Границы, государственное строительство, национальная и территориальная идентичность

2.1. Лимология: традиционные подходы и методы географических исследований государственных границ

К сожалению, история человечества – это история войн, а большинство войн имело целью пересмотр границ.«La geographic- {a sert d'abord a faire la guerre» – «География служит прежде всего для того, чтобы воевать» – примерно так можно перевести название нашумевшей книги французского политико-географа И. Ла-коста – увы, вполне справедливое, по крайней мере, в течение долгих веков и до сравнительно недавнего времени.

Чтобы оправдать свои территориальные притязания и требования новых границ, правительства и политические деятели нуждались в их более или менее убедительном обосновании. Кроме того, пересмотр границ всегда влек за собой потребность в чисто прикладных исследованиях для их делимитации на карте и демаркации на местности, и здесь географы были практически незаменимы.

Не случайно международные организации и правительства мировых держав приглашают крупных географов в качестве экспертов для делимитации границ. Уже в наше время американский географ Гилберт Уайт и политико-географ M. А. Гласснер, а также английские политико-географы Дж. Блейк и Ю. Андерсон многократно участвовали в разрешении пограничных споров на Ближнем Востоке и между странами Аравийского полуострова, конфликтов, связанных с морскими границами, и т.д.

Географическая лимология, или наука о границах (от греческого слова «лимес» – граница)⁴, до последнего времени отличалась

описательностью и явно страдала от недостатка теоретического осмысления бесчисленных конкретных исследований. Это не означает, однако, что попыток предложить теоретические рамки для изучения процессов формирования и эволюции международных границ вовсе не было.

Можно выделить четыре теоретических подхода, используемых в географическом изучении границ. Наиболее традиционный подход возник на основе многочисленных конкретных исследований и практических разработок, и его основные положения были сформулированы еще до Второй мировой войны.

^ Историко-картографический подход. Его суть составляют следующие принципы.

• Историзм: сопряженное изучение границ в пространстве и времени. Чтобы оценить устойчивость политической границы и ситуацию в прилегающих к ней районах, нужно изучить историю ее формирования и возникновения. В мире очень мало границ, остававшихся неизменными в течение столетий (классический пример, да и то с определенными оговорками, – граница между Францией и Испанией, зафиксированная еще в XVII в. и проходящая по Пиренеям, считавшимся труднодоступным горным массивом из-за крутых склонов и малочисленности удобных для сообщения перевалов). Обычно границы «меандрировали», как реки, постоянно меняя свое направление. Если отобразить на карте их историю, то получается целый пучок пересекающихся или параллельных линий. Чем чаще менялась граница, чем она «моложе», тем, как правило, сильнее она влияет на жизнь окружающих территорий, тем большую роль играет во взаимоотношениях соседних стран.

• Связь между государственным устройством, политическим режимом и конкретной внешнеполитической ориентацией государства, с одной стороны.и функциями границы – с другой. Известный французский географ Жак Ансель писал еще в 1938 г., что нельзя изучать границу, игнорируя сущность государства: «Важна не оболочка, а то, что она окружает». При этом еще крупные географы первой половины XX в. подчеркивали, что лимология – междисциплинарная область знания и общественной практики.

• Связь режима и функций границы, а часто и самого ее начертания с соотношением экономической, политической и военной мощи соседних стран. Сильное государство нередко навязывало выгодные ему границы более слабому или просто присоединяло часть его территории. Если одно из соседних государств экономически

значительно сильнее другого, то хозяйственный «градиент» между ними влияет на состав, направление и соотношение потоков в обе стороны, на положение в приграничных районах, «притягивающих» определенные отрасли хозяйства и сферы деятельности.

• Недостижимость «естественных границ». Заслугой Анселя и некоторых других его современников было опровержение весьма популярной среди западноевропейских политических деятелей теории «естественных границ». Согласно этой теории, надежными, устойчивыми и безопасными могли считаться лишь границы, совпадавшие с «естественными» природными рубежами – горными хребтами, крупными реками и т.п. Это оправдывало экспансионистские устремления ряда государств и аннексии. Разновидностью теории естественных границ можно считать обоснование необходимости максимально полного совпадения между государственными и этническими границами. Этот взгляд продержался значительно дольше, и на нем фактически основывалось территориальное переустройство Европы после обеих мировых войн, в том числе связанное с массовыми переселениями людей и целых этнических групп.

