Психическая подготовка. А что, мы на все руки мастера. . . 4 глава

Человек реализует в бою все, что может реализовать, это и есть предпосылка для победы. Имея запредельный арсенал, но не умея им пользоваться, погибнешь у дверей оружейной комнаты, так и не решив: стоит ее открывать или нет. Все, что сохраняет здоровье, повышает духовные и физические составляющие личности, все это путь к побе­де — победе над собой и потенциальным противником.

Когда человек просит прощения за то, что наступил на ногу соседу по автобусу, это более чем прилично и обоснованно; когда, сделав пакость, ребенок лукавит и хнычет, — это способ уйти от ответственности. Сильные люди — добрые люди! Визгливость есть косвенное под­тверждение наличия комплекса неполноценности.

Умность человеческая — субстанция необъективная, штука темная и, скорее всего, самонадеянная, а насчет прощать или не прощать — это дело сугубо личное. Од­но дело — воробей, простивший слону, что тот на него нагадил, а другое — Миямото Мусаси, уехавший на лод­ке с острова, на котором яростно разминался юнец, меч­тавший обессмертить свое имя, зарубив самого Великого.

 

Доброта — это и есть сила, так как человек прини­мает решение не потому, что его навязали, а потому, что считает себя сильнее, умнее и добрее других, пусть даже при этом выглядит глупее злобного и самоторчащего окружения.

Нет, я никого конкретно не имел в виду.

Поверьте: как бы грубо это ни звучало, плевать мне на всяческих супостатов, когда есть на свете гораздо бо­лее неприятный и гадкий человек — я сам. Это не по­зерство, я совершенно уверен в том, что единственный человек, кого я имею право критиковать со знанием де­ла, — это я сам, так как никого не знаю лучше. Эта лы­сая образина не перестает удивлять меня очередными гадостями, обижает людей, проявляет немощи и сла­бость, жрет водку и совершает опрометчивые поступ­ки. Честное слово, я не знаю человека, который бы мне так не нравился, как не нравлюсь себе я. Считаю эту позицию более чем конструктивной для себя лично: именно она позволяет мне оставаться в рамках прили­чий и не допускать фатальных глупостей. По этому по­воду меня уже обвиняли в надуманности и садо-мазо. Не готов это обсуждать, но и скрывать свое мировоз­зрение не считаю нужным. Я просто имею на него пра­во, именно оно позволяет мне двигаться вперед, даже не задумываясь об уже достигнутом. Те, кто меня зна­ет, надеюсь, подтвердят, что самовлюбленности и амбициозности у меня, как у утюга — кроме пара, ничего внешнего.

Хотя, может, я и ошибаюсь. И вообще прошу про­стить за лирическое отступление, наверное, музыкой на­веяло.

А теперь я вкратце расскажу про просто Диму про­сто из Тольятти.

 

Дурак дурака видит издалека. Ко мне часто при­ходят странные люди, и я в общем вполне к таким привык, но вот чтобы появился вполне нормальный дядька, да еще и с желанием не поболтать «о глав­ном», а здесь и сейчас решить: «могу или не могу», — это было тогда для меня впервые.

Пришел, значит, Дмитрий, обычный инженер, с вполне вменяемым лицом и вполне отчетливо гово­рит:

— Хочу на себе попробовать ваши наработки по пограничным состояниям.

Да сколько угодно! Ни его состоянием здоровья, ни мотивациями я не интересуюсь принципиально. Если вдруг человек сам «не вернется», я его, мило­го, на пинках к жизни верну. Поверьте: опыт был — и вполне успешный!

Так вот. Взял я одного из тренеров (сто двадцать килограммов мяса!), взял знаменитый шнур, привя­зал один конец к шведской стенке, второй дал в ру­ку тренеру, надеваю петлю Дмитрию на шею и со­общаю правила игры:

— Дышать носом громко, чтобы я слышал, когда ты сдохнешь. Башку вперед наклонить, чтобы шею не сломать и сосуды не полопались. Как начнешь за­

сыпать, я тебя, милого, отделаю палкой, чтобы не смел мне тут сдыхать раньше времени!

