 |
Завершение синергического учения Арминием
|
|
|
|
Что сделал Жан Кальвин для кальвинизма, то сделал Якоб Арминий (1560-1609) для арминианства. Неслучайно они стали основателями двух альтернативных систем богословия, хотя и опирались на предыдущее наследие обоих направлений богословской мысли. Дирк Коорнхерт сыграл большую роль в возвращении Якоба Арминия к библейскому учению о спасении. Филипп Шафф пишет о нем следующее: «Коорнхерт был секретарём в Хаарлеме и предшественником ремонстрантов (ум. 1590). Он нападал на учения Кальвина и де Беза о предопределении и наказании еретиков (1578 г.), написал книгу против Гейдельбергского катехизиса (1583 г.) и поддерживал идею веротерпимости и уменьшения числа статей веры. Его работы были опубликованы в Амстердаме в 1680 г. (см. статью Bayle, Koornheert, и Schweizer, vol. II, p. 40)» (см. более подр: Филипп Шафф, Символы веры христианства, том I, §§ 65-67). В полемике с ним Арминий нашел в себе смелости признаться в собственном заблуждении и принял его учение о всеобщей благодати и условном предопределении. Фактически тем самым он примкнул к английским латитудинариям, которые в богословском отношении были сторонниками «естественной теологии» и последователями кембриджских платоников.
В отличие от кабинетного богословия Кальвина, Арминий оттачивал свое учение, будучи пастором. К тому же, если Кальвин написал свое главное сочинение «Наставление в вере» в двадцать шесть лет, то книга Арминия «Объявление мнения» была написана, когда ему было сорок восемь. По этой причине его, как амстердамского пастора, не могли не беспокоить практические последствия учения женевского реформатора. Так или иначе, Арминий пришел к убеждению, что кальвинизм «сдерживает усилия и заботу о добрых делах… угашает усердие в молитве… (и) абсолютно отбрасывает те благотворные осторожность и серьезность, с которыми мы призваны совершать свое собственное спасение» (James Аrminius, Declaration of Sentiments, in The Works of James Аrminius. Trans. by James Nichols and W.R. Bagnall, vol. 1 (Baker Book House, 1977)”.
|
|
|
Еще одно отрицательное влияние кальвинизма на церковное служение состояло в стимулировании чрезмерной подозрительности между верующими. Это взаимное недоверие было связано с кальвинистским предположением, согласно которому всякий оступившийся член поместной церкви сразу же попадал в положение никогда не знавшего по-настоящему Бога, т.е. невозрожденного человека. К тому же невозможность перехода из лагеря непредопределенных в лагерь предопределенных, и наоборот, не побуждала верующих помогать друг другу в деле духовного возрастания, а сеяла между ними дух критицизма и соревнования. Вот почему “Арминий подверг критике кальвинистское понимание церкви как института надзора и наказания” (Арминий // Христианство. М. 1994, с. 34).
Сам Кальвин писал об этом следующее, комментируя текст Ин. 6:39: «Вера не находится в распоряжении людей, так что этот человек или тот может уверовать неразборчиво или случайно, но Бог избирает тех, кого Он вручает Своему Сыну» (J. Calvin, The Gospel According to St. John 1-10 (Edinburgh: Oliver & Boyd, 1959), р. 160). Таким образом, в обязанности не только пасторов, но и членов поместной церкви, должна была входить готовность определить «чужих» и избавиться от них как можно скорее. В условиях представления об избранном как безупречном святом, в такой церкви могли остаться лишь немногие христиане.
Конечно же, Арминий пользовался всем, что до него наработала богословская мысль синергического направления. Его богословские взгляды в области антропологии и сотериологии были схожи с позицией школы Меланхтона внутри Лютеранской Церкви, однако были сильно окрашены в эрастианский тон. Последнее, разумеется, было его достоинством, а не недостатком, исходя из баптистского отношения к государству. Напомним читателю, что эрастианством (по имени лидера этого движения Томаса Эраста, немецко-швейцарского протестантского богослова и ученого) называется направление церковно-богословской мысли в Англии и Шотландии XVI-XVII веков, согласно которому Церковь не должна иметь никакой государственной власти над своими членами. Иными словами эрастианцы выступали за четкое размежевание государственных и церковных сфер влияния.
