Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Россия была открыта как для Запада, так и для Востока.




Следует заметить, что в имперской России вообще никогда не придавали особого значения национальному происхождению. Татарские мурзы участвовали в земском соборе 1613 г. и выбирали на царство Михаила Романова. Выходец из Шотландии Барклай-де-Толли стал российским фельдмаршалом и военным министром. Армянин генерал Г.Б. Меликов (говоривший по-русски с сильным акцентом) был фактически главой государства.

На патриаршем престоле в России сидел мордвин Никон, а русскими армиями руководили потомки черемисов Шереметевы, а позднее выходец из татар — Кутузов. И такие примеры можно было бы продолжить до бесконечности. Россия, начиная с Московской Руси, тем и отличалась от Западной Европы, испытывавшей предубеждение по отношению к неевропейским народам, что всегда относилась к окрестным народам как к равным. Она всегда была открыта для людей доброй воли. Благодаря этому русские устояли в вековой борьбе, утверждая принципы взаимопомощи и дружбы народов. Русским также было свойственно уважение к другим национальным культурам. Заслуга в этом и прозелитизма русского православия. Прозелитизм — обращение в свою веру. Стремление обратить в свою веру свойственно всем религиям, кроме иудаизма, запрещающего это. Этим во многом объясняется необыкновенное богатство русского языка, являющегося, по сути, синтезом многих языков, и каждый его синоним — это память о каком-то народе, его культуре. Необходимость учиться у других народов, начало которому положил Борис Годунов, с успехом продолжил Петр I. И потому тем более значительны были его преобразования.

Безусловно, реформы Петра в быту и культуре вели в конечном счете к обособлению дворянства, к выделению его в привилегированное сословие, были направлены на его возвышение в феодальном обществе. Преобразования практически не затрагивали низшие слои населения. Тем не менее классовая направленность реформ не исключает их общенациональной значимости — они способствовали расцвету культуры и вывели Россию на путь ускоренного культурного развития.


Глава VIII. РОССИЯ В ПОСЛЕПЕТРОВСКИЕ ВРЕМЕНА И ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в. (1725—1801)

Рост производительных сил и выход на арену третьего сословия. Городская школа. Создание системы общего и профессионального образования. Ломоносов (1711—1768 J:

«...может собственных Платонов

И быстрых разумов Невтонов

Российская земля рождать».

«Золотой век» дворянства. Карамзин «о любви к чтению в России:

Сердца наблюдатели по профессии». Пугачев (1773—1775). Державин — «отец русских поэтов». Масонство. Н. И. Новиков, А. Н. Радищев. Д. И. Фонвизин — это «революция в искусстве на русской почве». Первое русское научное общество (1765). Крепостной театр.

 

 

После Петра I с 1725 по 1727 г. на российском троне была его жена Екатерина I (Марта Скавронская). Как свидетельствуют современники, «царица была небольшого роста, очень смуглая, без осанки и грации». Она долго жила с Петром I, не будучи его официальной женой, и родила ему 14 детей. Из них только две дочери — Анна и Елизавета остались в живых. Они присутствовали при обряде венчания родителей, и согласно российским законам тем самым их рождение было также узаконено.

Для обряда коронования первой русской императрицы была специально изготовлена корона из позолоченного серебра, представлявшая собой истинное произведение искусства.

Рост бюрократии, начавшийся еще при Петре I, жалобы на чиновничью волокиту, злоупотребления побудили Екатерину I через два года после смерти Петра I поставить этот вопрос «сверху». По ее инициативе 22 февраля 1727 г. был издан указ, где, в частности, было сказано: «...Умножение правителей и канцелярий во всем государстве не токмо служит великому отягощению штата, но и великой тягости народной, понеже вместо того, чтобы к одному управителю отдресоватца, ныне и десяти, а может быть и больше... А все те разные управители имеют свои особливы канцелярии и канцелярских служителей и каждый по своим делам народ волочит... Того для немедленно рассмотреть в Сенате штат и учредить на лутшем основании...».

При Екатерине I был учрежден Верховный тайный совет с широкими полномочиями, ограничивающими царскую власть.

Правление Екатерины было продолжением царствования Петра. Оно не оправдало предсказаний об оставлении Петербурга и флота, о переселении двора в Москву. Большая часть предначертанных Петром планов была приведена в исполнение: в 1725 г. открыта Академия наук, заботились об аккуратном выходе «Ведомостей», учрежден орден Александра Невского и т.п.