Дима, избиваемый мною, провисел в петле поч­ти тридцать секунд. Точно, правда, не засекали, да и не во времени дело — человек за жизнь боролся!

Он упал с открытыми глазами лицом на стенку, причем отключился достаточно глубоко, не было да­же судорог. Дыхание не возвращалось, я принялся лупить его по лицу ладонью. Возврат был резкий, с явной гиперактивностью, он подскочил и начал уве­рять, что все в порядке, он типа вроде как и не па­дал.

При падении Дима получил гематому брови, ему грозил непрезентабельный синяк, а надо после по делам отправляться. Я попытался спустить кровь шприцом, но там было капиллярное кровотече­ние — упало всего две капли, что делу помочь не могло. Я предложил рассечь бровь ножом, вменяе­мый на вид Дима согласился, и я разрезал ему бровь немедленно.

С разорванной шеей, разрезанной бровью и синими от ударов ногами, но очень гордый, Дима уехал через пятнадцать минут после нашего знаком­ства.

 

ВОТ ДЛЯ ТАКИХ ПАРНЕЙ Я И ЖИВУ!!!

Самое гадкое, чем изобилует мир, — это дрязги и сплетни. Когда один «великий» гадит в сторону коллег, он моментально становится еще более «великим», — это он так от большого ума считает. Морды им всем не по­бьешь, судиться — вообще явная глупость, гораздо прагматичней следующий подход.

Один старый и мудрый уголовник, видя мое не­годование по поводу слухов и сплетен, распускае­мых о моей персоне, однажды флегматично мне за­метил:

— Тебе это в лицо кто-нибудь говорил?

— Нет.

Ну, а чего ты тогда кипешуешь? В задницу! Пускай хоть заорутся, лишь бы в харю не базлали. Пукни на них для острастки и забудь!..

 

Я не противопоставляю спорт и прикладуху, а скорее пытаюсь оградить прикладуху от «спортивного мышле­ния». Когда в спецназ берут инструктора по боевой под­готовке лишь потому, что он мастер спорта по кикбок­сингу, меня это повергает в уныние. Я сам мастер спор­та уже два раза и очень буду стараться стать им в третий, но тем не менее все эти пресловутые пятые даны и мас­терские значки имеют крайне отдаленное отношение к реальному бою.

И это замечательно, как говаривал наш президент. Мухи отдельно, котлеты отдельно!

Я совершенно уверен в том, что спорт более чем не­обходим, потому как дает нешуточную и вполне объек­тивно проверяемую базу, более того, позволяет человеку научиться побеждать хотя бы в условных боях. Если этот человек захочет, то пойдет дальше, не захочет — а что он, собственно, потеряет?..

Да, мы учим убивать — точно так же, как учат уби­вать в военных училищах, тирах, играх в казаков-разбой­ников, с экрана телевизора. Но с одним маленьким от­личием — мы учим убивать, «убивая» самого обучаемо­го. Прежде чем он научится вырывать зубами кусок шеи противника, не раз сам попробует, что такое укус. По­верьте: это даст объективную точку отсчета в принятии решения — стоит ли...

Прошу не прогнозировать, буду ли я избивать ребят, толкнувших меня в сугроб, очень может быть, что всего лишь переливисто хохотну и побреду на нетвердых по­сле тренировки ногах до дому до хаты. Незачем исполь­зовать вполне реальное мощное оружие для поражения малозначительных целей.

Если вам не надоело, то вот еще пример.

 

Иду со службы, срезаю дорогу по тропинке око­ло почты, через сугроб, навстречу два пьяных пар­ня, один без верхней одежды. Он резко поворачи­вается ко мне, зачем-то вытягивает обе руки и за­являет:

— Курить дай!