|
|
|
Разумеется, Арминий пользовался большой поддержкой своих друзей, прежде всего Яна Итенбогарта (1557-1644), который и составил после его смерти знаменитую Ремонстрацию, под которой подписалось сорок шесть пасторов и богословов Голландии, после Дортского синода изгнанных из страны. Сам Арминий не дожил до защиты своего учения перед Синодом реформатской церкви Нидерландов. Непосильный богословский труд усугубил его и без того болезненное состояние, и в 1609 году он скоропостижно скончался. Один из биографов Арминия, Мосхейм, называл его «человеком, которого даже враги хвалили за искусность, остроту и благочестие». Разумеется, это было иного рода благочестие, чем то, которым обладал его богословский оппонент Жан Кальвин. «Осуждаемый другими, — вспоминал об Арминии его друг Гуго Гроций (1583-1645), — он не осуждал никого».
Между тем Дортский синод (1618-1619), созванный в угоду честолюбивым планам военного министра Морица Оранского, осудил арминианство, лишившееся государственной поддержки благодаря своей поддержке республиканских настроений в стране. При этом дебаты проходили с явным нарушением процедуры ведения спора, причем о богословских выводах синода следовало умалчивать протолюдинам. Так английские делегаты получили от короля Иакова I инструкции советовать голландским священнослужителям «не возвещать людям с кафедр то, что, будучи спорным между обеими сторонами, является уделом богословских школ и не подходит для способностей простонародья». Такой была наибольшая защита арминианской позиции извне на данном Синоде. За эту уступчивость англичанам была выдана наибольшая из иностранных делегатов сумма денег на их содержание.
|
|
|
Так было осуждено пять арминианских доктринальных положения: условность предопределения, всеобщность искупления, спасительность личной веры, непринудительность благодати и обратимость спасения. Важно отметить, что понимали арминиане под пунктом Ремонстрации, описывающим зависимость воли человека от предварительной благодати Божьей для получения спасения. Сказанное в этом пункте не отрицает свободу воли, а лишь указывает на ограниченные ее возможности. Об этом свидетельствует критика арминианской позиции дортскими кальвинистами: «Вера является даром Божиим не в том смысле, что она предлагается Богом человеку для выбора», «также не потому, что Бог наделяет только способностью веровать, а затем ожидает согласия человека уверовать по своей воле». Для арминиан дар благодати не может принуждать волю к проявлению веры, а только сотрудничает с нею. Воля человека как способность к свободному, а не к ограниченному выбору дарована и гарантирована Богом всем без исключения людям. В целом же, этот пункт был направлен против кальвинистского утверждения о том, что Божью благодать имеют только предназначенные к спасению люди.
Хотя некоторые авторы пытаются показать, что по вопросу испорченности человеческой природы между кальвинистами и арминианами нет разницы, на самом деле это не так. Арминиане изначально признавали грешника способным принять дар прощения, хотя и объясняли эту способность по-разному (восстановление универсальной предварительной благодатью Бога, восстановление универсальным действием искупления, частичное повреждение всей природы, различное повреждение свойств тела и души). Странно было бы рассуждать об условности спасения, когда грешник полностью неспособен выполнить со своей стороны условия спасения. Иное дело, что это за условия, но они должны быть. По этой причине все пять пунктов разногласий тесно взаимосвязаны.
Никто из серьезных кальвинистов не отрицает того, что арминиане не признают тезис полной испорченности человека. Например, современный шотландский реформат В.Дж. Ситон так излагает три первых арминианских принципа: «1. Свободная воля или способность человека. Этот принцип учит тому, что человек, несмотря на то, что находится под воздействием греха, все же способен избирать духовное благо и развивать веру в Бога для принятия проповеди Евангелия и таким образом приобрести спасение. 2. Условный выбор. Этот принцип учит тому, что Бог простирает свои руки только к тем людям, которые – Он знает об этом или предвидит – ответят на проповедь Евангелия. Бог избрал тех, кто как Он знал заранее, захотели обрести спасение, имея свободную волю и находясь в природном падшем состоянии, которое, согласно первому принципу арминианства, в любом случае не является полным грехопадением. 3. Универсальное спасение или всеобщее искупление. Этот принцип учит тому, что Христос умер, чтобы спасти всех людей – но только в потенциальном смысле. Смерть Христа позволяет Богу прощать грешников, но лишь при условии наличия их веры» (В. Дж. Ситон. Пять пунктов кальвинизма // Дар благодати. Газета независимых баптистских церквей Иркутской области, №1, апрель 2006, с. 4).
|
|
|
Конечно, существует мнение о признании полной греховности людей и отрицании их безусловной виновности, но оно внутренне противоречиво. Если Бог вменяет людям грех Адама лишь на условии их личного согласия с ним, это последнее должно быть самостоятельным действием человека. В целом же все пять пунктов арминианства можно свести к двум богословским тезисам: неповрежденность свободы воли человека и непринудительность благодати Бога. В них и содержится вся суть спора с кальвинистами. На этих двух основаниях, органическим образом между собой связанных, стоит и падает как арминианство, так и кальвинизм.
Несмотря на осуждение попытки арминиан уточнить размытое содержание Бельгийского исповедания и Гейдельбергского катехизиса на Дортском синоде, кальвинизм не долго праздновал свою победу. Лишь несколько национальный церквей реформатов подтвердили решения Дортского синода, а в Англии им устроили настоящий бойкот. Те же Реформатские Церкви, которые все же признали эти каноны, не приписали им подлинного вероучительного авторитета. Впрочем, благодаря этому Синоду, позиция как кальвинистов, так и арминиан была выражена в самом четком виде. Правда, число приверженцев дортского богословия стремительно падало, подразделяя кальвинизма на множество различных толков, ищущих промежуточной позиции в данном споре. Даже Филипп Шафф, симпатизирующий кальвинизму, был вынужден отметить, что «Нидерланды к тому времени (времени смерти Морица) становились всё более и более свободными и веротерпимыми. Тем самым арминианские принципы свободы вероисповедания восторжествовали над кальвинистскими принципами единообразия… Именно их литература, а не организация оказала большее религиозное влияние. Видные арминианские учёные, такие как Гуго Гроций, Епископий, Лимборх, Кюркеллий, Ле Клерк и Ветстейн, обогатили экзегетическую и критическую науку, оказав сильное либеральное влияние на богословскую мысль, особенно в вопросах веротерпимости и спасения некрещёных младенцев». В 1621 году Епископий написал объемную книгу с опровержением пяти пунктов кальвинизма, принятых Дортским синодом.
|
|
|
Подводя итог своему обзору истории арминианской доктрины, этот историк пишет: «Характерные арминианские доктрины о грехе, благодати, свободной воле и предопределении были в значительной степени одобрены Англиканской Церковью, начиная с правления Карла I, а в предыдущем столетии — методистами Великобритании и Америки. Тем самым они охватили большую территорию и получили большее влияние, чем они имели там, откуда произошли». Такова оценка армининства на состояние середины позапрошлого века. Сегодня его исповедуют многие евангельские церкви: пятидесятники, харизматы, баптисты, адвентисты, меннониты, братские свободные церкви. Современное арминианство сегодня представлено такими капитальными трудами как книги Роджера Ольсена (например, «Арминианское богословие: мифы и реальность»), Уильяма Клейна, Дейва Ханта или Дона Корнера.
Теперь и сами кальвинисты вынуждены считаться с арминианским богословием, так что один из них, Фил Джонсон, недавно был вынужден заявить: «Несправедливо навешивать ярлык ереси на арминианство, как мои более ревностные братья-кальвинисты, как мне кажется, склонны это делать. Здесь я имею в виду историческое, евангельское арминианство, арминианство классического, веслианского толка… Согласно моим суждениям, стандартное и первоначальное арминианство не является фатальным заблуждением, и поэтому нет необходимости предавать наших собратьев-арминиан вечному огню, или же автоматически лишать их общения на наших пасторских собраниях». Ну что ж, спасибо и за это. В связи с этим можно вспомнить и признание такого видного кальвиниста, как Чарльз Сперджен: «Нас беспокоят центральные евангельские истины более, нежели сам кальвинизм как система».
По силе выражения и обоснования кальвинизма с Дортскими канонами сравнимо лишь Вестминстерское исповедание веры. Осудила решения этого протестантского собора только Лютеранская церковь. Даже светский историк Мотли был вынужден изобразить Дортский Синод лишь в карикатурном виде: «Он был созван таким образом, что одна часть Нидерландов и всего остального человечества определённо была сотворенаБожеством на вечное осуждение, тогда как другая часть — на вечное благословение…» (Life and Death of John of Barneveld, vol. II, Р. 309). Так или иначе, но к 1 маю 1619 года Нидерландское (Бельгийское) исповедание и Гейдельбергский катехизис были признаны безошибочными. Ну, просто как богословское дополнение к Библии! Примечательно, что лютеранские богословы, создавшие не менее крупный вероучительный документ под названием «Формула согласия», не сделали столь помпезного заявления.
Англиканам все же пришлось пережить на себе сильное противостояние этих двух позиций в богословии. Дело в том, что первоначально они руководствовались Книгой Общей Молитвы. Книга Общей Молитвы была составлена в 1549 году Томасом Крэнмером, Петром Мартом и Мартином Буцером. Никто из этих богословов не исповедовал кальвинизм. Мало того, они стояли на позициях семипелагианского (полупелагианского) учения, как и лютеране. В 1552 и 1562 в Книгу Общих Молитв были внесены некоторые уточнения. Доктринально этот вероучительный документ похож на Аугсбургское исповедание лютеран (1530): Священное Писание — единственный авторитет в вопросах веры; дар спасения получается людьми на основании двух условий — их покаяния и веры; оправдание осуществляется по вере человека, которая вменяется ему в праведность; добрые дела необходимы, но лишены спасительного значения.
Фактически, это вероучение англикан представляло собой умеренное изложение протестантских доктрин, избегавшее крайностей кальвинистского богословия, отстаиваемого Джоном Ноксом, Оливером Кромвелем и другими пуританами Англии. Усилия последних привели к созданию в 1563 году еще одного исповедания Англиканской церкви, получившего название «Тридцать девять статей». Будучи очень похожим на реформатское Шотландское исповедание (1560), оно было призвано заменить «Книгу Общих Молитв», что разделило Англиканскую церковь на две части: «высшую» (основанную на исповедании «Книги Общей Молитвы») и «низшую» (предпочитавшую более кальвиниские «Тридцать девять статей»). Влияние арминианства на университетскую среду Англии, имевшее место с середины 90-х годов XVI века, еще более обозначило различие богословских позиций этих двух направлении англиканства. По этой причине английские богословы восприняли победу материкового кальвинизма на Дортском синоде неоднозначно. В любом случае Дортским канонам противостояли как «Формула согласия» лютеран, так и «Тридцать девять статей» англикан, сформулированные еще до выступления Арминия внутри реформатской церкви. Таким образом, кальвинистское учение не восприняло большинство ведущих протестантских конфессий.
Значение богословия Арминия состояло в том, что он собрал воедино все синергические аргументы своих предшественников и изложил их в систематическом виде. При этом он существенным образом подправил учение Иоанна Кассиана, который считал, что Бог предвидит не только веру, но и дела верующего, а, следовательно, в синергизме должны участвовать и дела человека. Ошибка Кассиана состояла в том, что он недооценивал исключительную роль благодати в совершении добрых поступков. Бог достигает добрых дел в жизни христианина, опираясь на его желания (а точнее веру), а не способность к совершению этих дел. Кассиан не различал этой посреднической роли веры христианина, делая его способным к добрым делам самостоятельно. Арминий же в условия спасения ставил исключительно веру человека: “Предопределение – это чудесный Божий указ во Христе, которым Он определяет верующих к оправданию, усыновлению и увенчанию их вечной жизнью, а неверующих и нераскаявшихся людей – к осуждению” (The Works of James Аrminius. Trans. by James and Williams Nichols. Grand Rapids, MI: Baker, 1986. pp. 698-699).
