Фольклорная и популярная культура

 

Поскольку, как уже было показано выше, массовая культура представляет собой не субстрат, а форму, в которой при нынешних условиях функционирует общественное сознание, нет никаких препятствий для того, чтобы эта форма наполнялась самым разнообразным духовным содержанием — религиозным, философским, научным, нравственным, идеологическим, эстетическим. Не составляет исключения и этническая, фольклорная культура, которая также "впитывается" и "поглощается" массовой культурой, по мере возможности. Образно говоря, в массовом обществе происходит утилизация различных жанров народного творчества, существовавших ранее как относительно обособленные виды художественной практики, и "нагрузка" их жизненно важными общественными функциями: просветительскими, образовательными, информационными, организационными, политико-пропагандистскими, развлекательными и пр.

Современная культура широко использует символический код, стилистику, отдельные жанры народного искусства, наполняя их злободневным смыслом. Н.М. Зоркая убедительно показала, что это имело место еще на ранней стадии развития массового общества в России, когда молодая, еще только зарождавшаяся национальная кинопромышленность заимствовала сюжеты и образы у народного театра, а массовая бульварная литература — у лубка и городского романа¹⁷. Эти же процессы происходили и в более позднее время. Например, творчество В. Высоцкого, В. Шукшина, Л. Филатова, хотя оно, несомненно, являлось авторским и тиражировалось с помощью современной техники, в глубине своей основывалось на той же системе образного мышления, что и "смеховая" народная культура Древней Руси¹⁸.

Конечно, не все ценное, что есть в народном искусстве, в частности, не все что кажется заслуживающим внимания с точки зрения специалистов-этнографов, в равной мере используется массовой культурой. Отбираются, в первую очередь, те образцы, которые соответствует критерию "технологичности" по ряду параметров: внешней привлекательности (аттрактивности), понятности и доступности, легкости воспроизведения, серийности и шаблонности, символичности, вариативности, высоким суггестивным возможностям, пригодности для тиражирования и передачи по коммуникативным каналам.

В специальных документах ЮНЕСКО, посвященных опыту проведения традиционных форм празднования в современном обществе, отображается весьма пестрая картина развития фольклорного искусства в разных регионах мира. Если в странах Западной Европы острее всего стоит проблема недостатка исполнителей, которые могли бы точно и непринужденно воспроизвести полузабытые танцы и напевы, то в развивающихся странах на первом месте стоит проблема организации и финансирования фольклорных коллективов. Бельгийский исследователь сетует: "В наши дни не может не настораживать тот факт, что подлинное народное творчество с нарастающей быстротой исчезает, уступая место коммерческому псевдофольклору, предназначенному исключительно для развлечения туристов"¹⁹. Ему возражает коллега из Индии: "Нельзя сказать, что праздники являют собой пример противоречия между традиционным и новым, наоборот, они есть результат их взаимодействия"²⁰.

Российские ученые, опираясь на данные этнографических и социологических исследований, выявили следующие формы бытования фольклорного искусства в современном урбанизированном обществе²¹. Это, во-первых, аутентичный — в российских условиях крестьянский — фольклор, сохранившийся местами в лучших классических образцах. Во-вторых, бытовое творчество в фольклорных, преимущественно, молодежных группах, создаваемых в городской среде. В-третьих, фольклорное исполнительское искусство на профессиональной сцене. В-четвертых, оригинальное авторское творчество, косвенно ориентированное на элементы этнической и национальной культуры. К этому можно было бы добавить, что в профессиональном искусстве фольклорные мотивы часто используются в жанре стилизации "под народность", как, например, эстрадные песни в исполнении Л. Зыкиной.

Интересные фактические данные о распространенности в нынешней России традиционных форм культуры можно получить из опросов, проведенных Фондом "Общественное мнение". Вы можете ознакомиться с этими материалами на нашем сайте.

И все же сказать, что современное массовое общество только адаптирует и утилизирует традиционную культуру для своих потребностей, было бы совершенно недостаточно. В последние годы некоторые исследователи как у нас в стране, так и за рубежом, все настойчивее говорят и пишут о возникновении принципиально нового типа культуры, являющего собой, по существу, некий симбиоз культуры традиционной и массовой. Одни авторы называют это новое явление "промежуточной", другие — "третьей" культурой²². Мне представляется наиболее подходящим выражение — "популярная культура". Данный термин уже широко принят в мировом научном сообществе. В некоторых зарубежных университетах введены учебные программы и курсы по этому предмету. Термин "популярная культура" (его не надо смешивать с "поп-культурой") указывает на непосредственного адресата, для которого предназначены новые виды художественной, социокультурной практики, возникающие на пороге XXI столетия. Эпитет "популярная", помимо этого, свидетельствует о масштабности и распространенности определенных тенденций в культуре. Наконец, важным преимуществом названного термина представляется то, что он не "замаран" прошлым опытом негативного оценочного использования, как это, например, произошло в научном языке с термином "массовая культура".

Американские исследователи Ч. Мукерджи и М. Шадсон дают следующее определение понятия: "Популярная культура охватывает различные верования (beliefs) и виды практической деятельности, а также культурные объекты, используемые широкими слоями населения. Такое понимание включает как фольклорные формы, имеющие корни в локальных традициях, так и культурную продукцию, создаваемую при участии государственных, национальных, международных, коммерческих центров. Сюда входят как популяризированные образцы элитарной культуры, так и простонародные формы, возведенные в ранг музейной традиции". Разъясняя смысл этого определения, авторы настаивают, что новейшая популярная культура (включая рекламу, телевидение, прессу, шоу-бизнес, туризм, бульварные романы, киносериалы и пр.) не должна противопоставляться "высокой" профессиональной, а также аутентично народной, фольклорной культуре, ибо они соприкасаются в едином знаковом, коммуникативном пространстве.

Попытаюсь отметить некоторые общие черты симбиоза традиционной и массовой культуры, который обозначается понятием популярной культуры. Что нового она дает, по сравнению с ними?

Популярная культура носит национально-общественный характер (или, по меньшей мере, имеет ярко выраженную национальную специфику) — в отличие от традиционной народной культуры, которая преимущественно этноцентрична, и от массовой культуры, которая, по определению, космополитична. Опыт США показал, что с помощью популярной культуры можно эффективно формировать государственную и национально-культурную идентичность. Более того, в современных условиях только на ее основе и может сложиться действенное идейно-политическое единство наций, имеющих сложную полиэтническую структуру. Из этого, по моему убеждению, должен быть сделан вывод о большом перспективном значении популярной культуры для России, где "национальный образ мира" (термин Г. Гачева²³) пока еще весьма аморфен и зыбок.

Популярная культура усиливает взаимосвязь и взаимодействие всех видов и жанров культурного творчества — народного (фольклорного), самодеятельного и профессионального искусства; институциональных форм, отмеченных сильным влиянием идеологий, и тех видов, которые более непосредственно связаны с бытовыми, повседневными сторонами общественной жизни. Из рекламных роликов, обрывков фраз, передаваемых по радио и телевидению, профессиональных жаргонных словечек и выкриков уличных торговцев складывается новый фольклор ("постфольклор")²⁴. Популярная культура не претендует на метафизическую глубину. Она есть то, чем в действительном жизненном опыте является большинству людей, — то есть культурой "репрезентативной" ²⁵. Она самоопределяется не через отталкивание от других, инокультурных форм и образцов, а через их присвоение.

Ведущую роль в популярной культуре играют визуальные, изобразительные жанры, в то время как в традиционной культуре преобладали нарративные, а в классической — литературные, печатные. В традиционном фольклорном искусстве визуальная коммуникация в виде сценических жестов, знаков, масок, костюмировки сопровождала и поясняла повествование. Теперь фольклорные словечки и выражения нередко используются в качестве надписей к видоклипам.

Использование технических каналов для трансляции произведений народного искусства приводит к обеднению их содержания, что является неизбежной платой за популярность и быстроту распространения. Техническая передача, в отличие от изустной, резко ограничивает возможности импровизации и новых интерпретаций. Услышанная по радио частушка может вызвать лишь улыбку, но никак ни гомерический смех. С другой стороны, в крупнейших промышленных городах фольклорные традиции не могут существовать и развиваться без поддержки СМК, рекламы, индустрии туризма и массовых развлечений. Благодаря техническим средствам коммуникации многие люди получили возможность познакомиться с народным искусством разных континентов. Социологические опросы показывают, что современное поколение молодых людей получает информацию о народных традициях и обычаях, главным образом, через каналы массовых коммуникаций, а не от своих бабушек и дедушек, которые уже сами никаких традиций не знают, ничего не могут объяснить и тем более показать. Иначе говоря, традиционная культура "срослась" со средствами массовой коммуникации до такой степени, что она уже не может без них обходиться.

Понятие авторства в популярной культуре условно. Оно не отрицается вовсе, но и не имеет самодовлеющего значения. Например, некоторые виды рекламной продукции, газетные карикатуры принято подписывать, однако это лишь сигнатуры, фиксирующие координаты символического объекта в пространстве и во времени. Массовая публика не обращает на них внимания. Вообще же, говоря современным "компьютерным" языком, популярная культура, интерактивна, то есть она создается параллельно с процессом распространения и "потребления" (интерпретации). Каждый может стать одним из ее "авторов", например, попасть в заветную десятку лучших рассказчиков анекдотов. Этим она также напоминает традиционное народное творчество. Лучше всего эти особенности видны в информационных сетях Интернет. Вместе с тем, активную роль потребителя можно рассматривать и как общее правило, или принцип, развития популярной культуры. Ограничивая поле интерпретаций, она пытается компенсировать недостаток смыслов и значений путем выброса на символический рынок расширенного набора уже готовых текстов, произведений, художественных стилей, из которых каждый может выбирать, что ему больше понравится. Экзотика, в том числе этническая, для нее так же необходима, как и сенсации, выполняющие роль пусковых механизмов всего процесса культурного производства.

Культурные события распределяются во времени неравномерно, организуются в тематические циклы и приурочиваются к "знаковым" события, которые, в свою очередь, тщательно готовятся и планируются. Такие событийные циклы выстраиваются в правильную последовательность, внешне удивительно напоминающую народный обрядовый календарь. Популярная культура, действительно, много берет от традиционных праздников, ритуалов, народных гуляний, карнавала. Ее обобщенный образ ассоциируется у современного человека не с печатным станком, выпускающим единообразную ленту газетных листов, а с праздничным событием, вроде кинофестиваля или выступления всемирно известных оперных певцов на открытой эстраде, посреди городской площади, с одновременной телевизионной трансляцией по всему Земному шару.

Массовость и серийность реализуются в популярной культуре иначе, чем в начальный период индустриализации. Чтобы пояснить эту мысль, обратимся к тому, как люди смотрят футбол. В 20 — 30-е гг., когда футбол начинал превращаться в массовое, доступное для всех развлечение и зрелище, болельщики сбивались в огромные толпы, переполнявшие стадионы и улицы городов. Начиная с 60-х гг., по мере развития телевещания, футбол все чаще стал приходить к болельщикам "на дом", превращаясь в индивидуально ориентированную форму проведения досуга. С конца 90-х гг. в Москве и других городах появляются "спортивные" видео-клубы, представляющие собой нечто среднее между стадионом и домашним "диванным" развлечением. Болельщики заранее покупают билеты и рассаживаются "по секторам", как на спортивной арене, достают футбольную атрибутику, раскрашиваются в цвета любимых команд, пьют пиво, бурно реагируют на ход игры, но при этом смотрят не на зеленый газон…, а на большой теле-проекционный экран. Таким образом, любители футбола превращаются в "виртуальных" болельщиков, не теряя при этом чувства эмоциональной сопричастности и азарта, присущих этому виду состязаний.