Екатерина Великая, как и Петр I, не просто привечала иноземцев, а даровала им несравненно большие льготы, чем русским предпринимателям: они получали право для устройства фабрик и заводов покупать крепостных крестьян. Были среди иноземцев и такие, что привезли не только капиталы, но и коммерческие и технические знания, благодаря которым, сколотив приличный капитал, стали видными предпринимателями, обрусели.

После смерти Екатерины I (6 мая 1627 г.) согласно ее завещанию, императором был провозглашен внук Петра Великого двенадцатилетний царевич Петр Алексеевич. Фактическим правителем стал Меншиков. Со смертью Петра II в январе 1730 г. прекратилась династия Романовых по мужской линии. Дочь старшего брата Петра I Анна Иоанновна — вдова герцога Курляндского, жившая в Митаве, была приглашена на российский трон. (Для нее в 1730 г. была создана новая корона, для украшения которой было использовано 2 536 алмазов и более-20 других драгоценных камней.)

Тридцатипятилетняя Анна Иоанновна, будучи ростом на целую голову выше всех придворных, обладая мужской суровой красотой, имея громкий голос, внушала почтение и одновременно с тем страх. Она обожала все немецкое, окружила себя немецкими прибалтийскими дворянами, приблизила Бирона, или, правильнее, Бирена, родом курляндца, отвергнутого местным дворянством и сделавшегося потом герцогом курляндским и князем. Бирон — внук простого конюха, благодаря своей изворотливости и безграничному доверию Анны Иоанновны стал фактическим правителем России. Это царствование было тяжелым для русских. Тысячи человек высшего сословия были казнены или сосланы.

«Любимец Бирон, — рассказывает князь Долгорукий, — любил яркие цвета, поэтому при дворе была изгнана черная одежда, все одевались в яркоцветные платья, всюду замечались светло-голубой, бледно-зеленый, розовый, желтый цвета. Такие старики, как князь Черкасский или вице-канцлер Остерман, приезжали во дворец в платье нежно-розового цвета»1.

Этот период вошел в историю России как «бироновщина».

Иноземцы стали играть решающую роль в управлении страной: они руководили армией (фельдмаршал Б.X. Миних), Коллегией иностранных дел (граф А.И. Остерман), Камер-коллегией (барон К.Л. Менгден), металлургической промышленностью (А. Шемберг), Академией наук (И.Д. Шумахер).

И тем не менее законы, введенные Петром I, продолжали действовать в стране. Более того, немецкие хозяева России умели поддерживать реформы Петра Великого. К ним относятся прежде всего поощряющие отечественную предпринимательскую деятельность, когда благодаря успехам в области производства тех или иных товаров их владельцы могли получать различные награды или продвижение по службе. К таковым, например, относится история рода Исаевых.

Основными доходами Исаевы были обязаны своим суконным заводам, работавшим прежде всего на нужды армии во время Северной войны.

В 1731 г. Илья Исаев был произведен уже в вице-президенты Камер-коллегии. Уволенный со службы в 1737 г., он был пожалован 8 июня 1741 г. званием действительного статского советника и в соответствии с Табелью о рангах получил потомственное дворянство.

Возникновение публичных театров в середине XVIII в. вызвало необходимость организации постоянной театральной школы. Поэтому в 1838 г. при Анне Иоанновне в Петербурге была учреждена придворная танцевальная школа. (Если не считать различные формы обучения театральному искусству при Петре I и его отце Алексее Михайловиче, это была действительно первая в истории России танцевальная школа.)

После смерти Анны Иоанновны (1740 г.)2 в результате дворцового переворота, совершенного гренадерской ротой Преображенского полка, дочь Петра I цесаревна Елизавета 25 ноября 1741 г. была провозглашена императрицей.

Елизавета, угнетаемая в беспощадное правление Анны Иоанновны и Бирона, подняла теперь голову. Красивая собой, 28 лет, высокого роста, с живым умом, смелая и даже резкая, она обладала всеми качествами главы партии и государства.