Еще одной ошибкой Кассиана было то, что он не учил о предварительной благодати Бога, которая восстанавливает слабость человеческой воли до такой степени, что она становится способной производить покаяние и веру. Он считал, что воля способна сама быть началом духовного поиска, по крайней мере, иногда. Поэтому вопрос слабости воли оставался у него открытым. Лишь Арминий разрешил его, ссылаясь на всеобщий характер искупления и предварительное воздействие Духа Святого. По Арминию, человек «обязательно должен быть возрожден и пробужден в своем разуме, чувствах и воле, во всех своих силах Богом во Христе через Духа Святого, чтобы он был способен правильно понять, оценить, воспринять, пожелать и сделать нечто воистину хорошее» (James Arminius, The Writings of James Arminius (3 vols), tr. James Nichols and W. R. Bagnall (Baker, 1956), vol. 1, Р. 323). И то, и другое он считал непринудительными проявлениями воли Бога: “Постановление о спасении или проклятии конкретной личности основано на Божьем предузнании того, кем Его благодать будет принята и сохранена, а кем — отвергнута и утрачена” (цит. по: Sell, Alan P.F. The Great Debate: Calvinism, Arminianism and salvation. Grand Rapids, MI: Baker, 1983, pp. 10-11).
Кроме формулировки и завершения синергической концепции, Арминий и его последователи смогли выступить против опасного лжеучения, известного сегодня под именем «кальвинизм». Они не побоялись выступить против политических и богословских авторитетов своего времени. Мало того, они смогли сформулировать вероисповедное заявление под названием «Ремонстрация» (от лат. "увещание”), где было изложено пять основных принципов:
1. Бог до сотворения мира вечным непреложным установлением постановил из падшего греховного рода спасти тех, которые с помощью благодати Святого Духа будут веровать в Сына Его и устоят в этой вере и послушании ей до самого конца, и наоборот, — осудить тех, кто не обратится;
2. Христос умер за всех и каждого, однако результаты Его жертвенной Смерти применяются только к тем, кто проявляет веру;
3. Человеческая воля бессильна приобрести спасительную благодать самостоятельно и ее самой по себе недостаточно для того, чтобы правильно понять Божественную истину и произвести спасительную веру без предварительного воздействия Святого Духа;
4. Благодать Бога, которой следует приписывать все доброе в человеке, не действует неотразимо;
5. Верующие, то есть возрождённые христиане, сохраняются благодатью Божьей от падения и отступления до конца, если они сами проявляют готовность бороться со грехом и желают воспользоваться Его помощью.
Хотя их учение было осуждено в Реформатской церкви, это осуждение было незаконным, а потому арминианство не исчезло. Также публикация Ремонстрации позволило и самим кальвинистам сформулировать основные принципы, отличавшие их от других богословских систем. Это содействовало дальнейшему развитию богословского осмысления этих принципов. Конечно, были созданы различные комбинации между кальвинизмом и арминианством, но ничего нового они не создали. Те пять принципов, которые сформулировали ремонстранты, было настолько переплетены друг с другом, что вычленить можно было лишь их все, либо ни одного. Иными словами, все попытки создания различных комбинаций страдали внутренней непоследовательностью. В результате в современном богословии сегодня продолжают существовать только две подлинно непротиворечивые системы: арминианство и кальвинизм. Кальвинизм, однако, нельзя признать истинной системой из-за больших натяжек со Священным Писанием. В богословии же он менее уязвим.
Заключение
К чему же пришла арминианско-кальвинистская дискуссия? Она определила два главных спорных вопроса: состояние природы грешника и характер благодати Бога. По этим основным пунктам расхождения определяется то, кто принадлежит к какому лагерю. Для простоты же часто использует проверка на библейскую форму синергизма, выраженную смутно Иоанном Кассианом и более ясно Якобом Арминием: «Зависит ли вопрос получения спасения (в дар) от человека, хоть в какой-то мере, или нет?» При отрицательном ответе на него, можно смело говорить о принадлежности отвечающего человека к кальвинизму, при положительном – к арминианству. При этом очень важно ставить данный вопрос правильно, поскольку следует отличать заслуживание спасения от принятия его в дар. Если мы скажем: «Зависит ли от человека спасение?», мы сформулируем вопрос нечетко. Дела не влияют на вопрос спасения, что не до конца осознавал Иоанн Кассиан.
Итак, коротко напомним наши выводы. Одним из первых вопросов, который должны выяснить спорящие стороны, является вопрос о статусе человеческой воли. С арминианской точки зрения, невозрожденный человек самостоятельно способен воспользоваться помощью Бога и избрать себе спасение вместо погибели. Однако он не может его заслужить при помощи дел и неправильных желаний? Это невозможно даже и в сотрудничестве с благодатью. Считать веру и покаяние котируемой в вопросе спасения валютой богословски неграмотно. Делая это, кальвинисты проявляют труднообъяснимую неспособность отличить между собой двух людей, один из которых приходит к Богу с полными, а другой – с пустыми руками. Из этого примера, нам становится ясным то, что описывать человека лишь в категориях формальных или юридических прав недостаточно. Бог потому интересуется не внешними его заслугами, а самой его личностью, что она сама является целью Его спасительных побуждений.
Признавая тезис о частичной испорченности человеческой воли, нельзя забывать о том, что от последней все же зависит проявление веры и покаяния, требуемые Богом для спасения. Мало того, и все остальные добродетели неверующих людей полностью зависят от этой удивительной способности грешника прислушиваться к голосу своей совести. Все достижения человечества в области науки, искусства и культуры были созданы именно этими людьми. Все они в той или иной мере соприкасались с вечной истиной, избежать встречи с которой совершенным образом в этом мире невозможно.
Здесь будет достаточно процитировать англиканского богослова Фредерика Фаррара: «В сочинениях Пифагора, Сократа, Платона, Сенеки, Эпиктета и Марка Аврелия мы видим небесный свет, пробивающийся сквозь темные облака невежества. Души язычников в языческом мире жили в постоянной тревоге и опасностях. Однако некоторые из них были в состоянии отражать в себе, как бы в полированном серебряном зеркале, многие божественные истины. Мы с благодарностью признаем это. Вместе с великим, красноречивым Боссюетом мы приветствуем «Христианство природы». Божественный образ в человеке, говорит Бернард, «можно сжечь, но его нельзя выжечь»» (Фаррар Ф.В. Искатели Бога. Ванкувер: Надежда спасения. 2005, с. 174). Неверующие люди способны на некоторое добро, и этим своим добром они разоблачают подобные заблуждения и устыжают неоправданную гордость христиан. Пускай кальвинисты не верят Библии, но как же они умудряются отвергать реальный жизненный опыт, который не может противоречить Библейскому Откровению?
Конечно, частичной испорченности природы человека кальвинисты противятся из самых благих намерений. Им кажется, что таким образом унижается роль благодати в спасении. Тем не менее их опасения на этот счет напрасны. Не этим унижается благодать, что вовлекает в вопрос спасения волю (но не дела) самого грешника, а тем, что в противном случае ей придется спасать духовного мертвеца, которого она должна осудить в ад. Полностью духовно мертвых людей не спасать нужно, а предавать вечному суду. Однако кальвинисты никак не могут понять, что это как раз они унижают благодать, превращая ее в орудие оправдания беззакония. Кальвинистский богослов Джон Райл писал: «Неверное мнение об испорченной природе человека, несомненно повлечет за собой неправильное суждение о противоядии и лечении этой испорченной природы». Между тем этот уважаемый автор не хотел сказать этими словами, как приятно переложить на плечи Бога ответственность за то зло, которое Ему не принадлежит. А это именно то, что почему так любят благодать злоупотребляющие ею кальвинисты. Допустим, что мы недооцениваем болезнь, но разве сила Божьего лекарства зависит от нашей недооценки духовной болезни? Чего бояться тому, кто знает, что никакие человеческие действия не могут изменить воли Бога? К чему все это недовольство арминианским учением, когда Бог на стороне кальвинистов? Действительно, кальвинизм, даже отрицая арминианство, тут же его предполагает, критикуя, его пропагандирует, поскольку мышление всякого кальвиниста арминианское. Кальвинизм весьма непрактичное богословие, оторванное от реальной жизни. Поэтому когда кальвинист прекращает рассуждать и начинает что-то делать, он моментально становится арминианином.
Как объяснить кальвинисту, что участие человеческой воли в вопросе получения спасения в дар требуется Библией не в качестве заслуги, а в качестве выразителя нужды. Воля человека не зарабатывает себе спасение путем покаяния и веры, а выражает потребность в получении его в дар. Человек все еще остается немощным и неспособным заслужить или выкупить себе спасение, однако, когда оно однажды было куплено Христом и предложено ему, он может либо принять его, либо отвергнуть. Невозможно считать потребителя полной Божественной благодати состоятельным покупателем. Он нищий и нищий не на половину, а полностью. Он не может принести Богу ни одной копейки для того, чтобы вложить свою долю в получение дара прощения и любви Христовой. Однако этот нищий не является полнейшим ничто, который даже оценить предлагаемую милость не в состоянии. И кальвинисты еще осмеливаются говорить, что такое спасение прославляет Божью благодать? Нет, Богу угодно, чтобы Его дар был принят добровольно, чтобы этот нищий мог признать свою неспособность его приобрести иным путем, как в смирении попросить у Него этот дар. Взять духовного мертвеца и наделить его искусственной способностью каяться, верить и служить Богу очень сильно унижает Божье достоинство. Не арминиане, а кальвинисты оскорбляют Божье величие своей доктриной о полной греховности того, кого Бог желает спасти, а не осудить.
Вторым важным пунктом в сотериологической дискуссии является вопрос о характере воли Божьей. С их точки зрения, Бог не может принудить грешника к спасению, потому что не хочет этого. Ничто так не парализует волю человека как вера в ее безысходность. Именно эту веру пытаются насадить повсюду кальвинисты. Невольно задаешься вопросом: «Если это действительно так – человек не вправе влиять ни на свою жизнь, ни на жизнь других людей – тогда в чем же необходимость убеждать его в этом? Зачем это нужно Богу? Зачем это нужно кальвинистам? Не потому ли, что они боятся свободы воли? Нет, не человеческой инициативы они боятся, а ответственности. Ответственности за то, что натворили. Они только прикрываются Божьим величием, авторитетом и достоинством, на самом же деле превращают Его в тряпку, которой затыкают сделанные самими дыры. Как это пошло и гадко. Не существует столь изысканно стряпанного людьми оскорбления Бога, чем кальвинистское представление о том, что Бог должен выполнять абсолютно всю работу вместо человека. Это Он обязан просить вместо грешника прощения за те преступления, которые не совершал. Это Он обязан давать грешнику не только способности или приказы, а силу для совершения зла. Это Он вместо принятия благодарности от свободного существа вынужден удовлетворяться марионеточной услужливостью. Где же пресловутая слава кальвинистского Бога? Это не слава, это страшное надругательство над Божьей славой. Больше сказать на этот счет не приходится.
Вопросы можно продолжать до бесконечности: А зачем освящаться, если это все равно произойдет? А зачем бороться с грехом, если все равно будет то, что желает Бог, включая и этот грех? А зачем стремиться к святости, если ничего изменить все равно нет возможности? Зачем вообще что-либо делать, когда все уже определено наперед? Думая над этим вопросом и пытаясь определить, кому же, в конце концов, выгодно кальвинистское учение, приходит на ум только один ответ: «Насаждать веру в фатализм выгодно только дьяволу, врагу душ человеческих. Таким способом он хочет сделать человеческую волю пассивной, чтобы ею легче было управлять».
Кальвинизм не только делает волю людей вялой и бездеятельной, но парализует ее страхом безысходности, маскируя под Божьей защитой. Под этой надуманной и никогда не обещанной Богом кальвинистам защитой их воля либо представляет себе, что в данный момент Бог ею пользуется во благо, либо к своему ужасу осознает, что Он решил воспользоваться ею во зло. Все зависит от того результата, который получается в итоге. Но проблема здесь в том, что этот результат мы не можем предвидеть, так что узнаем о нем лишь задним числом, когда исправить сделанное уже невозможно. Как легко при неудаче, случившейся по нашей вине, сказать, что этого пожелал Сам Бог. И, напротив, как трудно признавать себя отверженным Богом еще до основания мира. Это две перспективы, которые рисует перед согрешившим человеком кальвинизм: либо оправдывать свой грех «таинственной» волей Бога, либо причислить себя к окончательно погибшим людям и перестать бороться со грехом.
Конечно, сами кальвинисты часто не видят этой опасности. Подобно крайним пятидесятникам они смело рвутся в бой и в недоумении останавливаются, когда им приходится констатировать факт своего поражения. Подобным же образом они рассуждают о неудачах в жизни других христиан. Подобно крайним пятидесятникам они обвиняют их в неверии по отношению к несостоявшемуся чуду, поскольку уверены, что Бог обязан посылать в жизнь Его детей одни чудеса. И те, и другие ожидают от Бога того, чего Он никому не обещал. Какое же разочарование ждет тех из них, естественные силы которых истощаются и они начинают осознавать иллюзорность своего оптимизма? Как жалко смотреть на эти души, легко покинутые не только остальными людьми, но и Самим Богом. Пятидесятники называют таковых маловерами, а кальвинисты – фальшивыми христианами или христианами, которые выдумывают себе различные теории, чтобы оправдать отсутствие в своей жизни признаков богоизбранности.
В итоге в кальвинизме, особенно строгом, остаются самые стойкие в святости люди и самые преуспевающие бизнесмены. Остальные считаются по определению погибшими. Однако если в пятидесятничестве таковые рискуют остаться лишь без исцеления, то в кальвинизме человеку отказано в самом для него дорогом – спасении. В этом отношении кальвинизм – самая жестокая религия. Она расправляется с неуспевающими самым бесчеловечным образом. Кальвинизм – это единственная христианская конфессия, которая оставляет на поле боя своих раненных. Сколько эта практика принесла вреда Церкви Божьей на земле.
Почему же кальвинисты не видят опасности в своем учении? Потому что Бог не принуждает их изменить свои взгляды. Однако в отстаивании этой ложной доктрины они могут переступают ту грань, за которой уже может быть прекращено Божье присутствие в их жизни. В этом состоянии оставления Богом они и продолжают пребывать в духовной слепоте и бесчувственности, несмотря на свою уверенность в богоизбранности. Как же опасно идти против воли Божьей сознательно, упрямо и последовательно? Да, Бог сделает скидку на сложность самой темы предопределения, однако тем, кто встретился с ясными библейскими свидетельствами по этой теме, извинений не будет. И это замечание, прежде всего, касается лидеров и богословов кальвинизма.
Подведя итоги нашему обзору самого значительного в истории христианского богословия спора, отметим, что арминианская дискуссия показала ошибочность всех пяти пунктов кальвинизма, опиравшихся на ложную посылку о неотразимости воли Бога. Согласно библейскому свидетельству, Бог не желает принуждать человека к спасению, а призывает его к нему непринудительным образом. Отсюда вечная погибель определяется лишь тем, кто противится этому влечению, причем долго и упорно. В какой-то момент это сопротивление Божественной благодати становится оскорбительным для Бога и Он превращает Свою милость к этому человеку в его наказание вплоть до вечного. Таким образом, как блаженство в небе, так и гибель в аду определяются не только Богом, но и человеком. Сообразующий свои желания с Божьей волей, получает спасение, а сообразующий их с волей дьявола – гибель.
Арминианский спор показал, что вопрос спасения человека является синергичным, хотя и не в правовом (юридическом) смысле. По формальному своему статусу все мы грешники, но любовью Божьей возведены в Его сыновья и дочери. Да, наших усилий воли недостаточно, чтобы заработать себе спасение, однако их достаточно для того, чтобы попросить его в дар. Вот эту способность грешника к собственному обличению возвел Господь до статуса условия, необходимого с человеческой стороны для его спасения. Одним словом, Бог оказался не настолько гордым, а человек не настолько безнадежным, как это представлено в кальвинизме.
При этом в реабилитации как раз нуждается не человек, а Бог, поскольку в кальвинизме пострадала именно моральная часть Его естества. А это – сердцевина Божьей природы, определяющая Его отношение к людям. И как здесь не вспомнить слова В.С. Соловьева из его труда «Оправдание добра»: «Человек дорог Богу не как страдательное орудие Его воли, – таких орудий довольно и в мире физическом, – а как добровольный союзник и соучастник Его всемирного дела. Это соучастие человеческое непременно входит в самую цель Божьего действия в мире, ибо если бы эта цель мыслима была без деятельности человека, то она была бы уже от века достигнута, так как в самом Боге не может быть никакого процесса совершенствования, а одна вечная и неизменная полнота всех благ»? Оставив небесный трон, Верховный Владыка, сошел на землю и протянул руку дружбы грешному человеку. Разве можно устоять против проявления такой любви? Не придется сильно удивляться, если в аду окажутся те люди, которые не пожелают оценить этого невообразимого подвига любви Бога.
|
|
|