• Анализ структуры и тщательное картирование этнического состава и культурных особенностей населения, структуры и специализации хозяйства, природных ресурсов, рельефа и природы по обе стороны разграничительной линии между государствами. Чтобы понять происходящие в приграничной зоне процессы, нужно знать, что разделяет граница, т.е. иными словами, насколько различается политическое пространство страны с физическим (физико-географическим), экономическим и социально-культурным. Только скрупулезный историко-географический и картографический анализ, изобретательная «игра масштабами» может помочь обосновать притязания государства на определенную территорию, доказать, что она является его неотъемлемой частью по историческим, этническим, природным и иным основаниям, служить документом для международной комиссии по делимитации границы.

Работы известных географов, занимавшихся политическими границами, полны карт разного масштаба. Яркий пример – труд Хартшорна, посвященный Верхней Силезии, в то время пограничному району между Германией и Польшей, основанный на анализе архивных материалов, переписей, выборов и референдумов, а также полевых исследованиях. Главной задачей автора было выяснить этническую принадлежность населения разных частей района, ее изменения и предпочтения жителей. Харт-шорн сделал вывод, что исчерпывающего разграничения немецкого и польского населения в условиях смешанного расселения достичь невоз-

можно и из-за распространенности смешанных браков часть жителей принадлежит как к германской, так и к польской культуре.

Классическим образцом применения историко-картографического подхода стали работы американского политико-географа Дж. Минги, посвященные генезису, перемещению линии и функциям франко-итальянской границы и его культурным и хозяйственным последствиям. Особое внимание он уделил самому последнему изменению этой границы, произошедшему после Второй мировой войны, когда Франции отошла средняя и нижняя часть альпийской горной долины, по которой проходил кратчайший путь между Турином и Ниццей. Разрыв хозяйственных связей и прекращение железнодорожного сообщения на долгие годы привели к запустению этой территории, ожившей лишь в конце 1980-х годов [см.: Minghi, 1963].

Американский историк П. Салинс написал увлекательную и очень «гео-графичную» книгу о долине Чердания в Каталонии, разделенной в 1659 г. по Пиренейскому договору между Францией и Испанией (франко-испанская граница по Пиренеям считается первой в мире границей современного типа). Он показал, каким долгим на самом деле был процесс превращения весьма неопределенной границы (скорее, пограничной полосы) на редко-заселенной горной территории, разделявшей этнически однородное каталонское население, в современную четко делимитированную, обозначенную на местности, математически точную линию [см.: Sahlins, 1989].

Однако довольно скоро стало ясно, что даже самые детальные и тщательно составленные карты не могут сами по себе способствовать разрешению территориальных споров.

Парадоксальным образом, попытки провести более точно совпадающие с природными, хозяйственными и социальными рубежами, а значит, и более «справедливые» границы нередко приводили лишь к обострению конфликта или превращали локальный конфликт в более широкий.

Значимость и доверие к географическим исследованиям подрывала их зачастую очевидная политическая ангажированность, особенно в случае экстерриториальных конфликтов.

^ Классификационный подход к изучению границ имеет не менее длительную историю, чем историко-картографический. Еще известный британский политик лорд Керзон, рассматривая морфологию границ, разделил границы на астрономические (проведенные по параллелям и меридианам), математические (например, по радиусу окружности с центром в каком-либо городе) и референтные (проведенные на определенном расстоянии от какого-либо географического объекта). Керзон также выделял границы разделительные

и контактные. Позднее были разработаны другие подробные классификации границ по многим основаниям. Особенно интересны и важны классификации границ по множеству признаков, в которых морфология не отрывается от содержания и функций. Известны частные классификации границ по:

• морфологии («геометрические», «астрономические», извилистые, прямые и т.п.);

• природным особенностям (оро- и гидрографические и т.д.);

• происхождению, истории и длительности существования (см. пример Латинской Америки, рис. 10);

• историческим условиям и последовательности возникновения («послевоенные», компенсационные, «навязанные», колониальные, спорные и др.);

• функциям (соотношение барьерной, фильтрующей, контактной функций, а также функций отражения, регулирования, отделения и сопоставления).

О барьерной, контактной и фильтрующей функциях границ уже не раз писали отечественные географы [см., например, сборник «Географические границы», 1982]. Любая географическая граница выполняет контактные и барьерные функции, вопрос только в их соотношении. Граница обладает избирательной проницаемостью', для некоторых потоков (категорий людей, товаров и т.п.) она прозрачна, для других, наоборот, представляет собой непреодолимый барьер. Например, многие страны мира запрещают ввоз физическими лицами растений, семян и даже продовольствия вообще. Иными словами, граница фильтрует потоки.

Под отражением понимается воспроизводство в функциях границ особенностей политического строя, государственного устройства, уровня экономического, социального и культурного развития страны. В самом деле, режим и ф>ункции границы в большей или меньшей степени соответствуют идеологии, стратегическим целям и экономическим возможностям страны на мировом рынке и рынке своих соседей. Страны с тоталитарными режимами обычно имеют границы с ярко выраженными барьерными функциями (так называемые фронтальные), имеющими сакральный характер («мы» и остальной враждебный мир), с особым режимом приграничной зоны.

Функция отделения состоит в дифференциации одной этнической, социальной или культурной группы от другой, сохранении и поддержании различий и разнообразия.

Происхождение государственных границ и доля типов в их обшей протяженности:

Колониальные (26,8%), в том числе

административные (10%)

между колониальными империями

(16,8%)

Послевоенные (26,0%), в том числе

не вызывающие споров

спорные

Возникшие в результате переговоров или навязанные в одностороннем порядке (34%), в том числе

возникшие в результате переговоров (16,9%)

навязанные в одностороннем порядке, но не вызывающие споров (17,5%)

Установленные посредниками и спорные (12,8%). в том числе

установленные посредниками

спорные

Территориальные изменения в XIX в. (после 1830г.)

Рис. 10. Генезис государственных границ в Латинской Америке. Источник: Foucher M. L'invention des frontieres. Paris, 1986.

Регулирующая роль границы заключаема в поддержании определенного экономического режима, равновесия на государственной территории.

Функция сопоставления выражается в том, что существование границ позволяет поддерживать в мировых экономических и других отношениях элементы конкуренции, в частности сопоставлять издержки, преимущества и невыгоды производства тех или иных товаров в разных странах.

В числе географических факторов, влияющих на соотношение барьерной и контактной функций границ и глубину приграничной зоны, можно выделить группу «первичных», среди которых:

• величина и компактность государственной территории, с чем связана ее средняя удаленность от границы;

• природные особенности приграничья;

• их обеспеченность природными ресурсами.

К группе производных географических факторов можно отнести:

• экономико-географическое положение;

• уровень экономического развития;

• отраслевую структуру и взаимодополняемость хозяйства;

• этноконфессиональный состав населения и особенности его социальной психологии.

От характера соседства двух стран, морфологии, природных особенностей, происхождения, «возраста» и условий возникновения, соотношения государственной границы с социально-экономическими рубежами (в частности этническими) зависит пограничная ситуация, складывающаяся на каждом конкретном участке. Весьма полную модель возможных пограничных ситуаций на границах гипотетической страны разработал известный французский географ и дипломат M. Фуше (рис. 11).

^ Функциональный подход в географическом изучении границ развивали несколько поколений исследователей, в основном уже в послевоенный период. Его, в частности, придерживался в своих многочисленных книгах, посвященных географии политических границ, австралийский географ Дж. Прескотт. Он критиковал своих предшественников за бесчисленные и «бесплодные» классификации границ, за «неакадемическую» предвзятость и отмечал, что местоположение и характер границы – результат действия ряда факторов, из которых многие – географические. Позднее он пред-

Рис. 11. Модель ситуаций на границах и в приграничных зонах М. Фуше (гипотетическая страна).

дожил модель изучения границы, представляющую собой своего рода матрицу.

Прескотт считал, что задача географа, с одной стороны, изучить влияние на местоположение, делимитацию и демаркацию границы на местности различных компонентов географического ландшафта. Такими компонентами могут быть характер рельефа, почв, гидрографической сети, размещение природных ресурсов, расселение различных социальных групп и т.д. – вплоть до распределения по территории мест-символов (например, германских кладбищ времен Первой мировой войны во Франции).

С другой стороны, должно быть исследовано влияние границы на те же или примерно те же элементы ландшафта. Естественно, граница обычно более заметно воздействует на население и его культуру, хозяйство, чем на компоненты природной среды [Prescott, 1987].

Во многих работах сторонников функционального подхода местоположение границы принимается как данность, и внимание фокусируется на ее проницаемости для разнообразных потоков в обе стороны и последствия существования границы как барьера для коммуникаций между прилегающими к ней районами, а также для взаимоотношений между граничащими странами.

Пожалуй, самым выдающимся образцом работы, выполненной в традициях функционального подхода, служат книги английского политико-географа Джона Хауза, посвященные границе между США и Мексикой, которую он долго изучал в экспедициях. Этот рубеж – едва ли не самый яркий пример «асимметричной» политической границы, разделяющей самую мощную промышленно развитую державу мира и значительно более слабую в экономическом отношении, хотя и тоже весьма крупную страну Латинской Америки.

Американо-мексиканская граница вообще относится к наиболее изученным и традиционно привлекает внимание исследователей – в США ею занимается целый институт, расположенный в Техасе. Хауз разработал специальную методическую схему изучения приграничных взаимодействий и детальную классификацию трансграничных потоков. Эту модель успешно применили многие географы в конкретных исследованиях.

Пусть А и В- две соседствующие державы; А^, Ау..., 2?,, By..., – их приграничные регионы. Ситуация в этих регионах формирует-

ся, согласно модели Хауза, под влиянием следующих отношений:

• «А-В» – отношения на уровне государств, регламентируемые их центральными правительствами, которые должны исходить из общенациональных интересов;

• «А-А^ А^> и «Д-Вр В^> – отношения каждого приграничного региона со своей столицей, зависящие от его места в национальной экономической и политической системе;

• «Л,-В,» и «А^-В^> – межгосударственные «прямые» (минующие столицы) связи между сопредельными приграничными территориями, определяемые местными администрациями, исходящими из своих локальных интересов и возможностей;

• «Л,-А, -...», «В^-Ву-..,» – отношения между приграничными районами в пределах каждой страны, в том числе их солидарность, умение отстаивать свои специфические интересы перед центральным правительством [House, 1982].

В дальнейшем Хауз усовершенствовал свою модель. Он доказывал, что ситуацию в приграничной зоне определяют структурные экономические и социальные факторы (в основном трансграничные взаимодействия, в большой степени зависящие от специализации хозяйства), восприятие и политическая культура населения, субъекты политической жизни (политические элиты, группы интересов, общественные движения, партии, лидеры...) и политические социальные институты, в том числе системы образования, здравоохранения и социального обеспечения.

Хауз подробно разработал типологию едва ли не всех возможных трансграничных взаимодействий – в области недвижимости, трудовых миграций, движения товаров и капиталов. Так, в числе трудовых взаимодействий он выделил миграции ежедневные (челночные), еженедельные, сезонные; легальные и нелегальные; профессиональные (квалифицированных специалистов). В области недвижимости – использование природных ресурсов, в том числе сельскохозяйственных земель и рекреационных, владение «вторыми жилищами» (дачами).

В отличие от своих более ранних работ Хауз большое внимание уделил нематериальным факторам и потокам – политической культуре, выраженной в том числе в коллективных представлениях, системе ценностей, мифах и стереотипах, «трансграничному» манипулированию общественным мнением на разных уровнях. По Хаузу, все эти структурные факторы и взаимодействия создают в приграничной зоне поле напряженности, отличающееся повышенной преступностью, отношениями зависимости, массовыми нарушениями гражданских прав, частотой разного рода соци-

альных конфликтов. Власти приграничных районов пытаются регулировать напряженность, либо «спуская пар» в открытых конфликтах, либо сотрудничая с противоположной стороной.