Я так же резко рефлекторно поворачиваюсь и наиспокойнейшим голосом вещаю:

— Закорючки резко не поднимай, потому как могу с перепугу в репу засадить. Расколешься до задни­цы, как стеклянный, а дальше сам распадешься.

После этого «стихотворения в прозе» я, естест­венно, остановился, дабы не поворачиваться спи­ной к ребятам. Они, не проронив ни слова и так и не закурив, засобирались по каким-то важным де­лам, а я побрел «с работы усталый».

Все живы, никто не умер, слова имели успех, я никого не съел, ножиком не потыкал. Да, еще никто не закурил, снизив тем самым вероятность заболе­вания раком и уменьшив диаметр треклятой озоно­вой дыры.

 

Если человек прочитал Гегеля, проникся его диалек­тикой и это спасает ему жизнь, помогает в общении и принятии решений, что в этом плохого?! Если айкидо с его вселенской улыбкой ликвидирует конфликты и реша­ет споры — отлично, если это реально работает, а не есть плод самокодирования, то есть самообмана. Как можно судить об ударах головой, преподаваемых пафосным из­вращенцем, не умея их применять, не пройдя через то, что критикуешь? Взглядом со стороны... Хм, а вот готов на пари утверждать, что вас это напугало. Именно напу­гало, и не во «внутреннем протесте пацифиста» тут дело, а в том, что улыбаться и убеждать себя в эффектив­ности улыбки — безопасней и не так страшно, как учить­ся противостоять удару головой. Последнего можно до­биться только через знание того, что же такое удар го­ловой!

Хотя вы безусловно имеете право на собственное, вполне интеллигентное мнение по этому поводу. Нам, колхозникам, сие знание не по умишку будет, мы вот друг друга кулачищами не вполне мытыми лупцуем.

Пограничные состояния — это тренинг, позволяю­щий снять ступор при работе с реальной опасностью. Более того, просто сдохнуть в петле было бы слишком легко. Я заставляю людей бороться за жизнь: как уви­жу, что «уходит», так и айда его дубасить, скаженного. Он меня больше смерти бояться будет и начнет караб­каться по этой склизкой стене, то есть научится бороть­ся даже тогда, когда уже почти умер. И не потому, что я его уговорил, приведя веские и логичные аргументы, а потому, что бороться, кусаться, шипеть и царапать­ся — менее больно и страшно, чем пытаться скиснуть и испустить душок.

Хрен у меня помрешь — с того света зубами выдеру!

Есть моменты в жизни, когда нельзя — категорически нельзя! — думать, потому что при сложившихся обстоя­тельствах вы не имеете на это права! Какая разница, что с вами будет, когда вы разорвете человека, избивающего ребенка, какая разница, что случится, когда вы кидаетесь спасать жену, «заслуженно» убиваемую мужем. Ни при каких условиях нельзя терпеть унижение вашего челове­ческого достоинства, потому что, уйдя однажды с матюками на ушах, завтра вы по аналогии обоснуете себе, по­чему можно закрыть глаза, когда подонок насилует ва­шу жену!

 

Не сметь думать, не сметь рассуждать! Посадят — сядете и отсидите, но выйдете человеком, а не куском дерьма.

Тысячу раз говорил себе: «Вот ведь чуть не залетел, могли бы и срок припаять влегкую, а потом бы оказа­лось, что все было совсем не так, как оно выглядело».

Вот уж хрен! Как выглядит, вот так оно и есть, и пле­вать мне на больные почки этого ублюдка, вынудившие его опростаться в подъезде. Эта тварь только что нагади­ла не на пол, а на все, во что я верю и за что готов драть­ся хоть с автодорожным катком, — и плевать мне, чем эта драка закончится. Часто приходится драться для то­го, чтобы драться, а не для того, чтобы победить, если вы МУЖЧИНА, конечно.

Немного вспылил и не жалею!..

Crazy, — говорите. Что ж, вполне может быть. Но уж как умею, так и живу. От жира не бешусь, но у меня есть то, что не отдам и не продам, — мое человеческое до­стоинство, без которого моя жена не будет со мной жить, а ребенок перестанет меня уважать. Зарабатывать день­ги можно и на унижении перед начальством и перед чертом в ступе. Так вот, этого ничего не будет, если у вас есть то, без чего нельзя считать себя Человеком, — До­стоинство. К тому же смелым везет. Не факт, что будет везти всегда, но я не жалею ни о чем, что делаю, так как никогда не делаю ничего, не обдуманного заранее, что­бы потом голову не напрягать. А я и не напрягаю, пото­му и ору:

— Не сметь думать, когда думать уже не имеете права!

Хотя выбор за вами — ждите, когда вас опустят как следует, может, тогда проснетесь!

Как вы думаете, какой рекорд у меня в части подрать­ся с дружной компанией, ась? Ну нет, не тридцать. Всего двенадцать. При этом мне сломали ребра, схлопотал ушиб мозга, от лица остались просто воспоминания. Мне было всего восемнадцать лет, при мне начали тупо изби­вать знакомого парня... С того времени ничего не поме­нялась: я рад тому, что не успеваю думать о всяком не­существенном дерьме, когда при мне оскорбляют чело­века, причем мат я, скорее всего, пропустил бы мимо ушей, да и просто развязное поведение — вовсе не по­казание к ампутации.

Теперь пару слов о том, как определить степень серь­езности намерений нехорошего человека.

Начну с уже упомянутой английской поговорки: «Лающая собака не кусает». Когда начавший было ру­гаться человек замолчал и вроде бы собрался уходить, он явно пытается замаскировать свои намерения. Очень нехороший признак: руки в карманах или запахнутые в верхнюю одежду. Взгляд под ноги либо мимо вас при разговоре — верная примета уже принятого решения. Размахивающий у вас перед носом руками подвыпив­ший идиот и не собирается вас ударить, хотя надо быть начеку — вдруг, падая, зацепит.

Но это все визуальный контроль, гораздо интерес­нее конвенционный способ определения потенциального противника, о котором тоже сейчас расскажу, если вы не возражаете, конечно.

Этот самый конвенционный анализ есть вторичный продукт визуального контроля. Под конвенцией пони­мается бессловесная договоренность, не требующая под­тверждения. Ну, например, если вы гражданский чело­век, то вы чаще всего и не спрашиваете себя, какими законными актами закреплено право ОМОНа бить вас дубиной по заднице. Вам и так все ясно, хотя этого вам даже и не объясняли. Встречая незнакомого человека, вы начинаете моментально производить анализ этого персонажа, пытаясь отнести его к одному из основных конвенционно закрепленных типов и соответственно вы­строить свои с ним отношения. Как говорится, встреча­ют по одежке.

Например, «ботаник», то есть инженер-очкарик, бандит, работяга, студент, военный, пенсионер и т. д.

Этот самый конвенционный тип напоминает яр­лык, который вы вешаете на конкретного челове­ка. А вот теперь представьте, как может быть сту­дент одновременно военным. «Да курсант!» — ска­жете вы и будете не правы! Курсант — это только и только военный, ярлык не может носить дуали­стический характер, чем он конкретнее и яснее, тем легче его уложить в голову.

Я не пытаюсь сейчас рассказать, как должен происходить процесс «опознания» окружающей со­циальной среды, скорее я примитивно пытаюсь рас­сказать, как человек определяет степень опасности тех, кто его окружает.

Любое нападение, а особенно профессиональ­ное, остро нуждается в элементе внезапности. Вне­запность — это всегда реализация скрытых намере­ний, но их маскировка никогда не бывает абсолют­ной. Например, на протяжении всей вашей жизни к вам ни разу не подходил приятный работяга в ват­нике, соответственно, не произошло ни одного по­зитивного события, связанного с личностями подоб­ного типа. Я прав?