Нынешняя "толпа" не похожа на ту, которая застывала у радиорепродуктора, чтобы услышать голос Хозяина. Она движется, колеблется в городском пространстве, более напоминая "балет" улиц. Это — не "тоталитарная", а "номадическая" масса, состоящая из небольших контактных групп²⁶. На передний план выходят аффективные общности, носители коллективных чувств. В бесчеловечном и холодном городе возрождаются "кружки", локальные культурные пространства, населенные разными "племенами". Сетевые сообщества, группы солидарности, национализм, музыкальные объединения, секс, потребительская лихорадка выражают новый дух времени, дух новой коммюнотарности²⁷. Эти специфические субкультуры, возникающие в условиях суперурбанизированной цивилизации, — можно также назвать их "квазиэтносами", — формируют устойчивый социальный запрос на образцы традиционного искусства, этнической символики, мифосознания, чтобы как-то обозначить свое существование и отличие от других "племен".

Популярная культура очень сильно политизирована. Иное было бы невозможно себе представить, потому что любое событие культурной жизни, привлекающее к себе внимание миллионов людей, неизбежно приобретает политическое значение. По большому счету, вся современная популярная культура предстает полем "битвы", на котором ведется борьба за различные способы интерпретации фольклорных, религиозных, философских текстов. На этом поле сталкиваются дискурсы и стратегии "сильных", доминирующих социально-культурных групп, представленные "элитарными" ценностями, а также стратегии "слабых", оппозиционных групп. Однако критерии силы и слабости в такой тонкой и сложной сфере деятельности, каковой является культура, весьма относительны. В работе Ж. Бодрияра "Соблазн" показано, что оппозиционные движения, национальные меньшинства, феминистские группы могут извлекать преимущества из своей видимой слабости. Они-то, в первую очередь и обращаются к этническим традициям, фольклору, образцам народного искусства, находя в них духовную поддержку и опору. Многозначность традиционной культуры, широчайшее распространение народных обычаев, обрядов, фольклорного искусства дают им шансы надеяться на успех. (См. отклик на книгу Бодрияра, помещенный на этом сайте).

Следует отметить, что все вышесказанное о популярной культуре проявляется в российской действительности лишь как тенденции, сфера распространения которых пока не столь широка. Однако уже теперь проявившиеся пока лишь в контурном виде изменения ставят на повестку дня множество научных и практических проблем. Среди них есть такие, которые занимают только специалистов, и есть проблемы, представляющие общезначимый интерес. В частности, возникают неясности с цензурой. Нужна ли она в свободном демократическом обществе, и в каких пределах, каких правовых формах она приемлема? Как осуществлять художественную экспертизу произведений, выпускаемых не сотнями и даже не тысячами, а миллионами экземпляров? Кто может быть "судьями" в таком важном деле, и откуда брать эталоны, или "форматы", для оценок?

Среди многих неясных вопросов неизменно встает один самый важный, от которого никак нельзя "отмахнуться": кто является субъектом популярной, традиционной культуры в современном обществе? Вопрос этот имеет политическое значение, ибо субъектами обычно называют тех, кто определяет общую стратегию, принимает решения и несет ответственность за последствия. "Дежурный" ответ состоит в том, что таким субъектом является народ. Однако такой ответ никого не может удовлетворить, потому что он слишком неопределенный. Народным авторитетом может прикрываться все что угодно, ради любых корыстных целей, в том числе для развращения самого народа. Вообще, "народ" — категория не современной, а еще доиндустриальной эпохи. Кто же будет сегодня отвечать за качество культурной продукции?

Известный французский социолог П. Бурдье пишет: "Чтобы несколько прояснить дискуссию по поводу “народа” или “народного”, достаточно подумать, что “народ” или “народное” (народное искусство, народная религия, народная медицина и т.д.) служит прежде всего ставкой в борьбе между интеллектуалами"²⁸. Такая жесткая формулировка сперва показалась мне неприемлемой. В связи с этим было высказано осторожное предположение, что субъектами традиционной культуры могут выступать некоторые субкультуры и квазиэтнические общности, по форме напоминающие "народ"²⁹. Возможно, такая оценка была уместна в начале 90-х гг., в той духовной сумятице, которой сопровождался распад советского общества. Теперь некоторые вещи видятся яснее и отчетливее, и есть больше оснований согласиться с мнением Бурдье. Истинными субъектами традиционной культуры в массовом обществе являются не те, кто ее создают и "потребляют", а те, кто ее транслируют, кто владеет коммуникативными каналами. Это — даже не все интеллектуалы и не все творческие работники, но лишь немногочисленная их часть, имеющая непосредственный доступ к информационным, финансовым, политическим ресурсам. Если в середине XX века М. Маклуэн не побоялся сказать: " media is the message ", — вызвав бурю протестов и негодование защитников автономии культуры, то теперь к этому следовало бы добавить: "media is the subject"!

В общем, проведенный анализ свидетельствует, что между традиционной и массовой культурой нет антагонизма. То, что они активно и глубоко взаимодействуют — сегодня очевидный факт. По мере распространения новых технологий и способов коммуникации сфера этого взаимодействия будет расширяться. Вместе с тем есть пределы современной аранжировки и переработки традиционной культуры, за которыми начинается простая профанация. Так, например, реклама пива с "национальной" спецификой не только антихудожественна, но и социально опасна.

Новейшая популярная культура, новый динамичный стиль жизни начали формироваться в России раньше и интенсивнее, чем содержательные стороны общественного бытия, которые данный стиль был призван “оформлять”. Видимо, такой ход событий раньше было невозможно предсказать. Поэтому важной задачей науки является дальнейшее исследование развития традиционной и популярной культуры в России.

 

Литература и примечания

 

¹ См.: Бодрийяр Ж. Соблазн. — М.: Ad Margintm, 2000; Мафессоли М. Околдованность мира или божественное социальное // Социо-логос. Общество и сферы смысла. — М.: Прогресс, 1991. [Вернуться]

² См.: Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. — М.: Изд. группа "Прогресс", "Универс", 1994. [Вернуться]

³ Эко У. Средние века уже начались // Иностранная литература, 1994, № 4, С. 259. [Вернуться]

⁴ См.: Чистов В.В. Народные традиции и фольклор. — Л., 1986; Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. — М., 1971; Мамонтова Н.Н. Проблемы изучения традиционных форм культуры и понятие "народное искусство" // Научные чтения памяти В.М. Василенко: Сб. статей. — М., 1997, Вып. I. [Вернуться]

⁵ См.: Топоров В.Н. Модель мира // Мифы народов мира. Т. 2. — М., 1982. [Вернуться]

⁶ См.: Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. — Л., 1963. [Вернуться]

⁷ См.: Юнг К. Архетип и символ. М., 1991. [Вернуться]

⁸ См., например: Традиция // Философский энциклопедический словарь. — М.: "Советская энциклопедия", 1983; Суханов И.В. Обычаи, традиции, преемственность поколений. — М.: Изд-во политической лит-ры, 1976; Маркарян Э.С. Узловые проблемы теории культурной традиции // Советская этнография, 1982, № 2. [Вернуться]

⁹ К сожалению, в эмпирических исследованиях, посвященных традиционной культуре, зачастую бывает так, что в начале работы авторы ссылаются на произведения М. Вебера или Б. Малиновского, а затем дают субстанционалистские описания совершенно в духе Э. Тайлора, т.е. незаметно для себя "перескакивают" в другую парадигму, в результате чего сам предмет исследования приобретает размытые очертания. Можно привести и обратные примеры, когда определив традиционную культуру субстанционально, путем перечисление элементов, авторы затем затрудняются объяснить, что происходит с ней в современном обществе. Они пытаются насильственно втиснуть новый социокультурный контент в понятия "миф", "обряд", "ритуал", — безмерно растягивая их границы.

Выбрав одну из парадигм, надо следовать ей в процессе исследования, не допуская произвольного "сваливания" в другую. Синтез подходов возможен, особенно при переходе от теории к анализу эмпирических данных, но он должен происходить не произвольным образом, а вполне осознанно и логично. Иначе получается не синтез, а эклектика, которая приводит к совершенной путанице в головах. [Вернуться]

¹⁰ Традиция // Философский энциклопедический словарь, С. 253. [Вернуться]

¹¹ См.: Mc Kinney J., Loomis C. The Typological Tradition // Urban Man and Society. A Reader in Urban Sociology / Ed. A. Cousins & H. Nagpaul. — N.-Y., 1970. [Вернуться]

¹² См.: Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность: Социология М. Вебера и веберовский ренессанс. — М.: Политиздат, 1991; Ионин Л.Г. Понимающая социология. Исторический и критический анализ. — М.: Наука, 1979. [Вернуться]

¹³ "В социальных науках имеется очевидная опасность, что их идеализации — в данном случае типологии — станут рассматриваться не как методы, а как подлинное бытие", — предостерегал А. Шюц. Эта опасность, по его мнению, обусловлена тем, что наукам, изучающим человека и его жизненный мир, "приходится работать с исключительно сложным материалом, заключающим в себе типы более высокого порядка ". (Щюц А. Феноменология и социальные науки // Щюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. — М.: РОССПЭН, 2004, С. 199. Подчеркнуто мной. — А.З.) [Вернуться]

¹⁴ Цит. по: Ерасов Б.С. Социальная культурология. Пособие для студентов высших учебных заведений. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Аспект Пресс, 1996, С. 458. [Вернуться]

¹⁵ См.: Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Пер. с фр. Н.А. Шматко. — М.: Институт экспериментальной социологии, СПб., Алетейя, 1998; Хабермас Ю. Модерн — незавершенный проект // Вопросы философии, 1992, № 4. [Вернуться]

¹⁶ Бодрийяр Ж. Система вещей. — М.: Рудомино, 1999, С. 146. [Вернуться]

¹⁷ См.: Зоркая Н.М. На рубеже столетий: У истоков массового искусства в России 1900 - 1910 годов. — М.: Наука, 1976. [Вернуться]

¹⁸ См.: Лихачев Д.С., Панченко А.М. "Смеховой мир" Древней Руси. — Л., 1976. [Вернуться]

¹⁹ Жиори Ж. Традиционные праздники и карнавалы в Бельгии // Культуры: диалог народов мира. Традиционные праздники, карнавалы и фестивали. — Париж, ЮНЕСКО. — 1984, № 2, С. 82. [Вернуться]

²⁰ Дева И. Празднества и семейные торжества в северной Индии // Там же, С. 112. [Вернуться]

²¹ См.: Народная культура в современных условиях: Учеб. пособие / Министерство культуры РФ. Российский ин-т культурологии. Отв. ред. Н.Г. Михайлова. — М., 2000, СС. 102 - 104. [Вернуться]

²² Там же, С. 170. [Вернуться]

²³ См.: Гачев Г. Национальные образы мира. — М.: Советский писатель, 1988. — 448 с. [Вернуться]

²⁴ См.: Каргин А.С., Хренов Н.А. Традиционная культура на рубеже XX — XXI веков // Традиционная культура. Научный альманах, 2000, № 1. (См. также другие статьи в этом номере журнала); Неклюдов С.Ю. После фольклора // Живая старина, 1995, № 1, С. 4. [Вернуться]

²⁵ Ионин Л.Г. Социология культуры. Учебное пособие. М.: "Логос", С. 49. [Вернуться]

²⁶ См.: Делез Ж., Гватари Ф. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип. — М.: ИНИОН, 1990. [Вернуться]

²⁷ См.: Мафессоли М. Ук. соч., С. 278 - 279. [Вернуться]

²⁸ Бурдье П. Начала. — Choses dites. — М., 1994, С. 222. [Вернуться]

²⁹ Захаров А.В. Народные образы власти // ПОЛИС, 1998, № 1, С. 33. [Вернуться]

 

 

Лекции

А. В. Захаров

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: