Научные основания законодательства о культуре

В период, когда создавался ныне действующий Закон о культуре (1992 г.) были еще не ясны стратегические направления культурного развития нашего общества, приоритеты культурной политики имели самый общий характер и были связаны в основном с обеспечением демократических свобод; более того, еще не было ясно то, что страна вступает в полосу затяжных социокультурных реформ и сопутствующего им кризиса, что отразится на разных группах населения совершенно по-разному (а в ряде случаев просто катастрофически). Конечно, нель­зя отрицать, что Закон содержит много разумных и необходимых статей, но в основном он посвящен принципам свободы творчества, вхождению культуры в рыночную экономику и организационно-уп­рав­лен­­­ческим проблемам Министерства культуры и подведомственных ему струк­тур. Т.е. тем вопросам, которые были наиболее актуальны в начале 1990-х гг. и во многом утратили свою актуальность ныне. Короче, закон уже не соответствует реальным пот­ребностям российского общества в наши дни и нуждается в концептуальном обновлении (или новой редакции).

Характерно, что в законе даже нет четкого определения базового понятия «культура», еще не сложившегося к этому времени в нашей науке. Культура была неудачно заменена чисто реестровым перечислением «культурных цен­ностей» (полисемантичность которых еще большая, чем у собственно культуры) и различных видов «культурной деятельности» (набор которых тоже до­статочно спорен).

Вот с этого мы и начнем. Так, что же такое «культура», без четкого определения которой немыслимо никакое законодательство в этой области, как и государственная культурная политика? Все многообразие точек зрения на этот счет можно свести к двум основным: научной и управленческой.

В современной науке существуют несколько сотен определений культуры, но при разной акцентировке практически все они сводятся к суждению о том, что куль­ту­ра есть сугубо человеческая деятельность (материальная и идеациональная), объединяющая:

- все эмпирические, ин­тел­лектуальные и образные представления о мире (совокупность знаний и сужде­ний, идей и проектов),

- все сугубо человеческие фор­мы поведения (совокупность социально при­ем­ле­мых вза­имоотно­шений ме­жду людьми во всех областях их социальной пра­­ктики),

- все формы социальной коммуникации (системы языков, символов и услов­ных обозначений, образов, средств передачи информации – устных, печатных, аудио-визуальных, электронных),

- все созданные че­­­ловеком продукты: материаль­­­­ные (вещи и обустроенные территории), научные (отображения наблюдаемого ми­­­­­­ра, претендующие на объективность и доказательность), образные (отображения представляемого ми­­­­­­ра и творческие фан­тазии).

Т.е. культура – это искусственный мир человеческого бытия (весь, вклю­­­­чая явления, которые хочется назвать антикультурными), созданный, приду­манный людьми и насыщенный социально и культурно значимой символикой в дополнение к при­роде. Луна – это явление природы; а вот советский луноход и следы Нила Армстронга на ее поверхности – это уже артефакты культуры. И попытки свести культуру преимущественно к искусству уже давно не соответствуют современному философскому и научному представлению о мире.

При этом культура не передается из поколения в поколение генетически (в отличие от природных родовых черт человека), а усваивается только методом обучения и подражания. Культура не приходит сама, ей нужно учить.

Это оп­ределение можно считать академиче­ским.

В оппозиции к этой точке зрения существует и отраслевое определение куль­ту­ры (принятое только в России), относящее к культуре лишь те сферы жизни общества, которые адми­нистративно подчинены Министерству культуры, а именно: актуальное искусство и художествен­ное образование, охрана куль­турного наследия (включая музейное, архивное и биб­лио­те­­чное дело), организованный досуг и при последней реорганизации – книгоиздание и СМИ.

Понятно, что в рамках академического определения культура уже не мо­жет являться опе­­­­­ра­ти­в­ным объектом государственного управления (нельзя силами одного министерства управлять жизнью всего общества), но и отраслевой набор сфер общественной практики, включенных в понятие «культура», откро­венно ос­но­ван на удобстве технологий управления, политических задачах государственного контроля за идеологией населения и подвержен кри­тике со всех сторон (скажем, образование и религия – это не культура? Тогда почему они не подчинены Министерству культуры?).

Вопрос в том, как найти компромисс между обеими позициями.

Представляется, что решение данного противоречия уже давно пре­д­­ло­жено мировой этно­логией, определяющей культуру как социаль­ный опыт сов­местного проживания, упорядочивания мира и пред­­­ставлений о нем, накапливаемый ка­ж­­­­дым народом за века его существования. Эта позиция никак не про­тиворечит акаде­мическому подходу, поскольку объединяет в себе именно опыт кол­­­­лективной жиз­­ни людей и его продукты, и, одновременно, дает воз­можность выделить те сегменты, которые подлежат ответственности разных органов уп­рав­ления. Понятно, что при таком определении число структур, отвечающих за проблемы культуры, неизбежно увеличивается. Помимо Министерства культуры сюда попадают Министерство образования (которое должно отвечать за формирование культуры подрастающего поколения), Минис­тер­ство внут­рен­них дел (потому что порядок – это основа лю­бой культуры), Министерство здравоохранения и социального обеспечения (потому что культура «третьего возраста» и людей с различными ограничениями – это одна из важнейших проблем, которой комплексно еще не занимались), все действу­ющие в стране религиозные конфессии и деноминации, а так же вся отечественная философия (потому что мировоззрение – это неотъемлемая часть культуры), все гуманитарные науки (история, филология, искусствознание, педагогика и др.), общественные науки (этнография, социология, политология, правоведение, экономика), собственно искусство, и мно­жество иных организаций, областей деятельнос­ти и исторически унаследованных черт.

Вопрос в том, что в рамках каждой профессии или специальности существует своя профессиональная культура, определяющая допустимые и недопустимые спо­со­бы осуществления этой деятельности. Возросшие ЧП при кос­мических запусках – при­­­знак понижения профессиональной культуры работников отрасли. Рост числа ЧП в армии – явное свидетельство падения профессиональной куль­туры армейского офицерства, которое обязано их предотвращать. Рост прес­ту­п­но­сти в стране и особенно числа нераскрытых преступлений есть прямое следствие деградации профессиональной культуры ра­бот­ни­ков МВД и Прокуратуры и т.п.

Поэтому задачей № 1 представляется введение в каждом отраслевом ми­ни­стер­стве службы, ответственной за поддержание уровня профессиональ­ной культуры. Отделы внутренних служебных расследований в МВД и в контрразведке могут стать прообразом такой службы, только объем казусов нарушения профессиональной культуры, конечно же, гораздо шире, чем просто недобросовестное исполнение служебных обязанностей. Здесь очень важна и этичес­кая составляющая проблемы. А для этого в рамках каждой специальности должен быть создан кодекс профессиональной культуры, который должен приниматься работником, как «клятва Гиппократа» медиками. Культурная работа в стране начинается с этого.

Задачей № 2 является трансляция существующей культуры и культурного на­следия страны подрастающим поколениям.

Теоретически это задача средних школ. Но, как показывает практика приемных экзаменов на культурологические специальности, у 99% абитуриентов знания по истории родной культуры (я уже не говорю о мировой) очень далеки даже от оценки «удовлетворительно». Они просто нулевые, поскольку в школе им даже не потрудились сообщить о том, что такое культура и какие артефакты можно описывать, рассказывая о культуре того или и иного периода. Ясно, что по дисциплине «история» школьники изучают в основном военно-политическую историю и социальные движения, что тоже важно, но вовсе не отменяет историю мировоззрения, науки, искусства, бытовых нравов и обычаев. Что такое этнология и что она изучает, абитуриенты в массе своей тоже не знают. А как без этих знаний мы собираемся проводить национальную политику в нашей очень непростой ситуации?

Ясно, что после полутора десятилетий экспериментов стране пора понять, что среднее образование – это и есть процесс освоения культуры (между прочим, таблица умножения, как и таблица Менделеева – это тоже факты общенаучной культуры современного человека). Среднее образование – это процесс инкультурации школьника, освоения им как исторической, так и современной культуры, и на фоне этой задачи остальные неизбежно отступают на второй план.

Мы не знаем, в каком масштабе и с каким эффектом происходят процессы социализации и инкультурации детей. В программы выпускных экзаменов школ крайне необходимо ввести тесты (или иные форы поверки) уровней социализации (т.е. готовности выпускника к плаванию в безбрежном океане социальных отношений, противоречий, конкуренции и т.п.) и инкультурации (уровня его знаний системы базовых ценностей, на которых стоит наше общество, строятся взаимоотношения между людьми – служебные, семейные, дружеские и т.д., т.е., «что такое хорошо и что такое плохо», что допустимо общественными нравами, а что недопустимо и пр.).

Нерешенный вопрос видится в том, к какой отрасли должны относиться общеобразовательные школы, и все ли они должны быть однотипными. Одно из решений уже имело место в нашей истории: разделение среднего образования на классические гимназии (готовившие носителей гуманитарной культуры) и коммерческие училища (готовившие технокра­тов). Можно пойти и по этому пути, можно и по иному. В стране сейчас действуют более сотни элитарных школ-лицеев, целенаправленно направленных на повышенное внимание к изучению отдельных областей знания. К сожалению, лицеев гуманитарного профиля среди них меньшинство. Но дело даже не в этом, а в том, что таких учебных заведений требуются сотни в Москве и Санкт-Петербурге, по нескольку десятков в каждом областном центре и т.п. Только тогда мы получим право потребовать от Министерства образования исполнения своих функ­ций в деле повышения культуры населения в стране в полном объеме.

Это вызывает закономерный вопрос: а где взять достаточное преподавательское обеспечение такого числа лицеев повышенного уровня? А это уже вопрос денег. Нет сомнений, что многие вузовские преподаватели с удовольствием пошли бы на почасовую подработку в лицеях. Вот и решение.

В связи со спорностью вопроса, в чьей ответственности лежит решение этих проблем при понимании того, что среднее образование обязано формировать именно культуру молодежи, а не набор стандартизированных знаний «понемногу обо всем», в ряде стран Министерства культуры и образования объ­единены в еди­ный комплекс. В конечном счете, решение этого вопроса зависит от того, какая задача ставится перед образованием: подготовка высококвалифицировнных тех­­нократов или поддержание культурного уровня населе­ния. У нас реализуется первая задача (ради чего и произошло объединение Ми­нистерства образования и Госкомитета по делам выс­шей школы, а теперь еще и с наукой). Т.е. задачи инкультурации молодежи (как школьников, так и студенчества) оказались подмятыми задачами ее профессионализации (в технологическом смысле).

В результате, мы имеем то, что каждый день видим в новостях по телевизору. Старший офицер убивает задержанную чеченку просто из ненависти к инородцам (факт, доказанный судом). И много ли таких офицеров в наших Вооруженных си­лах? Это кто-нибудь проверял? Проводилось ли какое-либо исследование наци­ональных настроений в среде офицеров армии, милиции? А ведь такой мониторинг, – это первое, что должен был потребовать Президент, как Верховный главнокомандующий. Это и будет одна из акций, выявляющих подлинное состояние культуры в нашем обществе.

В некоторых странах сфера общего и гума­нитарного об­разования отнесена преимущественно к культуре, а сферы естественно-науч­но­го и технического образования разнесены по соответствующим отраслям. В нашей стране существенная часть вузов уже являются отраслевыми (военными, медицинскими и др.). Проблема профессионализации решается у нас на вполне достойном уровне. А вот в каком отраслевом вузе (кроме медицинских) учат еще и профессиональной культуре? Социально допустимым и недопустимым методам профессиональных действий, необходимости просчитывать социальные последствия своих ре­шений и нести за них ответственность, этике взаимоотношений в коллективе и т.п.

Проблему составляет и самоопределение вузов культуры. Уже само название «университет (или академия) культуры и искусства» – типичный атавизм идеологии сталинских времен, когда искусство должно было выполнять идеологические задачи партии, под общим надзором Наркомата куль­­­туры и системы творческих союзов. На самом деле нет никакой «культуры и искусства». Это управленческая и идеологическая мифологема. Культура решет свои задачи, искусство – свои. Хотя в некоторых вопросах они и пересекаются, но это скорее исключение в рамках общей тенденции.

Задача № 3 – обеспечение сохранения, функционирования и развития той художественной культуры, которая имеется в нашем распоряжении сейчас. Фактически здесь выделяются 3 вполне самостоятельных вопроса:

а) охрана культурного наследия (в его материальной, текстовой и художествен­ной формах);

б) поддержка функционирования художественной культуры в ее современном состоянии;

в) подготовка кадров и проведение творческих конкурсов, обеспечивающих перспективное развитие искусства.

При всей сложности ситуации с наследием и отбором его объектов, она явля­ется наиболее простой; принципы отбора наследия уже установлены, проблемой остается лишь вопрос о том, должно ли все финансировать государство? Все ли раритеты подлежат музеефикации, допустима ли раздача памятников в ча­стные руки (их исторических владельцев, как это широко распространено на Западе)? Как относиться к частным коллекциям художественных раритетов и стоит ли брать их под государственную охрану? Другой вопрос: относить ли реликто­вые этнографические комплексы к объектам наследия или нет. На­ука однозначно выступает за это. Проблема: в каких формах все это сохранять? Есть ли нужда в организа­ции этнографических резерваций, которые (на западом же примере) зарекомендовали себя наиболее эффективными?

Вопрос о текущем функционировании художественной культуры решается сам, в стихийном порядке происходит адаптация искусства к рыночной системе отношений (впрочем, даже при Советской власти искусство – единственное, что жило в условиях рыночной кон­куренции), а рост числа театров, ху­дожественных галерей и других объектов свидетельствует о том, что процесс адаптации уже прошел критическую фазу. Свобода творчества гарантирована по закону. Проблема видится в том, что в условиях тотального засилья массо­вой культуры (о причинах ниже), пропаганда классического искусства должна быть обеспечена в зако­нодательном порядке. Разумеется, в связи с социальным расслоением населения процент людей, интересующихся классическим искусством, заметно упал, но это общемировая тенденция и решение этого вопроса лежит уже в плоскости воспитания социально-бы­то­вой культуры населения, о чем речь пойдет специально.

Что касается художественного образования и проведения конкурсов, то Россия (СССР) в этом отношении всегда была на высоте, и вопрос только в сохранении уже имеющегося уровня, числа художественных учеб­­­ных заведений, частоты проведения творческих конкурсов. Правда, есть сложность с оттоком высоко­качественных кадров за границу, но, судя по все­му, пик этого процесса уже миновал; к тому же это общемировая тенденция. Гастролировать никому не запрещено, а проблему высококачественных преподавателей художественных вузов можно решить лишь за счет ради­кального повышения их окладов.

Задача № 4 – самая болезненная – состояние социально-бытовой культуры населения. Можно справедли­во гордиться Эрмитажем, Большим театром и Российской государственной библиотекой, но любо­­му понятно, что все это лишь «потемкинские деревни» в стране с зага­жен­ными подъездами, группами пьяных в общественных местах, полуграмотными школь­­­никами, повсеместной нецензурной бранью на ули­цах, инвалидами, которым не уступают ме­сто в транспорте, и прочими характерными проявлениями нашей сегод­ня­ш­ней социально-бытовой культуры. А ведь это именно факты культуры, сколько бы соответствующее министерство от них не открещивалось. Когда-то Бисмарк сказал, что в Германии невозможна революция, поскольку в толпе, бегущей от пушек, никто не наступит на газон. Вот это и есть высокая социально-бытовая культура. Другое дело: относится ли решение этих проблем к компетенции Ми­нистерства культуры? Думаю, что здесь требуется межотраслевая целевая программа, отвечать за которую должны многие министерства и ведомства.

Доля интеллигенции сре­ди населения страны неумолимо сокращается, как и ее вли­яние на общекультурный уровень граждан. Конечно, и здесь причины экономические. Оплата работников умственного труда упала до неприличного уровня и только в последние годы появилась тенденция к ее ро­сту. В результате – массовая эмиграция прежде всего интеллигенции старшего поколения. Плюс к этому развитие политического режима в стране ориентировано на создание «властной вертикали» (т.е. формирование диктатуры исполнительной власти), что менее всего соответствует интересам интеллигенции. Мы опять превращаемся в «попутчиков» всевластной касты чиновников.

И если борьба с некультур­ными проявлениями социальных «низов» и мигрантов – это уже за­дача милиции (что, кстати, заслуживает создания специальной службы, поскольку культура поведения в общественных местах – это и есть высшая форма общественного порядка), то без разработки целевой государственной программы восстановления прежней доли и роли интелли­ген­ции в стране, степени ее авторитета и влияния, мы так и останемся страной «третьего мира», несмотря на Большой театр, Российскую государственную би­блиотеку и Эрми­таж.

Это задача не только системы высшего образования и создания рабочих мест для специалистов умственного труда. Статус гуманитарно эрудированной личности должен стать нормой для любого образованного человека, должен быть под­нят и поддержан на уровне Президента и Правительства. Разумеется, это не изменит со­стояния бытовой культуры населения в один день. Но за десятилетие это ра­­­­дикально поднимет пре­стижность и выгодность качественного образования и высокой куль­туры, стимули­рует рост потока людей, стремящих­ся к этому. Это вопрос в большой мере политический, поскольку ни социальное, ни гуманитарное знание еще не нашло своей ниши в отечественной рыночной системе. Огрубляя, можно сказать, что наша страна еще не доросла до уровня постиндустриального развития, где всякое знание (а в образовании пре­жде всего социальное и гуманитарное) – самое востребованное и экономически выгодное.

Ну, не доросли, значит, не доросли; по крайней мере, есть еще какая-то надежда на рост в будущем. А вот то, что наши органы политического управления об­ходятся без экспертных советов социологов, этнологов и культурологов, свидетельствует об уровне уп­­­­равленческой культуры в стране, соответствующему еще периоду до эпохи Просвещения. Уже Екатерина II понимала, что культура управления – это пре­жде всего социально-гуманитарная проб­ле­ма. Современные чиновники, не понимающие этого и считающие, что для ре­шения проблем достаточно знания технологий в рассматриваемой сфере, явно относятся к поколению дьяков еще допетров­ской эпохи, когда все вопросы решались кнутом и плахой (сейчас и этим ничего не добьешься, так что на смену им пришли тугие кошельки, которые действуют и как пряник, и как топор).

Тем не менее, вопрос об участии Министерства культуры в повышении соци­ально-бытовой культуры населения не снимается. И здесь нужна комп­лек­сная программа организации досуга, клубной работы и т.п., построенная на принципиально иных началах и стимулах, нежели это имело место в прошлом, имеющая главной задачей общекультурное развитие людей, а не приобщение их к господствующей идеологии.

Может быть, имеет смысл организационно разделиться; выделить Министерство по делам искусств и охране культурного наследия в самостоятельную структуру, а Министерству культуры и массовой информации (совместно с Министерством обра­зования и на­уки) заняться имен­но проблемами социальной культуры населения и наращива­ния массива интеллигенции? Слишком уж не сходятся задачи у двух «крыльев» Министерства культуры. Развитие искусств и социально-бы­то­вая куль­­­тура населения – это вообще несопоставимые задачи, и не может быть специалистов, равно компетентных в обеих областях.

Задача № 5 – роль средств массовой информации и массовой культуры в повышении социально-бытовой культуры на­селения. Очень хорошо, что был создан те­­­­­леканал «Культура» – отдушина для сохранившейся части интел­ли­генции. Но нельзя и все прочие каналы телевидения и ра­дио отдавать на откуп рыночной стихии. Ведь их смотрит и слушает вся страна. Представляется, что в сегодняшних условиях, при очень низкой эффективности других каналов, именно на СМИ должны быть возложены генеральные обязанности по повышению социально-бытовой культуры основной массы населения (с прямой уголовной ответственностью за ее понижение). Опять-та­ки для этого следует разработать комплексную программу роли СМИ в поднятии культуры масс и найти тот предмет интереса, ради которого СМИ начнут работать на эту программу (помимо уголовной ответственности; все-таки охота пуще неволи). Врачи ведь лечат людей не только потому, что несут за это ответственность. Они еще и соревнуются в демонстрации своего профессионального класса. Почему же журналисты у нас соревнуются только в масштабе пошлости?

Понятно, что и это вопрос экономический. СМИ живут преимущественно за счет рекламы и поэтому заинтересованы в трансляции лишь того, что пользуется наибольшим спросом. Значит, нужны жесткие законода­тельные ме­ры, на основании которых ведется отбор журналистов, соответствующих культур­ным нормам, регламентация их эфирного слэнга, ограничения допустимых объ­­емов рекламы и пр. И нужна умная программа деятельности, где даже на базе форм массовой культуры, во-первых, шел бы очень жесткий отбор нравственно достойных произведений, а, во-вторых, среди самих авторов и исполнителей массовой художественной продукции нужно инициировать соревнование по созданию произведений, поднимающих культурный уровень населения. Ведь они все прекрасно понимают сами, и среди них немало достаточно грамотных людей, только продавшихся за большие деньги. Вопрос лишь в прянике, который им предложить. Перед СМИ должна быть поставлена задача – стать учителем хороших манер. И это, несомненно, подействует, принимая в расчет степень влияния СМИ на массу.

А что делать с засильем массовой культуры? К сожале­нию, ничего. Ее размах эквивалентен социальному и культурному расслоению в стране, и пока мы будем бедным и малокультурным обществом, массовая культура будет абсолютно доминировать (да и в будущем, когда мы, дай Бог, станем высококультурной страной, ниша для массовой культуры сохранится). Ее ограничение возможно только по мере роста качества жизни, социально-бытовой культуры населения, с ростом числа и влияния интел­лигенции и пр., о чем шла речь выше. Впрочем… Вспомним, как британская королева возвела участников группы «Биттлз» в дворянское достоинство и наградила их орденами именно потому, что на фоне других они были самыми социально приличными, а в их творчестве присутствовала определенная музыкальная культура. Может быть, попробовать и у нас?

Та реформа состояния культуры (и в первую очередь массовой социально-бытовой культуры), перед которой стоит наша страна, небеспрецедентна. Вспомним кампанию по всеобучу 1920-х гг. Она же сработала. Но для этого потребовалось мобилизовать усилия всего государства, всех ведомств различного уровня. Нужно, чтобы высшие органы власти поняли, что без этого никакого общественного восстановления не произойдет. Нужно, чтобы глава государства постоянно держал эту проблему на контроле. Нужно, чтобы власть, на­конец, тре­зво поняла, что в условиях перехода от командно-админи­ст­ративной системы к режиму демократии требуется не только экономичес­кая, но и такая же всеобъ­­­емлющая культурная революция, столь же масштабная, как и всеобуч, а, может быть, и больше. И нацелена она должна быть тоже на малообразованные слои населения, для которых ныне культурная аде­кватность общественным нормам пе­рестала быть условием выживания. Но подобная адекватность должна стать обязательным условием выживания, иначе никаких перспектив у всех наших усилий по реформированию страны нет и не будет.

Мир переходит на постиндустриальную стадию развития. При всех экономиче­ских сложностях у России есть потенциал войти в число активных участников это­го процесса. Для этого требуется создание общенациональной индустрии знания, радикальный рост нау­коемких отраслей материального и интеллектуального производства. А значит и соответствующая культурная ат­мосфера, радикальный рост научной, технической, образовательной и художественной интеллигенции в стране. Хорошо образованных людей слишком много не бывает; слава Богу, мы живем не в джунглях Амазонки. Но работа высоко образованного слоя интеллигенции должна стать наиболее востребованной. И это может быть достигнуто законодательными мерами путем пересмотра тарифной сетки и иных действий, резко повышающих статус и доходы высоко обра­зованных людей.

На первый взгляд, это только усилит социальное расслоение обще­ства на интеллектуалов и прочих. Чтобы избежать этого, должна быть предусмотрена и ниша востребованности для людей с качественным средним образованием и достойным уровнем социальной культуры. И чем шире она будет, тем быстрее мы станем вы­со­ко­культурным обществом. Но это задача, скорее социальная, чем культурная, и в нашу компетенцию не входит.

Уже давно миновали те времена, когда экономика считалась базовым элементом общества, а культура – надстроечной верхушкой. Наука ХХ века показала, что базовое основание состоит из трех равнозначных сегментов: социальных отношений, культуры и экономики, которые функционируют за счет того, что глубоко проросли друг в друга и питают друг друга своей продукцией – социальным взаимодействием, культурным нормированием и экономическими благами.

И если культура финансируется по остаточному принципу, то значит, по остаточному принципу финансируется вся жизнь в стране. Потому что ми­фологема «культура и искусство» уже уходит в прошлое. Культура – это не искусство, которое тысячи лет существовало и дальше проживет без соответствующего министерства. Культура – это принцип упорядочивания мира, нор­мирования человеческих отношений, систематизации знаний и представлений о бытии. А это накапливается по ходу истории. И этому нужно учить.

Здесь все зависит только от нас самих и от того, каким обществом мы желаем стать.

 

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: