 |
Политическая география в бывшем СССР и России
|
|
|
|
В развитии отечественной политической географии, как и мировой, довольно отчетливо выделяется несколько этапов:
• зарождение (примерно с конца XIX в. и до середины 1970-х годов);
• накопление фактического материала, создание теоретических основ и освоение мирового опыта (с середины 1970-х до 1980-х годов);
• активное обновление и приближение к общественным запросам в стране.
Рассмотрим коротко основные вехи этих этапов и некоторые итоги политико-географических исследований последних лет.
Первый этап
Длительный период зарождения политической географии в нашей стране охватил почти три четверти века, в течение которых она пережила фундаментальные потрясения – Первую мировую войну и революцию, установление репрессивного сталинского режима и Вторую мировую войну, хрущевскую «оттепель» и многолетнее глобальное соперничество с Соединенными Штатами и их союзниками. Есте-
ственно, резко менялись и условия развития географической науки, и потребности в политико-географических разработках.
Несмотря на неоднократный радикальный передел политической карты Европы и мира в этот период и объективно высокую актуальность территориально-политических исследований, политическая география как особая дисциплина в этот период так и не сложилась. О ней в течение многих лет вспоминали лишь от случая к случаю. Главная причина – идеологические ограничения советского времени.
Политико-географические разработки по самой стране долгое время оставались под строгим табу (за исключением разве что частных вопросов административно-территориального деления в связи с экономическим районированием). Сыграли роль и ассоциации политической географии с «буржуазной», резко антикоммунистической и антисоветской геополитикой, особенно нацистской.
|
|
|
Тем не менее еще в дореволюционных трудах многих выдающихся русских географов – Н. П. Огарева (его районирование России включало и политико-географические элементы), В. П. Семенова-Тян-Шанского и других – были заложены основы отечественной политической географии. Территориальной дифференциации политической жизни общества уделяли немало внимания и советские географы предвоенной поры – А. С. Добров, Л. Я. Зиман, В. С. Клупт, А. Г. Милейковский.
В послевоенные годы активными поборниками политической географии были крупнейшие советские географы Н. Н. Баранский, И. А. Витвер, И. М. Маергойз. Велись политико-географические исследования по отдельным зарубежным странам – Австрии (А. И. Мухин), ФРГ (О. В. Витковский); ими же была предпринята попытка разработать теоретические основы политической географии и обосновать ее место в рамках советской системы обществен-.ных наук.
Второй этап
С середины 1970-х годов положение начало меняться. Была выполнена целая серия исследований по политической географии зарубежных стран (Италии, Франции, США, Канады) (Московский и Ленинградский университеты). Хотя по-прежнему большая часть исследований выполнялась на основе относительно доступных материалов по выборам в странах Запада (С. Б. Лавров, Л. В. Смирня-гин, К. Э. Аксенов, Н. В. Каледин, В. В. Лаврухин и др.), круг тем, разрабатывавшихся политико-географами, значительно расширился.
Появились исследования по развивающимся странам, потребовавшие разработки особой теории и методологии (Ю. Н. Гладкий, Ю. Д. Дмитревский, Я. Г. Машбиц, В. С. Сухоруков, В. С. Ягья), начала активно формироваться политическая география Мирового океана (А. П. Алхименко, С. Б. Слевич и др.). В этой области благодаря коллективным усилиям географов, юристов-международников и экономистов было опубликовано несколько капитальных монографий (например, в серии «География Мирового океана»), имевших не только теоретическую, но и практическую ценность, поскольку они были ориентированы на обоснование интересов Советского Союза как ведущей океанской державы и путей их <. обеспечения.
|
|
|
В числе достижений этого периода следует отметить разработку типологических подходов в электоральной географии в сочетании с применением'математико-статистических и картографических методов. Типологии имели целью выявить сочетания и соотношение влияния партий в разных районах, распределение избирателей в целом и электората отдельных партий по населенным пунктам разной людности и различных функций. На этой основе исследователи пытались установить долгосрочные тенденции влияния политических партий и найти объективные критерии политико-географического районирования.
Для 1980-х годов характерны попытки обогатить количественно-статистический анализ итогов голосования. Особое внимание уделялось:
• различиям в политической ситуации, в которой проводились выборы в разных районах;
• сдвигам в географии влияния партии в связи с изменением ее политических позиций и лозунгов;
• таксономии регионов-«бастионов» партий;
• контрастности и мозаичности в размещении сторонников разных политических сил;
• типам соотношения политической ориентации «ядер» и «периферии» городских агломераций.
Многообещающим представлялось изучение прямых и обратных связей между политикой, хозяйством и экологической ситуацией. Были рассмотрены взаимосвязи между размещением ядерно-энергетического цикла и политической географией, политико-географические факторы современной географии мирового хозяйства,
разработаны карты, отражавшие воздействие общественного мнения на реализацию промышленных проектов.
Новыми темами для отечественной политической географии стали такие, как воздействие этнокультурных различий, регионализ-ма, географии влияния партий и других политико-географических факторов на региональное развитие и государственное устройство, происхождение и идейные основы федерализма.
Все же многие направления политической географии не были представлены вовсе. Главное – у исследователей не было возможности заниматься политической географией не только зарубежных стран, но и самого Советского Союза.
|
|
|
Третий этап
Время для развертывания политико-географических исследований
России и бывшего СССР пришло неожиданно и стремительно. В конце 1980-х годов разразились первые этнические конфликты:
в 1986 г. – в Алма-Ате, в 1988 г. – в Нагорном Карабахе. Нарастал риск столкновений на этнической почве и в других регионах СССР.
В конце 1988 г. было объявлено о первых альтернативных выборах народных депутатов СССР, назначенных на март 1989 г. В пионерной работе по изучению предвыборной кампании и выборов приняли участие географы из Института географии АН СССР и географического факультета МГУ.
В результате была издана первая в нашей стране монография по политической (электоральной) географии, в которой была предложена методика географического анализа предвыборных кампаний и выборов в специфических условиях СССР и России [Весна-89, 1991]. Необходимость тщательного анализа территориальных аспектов избирательной системы (деления территории на избирательные округа, распределения мандатов между субъектами федерации или районами) была осознана на всех политических уровнях и стала предметом дискуссий при разработке избирательного законодательства во многом именно благодаря публикациям географов. В дни выборов быстро стала привычной демонстрация на телевидении карт хода голосования.
Однако в истории политической географии главный итог трудного периода ее становления на рубеже 1980-х и 1990-х годов был в том, что сформировалась первая когорта политико-географов, взявшаяся за изучение многих острых и актуальных проблем политической географии отечества. Это исследовательские группы под руководством А. В. Березкина, Д. Б. Орешкина, Н. В. Петрова,
Л. В. Смирнягина, В. Е. Шувалова в Москве, К. Э. Аксенова – в Петербурге и др. В числе этих проблем:
• электоральная география современной России: политико-географические аспекты общенационального и регионального избирательного законодательства (деление территории на избирательные округа, распределение по ним мандатов и нормы представительства и др.); факторы, результаты и стабильность голосования на всех типах выборов, прикладные аспекты, связанные с избирательными технологиями (избирательные ресурсы партий и кандидатов, выбор одномандатных округов для баллотирования кандидатов, разработка стратегии и территориальная дифференциация избирательной кампании и др.);
|
|
|
• этнотерриториальные конфликты',
• политико-территориальные факторы интеграции и дезинтеграции Российской Федерации и отношений между федеральным центром и регионами;.
• ситуация в новых пограничных районах.
Широкие и систематические исследования по электоральной географии были развернуты в 1990-е годы во многих научных учреждениях страны: в Институте географии РАН, на географических факультетах МГУ и Санкт-Петербургского университета, в Московском Фонде Карнеги, в некоторых региональных центрах. Накоплен огромный фактический материал: российские избиратели приняли участие уже в десятках общероссийских, региональных и местных выборов и референдумов. Его анализ дал возможность установить и учитывать в практике организации выборов и избирательных кампаний четкие закономерности поведения избирателей. В их числе:
• правило «центр – периферия»: за редкими исключениями, чем больше жителей в населенном пункте и чем ближе он расположен к крупному городу, тем более диверсифицированы его функции, тем больше в нем избирателей с более высоким уровнем образования и квалификации, тем выше доля голосов за правые партии. Внутрире-гиональная вариация доли голосов за разные политические силы, как правило, значительно выше, чем межрегиональная;
• зависимость результатов голосования от особенностей региональной политической культуры, сформировавшейся в ходе длительного исторического развития. На итогах выборов в конце XX в. поразительным образом сказывались распространение и устойчивость традиционной крестьянской общины – мира, барщины и оброка,
перипетии освоения в прошлом веке территорий, относительно недавно присоединенных к России, и т.д. Но нынешняя региональная политическая культура – это, безусловно, и результат индустриализации и экономического развития республики или области в советское время, недавней динамики национального состава населения, соотношения в них крупных, средних и малых городов и т.п.;
• так называемый феномен контролируемого электората: в северокавказских и ряде других республик с высокой долей титульного населения исход выборов определяет позиция политической элиты, что вызывает значительные колебания процента голосов за разные политические силы;
|
|
|
• корреляция поведения избирателей с социально-экономическим положением и относительным благосостоянием, проявляющаяся, однако, лишь на локальном уровне. На уровне регионов в числе оппозиционных центральной власти областей имелись как сравнительно благополучные, так и резко депрессивные;
• «эффект друзей и соседей»: в России, как и в других странах, доля голосов за кандидата или за возглавляемое им избирательное объединение выше в регионах, с которыми связана его биография;
• «эффект места» (консолидированное голосование представителей всех социальных слоев за наиболее популярного в регионе кандидата или объединение);
• «отраслевое голосование»: повышенная поддержка кандидата или партии занятыми в какой-либо отрасли хозяйства, объединенными общими интересами, связанными, например, с экспортом их продукции и либерализацией внешней торговли.
Во второй половине 1990-х годов издано много справочников, монографий, статей, атласов по электоральной географии, весьма полезных для дальнейшего развития этого научного направления. Особенно следует выделить справочники Центральной избирательной комиссии при участии группы «Меркатор» Института географии РАН (например. Выборы..., 1996; Выборы..., 1997 и т.д.) и уникальные издания Московского центра Карнеги. В этом Центре начат выпуск «Политических альманахов России» (см., например, Политический альманах..., 1998), которые содержат как аналитические материалы о тенденциях изменения политических предпочтений российских избирателей по стране в целом, так и богатую информацию о социально-политической ситуации и выборах в каждом регионе. За «Альманахами» последовали ежегодные приложения к ним (см. Регионы России в 1998 г., 1999).
К концу 1990 г. была создана первая в своем роде база данных по актуализированным и латентным этнотерриториальным конфликтам. Информация по ним постоянно пополнялась, и к середине 1990-х годов в базе имелись сведения по примерно двумстам конфликтам (см., например. Глезер и др., 1991). Эта обширная информация послужила основой для серии карт и аналитических брошюр и статей. Экстерриториальные конфликты были классифицированы по происхождению, типам субъектов, характеру их требований, степени актуализации, «симметричности». Различались конфликты, основывавшиеся на изменениях еще губернских границ в царской России и границ, установленных в советское время. Согласно принятым с первых лет советской власти взглядам, приоритет при территориально-государственном размежевании должен был отдаваться созданию экономически взаимодополняющих, самообеспечивающихся районов, хотя и с различавшимся в культурном и языковом отношении населением. Во многом именно поэтому были созданы северокавказские «коммуналки» – Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, а Северная Осетия получила выступ территории на плодородные равнины.
К прочим причинам конфликтов относятся сдвиги в расселении этнических групп, особенности истории присоединения эт-ноареалов к России, сформированные за столетия стереотипы в национальных отношениях, изменения статуса политико-территориальных образований и их принадлежности союзным республикам. Огромную роль в обострении этнической ситуации сыграли сталинские депортации ]4 народов бывшего СССР, произвол при бесконечном переделе границ автономных образований.
Соответственно причинам, требования, выдвигавшиеся в эт-нотерриториальных конфликтах, подразделялись на связанные с изменениями границ политико-территориальной единицы, ее передачей в состав другой республики, например, в Абхазии, Южной Осетии, созданием или восстановлением государственности.
По степени актуализированное™ выделялись конфликты, выражавшиеся в следующем:
• в публикациях в местной прессе, извлекающей из анналов сложной истории многонациональных районов всякого рода казусы и прецеденты с целью укрепления этнической идентичности и политической мобилизации титульного населения;
• в требованиях общественных движений и партий;
• в территориальных претензиях на государственном уровне
(в первые годы после распада СССР Латвия и Эстония имели их к России, а Молдова – к Украине). Эта стадия эскалации конфликта, впрочем, была вовсе не обязательной;
• в массовых выступлениях;
• в вооруженных действиях.
Продолжением этой работы в 1990-е годы стали попытки сопоставления факторов интеграции и дезинтеграции Российской Федерации по республикам, краям <и областям. Эти исследования основывались на большом рЧде количественных и качественных показателей, выраженных путем экспертной оценки в баллах и «взвешенных» по значимости [Петров, Трейвиш, 1995; Колосов, Петров, Трейвиш, 1996J. Сходная методика в это же время была применена для сравнения остроты этнополитической ситуации более чем в 200 этнических ареалах Европы и бывшего СССР на основе количественных и качественных показателей.
Новое порубежье страны привлекает большое внимание российских политико-географов. Внутренние административные границы России с ее ближайшими соседями после Беловежских соглашений превратились в государственные, что породило проблему длительной и болезненной адаптации прилегающих к ним районов к особенностям нового геополитического положения. Исследования географов показали, что эта адаптация связана с разрывом хозяйственных связей между предприятиями, трудностью ранее традиционного сбыта продукции в соседней республике, препятствиями для трудовых и бытовых поездок населения, часто связанного родственными узами, новыми проблемами в сфере образования и здравоохранения, специфической пограничной преступностью – контрабандой, коррупцией и др.
Исключительно благотворную роль для развития отечественной политической географии играет сотрудничество со специалистами в других общественных дисциплинах в междисциплинарных регионально-политических исследованиях, практическая работа с виднейшими политиками и политические консультации.
|
|
|
