешенство» будет само распространяться по всему миру и, прежде чем от него будет разработана вакцина, умрут сотни тысяч.
В глазах Мирии блеснула сталь:
– И какова моя роль в этом?
Селойя померялась с ней взглядами.
– Я знаю, что РОА и Армия Южного Креста скоро найдут этот лагерь. Я надеюсь, что план начнёт выполняться прежде, чем они найдут нас, но нет никакой гарантии. Твоя задача проста, Мирия Парино: я хочу, чтобы ты забрала Хирано в безопасное место, пока ничего не случилось.
|
|
|