^' Четвертый подход к изучению государственных границ – гео-графо-политологическии. Он формировался скорее в политологии, чем собственно в географии и ознаменовал ее сближение с наукой о международных отношениях. Для политологов наиболее важным было изучить влияние границ и их стабильности на состояние международных отношений. Американские политологи Дж. Герц и П. Диль составили базу данных о 870 политических конфликтах, вызвавших изменение государственных границ с 1815 по 1990 г. [Goertz, Diehl, 1992]. На этой основе авторы построили регрессионную модель, объясняющую распределение территориальных споров во времени и пространстве. Выяснилось, например, что чем больше размер государственной территории страны и выше численность ее населения, тем больше в среднем она была подвержена изменениям границ.

Американские политологи Г. Старр и Б. Мост установили, что чем больше у страны соседей, тем чаще она участвовала в войнах [Starr and Most, 1989].

Вероятность быть втянутой в военные действия втрое выше у страны, имеющей воюющего соседа – иными словами, надежны границы только со стабильными и мирными странами (что, кстати, хорошо понимают в России).

Несмотря на важность этих и других подобных выводов, политологи, однако, не склонны рассматривать связь между территорией и населением: их география, выражаясь языком Баранского, «нечеловеческая» («Человека забыли!»). Оперируя данными по многим регионам и за длительные периоды, политологи не могли рассмотреть связь между природой государства и характером границ, между национализмом и пересмотром государственных рубежей.

В целом, несмотря на богатые исторические традиции, старая географическая лимология оказалась неспособной объяснить, почему в одних случаях даже совсем небольшое изменение государственной территории иногда вызывает в стране бурю страстей и приводит к территориальному спору, продолжающемуся десятилетиями, а в других – новые границы воспринимаются обеими сторонами как окончательные и не подвергаются сомнениям. Традиционная политическая география не смогла ответить, почему казавшиеся долгое

время мирными пограничные зоны вдруг в считанные дни превращаются в очаги кровопролитных конфликтов, почему правительства и общественное мнение так часто болезненно чувствительны ко всем вопросам, касающимся государственных границ.

Все известные подходы фактически объясняли феномен государственных границ политическими факторами, трактуя их как зеркало военной, экономической и иной мощи соседних государств. При этом сами эти государства рассматривались как неизменные данности, как «естественные» регионы,

а иногда и как почти мистические одушевленные существа, действующие как единое целое, Сущность и политика государств, равно как и иерархические отношения между ними на глобальном и макрорегиональном уровнях почти совершенно не принимались во внимание.

Характерно, что

практически никогда государственные и внутренние политические и административные границы, а также культурные рубежи не рассматривались как единая система,

что соответствовало жесткому разделению исследований но внешней и внутренней политике. Крайне редки были теоретические работы: в исследованиях границ на долгие десятилетия затянулся этап накопления первичного материала на основе многочисленных конкретных исследований.

Таким образом, еще в 1980-х годах стало ясно, что географическое изучение границ нуждается в свежих теоретических подходах и обновлении. Большой импульс этой традиционной области политической географии придали работы финского географа А. Пааси, посвященные границе между Россией (СССР) и Финляндией [Paasi, 1996]. Пааси, пожалуй, впервые поставил тему границ в центр теоретических дискуссий в общественной географии в целом. Он исходил из гипотезы о том, что

значение границы для жизни людей нельзя понять без анализа ее роли в общественном сознании, в человеческой «территориальности», самоидентификации человека с территориями разного ранга (страной, регионом, местностью) и, стало быть, в развитии национализма как одной из главных форм территориальной идеологии, как основы государственного строительства.

Этот подход опирался на новейшие достижения смежных общественных наук, особенно работы чешского антрополога Ф. Барта и английского политолога Б. Андерсона («послебартовскую» культурную антропологию и этнологию). Пааси показал, как общественные представления о коренном населении и его культуре, безопасности государства и внешних угрозах, исторические мифы и стереотипы влияли на отношение людей и политической элиты к конкретной границе. Ему в значительной степени удалось интегрировать ранее существовавшие в географической лимологии подходы. Работы Пааси, в свою очередь, послужили основой для новой теории политических границ, органично вписавшейся в общую теорию мировых систем.

⇐ Предыдущая30313233343536373839Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: