 |
Второй период истории русского раскола 2 страница
|
|
|
|
6. Мнение о небритии брады и усов. Это второе мнение Стоглава, которое он хотел возвести на степень догмата, вошло в старопечатные книги при патриархах Иоасафе и Иосифе. В иоасафовском потребнике 1639 г. помещено соборное изложение патриарха Филарета Никитича, решительно осуждающее брадобритие Латинян (л. 443 об. ). В состав Кормчей, изданной при патр. Иосифе в 1650 г., вошло известное нам сочинение Никиты Стифата об опресноках, заключающееся, как и в некоторых рукописных славянских Кормчих ХVI века, статьею против брадобрития194. Но надобно сказать, что учение этих двух старопечатных книг о брадобритии не совсем согласно с учением других книг, напечатанных у нас тогда же. Например, в книге так называемой Кирилловой греческий философ Панагиот укоряет Латынян собственно за то, почему их папы и вообще церковницы стригут брады (л. 235). а отнюдь не за то, что стригут или бреют себе брады и миряне, – между тем, как в означенных двух книгах брадобритие запрещается решительно всем христианам, называется мерзостно пред Богом и признается великою ересию». Равным образом в книге о вере говорится: «к сему же и сие безумие западных мнимых духовных воспомяну о голении усов и брад» (л. 257), а не поставляется это в вину всем вообще христианам. И такой взгляд на дело, по крайней мере, согласен с тем, какой издавна имели Греки. Еще в XI веке константинопольский патриарх Михаил Керулларий, излагая разные нововведения Латинян, поставлял на вид, что епископы их бреют себе бороды195; потом к концу XII столетия Греки, при исчислении отступлений римской церкви, в послании к папе Иннокентию III, также не забыли упомянуть, что римские епископы бреют себе бороды196. А для мирян брадобритие и стрижение волос издревле позволено было у Греков по закону воинскому: следовательно этого они не могли ставить в укор и мирянам церкви западной.
|
|
|
7. Мнение о сугубой аллилуии. Мнение о сугубой аллилуии, как известно, по происхождению своему есть одно из древнейших раскольнических мнений и принадлежит к числу тех, которые с такими настояниями и угрозами старался утвердить составитель Стоглава; но по внесению в старопечатные книги мнение это есть одно из позднейших. Не только в следованной Псалтыри 1577 г., напечатанной в Москве при царе Иоанне Васильевиче IV, не только в следованной Псалтыри 1603 г., напечатанной там же при патр. Иове, но и во всех служебниках (которые справедливо можно назвать вместе требниками, хотя неполными; потому что они содержат в себе многие чины и на разные требы), – во всех служебниках, изданных при патриархах Иове, Филарете, и Иоасафе, во всех потребниках, следованных Псалтырях и уставах, изданных при тех же патриархах, не встречается ни разу наставленья: аллилуия дважды, и ни разу не напечатано: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже, а везде: аллилуия трижды; или: аллилуия, аллилуия, аллилуия; или просто: аллилуия197. Даже в следованной Псалтыри, изданной при патриархе Иосифе в 1646 г., ни однажды не напечатано: аллилуия дважды, или: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже, а заповедуется трегубая аллилуия198. И это – не в тех только местах, где аллилуия читается или поется без прибавления: слава Тебе Боже, но и в тех, где она употребляется с прибавлением, и где в служебниках и часословах, изданных при патр. Иосифе (1648–1652), действительно, начали печатать: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже. Возьмем для примера чинопоследование об усопших. По служебникам и требникам патриархов Иова, Филарета и Иоасафа, также по следованной Псалтыри и требнику (1647 г. ) самого патр. Иосифа положено в этом чине после псалма: «живый в помощи»... читать: аллилуия трижды, и потом после «непорочных» петь: аллилуия трижды199: а в служебниках патр. Иосифа напечатано в первом случае: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже, дважды, а в последнем, т. е. после «непорочных»: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже, трижды200. Итак, вот когда, – уже во дни патриарха Иосифа, и притом к концу его жизни (1648–1652), следовательно спустя почти столетие после стоглавого Собора, сугубая аллилуия вошла в печатные московские книги и заняла место там, где в прежних печатных книгах стояла трегубая аллилуия! Зачем же мнимые ревнители старины предпочитают менее старые книги более старым? Или, если не предпочитают: ужели не видят, что последние противоречат первым касательно аллилуии, внушая трегубить ее в тех самых случаях, когда первые велят ее сугубить? Очевидно, что если бы раскольники стали отправлять службы собственно по книгам, какие напечатаны при наших патриархах до Иосифа: в таком случае в службах раскольнических вовсе не слышалось бы сугубой аллилуии. Не можем, наконец, не заметить, что не только в книгах, изданных при первых наших четырех патриархах, но и в тех, какие напечатаны при патр. Иосифе, весьма часто заповедуется: аллилуия трижды, или напечатано: аллилуия, аллилуия, аллилуия, хотя без прибавления: слава Тебе, Боже201. Ужели ж раскольники полагают, будто здесь им предписывается только двоить, а не троить, – сугубить, а не трегубить аллилуию?
|
|
|
8. Мнение о достоинстве и подлинности Стоглава. Неоспоримо, что книга Стоглав со времени своего безвестного происхождения долго оставалась малоизвестною и вовсе не имела силы закона в нашей Церкви, как показывает самая история наших первопечатных церковных книг. Стоглав, например, повелевает, чтобы священник и диакон пред началом литургии читали входные молитвы на паперти пред дверьми церковными, потом уже вступали в церковь, и перечисляет самые молитвы (гл. 9). А во всех наших первопечатных служебниках, даже Иосифовских, положено читать входные молитвы в церкви пред царскими дверьми, и хотя в числе этих молитв находятся и указанные Стоглавом, но находятся и многие другие, не указанные. Стоглав решительно заповедует при крещении детей «не обливать их водою, но погружати в три погружения» (гл. 17). А в первом нашем печатном служебнике, изданном при п. Иове 1602 г., и во втором – 1616 г. повелено больных детей крестить чрез обливание, поставив их в купель по выю. Стоглав определяет читать в Символе веры что-нибудь одно о Св. Духе: или Господа, или истиннаго, и запретил читать: Господа истиннаго. А в книгах, изданных при патр. Филарете и его двух преемниках, везде в Символе напечатаны эти запрещенные слова. Стоглав с особенным усилием старается утвердить, чтобы в церквах употреблялась только сугубая аллилуия с прибавлением: слава Тебе Боже (гл. 42). А во всех служебниках, требниках, псалтырях и уставах, напечатанных при первых наших патриархах до Иосифа, нет и следов этой аллилуии. С такою же силою Стоглав изложил постановление свое о двуперстии для крестного знамения (гл. 31). А между тем прежде в печатных книгах у нас явилось учение о троеперстии, и мысль о двоеперстии хотя внесена потом при патр. Филарете в большой катихизис, но как-то еще несмело и нерешительно; когда даже, во дни патр. Иосифа, ее начали проповедывать в книгах решительно, то ни разу не указывали для подтверждения ее на постановление Стоглава. Должно, однакож, с другой стороны, допустить, что чем более проходило времени от появления книги Стоглав, тем более и более забывали об ее безвестном происхождении, и тем незаметнее привыкали к мысли, при существовавшей тогда малообразованности и доверчивости, что книга эта действительно принадлежит стоглавому Собору, как его каноническое уложение. В первый раз упоминается о Стоглаве в соборном изложении патр. Филарета, бывшем в 1620г. и напечатанном при иоасафовском требнике 1639 г., и упоминается следующим образом: «и Макария митрополита в Стоглавнике о том же свидетельство, еже не обливати» (гл. 5). Потом в том же потребнике помещена (43) глава: «из Стоглавника Царя Ивана Васильевича с собором Макария митрополита о тафьях безбожного Моамеда». В книге Кирилловой (л. 3 об. ) Стоглав поставлен в числе книг, которым «подобает чести православным христианом». Наконец в служебниках и требниках, напечатанных при патр. Иосифе в 1651 и 1652 годах, Стоглав со всею уже ясностью называется соборным уложением, усвояется именно собору 1551 года, бывшем в Москве при царе Иоанне Васильевиче IV и при митрополите Макарии, и принимается даже за руководство для разных церковных исправлений202. С этого времени мысль о подлинности Стоглава, как соборного уложения, сделалась общепринятою и, без всякой новой поверки, перешла к последующим поколениям.
|
|
|
|
|
|
Не упоминаем здесь о некоторых других мнениях, менее важных, которые также впоследствии начали раскольники основывать на старопечатных книгах. Не упоминаем и об одном из весьма уважаемых раскольниками мнении, именно касательно осьмиконечного и четвероконечного креста, будто один только первый есть истинный крест Господень, достойный нашего почитания, и потому им только одним должно печатать просфоры, а последний – не есть крест Господень, но крыж латинский, и потому не должен быть ни чтим православными, ни употребляем для печатания просфор: такого учения решительно нет в старопечатных книгах. Напротив, в соборном изложении патриарха Филарета Никитича, напечатанном в 1639 г., где с особенною подробностию исчисляются заблуждения Латинян, отнюдь не ставится им в вину, что они чтят крест четвероконечный, и даже этот самый крест, этот крыж латинский, называется крестом честным, Господним203. Судя также по некоторым изображениям креста, встречающимся в старопечатных книгах, можно заключить, что тогда равно чтили и употребляли кресты – и четвероконечный204, и шестиконечный205, и осьмиконечный206.
II. Обратимся теперь к самим старопечатным книгам, которые как бы освятили собою и окончательно утвердили все главные раскольнические мнения, а потому и соделались коренною основою русского раскола. И чтобы составить справедливое понятие о достоинстве этих книг, равно как о внесении в них раскольнических мнений, разрешим следующие вопросы.
1) Кем и как совершалось издание старопечатных, церковно-богослужебных и учительных книг, уважаемых нашими старообрядцами? Церковно-славянские старопечатные книги в этом отношении можно разделить на три класса: к первому классу относятся книги, изданные вне России – в Кракове, Венеции, Черногории, Угровлахии, Сербии, на которые ссылаются раскольники весьма редко или почти не ссылаются207; ко второму – книги, изданные в пределах нашей юго-западной митрополии – в Вильне, Остроге, Львове, Киеве и проч., на которые ссылаются раскольники довольно часто и вообще смотрят с гораздо большим уважением208: наконец к третьему – книги собственно московского издания, явившиеся особенно при первых наших пяти патриархах, которые почти исключительно и употребляются раскольниками и признаются за совершенно верные, святые, богодухновенные, не требующие никакого исправления209.
|
|
|
Что касается до книг первого рода – самых старых книг, напечатанных церковно-славянскими кирилловскими буквами: то печатание их, как показывают послесловия, было делом только частных лиц, которые, естественно, поступали при этом каждый по своему личному усмотрению и средствам, и, может быть, печатали первые, попадавшиеся им списки. Так, в Кракове напечатаны в 1491 г. шестоднев, часослов, следованная псалтырь, октоих, триоди постная и цветная некоим «мещанином краковским Шванпольтом Феоль (Феолем) из Немець, немецкого роду Франк – при державе великого короля польского Казимира»210. В Венеции изданы в 1493 г. часослов неким магистром Андреем Торесанским; потом в 1519 г. служебник и в 1520 г. псалтырь и часослов иеромонахом Пахомием, повелением и иждивением воеводы Божидара Вуковича, выселившегося из своего отечества – Македонии в Италию; еще после, по повелению того же Божидара, напечатаны: в 1537 г. октоих – иеромонахами Феодосием и Геннадием, в 1538 г. соборник – иеродиаконом Моисеем, в 1546 г. следованная псалтырь – сыном Божидара, называвшимся Винценцо, в 1554 г. служебник – иеромон. Пахомием211. В Черногории изданы осмогласник (1494 г. ) и псалтырь следованная (1495) иеромонахом Макарием, по повелению черногорского воеводы Георгия Черноевича, при зетском митрополите Кур-Вавиле212. В Угровлахии напечатано Евангелие (1512 г. ) тем же иеромонахом Макарием, по повелению господаря угровлахийского Иоанна Бессараба. В Белграде Сербском также Евангелие (1552) иером. Мардарием, накладом княжат Радима Дмитровича и Траяна Гундуловича213. И ни откуда не видно, чтобы, при печатании этих книг, они были предварительно или сверяемы с греческими подлинниками, или сличаемы с древними славянскими списками, или рассмотрены и одобрены высшею церковною властью.
Книги, напечатанные в пределах нашей юго-западной митрополии, надобно подразделить на частнейшие отделы. Одни из них печатались так же, как и в означенных типографиях заграничных, частными лицами, без всякого участия церковной власти, и неизвестно – были ли или не были предварительно исправляемы по греческим или древле-славянским спискам. Таковы изданные в Вильне: псалтыри 1586 и 1592 г. и Евангелие 1600 г. – «промыслом, проторы, труды и тщанием скарбнаго пана Лукаша Ивановича Мамонича и брата его Козмы бурмистра виленскаго»; Евангелие 1574г. и псалтырь 1576 г. – Петром Тимофеевым Мстиславцевым «умышлением и промышлением пана скарбнаго Ивана Семеновича Зарецкаго и брата его пана Зенова»; октоих 1582 г. – трудами некоего Василия Михайловича Гарабурды: служебник 1617 г. – «коштом и накладом канцлера литовскаго Льва Сапеги»214. Таковы же напечатанные: в Заблудове – Евангелие учительное 1568 г. – Иоанном Феодоровым и Петром Тимофеевым по приказанию и на иждивении гетмана литовского Григория Ал. Ходкевича; во Львове – Апостол 1573 г. – Иоанном Феодоровым на иждивении детей Ходкевича; в Остроге – псалтырь и новый Завет 1580 г. и Маргарит 1596 г. «коштом, промышлением и всем накладом князя Острожскаго Константина»; в Киеве – Апостол 1630 г. «коштом и накладом пана Богдана Стеткевича»215. Другие книги печатались, хотя также частными лицами, по крайней мере, с благословения и след. с ведома церковной власти. Например, в Вильне напечатаны – служебник 1583 г., за благословением митрополита киевского Онисифора, и Апостол 1591г., за благословением константинопольского патриарха Иеремии и киевского митрополита Михаила Рагозы; во Львове – Апостол 1639 г., за благословением святейших патриархов и митрополита киевского Петра Могилы; в Киеве – псалтырь 1624 г. за благословением киево-печерского архимандрита Елисея Плетенецкого и др. 216. Третьи книги были переводимы вновь с греческого и издаваемы, хотя также частными лицами, но при некотором участии церковной власти. Так переведены и напечатаны – в Стрятине требник 1606 г. некоим Феодором К..., по благословению Львовского епископа Гедеона Болобана; во Львове – св. Иоанна Златоустого о священстве 1614 г., по благословению львовского епископа Иеремии Тисаровского; в Евю (близ Вильны) – св. Каллиста Евангелие учительное 1616 г. трудами иноков виленского Святодуховского монастыря; в самой Вильне – св. Макария египетского беседы 1627 г. старанием иноков того же монастыря; в Киеве – св. Иоанна Златоустого беседы на послания св. ап. Павла 1623 г., беседы на Деяния св. Апостолов 1624 г., св. Андрея кесарийского толкование на Апокалипсис 1625 г., – трудами иноков Киевопечерской лавры – Памвы Берынды, Лаврентия Зизания и других, за благословением архимандритов лавры Елисея Плетенецкого и Захарии Копыстенского217. Наконец, еще некоторые книги, изданные в юго-западной нашей митрополии, печатались не иначе, как после исправления их с греческого подлинника, или сличения не только с греческими, но и славянскими списками, иногда даже с печатными изданиями, и большею частию по благословению церковной власти. Довольно указать на полную Библию острожского издания 1581 г., на служебник стрятинского издания 1604 г., по благословению львовского епископа Гедеона Болобана, на октоихи 1630 и 1639, триодь цветную 1642 г. и анфологион 1643 г. – львовского издания, по благословению то константинопольского патриарха, то киевского митрополита; на служебники 1629 и 1639 г., триодь цветную 1631 г. и требник 1646 г. – киевского издания, по благословению или даже трудами митрополита Петра Могилы218.
Почти на такие же частные отделы, какие заметили мы между книгами, изданными в юго-западных наших типографиях, можно разделить и книги московского издания. Самые первые из них, напечатанные еще при московских митрополитах Макарии, Афанасии и Кирилле, изданы были частными лицами только по приказанию царя Иоанна Васильевича IV, именно: Апостол 1564 г. и часослов 1565 г. – диаконом Гоступским Иваном Федоровым и Петром Тимофеевым Мстиславцевым; псалтырь 1568 г. – Никифором Тарасиевым и Тимофеем Невежею, псалтырь 1577 г. – в Слободе – Андроником Тимофеевым Невежею. И ни откуда не видно, чтобы книги эти до напечатания были исправлены по каким-либо спискам греческим или славянским, или печатались по благословению и под надзором самих митрополитов219.
При первых наших патриархах, Иове и Гермогене, книги печатались иногда также без благословения первосвятителей частными лицами, каков, например, устав 1610 г., изданный чернецом Логином, крылошанином Троицкого Сергиева монастыря220. Но гораздо чаще печатались, по крайней мере, с благословения и с ведома первосвятителей, хотя и частными лицами: так с благословения Иова изданы – Апостол 1596 г., минея общая 1600 г., служебник 1602 г., псалтырь 1603 г. – Андроником Тимофеевым Невежею, триодь цветная 1604 г. Иваном Андрониковым Невежиным, Евангелие 1606 г. Онисимом Михайловым Радищевским и др. 221 О некоторых только книгах, напечатанных в то время, известно, что они были свидетельствованы при печатании нашими иерархами, или, по крайней мере, кем-либо по их избранию, именно: о цветной триоди 1591 года, свидетельствованной при патриархе Иове222, о минее общей, свидетельствованной тогда же223, и о минее служебной за первые три месяца с половиною, свидетельствованной патриархом Гермогеном224. Но в чем состояло это свидетельствование, – в снесении ли печатаемых книг с греческим текстом, или только со славянскими древними списками, или даже в одном наблюдении за согласием печатного текста с избранным рукописным подлинником, неизвестно225.
По смерти п. Гермогена, в период между-патриаршества, у нас решились было заняться исправлением печатных книг не только по славянским спискам, но и по греческим. И это дело, грамотою царя Михаила Феодоровича от 8 ноября 1617 г., поручено было известному архимандриту Троицко-Сергиева монастыря Дионисию, вместе со старцами его обители – Арсением Глухим, знавшим хорошо и греческий язык, Антонием Крыловым, черным диаконом Закхеем, священником села Клементьева – Иваном Наседкою и другими. Прежде всего на них возложено было исправить служебник или требник, который хотели тогда вновь напечатать. Для сличения исправители имели у себя, кроме прежде изданного московского служебника, до двенадцати славянских списков, харатейных и бумажных, и пять греческих. Полтора года с величайшим усердием занимались они сличением этих списков и нашли в позднейших, особенно в печатном, множество погрешностей – прибавлений и искажений. Между прибавлениями, которые они полагали исключить, находилось известное слово и огнем, в молитве на освящение воды в день Богоявления: «сам и ныне, Владыко человеколюбче Царю, освяти воду сию Духом Твоим Святым и огнем». Слова этого не оказалось ни во всех греческих списках, ни в древних славянских, а стояло оно только в печатном да в двух рукописных славянских, менее древних, и притом так, что в одном приписано было на поле, в другом над строкою. В числе искажений, которые находили нужным исправить, наиболее важные состояли в том, что многие молитвы, обращенные к лицу или одного Бога Отца, или одного Бога Сына, оканчивались общими возгласами к пресв. Троице: «Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Св. Духу»..., очевидно, сливавшими Божеские ипостаси. Вместе с тем исправители занялись пересмотром и других Богослужебных книг и нашли множество погрешностей в октоихе, цветной триоди, в минеях общей и месячной, в канонике и псалтыри. Но едва только архимандрит Дионисий с исправленным служебником явился в Москву, чтобы представить его тогдашнему местоблюстителю патриаршего престола, митрополиту Сарскому и Подонскому Иову, – как тайная зависть и невежество успели огласить справщиков еретиками. Митрополит Иона, с некоторыми духовными властями, бывшими в Москве, преимущественно по навету самых грубых и невежественных обвинителей – уставщика Сергиева монастыря Филарета, ризничого диакона Маркелла и головщика Лонгина, осудили (18 июля 1618 г. ) архимандрита Дионисия за то, что он «имя Св. Троицы велел в книгах марать (т. е. велел исправить возгласы), и Духа Святаго не исповедует, яко огнь есть». Несмотря на все справедливые и разумные оправдания преп. Дионисия и его товарищей, их подвергли истязаниям и поруганиям, особенно первого, заключили в оковы и почти всех разослали в заключение по монастырям. Целый год продолжались страдания осужденных, пока прибывший в Москву патриарх иерусалимский Феофан не убедил новопоставленного им московского патриарха Филарета рассмотреть дело страдальцев соборне и они не были признаны невинными. Патриарх Филарет не прежде, однакож, решился исключить из требника слово: «и огнем», как уже получив (в 1625 г. ) от всех греческих патриархов удостоверение, что этого слова нет в древних греческих подлинниках226.
Таким образом попытка исправления наших Богослужебных книг по древним славянским и вместе греческим спискам не удалась. Но многочисленные погрешности прежде напечатанных книг, указанные преп. Дионисием и его сотрудниками, и волнения, произведенные их исправлением, научили п. Филарета быть крайне внимательным в оном деле на будущее время. По его совету и благословению, повелением великого Государя Михаила Феодоровича, несколько раз издана была «со всяким благим тщанием и люботрудными подвиги книга Служебник к согласию разстоящихся переводов»227, хотя неизвестно, в чем именно состояли это тщание и подвиги. По его совету и благословению, повелением того же Государя, собраны были из разных городов России «харатейные книги добрых переводов»228 и по ним исправлена была книга Требник229, изданная также несколько раз, хотя неизвестно, кем и как была исправлена. Многие книги были свидетельствуемы лично Патриархом при печатании, хотя это свидетельствование ограничивалось, кажется, одним наблюдением за верностью печатного текста с избранным списком230, и предохраняло книги только от новых каких-либо искажений со стороны типографщиков. Так изданы были свидетельствованные Патриархом минеи месячные (начиная с декабря), шестоднев, октоих, Евангелия – напрестольное и учительное, устав церковный231. Только некоторые книги он благословлял печатать без его личного свидетельствования, как издана, наприм., постная триодь в 1621 г. священником Никоном232, и еще некоторые доверял рассматривать и исправлять другим лицам, как доверил, наприм. рассмотреть большой катихизис Зизаниев Богоявленскому игумену Илии и справщику Григорию Онисимову.
При патр. Иоасафе I продолжалось печатание книг уже с меньшим вниманием. Он только благословлял издавать книги, но ни откуда не видно, чтобы какие-либо из них сам лично свидетельствовал, подобно предшественнику своему Филарету. Так, с благословения патр. Иоасафа, напечатаны Евангелие, шестоднев, триоди постная и цветная, служебник, требник, Апостол («снисканием и труды Василия Бурцова»), минея общая, и другие233. Некоторые (наприм. служебник 1635, 1637 г., требник 1634, 1636 г. ) позволял он только перепечатывать в том виде, как они были изданы при патр. Филарете; другие (октоих 1639 г., устав 1641 г., особенно требник 1639 г. ) повелевал предварительно исправлять, отчего в них произошла великая разность с прежде напечатанными, хотя, как уверяют справщики в послесловии требника, они пользовались при издании его теми же харатейными книгами добрых древних переводов, собранными из разных городов России, какими пользовались издатели требника и при Филарете234.
Наконец во дни патриарха Иосифа, пастыря весьма ревностного, но престарелого и слабого, издание книг подверглось еще большему произволу справщиков, на которых он совершенно полагался. Это были нарочито избранные лица из белого духовенства, частию московского, частию других городов, именно: Стефан Вонифатьев – протопоп придворный и духовник царский, Иоанн Неронов – ключарь успенского собора, потом протопоп казанского собора в Москве, Феодор – диакон благовещенского Московского собора, и из иногородних: Аввакум – протопоп Юрьевца повольского, Лазарь – священник Романовский, Никита (прозванный пустосвят) – священник суздальский, Логгин – протопоп муромский, Даниил – протопоп костромской и некоторые другие. Пользуясь совершенной доверенностью патриарха и уважением при дворе и в народе, ограждаемые сильным покровительством боярина дворецкого, князя Львова, начальника типографии и единомысленника своего, эти справщики235 позволили себе слишком много при исполнении возложенного на них дела. Они исправляли все издаваемые ими книги, но исправляли как хотели, не по греческим спискам, а только по славянским печатным и рукописным236, делали в книгах бесчисленные изменения в словах, оборотах речи, прибавки, убавки и т. п. Оттого напечатанные при патр. Иосифе книги, по сознанию самих старообрядцев, отличаются от прежде изданных величайшими разностями237, и в одном сходны с иовлевскими изданиями, в другом с филаретовскими, в третьем с иоасафовскими, в четвертом разногласят со всеми. Но главное зло, какое совершили упомянутые справщики, состояло в том, что они, принадлежа сами к числу последователей Стоглава, решились наконец внести в церковные книги и, как мы видели, действительно внесли учение о сугубой аллилуии и о двуперстном перстосложении – два самые главные догмата русского раскола.
Из сделанного нами очерка печатания церковно-богослужебных и учительных славянских книг до патриарха Никона можем вывести следующие два заключения, неблагоприятные для наших раскольников. Первое: никак нельзя приписывать этим старопечатным книгам, и в частности московским, потому только, что они старопечатные, одинакового достоинства. Книги, изданные частными лицами, на основании какого-либо одного списка, без всякого снесения со списками греческими и древними славянскими и даже без благословения церковной власти, конечно, ниже в глазах православного таковых же книг, но изданных, по крайнее мере, с благословения и ведома церковной власти. Книги второго рода ниже тех, которые изданы не только с благословения, но и при засвидетельствовании церковной власти, хотя и на основании какого-либо одного списка. Книги третьего рода ниже тех, которые изданы не только с ведома и под надзором церковной власти, но еще по сличении со многими древними славянскими списками. А эти последние книги, без сомнения, ниже изданных церковного властью, по сличении не только с древними славянскими, но и греческими списками. Притом достоинство разных изданий весьма много могло зависеть от самих лиц, которые занимались этим делом и, без сомнения, были между собою различны и по уму, и по степени образования и по другим свойствам. Второе: никак нельзя приписывать старопечатным книгам, в особенности московским, изданным до патр. Никона, такой исправности и непогрешимости, что будто бы впоследствии они вовсе не требовали исправления. Наибольшая часть этих книг, московские даже все, изданы были на основании только славянских списков, то одного, то двух, то нескольких, а славянские списки богослужебных книг, по непререкаемым свидетельствам XVI и XVII века238 и по уцелевшим доныне многочисленным памятникам239, были весьма различны между собою и часто крайне неисправны. След. с каким бы усердием и тщанием ни старались издатели этих книг исправить их по одним славянским спискам, полного успеха они достигнуть не могли: надлежало предварительно поверить самые списки славянские по древним греческим. Если же, с другой стороны, некоторые книги, напечатанные в Киеве, Остроге, Львове, и были исправлены по греческим спискам: надобно помнить, что исправлением занимались только или частные лица, всегда несвободные от заблуждений, или иерархи, которых власть не простиралась на всю отечественную Церковь. Вполне благонадежное и обязательное для всей Церкви исправление богослужебных наших книг по греческим спискам могло быть одно то, которое было бы или совершено или, по крайней мере, засвидетельствовано собором православных иерархов... Но чтобы высказанные нами заключения о достоинстве старопечатных книг, уважаемых раскольниками, не показались кому-либо несправедливыми, решим другой вопрос:
2) Как смотрели на эти книги сами издатели их и вообще современники их издания? Сами издатели старопечатных славянских книг отнюдь не приписывали им совершенной исправности и непогрешимости, напротив, обыкновенно просили извинения в своих погрешностях и снисходительного исправления их. В доказательство этого можно было бы представить бесчисленное множество свидетельств; но довольно ограничиться некоторыми. Начнем с славянских книг древнейших, напечатанных в типографиях заграничных. Так, в послесловии к псалтыри следованной, напечатанной в Цетинье (в Черногории) священноиноком Макарием, 1495 года, говорится: «темже старцем яко отцем, ??? сьвьзрастниим яко братиям, юношам яко чедом, чтущим, или поющим, или преписующим, молюсе и коленом касаюсе, аще не рукою, не езыком, любве ради Христове исправляти и нас усердно трудившихсе о сем благословляти». В предисловии к октоиху, изданному в Венеции 1537 г., читаем: «молю же всех, отце и братию, чтущее, или поюще, или преписующе: аще что будет погрешено в книгах сиих, исправляйте любве ради Христове и мене грешного Божидара, трудившасе о сем, усердно благословите». В послесловии к соборнику, изданному там же в 1538 г., читаем: «молю вы, отци и братиа, и коленом касаюсе, аще не рукою, не езыком, аще будет що погрешено, поюще, любве ради Христове исправляйте и нас усердно трудившихсе о сем благословите, а не кленете». То же повторяется в послесловиях к следованной псалтыри 1546 г., служебника 1554 г. и других книг венецианского издания240.
|
|
|
