Историческое значение апокалиптики

Историческое значение апокалиптики

Общественная и политическая атмосфера, в которой зарождается апокалиптика, была такова: иудейский народ изнывал под бременем чужеземного ига, которое давило его со всех сторон, не только политического, но и религиозного. Начиная с восстания Маккавеев и продолжая рядом движений, завершившихся восстанием Бар–Кохбы, иудейский народ в отчаянных конвульсиях и вместе с тем с полной безнадежностью стремился достигнуть политической самостоятельности и свободы, свергнуть иго сначала греческого, а потом римского орла и зажить самостоятельной жизнью. Очевидно, что ничтожная политически община, сжатая в тисках мировой империи, не имела никакой надежды на освобождение естественными средствами. Значит, оставалось одно из двух: или отдаться отчаянию и покориться, или же, если пламя национальной борьбы и революционного воодушевления еще не погасло, опереться на такое верование, которое обещало сверхъестественную помощь революции. Такую веру поддерживала апокалиптика: достаточно начаться восстанию, как появится сверхъестественный мессия, вождь иудейского народа, который низвергнет чужеземцев чудесною силою. Апокалиптика, таким образом, имеет одной из своих задач раскрыть изнывающему, томящемуся под игом чужеземцев иудейству тайну светлого будущего, а также разгадать время и срок наступления этого будущего. Когда в лучшие времена истории еврейского народа к нему говорили его пророки, они обращались к его совести, любви к правде и мужеству, они требовали от него известных действий и указывали пути к этим действиям. Но эти требования обычно относились к области исполнимого человеческими усилиями и потому зависящего от человеческой воли. Совсем другое настроение в апокалиптике. Она несет откровение о переменах в судьбе иудейского народа, которые не зависят от воли его, ибо превышают всякие естественные силы. Она стремится как бы научно исследовать и уразуметь закономерность исторического развития, на основании которого с необходимостью (хотя и не научной, а религиозной) наступит мессианское царство. Под влиянием такой потребности развивается особая религиозная социология.

Апокалиптика и социология

Обыкновенно изображению истории у апокалиптиков придается вид хронологической схемы, в которой в порядке постепенности располагаются различные исторические эпохи. Эти эпохи обозначаются в виде символов, и такими символами служат или животные: овен, козел, баран — все это известные образы апокалиптики, — или виноградные лозы, тучи, атмосферические и небесные явления. Все эти символические знаки не должны, однако, закрывать от нас основную социальную идею апокалиптики, которая в настоящее время развивается и в некоторых течениях социализма и лежит в основе науки об обществе («социологии»), именно, что развитие общества не представляет собою чего–либо хаотического, случайного, но есть закономерный, внутренне связный процесс. Таким образом, каждый последующий шаг истории с внутренней необходимостью определяется предыдущим, и после наступления известного момента зрелости исторического процесса происходит мировой переворот, наступление мессианского царства. Поэтому в апокалиптике мы имеем не что иное, как зачатки теперешнего научного социализма, основанного на учении о закономерности социальных явлений и связующей их внутренней необходимости. Если для пророка история представлялась единым целым в том смысле, что она есть выполнение единого божественного плана, осуществляемого, однако, людьми, то для апокалиптиков она представляется как нечто фатально предопределенное, как мир жесткой необходимости, не рассуждающей в своей железной поступи. Однако в апокалиптике эта необходимость, как бы беспощадна и ужасна она ни была, не представляется бессмысленной. Апокалитика мыслит религиозно, поэтому она смотрит и на эту необходимость как на свыше продиктованную судьбу. Эта судьба, как бы ужасна и мучительна она ни была при данном положении еврейского народа, все–таки сулит конечную победу и лучшее для него будущее. Конечный исход этот заключается в наступлении мессианского царства, когда явится сверхъестественный вождь–мессия, который низвергнет чужеземное владычество и установит мессианское царство на земле. И во всех почти апокалипсисах с одинаковой силой выступает эта идея земного града Божия, или «государства будущего», та самая идея, которая составляет внутренний нерв современного социализма. Поэтому в апокалиптике заключен полный идейный прототип современного социалистического идеала будущего града, воздвигающегося с непреодолимой социологической необходимостью.