 |
Западничество и славянофильство
|
|
|
|
В последующей истории России зарождались и развивались идейно-философские течения, так или иначе связанные с геополитическими интересами России. Философ и богослов В. В. Зеньковс-кий считал, что после Великой Французской революции и войны 1812 г. в России началось осмысление ее взаимоотношений с Европой. Эти два события он считал главной причиной возникновения западничества и славянофильства – двух противостоящих течений русской мысли. Крымская война, поразившая, по словам Зеньковского, русское самосознание глубокой ненавистью Запада к славянству, ознаменовала собой разрыв русского духа с буржуазной Европой. Резкая борьба между двумя лагерями началась с 1840-х годов. В. В. Зеньковский отмечал, что с этого времени «славянофилы стали, если угодно, антизападниками» [Зеньковский, 1997,с.38].
Ядро западников составляли преимущественно петербуржцы:
А. И. Герцен, К. Д. Кавелин, Н. В. Станкевич, Н. П. Огарев, П. В. Анненков, к ним также примыкали В. Г. Белинский, И. С. Тургенев, переводчик Шекспира Н. X. Кетчер и др. Русский философ Н. Лосский
относил к западникам и П. Я. Чаадаева, призывавшего сменить православие в России на католичество.
Славянофилы – движение патриотическое и наследующее идеи декабристов, жили преимущественно в Москве. Среди них выделялись А. С. Хомяков, братья И. В. и П. В. Киреевские, братья К. С. и И. С. Аксаковы, Ю. Ф. Самарин.
И у западников и у славянофилов во главе угла стояла проблема российской идентичности и путей развития страны.
Западники считали, что развитие России необходимо рассматривать в контексте развития общечеловеческой цивилизации, передовым рубежом которой является Западная Европа, где наиболее полно и успешно осуществляются принципы прогресса и свободы.
|
|
|
Российская история, считали западники, – это история преодоления отсталости от европейского Запада, которая началась со времени Петра Великого, включившего страну в общечеловеческий цивилизационный процесс.
Задача России состоит в скорейшем изживании патриархальщины, косности и азиатчины, в частности общинности. Западники мало интересовались религией [см.: Лосский, 1992, с. 67].
Славянофилы прежде всего исключали наличие общечеловеческого развития и признавали самобытность жизни каждого народа или сообщества близких народов. Они считали, что преобразования Петра I нанесли удар по российской самобытности.
| [ У России, согласно славянофилам, собственный путь раз- \ ' вития, не нуждающийся в интеграции в европейскую систему.
Особый путь России предопределен коллективистским, а не индивидуалистским началом русского народа, его соборностью, общинным характером деревенской жизни, артельностью ремесленников, а также тем православием, которое выработал русский народ. Неприятие Европы стало основой объединения, которое впоследствии переродилось в национализм.
В. С. Соловьев покинул вследствие этого славянофильство. По мнению славянофилов, Россия призвана оздоровить Западную Европу духом православия и русских общественных идеалов, а также помочь Европе в разрешении ее внутренних и внешних политических проблем в соответствии с христианскими принципами.
Славянофилы считали, что жизнь в России строится по «правде внут-
ренней», тогда как у европейцев по «правде внешней», т.е. по нормам писаного права. В то же время отношение к Западу не у всех славянофилов было одинаковым. Это были довольно расплывчатые рассуждения. «Ненависть Аксакова (Константина. – Н. М.) к Западной Европе была такой же сильной, как и любовь к России. Киреевский и Хомяков, указывая пороки западной цивилизации, в то же время признавали ее достоинства. Они любили западную цивилизацию и настаивали на необходимости синтеза ценных элементов западного и русского духа. К. Аксаков видел только темные стороны западной цивилизации: насилие, враждебность, ошибочную веру (католицизм и протестантизм), склонность к театральным эффектам, «слабость». Аксаков полагал, что основы высокой нравственности русской жизни следует искать в крестьянстве, которое еще не испорчено цивилизацией» [там же, с. 62].
|
|
|
Интересно отметить, что отечественный философ начала XX в. М. О. Гершензон в статье «Славянофильство» подчеркивает, что основой их учения было гегельянство, что они «не хуже германофилов отыскали для своего племени и народа почетное место в мировом прогрессе» [Гершензон, 1997, с. 69]. Весьма любопытен и тот факт, что виднейший славянофил И. В. Киреевский, вернувшись из Европы на родину, начал издавать (1829) журнал под названием «Европеец» (справедливости ради отметим, что это было до 1840-х годов, когда еще славянофильство не очень отходило от западничества). В период Великой реформы второй половины XIX в. славянофилы неожиданно отошли от ряда своих коренных взглядов, «возненавидели» европейский путь развития и обратились к идеалам средневековья Русского государства. Отказ от прогрессивных преобразований в российском обществе привел славянофилов к национализму.
Великий философ В. С. Соловьев подметил это превращение патриотизма славянофилов в мракобесие и безыдейный национализм, опасные для развития российского общества.
Новый виток спора об идентичности России повторился в конце XIX в. между народниками и марксистами, «сменовеховцами»25 и евразийцами, а в наше время – между западниками и антизападниками. Но эти споры чаще всего были вариациями или простыми узкополитически окрашенными интерпретациями старых идей. Антизападники повторяли уже прежде сказанное об особом пути России.
Когда славянофильство вступило в упадок, отмечал Н. О. Лос-
ский, его эпигонами стали Н. Я. Данилевский (наиболее известный его труд «Россия и Европа», 1869), Н. Н. Страхов, К. Н. Леонтьев.
Последующая история показала, что почвенники-славянофилы исходили из патриархального строя жизни, руководствовались утопическими, оторванными от российской действительности представлениями и мало уделяли внимания социальному и экономическому развитию России, а западники недостаточно осознавали национально-государственные интересы и особенности народов России, без учета которых страна не может успешно модернизироваться.
|
|
|
О споре западников и славянофилов А. И. Герцен говорил, что они были противниками, но очень странными. У них была одна любовь, но не одинаковая. Как Янус или двуглавый орел они смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно. Западников и славянофилов объединяло отрицательное отношение к крепостному праву, российскому полицейскому и бюрократическому государству.
В российском обществе были противники этих обоих направлений. Они считали, что все эти дискуссии раскалывали российское общество XIX в. Активными противниками были «державники», для которых государственные интересы были определяющими.
К наиболее известным державникам того времени относится талантливый дипломат А. М. Горчаков, который «не был европеистом в классическом смысле слова», но «ясно видел место России в Европе, понимал органическую взаимосвязь России и Европы, русской и европейской культуры» [Чубарьян, 1998, с. 21].
Следует отметить, что в ряде публикаций по другому течению философской мысли – «евразийству» исследователи неправильно ведут родословную линию от славянофилов к евразийцам. У последних своя, существенно отличающаяся от почвенников-славянофилов исходная позиция. Если славянофилы видели главный источник развития России в самобытных качествах народа России, то евразийцы – в особенностях ее «месторазви-тия». Термин «месторазвитие» подчеркивает самобытность «почвы» России, отличную от того, как се понимали славянофилы. Россия у евразийцев трактовалась как евразийская страна, в которой осуществлен синтез европейского и азиатского начал, как плавильный тигель для славянотюркских народов, сформировавший органический сплав особого суперэтноса.
|
|
|
Интересны взгляды упоминавшегося ранее философа первой половины XX в. Г. П. Федотова. Он рассматривал историю России, которая предопределялась утратой ею своего лучшего этапа – Киевской Руси. Федотов был европеистом, но не западником. Он поклонялся не «латинству», а греческой традиции, эллинизму [Федотов, 1995, с. 64].
Приведенный краткий анализ взглядов русских философов достаточно убедительно показывает, насколько широк был спектр взглядов на выбор России. В спорах определенное зерно истины имела каждая из противоположных сторон, но ни одно из течений не являлось единственно верным и возможным для России. Обобщая, можно сделать вывод о том, что, несмотря на широту взглядов, спектр их располагался на оси «Восток- Запад».
Разброс мнений относительно пути развития России располагался между отнесением России к Востоку с его азиатским способом производства, традиционализмом и тотальным государством или к Западу с его рыночным способом хозяйствования, рационализмом, развитием науки, открытым обществом и движением к соблюдению прав человека. Претворение в жизнь этих моделей развития приводило к противоречивому синтезу.
Так, при Петре Великом Россия сделала самый существенный за свою историю шаг в европейскую систему. Однако при этом усилились и элементы восточного типа цивилизации. Произошло огосударствление общественной жизни, государственный аппарат и бюрократия подмяли под себя все сословия и социальные группы, перекрыв пути для формирования зачатков гражданского общества. В экономике государственный сектор стал главным препятствием для формирования рыночных отношений в промышленности.
Панславизм
Панславизм – течение идейно-политической мысли в славянских странах, включая Россию (в лице, например, Н. Я. Данилевского), в котором обосновывается единство славянских народов и необходимость их союза для решения острых международных проблем, возникающих в определенные исторические периоды. Это недостаточно философски и идеологически оформленное общественно-политическое движение, то вспыхивающее, то затухающее на долгие годы.
В конце XVIII – начале XIX в. панславизм возник из стремления к независимости славян, порабощенных Турцией и Австро-
Венгрией. Его родиной были первоначально Чехия, Хорватия, Сербия и Черногория.
Идеи «славянской взаимности» распространял известный деятель чешского национального движения и ученый Павел Шафарик (1795-1861). Его поддерживал один из основателей славяноведения чех Йосеф Добровский (1753-1829). Он был противником габсбургской политики германизации славян. Особым направлением панславизма был «иллиризм», который развивался югославянски-ми политическими деятелями: поэтом Людевитом Гаем (1809- 1872), историком Иваном Кукулевичем- Сакцинским (1816-1889). Эти хорватские мыслители обосновывали создание Великой Иллирии, охватывающей все южнославянские и часть неславянских территорий. Их население они рассматривали как один народ, происшедший от коренных жителей Древней Иллирии. В 1840 г. «иллирийцы» выступили за автономию Хорватии, но с победой в 1849 г. контрреволюции в Габсбургской империи иллирийство потерпело поражение.
|
|
|
В панславизме развивалась и русофильская линия. Наиболее четко она проявилась у сербского просветителя Вука Караджича (1787- 1864) и черногорского правителя и просветителя Петра Негоша (1813-1851). Их объединительная идея была обращена к единственной независимой славянской державе – великой России.
В России идеи панславизма поддерживались рядом славянофилов, особенно на этапе «вырождения славянофильства» (выражение Н. О. Лосского), в частности в труде Н. Я. Данилевского (1822- 1885) «Россия и Европа». Данилевский писал, что «всеславянский союз есть единственная твердая почва, на которой может возрасти славянская культура...», что «Россия не может считаться составной частью Европы ни по происхождению, ни по усыновлению;
что ей предстоят только две возможности: или вместе с прочими славянами образовать особую самостоятельную культурную единицу, или лишиться всякого культурно-исторического значения – быть ничем» [Данилевский, 1991, с. 397].
Противоположной точки зрения придерживался философ и публицист того времени К. Н. Леонтъев, который в статье «Панславизм и греки» (1873) писал, что «образование одного сплошного и всеславянского государства было бы началом падения царства русского. Слияние славян в одно государство было бы кануном разложения России. Россия не была и не будет чисто славянской державой. Чисто славянское содержание слишком бедно для ее
всемирного духа» [Леонтьев, 1993, с. 300]. Как показывает история, К. Леонтьев объективно смотрел на «романтику» панславизма. Очень обоснованный анализ этого движения мысли им дан в книге «Византизм и Славянство», в частности в главах «Что такое сла-визм?», «Что такое славянство?» и «Положение о славянах» [там же, с. 2-68]. Польские восстания окончательно уничтожат ид&ю панславизма.
Крымская война (1853-1856) показала, что, собственно, феодальная отсталость России – это и есть главное в ее историческом состоянии, а не ее противоположность «дряхлой» (позже использовался термин «загнивающей») Европе. Известно, что в Крымской войне Россия потерпела поражение. Эта война показала, что лишь отмена крепостного права и всесторонняя реформа общества способны решить насущные проблемы России. А «выродившиеся славянофилы» (выражение Н. О. Лосского) продолжали надеяться на эфемерную идею панславизма, на Всеславянский Союз.
Интересно, что и знаменитый министр иностранных дел Российской империи А. М. Горчаков многие годы посвятил проблеме реванша за Крым, которую выразил геополитической, по своей сути, фразой – «Россия сосредоточивается». Однако А. Горчаков, как известно, в «сосредоточении России» отдавал приоритет связям с Турцией, а не с балканскими славянами.
Славянофильское направление в русском варианте ярко было выражено в труде слависта В. И. Ламанского «Три мира Азийско-Европейского материка» (1916). Ламанский – это представитель ученых, признающих общеславянское самосознание в противовес, например, германскому. Он считал, что на основании ознакомления с воззрениями западных европейцев нужно совершить поворот в истории, заставив признать славянство «как принцип и идею». В своей монографии, исходя из идеи физико-географического единства Европы и Азии, он выделял «Три мира» Европейско-Азиат-ского материка:
• Собственно Европа (современный романо-германский мир, «самый развитый и образованный отдел человечества»).
• Средний мир, включающий в себя Российскую империю, а также, согласно его панславистским воззрениям, славянские земли Центральной Европы.
• Собственно Азия – мир по преимуществу увядшего и необ-новимого прошлого, мир дряхлого старчества [Ламанский, 1916, с. 42].
|
|
|