А отсюда вывод: если в вечернее время вам на­встречу порывисто стремится человек в ватнике, следует как минимум остаться к нему лицом и ста­рательно сохранять среднюю или дальнюю дистан­цию. Я сознательно выбрал самый грубый пример.

Теперь давайте поговорим про более тонкие ве­щи. Человек в приличном костюме пытается по­ехать с вами в лифте. Перечислим пункты визуаль­ного анализа: часы, кисти рук, ботинки, свертки, сумки, портфели, цветы, футляры, тубусы и т. п., при­ческа, костюм.

Часы хорошо характеризуют внутренний мир че­ловека. Прагматики надевают спортивный хроно­граф с кучей шкал, самовлюбленные и сексуально неспокойные личности — золотые швейцарские безделушки, отечественные золотые будильники но­сят торгаши среднего звена, дешевые китайские — желчные скептики, позолоченные броские часы — военные и милиция. Эти определения достаточно условны, но все-таки часы неплохо определяют ха­рактер человека.

Кисти рук демонстрируют характер и боевой опыт. Разбитые руки никогда не остаются в про­шлом, то есть даже достаточно зрелый человек мо­жет запросто перейти к рукопашке, потому что ру­ки в шрамах чешутся, видимо, всю жизнь.

Именно ботинки, а далеко не цепи и кольца, ука­зывают на уровень благосостояния человека. Да на­день ты хоть мантию королевскую, но ботинки под­сознательно выберешь по средствам.

То, что человек держит в руках, тоже ярко его ха­рактеризует. Тащит, допустим, юноша роскошный бу­кет роз, так сразу ясно становится: жених!

Чем важна прическа, что она может сказать о че­ловеке, сами подумайте, не все же мне разжевывать.

 

А вот костюм говорит не столько о том, кто этот человек, он показывает, на кого именно данный субъект хочет походить!

Если у дяди в приличном костюме недорогие бо­тинки и разбитые кулаки, да еще сверток в руках, то вполне возможно, что он от вас что-то сейчас за­хочет и пытается подобраться поближе. Ладно бы он был с одиноким цветком и бутылкой шампанского, можно было бы предположить, что это он к Свет­ке — ну, та, что живет этажом выше, ну, к этой без­отказной, как трехлинейная винтовка. В случае кон­венционных несоответствий сразу повернитесь ли­цом к дяде, можно проехать до последнего этажа, лишь бы спиной к нему не оказаться.

И самое главное! Никто и никогда не имеет пра­ва протягивать к вам руку, тем более хватать вас. Дотрагиваться до человека могут только очень близ­кие люди. Когда кто-то пытается просто взять вас за руку, он пытается прикинуться вашим близким или сразу ставит вас на низшую относительно себя сту­пень. На этом эффекте поставлена профессиональ­ная суггестия цыганок. Похлопывание по плечу или положенная на него рука усыпляют вашу бдитель­ность по тем же «доверительным» причинам.

Как говорил Козьма Прутков: «БДИ!» Ну и зри в ко­рень, конечно, ищи конвенционные несоответствия.

Зачем человек орет? Да он, бедолага, таким об­разом строит межличностные отношения. Когда при­щемишь палец дверью, рявкаешь коротко и невнят­но, потому как орешь-то на самого себя.

Проведите-ка опыт. Поставьте перед собой, на­пример, бюстик Ленина и попробуйте его «обложить по маме». Уверяю, получится это более чем неубедительно, почувствуете сами. А вот в процессе спе­циализированных тренировок я вполне могу безос­новательно «смешать с анализами» даже черепаш­ку, лежащую в зимнем анабиозе.

Ну и к чему это я? Да к тому, что если дядя вдруг заверещал, то, во-первых, это значит, что вы явно сильнее. Я сказал: сильнее, значит, так оно и есть! Не надо хныкать по поводу рахита.

Во-вторых, это не он орет, а вы позволяете ему это делать. Я в таких ситуациях обычно говорю се­бе: «Надо же, как ты зашелся-то, сердешный. Ну что же ты, зайчик, так верещишь? Видать, гениталии в авто отсидел, да и баба тебе явно не дает, потому что от тебя, милый, чесноком прет, да и сопли у те­бя уж сильно злобно блестят. Вот и блажишь, бед­ненький...» У меня от умиления иногда аж слезы на глаза наворачиваются.

Не спешите отвечать на вопросы и уж тем более не пытайтесь брать инициативу вербального обще­ния в свои руки. Человек чаще всего гораздо глу­пее, чем он думает, и я в том числе. Обычно, не на­ходя обратной связи, он в бурном темпе изливает свои доводы не более трех минут. Если терпеливо и участливо ждать, то вскоре он начнет повторяться, причем с этой секунды его энергетика тает, как со­бачьи какашки по весне. Вы видите, что дядя сду­вается, участливо улыбаетесь и спрашиваете:

— Ты что-то несвежее спорол с утра?

Дядя при этом обычно оживляется и лепит в от­вет что-нибудь типа:

— А чего ты на меня орешь?

— Дружок, когда я ору, кони с перепугу падают и помирают, а где ты здесь видишь дохлых коней?!

 

Объелся борзянкой — облейся холодной водой и в люлю, а то и до членовредительства недалеко. Эвон что в мире творится, а ты голосишь, авиацию про­тивника привлекаешь... — ну и так далее.

Короче, бюстику Ленина следует вовремя превра­титься в китайского догматика — великого Мао!..

 

У меня было семь сотрясений и один ушиб мозга и еще контузия. Видели конструктор «Лего»? Так вот, пра­вая сторона лица у меня состоит из вот таких кусочков. Спасибо профессору Андрианову, что это не очень бро­сается в глаза! Все сотрясения я получил в пору спор­тивной и не только молодости, ну, а ушибы и конту­зии — по причине любви к Родине, это не шутка. На пятом десятке лет я свободно получаю удары в голову голым кулаком — есть у нас такой тренинг — и этому же могу научить любого желающего, но с условием, что ему не жалко черт его лица.

Сотрясений у нас не бывает, здоровью нашему мно­гие позавидуют. Соль в том, что мы это здоровье не ис­пользуем, а методически уверенно и вполне оригиналь­но создаем. Большинство из того, что я делаю, — в петле вишу, головой народ двигаю, предметы всякие на себе и об себя ломаю и т. д. — могут и всякие там йоги. Но они все народ жутко таинственный, а я не делаю из своих умений никакой тайны, потому что ее просто нет. Так, скажем, я свободно держу на животе и пахе вес до че­тырех центнеров. Ставлю на себя упитанный народец — четырех мужиков по сто килограммов каждый, при этом еще могу переворачиваться под ними и... никаких потерь. Хотите научиться за пятнадцать минут — вперед! Все, буквально все, чему я учу, имеет абсолютно практический смысл, здесь нет никакой мистики и таинственного бреда, более того, все это я прежде всего опробовал на себе. Все, кто меня знает, надеюсь, это подтвердят.

Мы не хвораем, чего желаем и вам!

Действительно, надо следить за здоровьем, давать се­бе разумные нагрузки, еще неплохо периодически про­веряться у доктора, надевать шарф в мороз... Стоп, это уже не то.

Я не очень понимаю, как человек может ходить учиться бить людям морды и одновременно до ужаса бояться получить по морде самому. Садясь в машину, надо понимать, что всегда есть риск разбиться насмерть. Занимаясь БОЕВЫМИ искусствами, к различного рода травмам надо относиться... э-э... философски, то есть с определенной долей фатализма.

Мои ученики осознанно шли на то, чтобы потерять сознание, и приобретали уникальный опыт борьбы с ин­стинктом самосохранения. Они доверяют учителю, а учи­тель идет самым радикальным путем, который действи­тельно приносит эффект в максимально сжатые сроки.

