Завершение доктрины о безусловном предопределении Кальвином

С именем Жана Кальвина связан последний этап развития сотериологической дискуссии. Именно он внес в картину развивающейся августинистской доктрины последний штрихи, так что в целом появившаяся в результате этой коррекции богословская система справедливо получила его имя. Если Августин и говорил о предвечном решении Бога спасти одних и осудить других, то как-то непоследовательно, не осознавая все последствия этого учения. Он использовал против пелагианской ереси все, что только попадало ему под руку, даже не заботясь о внутренних противоречиях, возникающих при этом в самих его аргументах. Заметим, что его учение даже еще не успели как следует раскритиковать. Одним словом, Августин еще не сформулировал позицию о столь суверенной воле Божьей, которая бы определила различную судьбу людей в вечности вне зависимости от вопроса грехопадения первых людей. Люди, по Августину, все равно были прокляты, но, желая спасти хотя бы некоторых из них, Бог суверенным образом это и сделал. Кальвин же пошел дальше. Он увидел нелогичность в учении Августина о том, что Бог может определять свою волю в зависимости от любого поведения людей. Он первый поставил это в вину богословам самым решительным образом. Вот почему говоря о кальвинизме, большей частью подразумевают его учение об абсолютном произволе Божьей воли.

Со времени Кальвина и возникло учение о безусловном характере Божьей воли, согласно которой одна часть людей предопределена к спасению, а другая – к погибели. Предопределение, по Кальвину, является «вечным повелением Божиим, которым Он определяет то, что Он желает для каждого отдельного человека. Он не создает всем равных условий, но готовит вечную жизнь одним и вечное проклятие другим» (Calvin. Institutes of the Christian religion. V.1,2. Philadelphia, w. y., V.2, Р. 926). «Некоторым предназначена вечная жизнь, а другим - вечное проклятие» (там же, Р. 925). По Кальвину получается, что если бы Адам и не согрешил, ничего бы собственно не изменилось, поскольку Бог еще до этого события определил вечную судьбу как спасенных, так и погибших людей. Сам Кальвин назвал свою доктрину предопределения «ужасной», поскольку согласно ей, некоторых из грешников порочными Бог делает умышленно: «Он указывает им цель и направляет их волю по тем путям, которые Он предрешил заранее, действуя через сатану, орудие своего гнева». Отказать Ему в этом праве, значит посягнуть на Его величие. Когда эта позиция была высказана со всей ясностью, создались все условия для возникновения т.н. «лапсарианского» спора.

В 1539 году общественности стало доступно второе издание «Наставления в христианской вере» Кальвина, которое содержало раздел посвященный доктрине предопределения, истолкованной несколько отлично от принятого в лютеранстве. Лютеранская ветвь протестантского лагеря признавала августиновское объяснение предопределения, согласно которому Бог избрал одних людей к погибели, а других – к спасению, но это произошло после того, как первые люди согрешили и попали под тотальное осуждение. Эта позиция называется в богословии инфралапсарианской (от лат. «ниже падения»). Кальвин же подчеркивал независимость Божьего избрания от грехопадения вообще, считая такую трактовку унижающей Божий суверенитет, и потому учил, что Бог сделал Свой выбор еще до грехопадения людей и вне зависимости от него (см. Кальвин Ж. Наставление в христианской вере. кн. 3. гл. 23). Такой подход к данной проблеме называется супралапсарианским (от лат. «выше падения»).

Разумеется, поскольку Божье решение об избрании одних и неизбрании других в трактовке Кальвина перестало зависеть от человека вообще, то это делало Бога единственной причиной самого падения и, следовательно, источником зла. Против этого следствия из учения Кальвина и выступали, хотя и с разных позиций, не только католические, но и лютеранские и англиканские богословы. Первая оппозиция новому учению о предопределении возникла в лагере лютеран. Именно к этому времени относится переход Ф. Меланхтона на полупелагианские позиции, вызвавший раскол в лютеранстве на почве синергизма. Кстати, и сам Лютер, написавший против свободы воли свой известный трактат «О рабстве воли» (1525), к концу жизни занимает позицию, близкую к арминианской. Это сказалось на дальнейшем состоянии лютеранского богословия. Даже такой кальвинистский автор, как Алистер МакГрат, и тот вынужден был признать, что «позднее лютеранство оставило в стороне взгляды Лютера на Божественное предопределение, изложенное им в 1525 году, и предпочло развиваться в рамках свободного человеческого отклика Богу, а не суверенного Божественного избрания конкретных людей. Для лютеранства конца шестнадцатого века «избрание» означало человеческое решение возлюбить Бога, а не Божественное решение избрать определённых людей» (Алистер Мак Грат. Богословская мысль Реформации. Одесса. 1994, с. 165). Так «Формула согласия» побуждает верующих "правильно и с пользой для дела думать или говорить о вечном избрании или предопределении и предназначении чад Божьих к вечной жизни".

Но вернемся к Кальвину. Придя к власти в Женеве, этот богослов начал воплощать в жизнь свои представления о неотразимости Божьей воли, в данном случае в его личной жизни. Подчинив себе городской магистрат, он установил в городе «христианскую» диктатуру. Система наказаний была обычная, а вот вина была чересчур уж изысканной. За игру в карты или кости, за смех или танцы в воскресный день и даже опоздание на службу под диктовку Кальвина власти Женевы приговаривали к стоянию у позорного столба. За чрезмерно пышный наряд саму виновницу и всех причастных к его ношению и изготовлению, включая и просто сопровождавших ее лиц, бросали в тюрьму. За прелюбодеяние следовало изгнание из города после бичевания, за отказ от доктрины предопределения – смерть. Между 1542 и 1546 годами, корда женевская теократия еще только начинала расцветать, было предпринято пятьдесят восемь казней, среди которых особо выделяется одна, самая чудовищная – обезглавление ребенка за то, что он ударил одного из своих родителей (см. подр: Данем Б. Герои и еретики. М.: Прогресс. 1967, с. 128).

Всего в Женеве за период в шестьдесят лет было сожжено на костре сто пятьдесят еретиков. Одним словом «благодать» Кальвина была с трудом различима от обычного закона, всегда внушающего страх. Неудивительно, что на родине Кальвина, во Франции, гонения на протестантов усилились: если в 1534-1535 годах в Париже было сожжено на костре 27 человек, то в 1568 году по всей Франции было убито более десяти тысяч человек, а во время одной Варфоломеевской ночи (1572) было убито уже около пятидесяти тысяч человек. Когда несколько позже испанский король Филипп II руками герцога Альбы уничтожал с благочестивой ревностью около пятидесяти тысяч голландских протестантов, ему было на кого оглядываться. Вот что означало освящение насилия Божественным авторитетом. Неужели и это была все та же неотразимая воля Божья?

Вопрос происхождения любых, тем более, ложных учений очень важен. Сторонники кальвинизма в один голос утверждают о богодухновенности своего богословия, лежащей у основания учения не только апостола Павла, но и Августина, и Кальвина. Зять Кальвина, Теодор Беза писал о нем следующее: «Это была личность, которую Бог создал и предназначил для служения церкви». Между тем, учение Кальвина об абсолютном предопределении также не было дано ему свыше или каким-то неотразимым образом, а родилось от человеческой инициативы, претерпев даже определенную трансформацию как композиционно, так и идейно. Например, в самом раннем издании «Наставлений в христианской вере» (1536) тема предопределения рассматривалась Кальвином (1509-1564) как один из аспектов доктрины Провидения, но с издания 1539 года она приобрела самостоятельное значение как равноправная тема. Наконец, в издании 1559 года она оказалась включенной в состав вопросов, относящихся к доктрине искупления Христа. Над ее улучшением Кальвин работал всю свою жизнь. Как же это согласуется с его утверждением о том, что Бог неотразимым образом «усмирил его сердце и привел его к подчинению»?

Нам нетрудно объяснить и подлинные причины такой перекомпоновки главного произведения Жана Кальвина. Например, свои рассуждения о предопределении в “Наставлении“ издания 1559 года (главы 21-24 третьей книги) он помещает сразу после обсуждения темы “Почему одни люди верят Писанию, а другие нет“. С логической точки зрения эти рассуждения должны были идти до данной темы, но Кальвин умышленно нарушил этот порядок во имя достижения своих пропагандистских целей: “Я считаю, что, работая над книгой, постиг сущность христианской религии во всех ее частях и расположил их в таком порядке, чтобы человек, усвоивший мою форму наставления, мог легко разобраться и решить, какое именно место ему нужно искать в Писании и для какой именно цели следует знать, что там сказано. Эта книга является общим указателем, дабы руководить людьми, которые нуждаются в помощи ” (Кальвин Ж. О христианской жизни. М: Протестант. 1995, с. 21).

Итак, Кальвин решил вместо читателя, что люди не веруют потому, что не избранны Богом для этого. Поскольку же он «постиг сущность христианской религии во всех ее частях», спорить с ним было небезопасно. Это видно из того, что Кальвин добился изгнания из города французского врача и ученого Жерома Больсека. В 1551 году этот ученый решился возразить против кальвинистской трактовки предопределения. Если бы ни ходатайство за него высоких должностных лиц из других городов Швейцарии, он неизбежно бы предварил судьбу Михаила Сервета, вначале преданного Кальвином католическим властям, а затем казненного по его обвинению в 1553 году. Другой же критик кальвинистсткой доктрины о предопределении, но не имевший покровителей, Себастьян Кастеллио (1515-1563) избежал своей казни, просто не дожив до ее начала. Не нам судить – по духовной ли причине у Кальвина не сложилась семейная жизнь, но после его женитьбы в 1940 году на вдове Иделетте Штордер ни один из родившихся у них детей не прожил более нескольких месяцев. Жена Кальвина имела троих детей от первого брака. В апреле 1549 года умерла и она.

Впрочем, доктрина предопределения не была центральной даже в богословии Кальвина и стала ядром реформатского богословия лишь позднее, благодаря таким богословам, как Петр Мартир Вермилий (1500-1562) и Теодор Беза (1519-1605). Примерно с 1570 года тема «безусловной богоизбранности» стала доминирующей в реформатском богослови, вызвав на себя справедливую критику со стороны Якоба Арминия (1560-1609) и его сторонников. Причиной помещения раздела с изложением доктрины предопределения в раздел, описывающий учение об искуплении, скорее всего, была боязнь Кальвина сделать эту доктрину центральной. По той же причине он настаивал на таинственном или же непостижимом разуму человека ее характере.

Апелляция к теме непостижимости воли Божьей в столь кардинальном вопросе как спасение была нужна Кальвину для того, чтобы с ее помощью обосновать невозможность применения к Богу моральных критериев, перед которыми Ему следовало бы отчитываться. Таким образом эти прагматические соображения Кальвина сделали Бога неподотчетным требованиям морали, Творцом которой из-за произвольности Своей воли Он просто не мог являться. Поскольку же для Бога не существовало закона, не возникало и преступления: «Deus ipse sibi lex est». Это предоставило Кальвину право считать, что Бог не только допускает зло, но и движет злой волей: «Homo justo Dei impulso agit, quod sibi non licet; cadit, igitur, homo Dei Providentia sic ordinante» (Calvin. Institutes of the Christian religion. V.1,2. Philadelphia, w. y., V.2, Р. 931).

Под именем пресвитерианства и в безовской разновидности кальвинизм был признан парламентом Шотландии в 1592 году государственным вероисповеданием этой страны. Под этим же именем в Англии он был представлен как отдельная партия в царствование Елизаветы.Конечно, полное торжество учения Кальвина было связано с осуждением арминианства на Дортском синоде в 1619 году, однако не все знают, как это происходило. Несмотря на то, что многие кальвинисты считают решения этого синода богодухновенными, у основания принятия этих решений лежали не религиозные, а политические причины. К этому времени внутри Генеральных штатов Голландии сложилось противостояние между штатгальтером (военным министром) Морицом Оранским, выражавшем монархические интересы, и государственной властью, возглавляемою пенсионарием Ольденбарнвельдтом. Сторонник применения радикальных мер против Испании, Мориц Оранский, вмешался в недавно разгоревшийся богословский спор с целью низложения режима республиканского правительства, возглавляемого пенсионарием Ольденбарнвельдтом, который выступал в этом конфликте на стороне Арминия.

Примечательно, что сам военный министр вовсе был индифферентен к сути спора. “Распрями этих церковников Мориц Оранский решил воспользоваться для того, чтобы разом поразить и преобладание аристократов, и их главных вождей. Нельзя сказать, чтобы с его стороны это было религиозным стремлением: богословское значение этого спора было для него безразлично. Он был одинаково безучастен к каждой из враждующих сторон. Но Мориц видел, как разгорались страсти и какую выгоду можно было извлечь из них на пользу страны — разумеется, с его точки зрения” (Егер О. Всемирная история. СПб. 1999. т. 3, с. 246).

Наконец, Морицу удалось устрашить национальный синод грозящей опасностью, склонив его к сдвигам в составе правительства. Так, уже в 1617 году он с помощью военной силы заместил всех городских проповедников-ремонстрантов на кальвинистов. Задолго до открытия в ноябре 1618 года в Дорте синода, он самочинно отстранил от должностей многих высокопоставленных лиц правительства, сочувствовавших арминианам, а лидеров республиканцев Ольденбарнвельдта, Гроция и Хогербеста — арестовал. В таких условиях проходила “защита” ремонстрантов на синоде, длившемся целых полгода. Состав его участников был предопределен. “О добровольном обсуждении вопросов и соглашении здесь, понятно, не могло быть и речи, хотя “собор” и должен был в равной мере состоять из представителей как одной, так и другой стороны... Поэтому на арминиан смотрели здесь не как на равноправных и “сочленов”, а скорее как на подсудимых” (там же, с. 247).

На синод, возглавленный назначенными Морицом государственными чиновниками безовской ориентации, были приглашены депутаты из разных стран (Англии, Германии, Швейцарии и др.) для создания численного большинства кальвинистов. Причем, председательствующее лицо абсолютно не скрывало своей приверженности идее безотлагательного уничтожения еретиков. Из 84 кальвинистских делегатов 58 были из Голландии, а арминиан представляло всего лишь 13 участников. Еще троим сторонникам арминианского богословия, делегатам от Утрехта, было отказано в праве участвовать в работе синода и они были вынуждены покинуть зал на первом же заседании. Несмотря на героическую борьбу лидера фракции ремонстрантов, отстраненного лейденского профессора Эпископия, синод осудил учение Арминия в пользу супралапсарианства и постановил лишить должности более 200 арминианских проповедников, запретив им разглашать свои убеждения. Несогласные были выдворены из страны. «Шпионам платили за выслеживание тех, кто, как подозревали, пытался вернуться на родину» (Roy S. Nicholson, «A Historical Survey of the Rise of Wesleyan-Arminian Theology», The Word and the Doctrine, ed. Kenneth E. Geiger (Beacon Hill Press, 1965), Р. 30).

Через пять дней после окончания синода престарелый пенсионарий был казнен по обвинению в разделении голландского народа, т.к. он стремился к тому, чтобы государственное управление было сосредоточено больше в отдельных провинциях. Поскольку это обвинение не было достаточно для столь суровой меры казни, было представлено ложное: в измене интересам государства в пользу ненавистной Испании. Силовое решение богословского спора и казнь Ольденбарнвельдта показали, что голландцы, всегда гордившиеся демократичностью своих институтов, именно здесь проявили свою непоследовательность и заискивание перед военной силой Морица, ввергнувшего страну в монархию. Сам Ольденбарнвельдт, семидесятидвухлетний старец, не мог понять этой измены со стороны своих соотечественников и лишь безответно взывал к ”своему народу по дороге к эшафоту: ”Не верьте, что я изменник! Я жил как честный патриот, и патриотом хочу умереть!” С твердостью истого христианина и сорокалетнего слуги своего отечества, Ольденбарнвельдт принял смерть в мае 1619 года” (Егер О. Всемирная история. СПб. 1999. т. 3, с. 247).

Гуго Гроция – автора богословских сочинений «Об оправдании Христа» (1617), «Об истине христианской религии» (1627) и «Путь к духовному миру» (1642) – спасла от участи пенсионария его ученая репутация (он получил степень доктора юриспруденции еще в пятнадцатилетнем возрасте). Он был присужден к пожизненному заключению, из которого через два года совершил побег в ящике из-под книг. Этот побег состоялся лишь благодаря усилиям его друзей, не желавших допустить прекращения научной деятельности этого всемирно известного юриста. Эпископий вместе с 80 арминианскими пасторами был изгнан из страны и основался в Руане, откуда и руководил разбросанными в результате преследований и погромов общинами ремонстрантов. Оказавшиеся в положении вне закона, арминиане нашли приют в Шлезвиг-Гольштейне, Англии и Франции.

В 1636 году арминиане получили право свободного исповедания своего учения, но не имели равных прав с реформатами, чья доктрина была возведена до статуса официального вероучения Федеральных Штатов Голландии. “Положение ремонстрантов в Голландии оставалось неопределенным до 1795 года: официально их не признавали, но их терпели. Они могли строить церкви, но так чтобы они не выходили на улицу; они могли иметь проповедников, но должны были оплачивать их труд из добровольных даяний. Во время отделения церкви от государства, после переворота 1795 года, ремонстранты были признаны самостоятельной церковной организациeй” (Арминиане / Христианство. В 3-х тт. М. 1993. т. 1, с. 121). С приходом французов арминиане снова подверглись преследованиям, а их семинария была закрыта с 1813 по 1816 годы. Вот какова тыльная сторона «победы» кальвинизма как в период Дортского синода, так и в первое время после него.