Понятие духовной ценности и его социологическая интерпретация

Попробуйте самостоятельно провести небольшое социологическое исследование. Расспросите людей о значении слов «дух», «духовный». Вы удивитесь тому, какой разный смысл ваши собеседники будет вкладывать в эти слова. У некоторых они будут ассоциироваться с религией, церковью (например, «духовная музыка»). Профессиональные деятели культуры, вероятнее всего, отметят, что духовность является для них синонимом творчества. Большинство людей связывают с понятиями «дух», «духовное» представления о высших целях и смысле человеческой жизни, о нравственном облике личности.

Многозначность интерпретаций, с одной стороны, свидетельствует о важности названных понятий, а с другой – затрудняет их научное определение. Напрашивается вывод: а не проще ли вовсе отказаться от них или заменить их чем-нибудь другим? Однако я считаю это нецелесообразным. Во-первых, данным понятиям не так-то легко найти замену: вопрос о «духе», или «ментальности» так или иначе «всплывает» при изучении феноменов культурны. Если вы попытаетесь о нем забыть, то вам настойчиво будут о нем напоминать респонденты, для которых эти слова много значат. Во-вторых, я полагаю, что эти термины обладают эвристической ценностью, надо только их точнее определить, уточнить вкладываемый в них рациональный смысл.

Будем исходить из общепринятого определения социальной деятельности как сознательной, целесообразной активности людей, направленной на изменение природы и общества. В результате социальной деятельности создаются объекты, удовлетворяющие разнообразные потребности: орудия труда, продукты питания и одежда, государственные и культурные учреждения, произведения искусства, архитектурные ансамбли, научные труды. Ту сторону человеческой созидательной деятельности, которая нацелена не на обработку «вещества природы», а на обработку «людей людьми», то есть, в конечном счете, на изменение качеств самих социальных субъектов, будем называть духовной деятельностью, а ее продукты – духовными ценностями. Ярким примером духовной деятельности является труд педагога, а также артиста, священника, журналиста.

Если быть точным, то в философии принято различать три вида социальной деятельности: практическую, духовную и духовно-практическую. Однако здесь я сознательно иду на некоторое упрощение, чтобы сделать свою мысль более понятной.

Чем же духовные ценности отличаются от всех прочих? Возьмем в качестве примера книгу. Она обладает всеми признаками материальной, чувственной вещи: ее можно видеть и осязать, передвинуть с места на место, даже уничтожить (чего, однако, делать не следует). В создание книги вложены ценные природные материалы и много живого, одушевленного труда. Наконец, книга, как и многие другие товары, имеет рыночную стоимость. Какие специфические свойства дают нам право выделять книгу среди других объектов внешнего мира, относя ее прежде всего и главным образом к духовным ценностям?

Сказанное о книге может быть отнесено к обширному классу предметов и явлений, включающему национальный народный костюм и икону, скульптуру, театральный спектакль, диски с записями кинофильмов и музыки и т.п. Во всех этих случаях видимый образ и утилитарные практические функции не исчерпывают глубинной сущности вещей. Американский социолог Роберт Мертон призывал различать явные и «латентные», то есть неявные, скрытые от непосредственного наблюдения функции культурных объектов. Откуда берется и что представляет собой этот неявный «довесок» духовности, придающий определенным предметам такую значительность и притягательность?

Философы утверждают, что главный отличительный признак духовных явлений заключается в их идеальности. Вещественный материал, в который облекаются духовные ценности, выступает лишь формой воплощения сверхчувственного содержания. Как вы знаете, древнегреческий философ Платон создал своеобразное учение об идеях, в котором духовные ценности, такие как благо, истина, красота, представлялись в виде автономного идеального мира, существующего параллельно с миром реальных вещей и определяющего сущность последних. Для интересующихся историей философии замечу, что теория идей Платона, по-видимому, была первой в истории человеческой мысли теорией ценностей. Она имела, главным образом, не гносеологический (как думали многие философы), а аксиологический подтекст. Однако это мое личное мнение, и я готов его обсуждать в дискуссии.

Германский философ XIX века Георг Гегель считал, что главное свойство духа – рефлексия, то есть способность к самопознанию. В его обобщающем труде «Феноменология духа» сделана попытка представить всю историю мировой культуры как «зеркало» развития сущностных, духовных сил человека. Создавая произведения культуры и искусства люди «опредмечивают» в них свои знания, эмоции, жизненный опыт, свои идеалы, стремления и надежды. Усваивая культуру в процессе обучения и самообразования, люди, наоборот, «распредмечивают» заключенные в ней духовные ценности, развивая при этом свой интеллектуальный кругозор, умножая и развивая индивидуальные творческие способности. Среди явлений духовной жизни Гегель особенно выделял язык, науку, религию, мораль, искусство, философию и право. То, что выше говорилось об опредмечивании и распредмечивании духовных ценностей, на современном социологическом языке обозначается термином «социально-культурная (или социокультурная) практика». Социокультурная практика – это такая творческая, созидательная деятельность, при которой преобразование общественных и духовных условий человеческой жизни совпадает с изменением самих субъектов.

Со времен Гегеля бытие людей сильно изменилось. Духовная сфера деятельности обогатилась новыми явлениями, такими как мода и реклама, средства массовой информации, Интернет, компьютерные технологии. В ответ на возросшие запросы общественной практики и социального познания в XX столетии была создана особая философская наука о ценностях – аксиология.

У истоков аксиологии стояли выдающиеся мыслители В. Виндельбанд, Г. Риккерт, Н. Гартман, М. Вебер, Э. Гуссерль, М. Шелер, Э. Кассирер, М. Хайдеггер. Продолжая традиции И. Канта и Г. Гегеля немецкие философы начала XX в. разделяли весь корпус научного знания на науки о природе и науке о духе. Главной отличительной особенностью последних философы неокантианцы считали то, что они имеют дело не с естественными, а с искусственно созданными объектами, т.е. с культурными ценностями. Среди названных германских ученых я бы особенно выделил Макса Вебера, потому что он был не только философом, но и социологом. Вебер не только сумел дать социологическую интерпретацию понятия ценности, но и фактически положил его в основу всего своего социологического учения. Можно сказать, что социология ценностей начинается именно с Макса Вебера. Не углубляясь в содержание отдельных научных трудов, обратим внимание на принципиальные выводы, сделанные этими учеными.

Первое, что очень важно понять – ценности не вещи, а отношения. Это особые чувственно-сверхчувственные объекты, видимый образ которых не совпадает с их сущностью. Ведь отношение нельзя «увидеть». Невозможно указать пальцем на какой-то объект и сказать: «это духовное!» Ценности не материальны, а идеальны, они не могут существовать вне и независимо от сознания людей. Не противоречит ли данное утверждение опыту практической жизни, в которой люди привыкли манипулировать духовными ценностями как вещами: приобретать их за деньги, накапливать в личной собственности, передавать другим людям или оставлять в наследство потомкам? К этому вопросу я вернусь немного позднее, а сейчас хотел бы подчеркнуть, что духовные ценности обладают особым онтологическим статусом: их бытие, говоря современным языком, виртуально. Они являются реальными в той мере и постольку, поскольку большинство людей (или какая-то их часть) готовы признавать их таковыми.

Второе, что подчеркивается всеми авторами без исключения, это – общественный характер духовных ценностей. Например, язык, которым мы пользуемся для выражения собственных мыслей, в сущности, принадлежит не нам, а является достоянием всего народа, общества, национальной культуры. Духовные ценности создаются в процессе общения, распространяются посредством коммуникации и служат, прежде всего, повышению эффективности социальных взаимодействий. Благодаря обмену духовными ценностями создается коллективный запас идей, образных представлений, социальных чувств и переживаний, делающий возможным взаимопонимание людей. В ходе потребления духовных ценностей их совокупный фонд не уменьшается, а увеличивается. Иллюстрацией этой закономерности может служить известный парадокс: «Если у меня есть яблоко, и я отдам его тебе, то у меня уже не будет яблока. Если у меня есть идея, и я поделюсь ею с тобой, то у нас обоих будет общая идея». К этому можно добавить, что обмен духовными ценностями может происходить не только между современниками, но и между представителями разных поколений, даже разных исторических эпох.

Следующий важный вывод, который сделали ученые, заключается в том, что содержание духовных ценности является объективным, то есть не зависящим от воли и сознания отдельного человека, хотя потребление (а лучше сказать – освоение) ценностей духовной культуры носит индивидуальный, личный характер. Объективный характер духовных ценностей кажется очевидным, когда имеются в виду математические теоремы, законы грамматики и синтаксиса, некоторые общечеловеческие нормы морали, например, запрет на убийство. Гораздо труднее доказать и обосновать объективность мировоззренческих, эстетических, политических ценностей. Хотя во всех мировых языках есть слова, обозначающие добро и зло, красоту, справедливость, долг и свободу, однако конкретный смысл, вкладываемый в эти понятия разными цивилизациями и культурами, весьма сильно различается. Это побудило Фридриха Ницше и его последователей-нигилистов (от латинского слова nihil, что значит – отрицаю) выступить с тезисом об относительности всех духовных ценностей. Существуют ли абсолютные ценности, которые всеми людьми и во все эпохи понимались бы одинаково? Этот вопрос по сей день остается открытым. Мне кажется, для социологов должно быть очевидным, что, по крайней мере, в пределах определенного сообщества или социальной группы люди воспринимают ценности сходным образом. Иначе не только социология культуры, но и социологическая наука, вообще, были бы невозможны!

Еще одно важное научное открытие, сделанное сравнительно недавно, связано с выяснением специфической роли знаков и символов в процессах создания, трансляции, тиражирования, освоения духовных ценностей. Поэтому наряду с философской наукой о ценностях – аксиологией, в последнее время становится все более популярным семиотический подход к изучению духовной культуры. Пальма первенства в этой области знания принадлежит французским лингвистам и антропологам Ф. Сессюру, К. Леви-Стросу, Р. Барту, итальянскому писателю и философу У. Эко, российскому культурологу Ю. М. Лотману.

Невозможно представить себе ценность, которая была бы представлена, или выражена, без помощи знаков. Очень многие действия людей – повседневные обычаи и торжественные церемонии, литературный язык и разговорные жаргоны, стиль одежды и прически, мимика и жесты – несомненно, носят знаковый характер. Любое обжитое социальное пространство, например, пространство города, храма, воинской части или домашнего интерьера, размечается и организуется с помощью знаков. Знаки и символы окружают нас повсюду, даже когда мы их не замечаем. Одни и те же духовные ценности могут быть выражены (закодированы) с помощью разных знаковых систем. Видимо, значительную часть нашей жизни мы занимаемся сознательным или бессознательным кодированием и раскодированием знаков. От того, как быстро и точно мы это делаем, насколько правильно, глубоко понимаем смысл знаковых сообщений, зависит общий уровень культурной компетенции личности. Все это дало основание немецкому философу и культурологу Эрнсту Кассиреру назвать человека «символическим животным», а французскому социологу Пьеру Бурдье, фактически, поставить знак равенства между понятиями «духовные ценности» и «символические ценности».

По аналогии с промышленным, финансовым, политическим капиталом, П. Бурдье ввел понятие символического капитала, который неравномерно распределяется в социальном пространстве. По-видимому, тут и начинаются непосредственные задачи социологии культуры, как я ее себе представляю, ибо для данной научной дисциплины, важнее всего понять взаимосвязи между символическими и социальными порядками этого мира. Какие знаки и почему предпочитают использовать люди в социальных коммуникациях, какой смысл они придают этим знакам? Как обладание (или необладание) символическим капиталом влияет на социальный статус и, в целом, на социальную стратификацию? Почему, создавая ради удовлетворения определенных социальных потребностей те или иные символы и знаки, индивиды могут попадать от них в зависимость, причем до такой степени, что и сами порой теряют нормальный человеческий облик, превращаясь в подобие человека-знака, человека-маски?

Здесь я хочу вернуться к отложенному вопросу о том, почему люди обращаются с ценностями как с вещами? Этот же вопрос может быть повернут в другой плоскости: с каким видом социальной реальности имеют дело социологи, когда они обращаются к духовным ценностям? Ранее было сказано, что ценности не вещи, а отношения, но какие именно – отношения людей к вещам или отношения между людьми? Ответ на данный вопрос прозвучит парадоксально: ни те, и ни другие в отдельности и в то же время – все это вместе взятое!

В том, что я сейчас скажу, нет никакой мистики. Социология культуры изучает социальные отношения, представленные, или выраженные, в духовно-символической форме. Поскольку ценности выступают в символической оболочке, они приобретают некоторую вещественную наглядность и осязательность. С ними можно обращаться почти как с материальными объектами, например, фиксировать на видеопленке, классифицировать, описывать с помощью качественных и количественных социологических методов. Надо только не забывать, что содержание ценностей при этом остается идеальным. Вы уже достаточно образованы, чтобы понимать: социальные отношения нельзя созерцать непосредственно. «Социальные отношения» представляет собой абстракцию. Это понятие выражает не поверхностные, чувственные свойства, а сущность явлений. То же самое можно сказать о понятиях «духовные ценности», «социокультурные отношения». Это тоже абстракции, но еще более отвлеченные и сложные, включающие в себя как субъект-субъектные, так и субъект-объектные отношения. Социология изучает отношения между людьми, опосредованные их отношением к символическим объектам. Сквозь символические отношения и структуры она стремится «увидеть» отношения социальные и – наоборот.