Рукоприкладство, а также бой с применением ору­жия — вообще самые радикальные вещи, которые мо­жет позволить себе человек, защищающий свою жизнь, это всегда самый последний и самый жесткий его до­вод. Не подходить к обучению радикально нельзя, это просто преступно по отношению к ученикам. Ведь они столкнутся с тем, чего никогда не видели и не испыты­вали, а мудрого учителя рядом точно не будет, поэтому они, скорее всего, проиграют в реально жестокой си­туации.

Здоровье, безусловно, штука важная, но далеко не главная. Это вообще очень отвлеченное и расплывчатое понятие. Здоровье можно потерять в любую минуту, и стоит ли эта вещь того, чтобы над ней трястись? Разумный подход — да, конечно, стоит! Но этот подход дей­ствительно должен быть разумен, а не продиктован сле­пым инстинктом самосохранения. Как ни парадоксаль­но, но люди, трясущиеся над своим здоровьем, никогда этого самого здоровья не имеют.

«Великие мастера» так и останутся для меня суро­выми пожилыми азиатами с портретов, висящих на вид­ном месте. Я не знаю, что они умели на самом деле. Нет, я не тыкаю в патриархов грязным пальцем, но предпочитаю доверять вещам, которые видел сам. А у нас не детский садик, всех, кто приходит к нам, сразу откровенно предупреждают о методах тренировочного процесса.

Если парню ломали нос на тренировке, а потом сло­мали и в реальной драке, то это фигня — будет драться дальше, а вот если размякнет, то тут же ногами и затоп­чут. Это не значит, что нужно переломать каждому уче­нику все, что у него имеется, но определенный негатив­ный опыт такого порядка должен иметься. Более того, без него не обойтись в процессе тренировок, направлен­ных на подготовку бойца, а не на общее оздоровление и приобщение к экзотике белых кимоно.

Вы ведь живете не в Голландии и не в Швейцарии, поэтому рискуете стать инвалидом, даже выходя за хле­бом в булочную.

Травм на тренировках, как ни странно, бывает не­много, серьезных я пока вообще ни одной не видел.

Кстати, когда я занимался тайским боксом, был такой случай. Двое ребятишек —один под центнер весом, другой чуток поменьше — в перерыве, пока тренер отошел, затеяли шуточный спарринг. Один маханул кулачком чуть выше, чем надо, и партнеру нос раскрошил. Резюме: причина возникновения травмы не всегда заключается в жестокости или же­сткости, часто это зависит от состояния собственно­го ума и тела. Да и здоровье зачастую не есть то, что от рождения дадено, а то, что сам приобрел.

 

Теперь о том, как не моргать, а это очень серьезная часть психической подготовки бойца. Расскажу о собст­венных впечатлениях.

Инструктор и обучаемый становятся друг напротив друга в боевой стойке. Инструктор в перчатках для ру­копашного боя начинает наносить ученику легкие уда­ры по лицу. Задача ученика: не прятаться от ударов, не моргать, то есть не зажмуриваться при виде кулака, ле­тящего к собственному драгоценному лицу, не уклонять­ся. Темп ударов постепенно возрастает, они наносятся все чаще и чаще, не сильные, но чувствительные, темп возрастает еще больше, так, что кулаков практически не видно, одни лишь тени, которые быстро-быстро стучат по башке. Задача ученика все та же: не сломаться, смот­реть на инструктора, держать голову посаженной в пле­чи, не закрывать глаза.

Есть еще одно милое упражнение из той же оперы, но задача ученика состоит уже в том, чтобы уклоняться. Двое стоят друг напротив друга на коленях, один только защищается, может мотать головой, закрывать лицо пер­чатками, задача второго — наносить реальные удары в ли­цо в рваном ритме в произвольном порядке. Очень хоро­шее упражнение, позволяющее освоить уклоны от удара.

Кто сказал, что подход кои но такинобори рю пра­вильный, — неужели я? Никогда такого не говорил! Я все­го лишь утверждал, что верю в него. Согласитесь, это не одно и то же! Более того, я часто и осознанно упоминал о многих интересных аспектах других стилей, и меня все­гда расстраивала агрессивность мастеров по отношению друг к другу.

Будучи вменяемым человеком, я всегда пояснял, что данная система не может быть широко популяризована. Я постоянно уговариваю ребят, особенно молодых, сна­чала посмотреть, обдумать и лишь потом сделать вывод о возможности тренировок именно у нас.

Да, мы иногда «убиваем» друг друга, но вовсе не для того, чтобы выяснить, что же из этого получится, ско­рее мы реализуем эти самые жесткие, нет, даже жесто­кие формы обучения, стремясь к его максимальной эф­фективности, причем делаем это только после предва­рительных исследований, в том числе и медицинских! Мы не кружок садомазохистов, а научно-исследователь­ский центр, причем внебюджетный, в котором трудятся доктора наук. Порой мы делаем пугающие вещи, но, поверьте, не от удали пустоголовой, а для достижения совершенно конкретных тактико-технических задач. Бо­лее того, могу с гордостью сообщить, что в части при­кладной (специальной) подготовки российская си­стемная база на сегодня ведущая в мире, что доказано проведенными сравнительными исследованиями! Нагло надеюсь, что имею к этому успеху некоторое отноше­ние. Даже для выполнения учебно-технического задания «Производство скальпированной раны шеи при помо­щи зубов» мы пишем обоснование, приводим доказа­тельную часть и план-конспект, в котором указаны ог­раничения либо их отсутствие.

Именно жестокость нашей методики заставляет ме­ня отказывать женщинам, которые хотят у нас занимать­ся. Дело в том, что женщина всегда должна оставаться женщиной, во всяком случае я очень этого хочу. Призна­юсь, что даже эмансипацию и стиль «унисекс» считаю злостным угнетением половых и детородных функций.

Я достаточно долго жил за рубежами. То, что там сдела­ли суфражистки, преступно. Дамы шпалы там, конечно, не кладут, но какое же это свинство, когда в одной семье име­ются два бюджета, и как анормально, что обворожитель­ная девушка не может понять, что ты за ней ухаживаешь.

Господь создал даму из ребра первого мужчины. Хо­тите верьте, хотите нет, но сделано это было для того, чтобы мужчина не хандрил. Я не против сильных и самостоятельных женщин, я категорически против «мужи­ков в юбках» и даже не в физическом смысле, а в плане характера и поведенческих проявлений.

 

Я не против того, чтобы женщины занимались имен­но боевыми искусствами, но бои без правил, кои и вой­сковой рукопашный бой я бы к «искусствам» отнес очень... относительно. Для дам вполне подходят правила WKF (сетокан), ну и занимайтесь на здоровье.

Насчет равных прав — это все к мужу, настоящему или будущему. Среди моих учеников женщин не может быть в принципе, так как лично я не вижу ни одного объективною основания для занятий дамы такой «гря­зью». У нас была девушка, которая за полгода настырно­го хождения убедила меня, что должна ходить на трени­ровки. Она занималась, неплохо освоила технику, но ки­дать ее в драку я как человек психически нормальный не стал, следовательно, она не занималась кои но таки-нобори рю, а всего лишь была рядом. Не думаю, что хоть одна женщина еще раз убедит меня принять ее в про­фессиональную группу. Возможно, это мужской шови­низм — какое милое определение! — но мне неприятно зашивать милое женское лицо, лопнувшее от удара го­ловой.

Хотя у нас есть программа стритфайтинга и «ножа» для дам, но нет полуконтакта, масок и перчаток. Вы толь­ко представьте себе, голубушка, как бы я смог работать с вами, скажем, локтями, а уж о зубах и подумать страш­но. Наверное, я слишком категоричен в отношении жен­щин и нашей «грязи», но играючи в тренировочном про­цессе расколоть даме голову... Нет уж, увольте — у меня ведь мать есть. Для женщин абсолютно необходимы ра­зумные ограничения в спортивном поединке.

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: