 |
Современные технологии существуют в сложном взаимосвязанном единстве, включая в себя уровень обра- 4 глава
|
|
|
|
В конце 50-х годов английским физик, химиком и философом М. Полани (1891-1976) была предложена концепция неявного или личностного знания в науке [128]. Изложенного объема научного знания, отраженного в научных трудах и учебниках, недостаточно для плодотворной научной деятельности. Эти взгляды вступали в непримиримое противоречие с концепцией «третьего мира» К.Р. Поппера. С гибелью ученых[80], а следовательно и социального института по поддержанию, развитию и трансляции научного знания, накопленная человечеством информация пропадала[81]. Выводы М. Полани обоснованы тем, что для становления ученого необходима практика проведения исследований и работа (стажировка) под непосредственным руководством уже состоявшихся ученых. Не все знание может быть вер-
155
бализовано, т.е. описано при помощи языка [128, c. 89]. Мы усваиваем в детстве фонетику, расширяем словарный запас, применяем правила словоупотребления и построения предложений, не прибегая к учебникам, точно так же студент и молодой ученый усваивает смысл и навыки научной деятельности непосредственно при личностном общении с их носителем. Перед нами социальный куматоид по передаче научного знания (парадигмы), необходимых профессиональных навыков (научно-исследовательских программ), традиций (этики), научного слэнга и научной эстетики[82]. Все эти социокультурные составляющие научного знания не передаются полностью или частично через учебники – они вырабатываются и поддерживаются постоянной деятельностью научных сообществ в непосредственной профессиональной деятельности и при личностном общении[83].
Ценностные ориентиры, набор примеров из практики поведения, воспитание профессиональных привычек, представление о достаточной и недостаточной обоснованности, эстетические предпочтения[84] (например объяснение красоты теории, изящество эксперимента, элегант-
|
|
|
156
ность решения задачи и т.п.), а также многое другое – это содержание научного знания, которое не может быть передано в книгах, оно усваивается при непосредственном общении и подчистую копируется неосознанно как подражание поведению научного руководителя. Многие примеры приводятся руководителями ad hoc, к случаю, возникают в качестве комментария к деятельности своей или других ученых. Неявное знание М. Полани охватывает инструменты научной деятельности, частично включает в себя методологию науки и методику проведения эксперимента, отношение к верификации научной теории [128, c. 43], также в него входят личностные характеристики ученого (индивидуальные особенности [128, c. 41-42], способности воображать последствия собственной деятельности [228, p. 280], открытость или секретность, объективность или пристрастность, способность воспринимать критику болезненно или творчески, высокомерное или уважительное отношение к подчиненным и т.д.).
Каждая научная дисциплина, а часто и школы в науке (представители различных научно-исследовательских программ), отличаются друг от друга по содержанию неявного знания.
Важность неявного знания может быть проиллюстрирована следующим примером, описывающим процесс создания действующего лазера. Английский социолог Г. Коллинз изучал создание лазера с поперечным возбуждением на углекислом газе, им было зафиксировано следующее явление. Создание точной копии уже действующего лазера оказывалось невозможным. Новый лазер не работал, хотя все описанные в литературе данные были учтены. Приведение устройства в рабочее состояние потребовало установить непосредственный контакт между представителями двух групп ученых – уже создавшими такой лазер и теми, кто пытается воспроизвести полученные первой группой результаты. Но даже несмотря на помощь одного
|
|
|
157
из создателей уже действующего технического устройства, копия лазера долгое время «отказывалась» работать. «Более того, ни одной группе ученых не удавалось воспроизвести действующий лазер, пользуясь лишь содержащейся в формальных публикациях информацией. Успех в постройке работающего лазера всегда зависел от прямых личных контактов. Зачастую они должны были повторяться многократно, до тех пор, пока лазер неожиданно не мог быть сочтен правильно функционирующим» [83, c. 130-131]. В свою очередь, могу подтвердить этот пример, так как лично наблюдал подобную ситуацию, когда работал в Институте общей физики АН СССР. Попытаюсь объяснить причины этой и аналогичных проблем.
При описании экспериментальной установки особое внимание уделяется перечислению и описанию узлов, но не их взаимодействию. Информация о взаимодействии возникает непосредственно при практическом применении прибора. Копирования техники недостаточно для овладения технологией. М. Полани писал: «… для того чтобы овладеть искусством познания и действия, недостаточно одних предписаний и указаний, недостаточно также научиться исполнению каких-либо их отдельных фрагментов – необходимо еще приобрести специальный навык эффективной их координации. Последнее связано с тем, что словесно невыразимыми может быть и знание отношений между отдельными конкретными деталями, образующими в совокупности целое, даже если все они порознь могут быть эксплицитно определены» [128, c. 130]. То есть сперва необходимо создать действующий прибор, а потом выяснить условия его действия. В эксплуатации прибора важную роль играет его настройка и обучение обслуживающего персонала. Но и после этого сохраняется важная роль тех, кто умеет ремонтировать прибор. Таким образом, знание о приборе разделено на несколько частей и на несколько людей – носителей этого знания. Объединять эти части в едином тексте нефункци-
158
онально. Поэтому отдельный источник информации описывает теоретическое знание, на основе которого создан прибор – это учебник или учебники. Отдельно описаны компоненты этого прибора: техническое описание прибора и правила его применения – инструкция по эксплуатации. Если провести аналогию с айсбергом, то «надводной», явной частью будет являться непосредственно сопровождающие прибор инструкции, а невидимой, «подводной» частью будет разнообразное знание, необходимое для создания самого прибора, его ремонта и эксплуатации. Все явное знание на каждом этапе будет дополнять неявное знание, часто проявляющееся в той или иной степени квалифицированности специалиста, привлеченного к обслуживанию технического агрегата. Явное знание для одного специалиста может оказаться и оказывается неявным для другого.
|
|
|
Личностный фактор проявляется и в способности применять на практике полученные знания, а также в общей культуре специалиста. Неявное знание находит свое отражение в любых творческих и рутинных процессах. Для теоретика чтение философской литературы и просмотр спектакля может оказаться критическим для создания новой концепции. На экспериментатора или конструктора воздействие окажет решение головоломок или задач, развивающих пространственное мышление. Знание математики вообще часто становится неявным знанием, обеспечивающим логическую последовательность мыслительного процесса, а также основанием для развития способности к оперированию множеством абстрактных понятий. Список может быть продолжен до бесконечности.
Неявное знание выходит за пределы научного знания: оно шире и охватывает всю сферу социальных отношений индивидуумов. Без этого неявного знания любая профессиональная деятельность, а не только научная, невозможна. Передача научного знания также определяется наличием социальных институтов, само существование которых
159
поддерживается культурой, накопленной за всю историю существования человечества. Часть этих знаний уже забыта или существует в неявной форме правил поведения. Вывод достаточно очевиден: неявное знание – часть любой формы человеческой деятельности, в частности научной. Широта и качество как неявного, так и знания, выходящего за рамки непосредственной профессиональной деятельности, повышают креативность и вероятность достижения профессионального успеха конкретного ученого.
|
|
|
Здесь необходимо развить представления М. Полани о том, что «реальные основания научных убеждений» принципиально неформализуемы [128, c. 95]. Он пишет, что существует «область невыразимого» [128, c. 128-130]. В качестве примера английский философ рассматривает процесс обучения студентов-медиков. На первом этапе они изучают анатомию человека по двумерным картам атласа, на втором этапе они наблюдают при вскрытии ограниченные области тел. Наконец, они должны иметь объемное представление о структуре человеческого тела у себя в голове [128, c. 130-131]. Таким образом результатом изучения становится то, что изначально не было дано, да и не могло быть дано студенту-медику.
Дополню М. Полани тем, что есть знание не формализуемое, но указуемое. Для таких профессий, как медицина, оно составляет значительную часть информации, передаваемую при обучении. Именно с ней связана продолжительность получения данной профессии. Необходимо убедиться в том, что знания не только присутствуют в сознании, но и выработаны необходимые профессиональные навыки, без которых невозможно считаться полноценным врачом.
Вся идея о формализуемом научном знании базируется на ложном и порядком забытом допущении, что наука возникает и существует независимо от окружающей ее культуры. На самом деле это не так. И если наука – часть куль-
160
туры, а ничем иным она быть не может, то ее формализация осуществляется принятыми в данной культуре методами и способами. Идол площади им. Ф. Бэкона оказывается удивительно живучим. Даже математические понятия вводятся обыденным языком, не говоря о других науках.
Различие неявного знания в науке, технике и технологиях может быть продемонстрировано следующим образом. В науке неявное знание служит для получения новых результатов и для приобретения профессиональных навыков. Техника как в самом факте своего существования, так и в своих внешних формах, структурной организации и соподчиненности элементов, дизайне, распространенности несет материальные следы определенной культуры, вызвавшей ее к существованию. Техника есть материальный отпечаток технологий, а следовательно, и социальной организации, в рамках которой эта техника находила свое применение. Техника по отношению к технологии подобна отпечатку следа на песке: есть некто, его оставивший, но сам отпечаток не есть тот, кто его оставил. Таким образом, в технике также имеются проявления, которые по аналогии с неявным знанием могут быть обозначены как неявное содержание техники. Не следует смешивать «неявное содержание» техники со «скрытыми параметрами» техники. Неявное содержание в технике не более чем социально обусловленное отношение к технике, ее созданию и использованию. Примером скрытого параметра может служить нашумевшая «проблема 2000 г.». Суть ее в том, что в многочисленных написанных в конце прошлого века компьютерных программах год был представлен в виде записи двух последних цифр, поэтому появление года, обозначенного двумя нулями, могло быть оценено программой как ошибка ввода или как 1900 г. [202, p. 1-2]. А неявным содержанием становится мода на тот или иной гаджет, дизайн или предпочтение какого-то иного параметра. Проходит время, и это качество уходит в прошлое и лишь
|
|
|
161
специалисты-историки могут рассказать, насколько популярна была та или иная модель телефона.
С изменением социально-культурного окружения неявное содержание либо погибает, либо трансформируется, либо заменяется на новое. «Писаные правила умелого действия могут быть полезными, но в целом они не определяют успешность деятельности; это максимы, которые могут служить путеводной нитью только в том случае, если они вписываются в практическое умение или владение искусством (т.е. в технологию – А.М.). Они не способны заменить личностное знание» [128, c. 83]. Именно личностное знание связывает воедино технику и людей, превращая их в амальгаму технологии. Просто знания для этого недостаточно, необходима социальная эстафета (куматоид) по передаче знаний и навыков обращения с техникой. В предшествующие века техника не была настолько сложной, а человеческая жизнь оценивалась дешево. Работать с кайлом в шахте мог вчерашний крестьянин. Этого не понимал И.В. Сталин, загоняя на стройки пятилетки и на заводы вчерашних крестьян, обеспечивая таким образом постоянные производственные нарушения и чудовищный травматизм [23; 55]. Единственное, что получалось хорошо и соответствовало уровню этого «великого менеджера», – это примитивный труд с малой механизацией на стройках ГУЛАГА. В Египте или Риме Сталин добился бы величайших успехов, работая прорабом на стройке пирамид или акведуков. Аналогия настолько увлекла меня, что не могу не сравнить Дворец Советов и московские высотки с египетскими пирамидами: страна лежала в руинах, люди жили в земляных бараках, а ресурсы направлялись на возвеличивание режима.
В технологиях неявное знание играет важнейшую роль[85] при приобретении навыков эксплуатации технических устройств. Если в науке роль неявного знания еще и может казаться замаскированной, то при эксплуатации техники она находится на самой поверхности. Передача этого знания от мастера к ученику всегда составляет творческую основу технологий. Суть современных технологий – максимально формализованное использование техники – выступает против какого бы то ни было неявного знания. Но влияние культурной, социальной, исторической, политической ситуации на применение технологий не прописано в руководствах по применению технологий. Так, «традиция» выходить на работу в понедельник в состоянии абстинентного синдрома или доведение «до кондиции» прямо на рабочем месте являются частью неявного социокультурного содержания отечественной техники[86]. Умение «при помощи отвертки и чьей-то матери» запустить конвейер преувеличивает эту часть в лучшую сторону, но зато вербализует ее на уровне народного фольклора.
Неявное знание включено в технологии на трех уровнях. Два первых – это составляющие фундаментального и прикладного научного знания, использованные при создании технологий, а третий – внедренное при использовании технологий знание.
Если в науке ученый на основании личностного знания может принимать решения (пусть и в нерефлексированной форме), влияющие на получение нового знания, то в технологиях повлиять на процесс может значительно большее число людей – участников технологической цепочки от производства до продажи, последующего обслуживания и утилизации. Необходимо учесть, что любое вмешательство
163
в технологию приводит к ее изменению, а чаще – к разрушению. Так, попытки изменить в угоду политическим и экономическим требованиям (в советской экономике необходимо было перевыполнять план) технологию разлива «Пепси-колы» путем уменьшения концентрации сухого реагента приводили к остановке закупленного лицензионного оборудования, которое контролировало качество выпускаемого продукта. Последующее устранение фотоэлемента, ответственного за контроль концентрации вещества в получаемом растворе по сути породило новую технологию некачественного производства лицензионного продукта.
Поэтому, рассматривая роль неявного знания в технологиях, необходимо учитывать, что получаемые результаты во многом будут зависеть от первоначальных установок исследователя либо от социальной или культурной предыстории. Наивно представлять себе будущее технологическое процветание России путем покупки некоей райской технологии. Технологии всегда продаются устаревшими[87].
В случае, если речь будет идти о неявном знании, определяющем принятие решений, то «в работах, посвященных стандартам (QWERTY -эффектам), подчеркивается случайность одномоментного выбора и высокая стоимость его изменения; в работах, посвященных институтам, внимание исследователей акцентируется на связи нового выбора с историей, национальной идентичностью, взаимозависимостью институтов (path dependency и path determinacy). В терминах случайных процессов это различие можно сформулировать следующим образом: выбор стандартов имеет черты нестационарного Марковского процесса. Точка, в которой производится выбор, определяется всей предшествующей траекторией, но сам выбор меньше зависит от предыдущих состояний, чем от привходящих
164
обстоятельств момента принятия решения. Выбор институтов понимается, скорее, как процесс с длительной памятью – предшествующая история институциональных изменений не только определяет положение в данный момент, но она также оказывает и существенное влияние на каждый следующий выбор» [180, c. 133]. Такое вариативное описание принятия важнейших решений меньше всего наводит на мысль о наличии исключительно явного знания при определении будущих стандартов или формировании институтов. Роль «случайностей» здесь подчистую играет скрытое, личностное знание, которое находит свое воплощение в стереотипах, приверженности традициям или иным социокультурным воздействиям.
При рассмотрении сложных взаимоотношений, возникающих между человеком, техникой и технологиями, влияние и роль неявного знания увеличивается. При достижении определенного уровня сложности свести поведение человека, создающего и обслуживающего современное производство, исключительно к набору профессиональных характеристик становится невозможным. Его качества как профессионала должны быть дополнены простыми человеческими «ответственности за свои действия», «социальной зрелостью» [34, c. 63] и множеством других, формируемых не только и не столько в профессиональной среде, сколько в повседневной социальной жизни. Технократический подход ограничивается только профессиональными качествами и, следовательно, истребляет все не имеющее прямого отношения к ним из образовательного процесса, игнорирует социокультурные потребности профессионалов в их досуге. Человек рассматривается в этом случае лишь как часть технологического процесса, не более чем заменяемый и возобновляемый ресурс. Из ушедшей эпохи дошел рефрен этого подхода «Партия без тебя обойдется. Обойдешься ли ты без партии?» и классическое сталинское «незаменимых у нас нет».
165
Рассматривая сложное современное производство, необходимо учитывать такие его составляющие, как «существующие особенности теоретических представлений и средств проектирования техники в деятельности разработчиков; относительность и неполноту научной картины объективной реальности; многоаспектность, изменчивость, нечеткость целей и задач управления комплексом; неточность и неоднозначность описания и ограничения формальных методов моделирования неустойчивых и нелинейных процессов межсистемных взаимодействий и воздействия нестационарных экстремальных условий внешней среды». Наряду с этим, возможные ошибочные действия операторов являются следствием «субъективных факторов сложности индивидуальной и социальной активности профессионалов, а также межличностных взаимодействий и групповых отношений в процессе проектирования и эксплуатации техники» [34, c. 59]. С моей точки зрения, при реализации технологии, а именно в ее рамках возникает система человек-техника, роль неявного знания повышается и становится одним их важнейших факторов достижения как безопасности производства, так и качества выпускаемой продукции.
Технологии стремятся к одному идеалу – получению неограниченного количества конечного продукта с совершенно одинаковыми свойствами. На этом пути личностное, неявное знание выступает очень серьезным препятствием. Самым простым решением этой проблемы было бы изгнание человека из процесса производства. При полной автоматизации и контроле качества на максимальном количестве этапов производства можно достигнуть наилучших результатов. Человек вроде бы действительно становится фактором, которым можно пренебречь в полном соответствии с Б.И. Кудриным. Но конечный продукт все равно оказывается в тесном контакте с человеком, и от того, как он будет использоваться, зависят и производительность труда, и многообразные культурные, соци-
165
альные, политические и экологические последствия, игнорировать которые мы не вправе.
Поэтому, если внимание исследователя будет сосредоточено на внешнем проявлении технологии как способа производства изделий, соответствующих наперед заданным параметрам, то роль личностного знания будет ничтожно мала и ею будет необходимо пренебречь. Если же важен не сам факт производства товара, а экономический рост и прибыль, то в такой системе экономических отношений значение обретает социокультурная составляющая технологий. В этом случае игнорировать человека можно лишь при государственной поддержке производителя. В отдельных случаях такая экономика может быть эффективной, но ее эффективность будет достигаться за счет дополнительной эксплуатации человека и природы. В том случае, если технологии будут рассмотрены как культурный феномен, то в сферу исследовательского интереса будут включены причины победы отдельных технологий в конкурентной борьбе с аналогичными технологиями, неявное знание станет одним из важнейших факторов при оценке технологий.
166
Глава III
Влияние Великой Триады на общество и социума на науку, технику и технологии
Знать, чтобы иметь силу действовать.
Огюст Конт
3.1. Наука, техника и технологии: влияние на социум
Воздействие, оказываемое элементами Великой Триады на общество разнообразно и разнопланово[88]. Среди обсуждаемых проблем упоминаются влияние науки[89], техники и новых технологий на условия жизнедеятельности [220, p. 429-431], роль доступных баз данных в формировании новых взаимоотношений [239], возникновение этической проблематики [214], потребность в новых законах и появление новых правонарушений, установление не предпо-
168
лагаемой ранее системы социальных взаимосвязей [240, Pp. 7-8, 11-12].
Происходящие изменения – это результаты социо(техно) взаимодействия: взаимная адаптация социума и окружающей его технической реальности к живой и неживой природе. Это поиск нежного равновесия между потребностями общества и возможностью их удовлетворения за счет окружающего мира (включая социальный) при помощи техники и технологий.
Мир, в котором эволюционирует социум, нестабилен. Он изменяется в космическом, географическом и социальном измерениях. Это динамическая система, в которой то социальное начинает доминировать над техническим, то техническое обретает власть над социальным. «Взаимодействие технологических систем и общества не является симметричным в течение долгого времени» [215, p. 108], – заметил Т. Хугес. Но несмотря на флуктуации единственным разумным компонентом этой системы является не обезличенное общество, а социум в лице его активных представителей.
Связь науки, техники, технологий и общества происходит не в идеальном изолированном мире, а в условиях, задаваемых процессами в живой и неживой природе, а также находится во взаимосвязи с культурными и социальными процессами. Вне этих факторов развитие социума и порождаемой им техники, используемых технологий и научных знаний представляется невозможным. Оценка полезности или вредности Великой Триады «зависит не только от того, как ее используют, но от всей совокупности ценностей и критериев, с помощью которых она оценивается в обществе» [54, c. 182]. Знание может быть абстрактным и даже не применимым к действительности (например отдельные математические теории), но техника и технологии всегда конкретны. Они существуют только как реальное воплощение трансформации мира, угодное социуму. Изобре-
169
татель только реализует свою индивидуальную способность к творчеству в рамках предоставленных ему обществом возможностей (наличие информации, финансирование и т.д.), преодолевая разнообразное сопротивление. Столкновение изобретателя и социума оставим без дальнейшего рассмотрения. Сконцентрируем взгляд на том, что только общество определяет, будет ли новая техника использоваться и каким именно способом, только социум способен определить цели, которые будут поставлены, и задачи, которые будут решены с помощью техники, и таким образом она будет включена в технологический процесс. М. Маклюэн приводит много примеров воздействия техники и технологий на социум, опираясь на этнографические работы других авторов: «Каменный топор был не просто редкостью; он всегда служил основным статусным символом, подчеркивающим значимость мужчины. Миссионеры привезли с собой кучу острых стальных топоров и раздали их женщинам и детям. Мужчинам приходилось даже брать их у женщин взаймы, и это вызвало катастрофическое падение мужского достоинства» [82, c. 29]. Другой случай, рассмотренный им, демонстрирует изменения, произошедшие в индийской деревне после проведения туда водопровода. Это благо цивилизации разрушило социальные отношения, объединявшие жителей в единое целое. Утрата необходимости ходить каждодневно к колодцу и вместе с тем возможности обсуждать там произошедшие события привела к отчуждению жителей друг от друга и к упадку общественной жизни в деревне [82, c. 98]. Насколько всеобще утверждение о соединении человечества в единую деревню прекрасно видно на примере более простого технического устройства, чем СМИ или Интернет. М. Маклюэн оказался неспособен понять известные ему факты, тенденциозно воспев лишь один из них, проигнорировав остальные. Впрочем, фрагментарное мышление свойственно не только этому канадскому философу, но и всей интернет-культуре.
170
Интернет не сплачивает народы в глобальном культурном единении, а разобщает их. Подобно другим техническим устройствам Интернет не расширяет наши возможности, а наоборот, сужает их. Все придуманные человеком инструменты обладают специализацией, и опытный пользователь забьет при помощи молотка гвоздь, а неопытный расширит область использования молотка и забьет шуруп. Аналогично и с Интернетом: при его помощи облегчается поиск информации, но в других областях его применение мало продуктивно. Для тех, кто умеет извлекать из Сети пользу, Интернет становится инструментом, для остальных – Господином, чье коварство и вред плохо изучены[90], а страны с низким уровнем потребления информации по-прежнему остаются аутсайдерами мировой экономики.
Если посмотреть в туманную глубь веков, то с самого начала фиксируемой антропологами истории развития нашего вида уровень социальной и технической организации у разных групп гоминид был неодинаков. Для описания развития человечества более убедительными являются представления о задержках и ускорениях эволюционного развития отдельных групп, обусловленных «степенью территориальной изоляции, характером расселения, уровнем хозяйственного развития той или иной группы гоминид, ее численностью и другими причинами географического и социально-исторического порядка. Сосуществование на протяжении ряда тысячелетий форм, относящихся к разному уровню стадиального развития, может считаться сейчас доказанным в истории семейства гоминид» [5, c. 15], – утверждал академик В.П. Алексеев. Увы, исследованию данной проблемы не уделено практически никакого внимания.
171
За пределами рассмотрения остается два важных фактора: «Первый из этих моментов отражает взаимодействие общества с природной средой (СТБГС и СТБГ-комплекс в моем понимании – А.М.), характер этого взаимодействия и его усовершенствование силами самого общества (т.е. при помощи Великой Триады – А.М.) – другими словами, некий уровень познания природы и географической среды и подчинение их потребностям общества, обратное влияние на общество географической среды, особенно в ее экстремальных формах. Второй момент является важнейшей демографической характеристикой, аккумулирующей фундаментальные биологические и социально-экономические параметры» [5, c. 16].
Пренебрежение внешними по отношению к человеку факторами уже дорого обошлось человечеству и получило название экологического кризиса (понимаемого мною и как кризис в культуре). Усилив свои возможности использованием техники и попав в зависимость от технологий, человечество смело разрушает фундамент своего бытия, надеясь исправить сложившееся положение при помощи все тех же технологий и техники. Сложность положения заключается в том, что техника и технологии непосредственно являются частью фундамента современного общества. В этой ситуации «точкой опоры» является третий компонент Великой Триады – научное знание. Открытия ученых обеспечивают нас потенциальными возможностями для дальнейших трансформаций природы и общества. Если попытаться провести «строительную» аналогию, то техника и технологии – это железобетон, в котором одни элементы имеют природное происхождение (вода, песок), некоторые частично обработаны (гравий), а другие имеют искусственное происхождение (металлическая арматура), и все элементы целого соединены по человеческому проекту. Конечно, «все аналогии» неточны, эта не исключение. Но если дополнить «железобетонные» представления о
172
фундаменте нашей жизни процессами (подвижки грунта, разрушение железобетона микроорганизмами), то аналогия будет ближе к реальности.
Воздействие современной технической реальности на социум многогранно и поистине неисчерпаемо[91]. Но это воздействие обычно рассматривается вне связи с духовным миром человека: проще считать, что техника и духовный мир человека развиваются параллельно, не оказывая воздействия друг на друга. Если наука еще могла, с точки зрения философских концепций, влиять на поведение людей, а действующий в ее рамках этос (нормы поведения) мог быть предложен как эталон для общечеловеческих норм поведения, то техника выступала в роли обслуги, чье воздействие на хозяев сводилось к удовлетворению их потребностей. Устанавливая неразрывное единство элементов Великой Триады и их взаимозависимость, невозможно рассматривать науку (как деятельность, детерминированную социокультурным контекстом) и технику (а также связанную с нею инженерную деятельность) как объекты, находящиеся в «безвоздушном» пространстве. В данном случае необходимо рассмотреть воздействие на общество со стороны всех элементов Великой Триады.
|
|
|