После своего коронования в Москве Елизавета Петровна вызвала из Голштинии сына своей старшей сестры Анны Петровны и герцога Карла Фридриха. Этот внук Петра Великого принял православие, наречен был Петром Федоровичем и объявлен наследником престола. В 1745 г. императрица сочетала его браком с принцессой Софьей Анхальт-Цербстскою, из рода небогатых немецких князей, впоследствии ставшей Екатериной II.

Елизавета Петровна царствовала 20 лет (1741—1761). Потомки Петра I, как его дочь Елизавета, так и внук Петр III, в отличие от своего великого предка забирали себе казенные доходы и, когда у них просили денег на нужды государства, с гневом отвечали:

«Ищите денег, где хотите, а отложенные — наши». Почти все отрасли торговли были превращены в разорительные частные монополии, а казенные заводы самовольно переданы Сенатом в частные владения царедворцам: Шуваловым, Воронцовым, Чернышевым и пр. Ссуду новоявленные фабриканты промотали в столице, а заводским крестьянам так мало платили или вовсе не платили, что это привело к бунтам и мятежам, усмиренным воинскими командами с пушками.

Но отказать в заботе о благе России Елизавете Петровне нельзя. Ее, пожалуй, можно причислить к первым в истории нашей страны, а может быть, и в мировой цивилизации экологам. И не без основания: императрица еще в 1744 г. заметила, что для сохранения подмосковных лесов следует ограничить потребности частных лиц в древесине. Сенат немедленно повел «обследование» по линии главных потребителей лесов — огнедействующих заводов. Не без нажима графа П. И. Шувалова, известного царедворца и предпринимателя, вопрос был положительно решен, и в 1753—1754 гг. последовали знаменитые указы о закрытии заводов винокуренных, стекольных и железоделательных на расстоянии 200 верст вокруг Москвы. Существовавший здесь с давних пор район металлургии и металлообработки оказался в результате резко ослаблен. Иные предприниматели после ликвидации их заводов покинули сферу тяжелой промышленности, другие перенесли центр своей деятельности в другие районы.

Москва продолжала оставаться второй столицей и по-прежнему была под недремлющим оком Российского правительства. В начале правления Елизаветы Петровны, в частности, в 1742 г. по указу Сената, чтобы «не было провозу не явленых товаров и корчемных питий...», всю территорию Москвы за пределами Земляного города обнесли новой оградой"— насыпным валом с «рогатками» и шлагбаумами. Строительством «таможенного рубежа» заведовала Камер-коллегия3, по имени которой он и получил свое имя. Напоминанием об этих старых границах города служат уцелевшие названия улиц и площадей: Симоновский, Бутырский, Преображенский вал, Проломная, Пресненская, Крестьянская застава...

Камер-коллежский вал несколько вытянул Москву на северо-восток, туда, где лежали важные пригороды — Преображенское и Лефортово. Хотя Москва и продолжала обустраиваться и расти за пределы Камер-коллежского вала, но по бумагам до 1917 г. официальной границей города считалось Садовое кольцо.

Интересна история освещения Москвы. Лишь в конце 1730 г. Анна Иоанновна издала указ, обязывающий устанавливать на основных улицах «фонари стеклянные» на расстоянии 20 м друг от друга. Первые фонари появились, конечно же, в Кремле, спустя некоторое время — в Китай-городе, в Белом и Земляном городах, в 1750-е годы — в Немецкой слободе.

Первоначально специалистов по фонарному делу называли «хожалыми» или «ходяками» (не путать с «ходоками») — их набирали из отставных пожарных, поскольку их работа также связана с огнем.

К началу XIX в. в Москве не насчитывалось и тысячи фонарей, хотя их устройство уже успело к тому времени претерпеть некоторые изменения: фитилей стало сначала два, потом — на европейский манер — три, в верхнюю часть плафонов поместили солидные зеркальные отражатели. Однако по причине экономии средств исправно работал лишь каждый пятнадцатый фонарь. Существенно начало меняться положение в 1860-х годах, когда на смену масляным фонарям пришли скипидарные и спиртовые. Через пару десятилетий появились фонари газовые. Фонари с лампой накаливания впервые появились в Москве в середине 80-х, однако их предшественники полностью исчезли со столичных улиц лишь к началу 30-х годов XX в.

Жизнь русского общества в послепетровское время, особенно в столицах, производила впечатление странного сочетания успехов образования, внешнего лоска, роскоши, блеска и старинного варварства.

Воспитание и обучение детей в дворянских семьях не имело определенных теоретических и практических оснований. Девушки целые дни проводили без всякого дела, смотрелись в зеркало, думали о забавах и женихах, слушали сплетни и пересуды. Тип Митрофанушки, созданного Фонвизиным, был не исключительным, а господствующим.

Со времен Петра I ученье дворянских сыновей находилось под строгим надзором правительства. Дворяне были обязаны учить своих детей в государственных школах, учить дома разрешалось только очень состоятельным помещикам, так как предполагалось, что они смогут нанять хороших учителей. Но и они обязаны были являться на «смотры» к губернаторам и воеводам. Начальным обучением обычно заведовал дядька из крепостных; потом нанимали давать уроки священника или особого учителя, гувернера-иностранца.

После смерти Петра I проводятся различные преобразования учебных заведений, вызванные тем, что в 30-х годах дворянство потребовало отменить установленный Петром I порядок военной службы: разрешить дворянским юношам поступать на военную службу в офицерском чине, минуя тяжелую «солдатскую школу», которая казалась им унизительной. Такое право дворяне получили. Поэтому возникла необходимость обучения детей воинскому делу «от малых лет». С этой целью были открыты шляхетские, кадетские корпуса4: Морской и Сухопутный. В 1752 г. на базе Морской академии учрежден был Морской шляхетский корпус5 для дворян, а Школа математических и навигационных наук ликвидирована, дворяне из нее переведены в Морской корпус, дети же «разных чинов» переданы в различные службы6.

И в службе, и в школе одинаково царило насилие: насильно брали на службу — в солдаты, в матросы, в приказные, насильно посылали учиться за границу, насильно брали и в школу. Была установлена своего рода школьная рекрутчина.

Понятно, что дворянство, как и духовенство, пыталось всякими мерами и средствами скрыться от принудительной и суровой школы и утаить своих детей при переписях и смотрах, приписывая их к другим сословиям, записывая на службу, преждевременно женя, отдавая в монастырь и т.п. За такое укрывательство правительство строго наказывало. Согласно закону 1736 г. у дворян, нарушителей установленного порядка, имения и пожитки отбирались и отдавались доносчикам, если последние докажут свой донос.

Воспитание и образование девушек было совсем бедственным, правительственных женских учебных заведений для них не было, частные пансионы и школы мало прельщали родителей. Обычно ограничивались для девушек домашним воспитанием.

Считалось признаком хорошего воспитания, если девушка казалась бесстрастной, невозмутимо равнодушной ко всему. Много времени и труда уходило на обучение танцам, поклонам и реверансам, жеманству; но о том, чтобы развить ум и сердце, совсем не заботились7. Результатом такого воспитания было развитие мечтательности, сентиментальности и полной оторванности от реальной жизни.

Мысль о необходимости изменения женского воспитания и образования осознавалась еще при Петре I. Такие проекты составлялись В. Н. Татищевым, Феофаном Прокоповичем, И. И. Шуваловым, но ничего значительного так и не было сделано.

О ситуации в России с этого времени, общности с Западом и существовании различий убедительно говорит Г. В. Плеханов: «В эпоху Бэкона и Декарта ход экономического развития обществ Западной Европы сделал особенно ощутительной нужду в увеличении производительных сил. Величия мыслителей отозвались на эту общественную нужду тем, что придали философии новое направление, имевшее чрезвычайно благотворное влияние на естественные науки, а через них и на технику. Но рост производительных сил, со своей стороны, значительно повлиял на внутренние отношения передовых европейских обществ. Благодаря ему третье сословие стало играть в жизни этих обществ несравненно более важную роль, чем прежде. А так как этой новой, гораздо более важной роли его не соответствовали старые общественные отношения, то оно захотело уничтожить их. Это стремление и выразилось в выработке идеологии третьего сословия освободительной философии XVIII в. Польза, которой ожидали от этой новой философии, заключалась уже не в умножении производственных сил, а в таком переустройстве общества, которое соответствовало бы уровню, достигаемому этими силами»8.

Передовым русским людям пришлось одновременно решать и эти задачи. Поэтому закономерным было появление в России Ломоносова, выдающегося ученого, замечательного поэта, философа и идеолога.

Целую эпоху в истории русской науки и культуры XVIII в. составила многогранная деятельность этого гениального ученого. Михаил Васильевич Ломоносов родился в 1711 г. на Севере около города Холмогоры в семье простого крестьянина-рыбака. Зимой 1730 г. 19-летний Михаил Ломоносов пришел с рыбным обозом в Москву. Скрыв свое крестьянское происхождение, Ломоносов поступил в Славяно-греко-латинскую академию (1731—1735).

Славяно-греко-латинская академия, куда пришел учиться Ломоносов, вовсе не была таким уж захудалым заведением. В 20-е годы XVIII в. в ней учились 300—400 студентов, и все «острые и разумные люди», по словам одного иностранца. В ней учился великий Тредиаковский, преобразователь русского стихосложения, первый русский баснописец Антиох Кантемир, ее окончил Петр Постников, «первый русский доктор», получивший затем докторскую степень в Падуанском университете. Академия имела богатую библиотеку, да рядом еще находилась библиотека Печатного двора, где было 3,5 тыс. книг, в том числе много редких, и воспитанникам академии разрешалось посещать библиотеку три дня в неделю, а кому того времени было мало, тот мог оставаться и на ночь.

Лишь 30% выпускников этой духовной академии шло в духовенство, а 70% — на гражданскую службу. И с 1732 по 1748 г. академия по требованию начальства четырежды посылала лучших своих студентов в Петербургскую академию наук, иначе там и вовсе не было бы слушателей.

Учили в Славяно-греко-латинской академии основательно, особенно древним языкам. Не зная латыни, в те времена нельзя было получить серьезного образования: большая часть научных книг издавалась на латыни. Позже Ломоносов, нападая на одного немца-профессора и обвиняя его в невежестве, будет требовать от него:

«Ну, поговори со мной по-латыни!» — «Не могу», — признается бедняк. «Вот то-то же!».

Потом Ломоносов вспоминал, как трудно досталось ему учение: «Несказанная бедность: имея один алтын (три копейки) в день жалованья, нельзя было иметь на пропитание в день больше как на денежку (полкопейки) хлеба и на денежку квасу, протчее на бумагу, на обувь и другие нужды». Тем не менее Ломоносов за один год одолел программу трех классов. В числе лучших учеников его отправили продолжать образование в Германию (1736—1741). Вернувшись, он стал работать в Петербургской академии наук: с 1742 г. адъюнктом физики, с 1745 г. профессором химии. Заповедь его жизни: «Через учение — к счастью».

За четверть века кипучей, творческой деятельности в академии Ломоносов обогатил науку многими выдающимися открытиями.

А. С. Пушкин справедливо писал о титане русской и мировой науки XVIII столетия: «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей...». Пушкин перечисляет: «Историк, Ритор, Механик, Химик, Минералог, Художник и Стихотворец — он все испытал и все проник». К этому можно добавить: статистик, демограф, географ и педагог. Человек энциклопедических знаний, он проявил себя как гениальный ученый в области естествознания, физики, химии, геологии, астрономии, истории, литературы и языкознания. Некоторые научные открытия великого ученого на десятки лет опередили мысль западных ученых, но в условиях феодально-крепостнического строя не получили широкого признания.

Ломоносов первым открыл закон сохранения материи. Через четыре года, в 1789 г., этот закон сформулировал французский ученый Лавуазье. В практику химического исследования Ломоносов впервые вводит микроскоп, заявляет себя сторонником атомно-молекулярного строения материи, создает приборы по метеорологии, перископ, пишет учебник по металлургии.

В условиях церковной цензуры ученый-просветитель защищает учение Коперника о множественности миров и ведет собственные астрономические наблюдения сконструированным им самим телескопом — «ночезрительной трубой». Наблюдая за прохождением Венеры по диску Солнца, Ломоносов приходит к смелому выводу, что «планета Венера окружена знатной воздушной атмосферой». Он доказал, что космос бесконечен и состоит из множества звездных миров.

 

Открылась бездна, звезд полна.

Звездам числа нет, бездне дна...

 

Ломоносов дал научное объяснение атмосферному электричеству. Стремясь поставить науку на службу практике, ученый изобретает громоотвод. Он изобрел также геликоптер — машину для вертикального подъема в верхние слои атмосферы. Ломоносов организовал первую в стране фабрику художественных изделий из цветного стекла. Он был талантливым художником, увлекался искусством мозаики и создал ряд замечательных мозаичных картин.

Большой вклад внес Ломоносов и в развитие русской исторической науки. Противник теорий происхождения Руси от норманнских пришельцев, Ломоносов глубоко изучает источники, подтверждающие древность славянского мира. Он написал книгу «Древняя Российская история».

Ломоносов глубоко верил в талантливость русского народа. В одной из од он призывал соотечественников показать:

 

Что может собственных Платонов

И быстрых разумов Невтонов,

Российская земля рождать.

 

Долго и настойчиво Ломоносов добивался создания русского университета. По разработанному им проекту университет был открыт в Москве в 1755 г. Указ об основании Московского университета был подписан императрицей Елизаветой Петровной в Тать-янин день 12 (25) января 1755 г. С этого дня студенты России отмечают свой день. Университет начал свою работу в центре Москвы на Красной площади в здании бывшей Главной аптеки, построенной в XVII в. архитектором М. Т. Чоглоковым. Специально к этому дню она была отремонтирована под руководством известного московского зодчего Д. В. Ухтомского. Лишь к концу XVIII в. университет переехал в новое, специально для него построенное здание за рекой Неглинной неподалеку от Кремля. Здание было сооружено выдающимся московским архитектором М. Ф. Казаковым.

Ломоносов разработал программу университета — «регламент», сделал щедрый вклад в его основание — послал лучших своих учеников для работы в университете. В день открытия университета в 1755 г. в Москве был фейерверк. Прославляли императрицу Елизавету и графа Шувалова. О Ломоносове даже не вспомнили. Но первый русский университет — его детище — принял его имя, как сын принимает фамилию своего отца.

В нем было три факультета: философский, юридический и медицинский и две гимназии. В одну из них принимали детей крестьян и посадских людей.

Много сил и времени Ломоносов отдал на создание этих гимназий. Ему мало, что он учит, ему нужны Ломоносовы: «Мое единственное желание состоит в том, чтобы провести в вожделенное течение гимназию и университет, откуда могут произойти многочисленные Ломоносовы...». При Петербургской академии наук гимназия прозябала, и Ломоносов борется за гимназию при Московском университете. «Гимназия, — пишет он, — является первой основой всех свободных искусств и наук. Из нее, следует ожидать, выйдет просвещенное юношество...» В письме к Шувалову Ломоносов опять хлопочет о гимназии: «При Университете необходимо должна быть гимназия, без которой Университет как пашня без семян». Среди рукописей Ломоносова была найдена записка: «Я не тужу о смерти, пожил, потерпел и знаю, что обо мне дети отечества пожалеют»9.

Характерным отличием первого российского университета от зарубежных было отсутствие в нем богословского факультета. С первых дней Московский университет отличался демократическим составом студентов и профессоров. Согласно давним традициям, присущим и университетам других европейских стран, преподавание там велось на труднодоступном латинском языке. Впервые в России лекцию на русском языке прочитал студентам М. В. Ломоносов в Петербурге за 7 лет до открытия Московского университета. Передовые отечественные профессора упорно добивались права читать лекции в университете на русском языке и добились этого. Университет превратился в крупный учебно-научный и культурный центр. На лекциях профессоров могла присутствовать публика, при нем возникли различные научные общества, стали издаваться книги, журналы. С 1756 г. начала выходить первая общественная (неправительственная) газета «Московские ведомости» (дважды в неделю). 3 (14) июня 1756 г. «Московские ведомости» сообщали, что в только что созданной библиотеке университета открыт доступ «для любителей наук и охотников чтения каждую среду и субботу с 2 до 5 часов»10. Особенно развернулась издательская деятельность Московского университета после того, как ее возглавил в 1779 г. приехавший из Петербурга известный прогрессивный писатель-просветитель Н. И. Новиков. Издания университетской типографии нередко вызывали гнев гражданских и церковных властей, так как Новиков подвергал критике существовавшие в России порядки, за что был брошен в тюрьму.

Развитие русской культуры требовало создания и разработки норм литературного языка. Среди предшественников Ломоносова этими вопросами занимались (чем отличались) и Кантемир, и молодой Тредиаковский. Эту линию продолжил и углубил Ломоносов. Но он сознавал, что нельзя полностью отказываться от «славянского наречия», нельзя было порывать с многовековой книжной культурной традицией. Выход виделся только в языковом синтезе. В своих «Риториках» Ломоносов положил начало разработке лексико-стилистических, а также синтаксических норм русского литературного языка.

Чтобы оказалось возможным «прилежное изучение правил грамматических», необходимо было создать их общедоступный свод: кроме славянской грамматики Мелетия Смотрицкого на церковнославянском (1619) и ее краткого перевода В. Е. Адодуровым на немецкий язык в 1731 г., ничего другого не было. И Ломоносов принялся за составление русской грамматики.

В 1755 г. он выпустил «Российскую грамматику», заложив основы современного русского языка. Велика была заслуга Ломоносова в области создания научной терминологии. И здесь он шел преимущественно путем использования общедоступных русских слов для обозначения сложных научных понятий. Вот некоторые из терминов, введенных Ломоносовым в научный оборот: законы движения, магнитная стрелка, земная ось, негашеная известь, преломление лучей, равновесие тел, воздушный насос и др.

Вообще же, все филологические работы Ломоносова были направлены на решение основной задачи — мобилизации, «концентрации» всех «живых национальных сил русского языка»11.

Ломоносов выступает сторонником героической тематики в поэзии:

 

Хоть нежности сердечной

В любви я не лишен,

Героев славой вечной

Я больше восхищен.

 

В оде 1747 г. Ломоносов пишет о пользе науки для людей всех возрастов в самых различных обстоятельствах:

 

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни укрепляют,

В несчастный случай берегут,

В домашних трудностях утеха,

И в дальних странствиях не помеха.

 

Науки пользуют везде:

Среди народов и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладки и в труде.

 

Служебная переписка Московского университета при всей своей односторонности и необъективности тем не менее доносит до нас атмосферу, в которой Ломоносову приходилось жить и работать. Одна страничка сообщает о присвоении профессорского звания и десятки страниц о том, как вышедший из себя Ломоносов «ставил кукиш» почетному профессору, собраны при этом показания свидетелей, донесения, заключения.

Хитрый Шумахер, управляющий всеми делами академии, выражал надежду, что Ломоносов сам сломит себе шею: «...отважный и гордый быстрее стремится к цели, однако часто, при смелых скачках, падает в пропасть, где и погибает».

Коварный расчет не всегда бывает неверным. Ломоносов навлекал на себя гнев сильных мира сего, так что перед концом жизни был даже на время отставлен от всех должностей и не мог появляться в академическом зале конференций, но он оставался «отважным и гордым», — не про многих людей так говорили их враги12.

Ломоносов умер 4 апреля 1765 г. в расцвете сил. О своем значении как истинно русского ученого он прекрасно сказал соотечественникам: «Сами свой разум употребляйте. Меня за Аристотеля, Картезия, Невтона не почитайте. Ежели все мне их имя дадите, то знайте, что вы холопы, а моя слава падет и с вашею».

Современником Ломоносова, написавшим 5-томную «Историю Российскую» был Василий Николаевич Татищев (1688—1750). Он ввел в научный оборот законодательные памятники, такие, как Судебник 1550 г., законы о крестьянах разных лет, обработал и свел воедино сведения русских летописей, положив начало критическому подходу к источнику. Татищев считал возможным достижение экономического прогресса в России в рамках существовавшего строя и не ставил вопроса о каких-либо радикальных политических изменениях или о ликвидации крепостнических отношений.

Царствование Елизаветы отличалось усилением ревности к православию. Положение церкви между тем оставалось довольно сложным. Раскол, начавшийся с поправки церковных книг, сделался все глубже и сильнее. Раскольники, или староверы, видели во всех новых обычаях и в самой реформе измену православной вере. Среди староверов образовались разные секты, иногда очень фанатичные. Некоторые из них, например, призывали людей сжигать самих себя. Государственная власть считала старообрядцев бунтовщиками и сурово преследовала их. Закрывая и запечатывая старообрядческие часовни, чиновники часто уничтожали прекрасные древние иконы. Гибло древнее русское искусство. Двести лет раскол оставался открытой раной на теле русской православной церкви.

В дополнение к уже имеющимся трудностям в 1742 г. Синод.постановил закрыть армянские церкви в обеих столицах, предполагая закрыть также иноверческие храмы, построенные на Невском проспекте. В населенной татарами стране уничтожили часть мечетей с воспрещением строить новые. Неумелости чересчур ревностных проповедников довели до бунта языческие и мусульманские племена: мордву, черемисов, чувашей и мещеряков. Евреи подвергались преследованию как «враги Христа Спасителя и причиняющие большой вред подданным». Строгие меры довели раскольников до фанатизма: 53 раскольника в Устюжине и 172 в Томске сожгли себя.

Между тем никаких мер не предпринималось в защиту крепостных крестьян и против самодурства дворян-крепостников, их бесчеловечного отношения к тем, кто создавал основу их благоденствия.

В последние годы царствования Елизаветы в центре Москвы, на Сретенке, развернулась настоящая трагедия. Здесь на протяжении 7 лет зверствовала пресловутая Салтычиха. Дорвавшись до власти, этот «урод рода человеческого» (так впоследствии отмечалось в указе Екатерины II) лично убила или приказала убить не менее 100 человек13.

После смерти Петра I заведенная им зависимость культуры от правительства получает дальнейшее развитие. Правительство и двор стали осуществлять более жесткую культурную политику. По мнению Г. А. Гуковского, в 1730—1750-е годы «сферой приложения силы искусства и мысли» был в первую очередь дворец, игравший роль и политического, и культурного центра, и вельможно-дворянского клуба, и храма монархии, и театра, на котором разыгрывалось великолепное зрелище, смысл которого заключался в показе мощи, величия, неземного характера земной власти. Позже художественная литургия вообще в это время существовала не сама по себе. «Она фигурировала как элемент синтетического действа, составленного живописцем, церемониймейстером, портным, мебельщиком, актером, придворным танцмейстером, пиротехником, архитектором, академиком и поэтом — в целом образующих спектакль императорского дворца»14. Сиятельные вельможи, подражая дворцу, создавали нечто похожее в своих усадьбах.

Здесь возобладал стиль барокко со своей способностью создавать зрелища, придавать помпезность и пышность зданиям и картинам.

В 30—40-е годы XVIII в. усилились черты барокко, выражающие силы абсолютистского государства. Но смысл барокко этого времени не может быть сведен лишь к такой политической ситуации. Оно питалось пусть и драматическими, но более широкими идеями национального величия крепнущих национальных сил, противостоящих «тугоумию» и узколичным интересам временщиков. Как стиль барокко заметно «потяжелел», что можно видеть по постройкам К. Растрелли, одам М. В. Ломоносова, скульптурным памятникам, к этому времени были изжиты реминисценции французского классицизма XVII столетия и художественных форм бюргерской Голландии, столь ощутимые в Петровское время. Барокко этого времени показывало через искусство славу государства, его богатство и мощь. Это барокко торжествующей монархии, барокко государственного возвеличивания.

Хотя в каждый отдельный период развития русского барокко нащупываются только ему принадлежащие социальные причины, важно отметить в целом, что явление это породило тот живописный хаос, когда смешаны воедино кризис феодализма и наступившего века первоначальные накопления, — крестьянские восстания и аристократическая реакция, войны и религиозные споры, правительственные реформы и рост наук и просвещения. За этим разнообразием социальным следовала пестрота культуры, где прихотливо соединились античное и средневековое, церковное и светское, народное и аристократическое.

К концу XVII в. закончилась дезинтеграция стиля средневекового искусства в России. Художественная форма теряла свое смысловое значение как выражение трансцендентных сущностей бытия. Она превращалась в декоративный атрибут, который стилизовался, академизировался, ложно истолковывался. Лишь барокко создало в России новую систему «значащих» форм, дало новый стиль искусству. Их нельзя было изобрести и потому обратились на Запад. Но важны не мотивы заимствований — важна система организации форм.

Для понимания барокко естественно вначале -выделить логику художественного мышления. Главное заключалось в том, что бытие универсально, а искусство стремится выразить эту универсальность. Основой для универсальной картины мира в барокко было понимание величественности и значительности как человека, так и окружающей его действительности. Барокко не любит пустоты (ибо она ничего не значит), для него характерен культ наполненности мироздания, оно полно звезд («открылас

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...