 |
Стихи как автономная реальность, не зависящая от воли и намерений автора
|
|
|
|
Еще одна удивительная особенность процесса стихосложения, на которую указывали в своих интервью практически все дети, это высокая степень автономии этого процесса по отношению к каким бы то ни было сознательным установками и намерениям.
Во многих детских размышлениях стихи выглядят как своего рода живое существо, живущее независимой от воли автора жизнью. И с этим живым и нередко норовистым существом приходится выстраивать непростой диалог.
Вот как говорит об этом Катя Лещинская.
«Стихи как-то странно сами приходят. Остается только написать… Я даже не знаю, как это. Просто вначале не очень, а потом как-то сразу так получается быстро-быстро-быстро, и придумывается…»
О.М. «Получается, что состояние возникает немного само по себе?»
К.Л.«Ага. Ни с того, ни с сего. Может, это и зависит от чего-то, но я не поняла, от чего это зависит»
Получается, что сама природа поэтического состояния как бы иррациональна. Стих нельзя сконструировать «по плану» или «по заказу». Для появления стихотворения необходимо, чтобы пришло некое особое «настроение» - особое психологическое состояние, в котором только и возможно рождение стиха. Значит, важнейшая задача автора – научиться вводить себя в такое состояние. Или, как выражается Катя, научиться его к себе «приманивать».
«…Вначале не всегда получается. А потом уже, по многочисленным просьбам, приходит это самое настроение».
Да и во время письма человек пишет как бы не сам – его рукой водит это самое «настроение». То есть некое особое эмоционально-творческое состояние, в котором находится пишущий стихи человек. При этом человек идет за этим своим состоянием, отдается этому состоянию, но не управляет им сознательным образом. А в результате получается, что стихотворение развивается как бы само собой, без участия рациональной воли автора. Что называется – «по вдохновению». И не случайно на вопрос интервьюера о том, что влияет на изменение этого самого «настроения» в процессе написания стихов, Катя безапелляционна: «Только само настроение!».
|
|
|
Вот и получается, что подлинным субъектом написания стихов является не рассудок, а некое таинственное «вдохновение» - некое иррациональное начало сознания. И оттого важнейшим условием того, чтобы стихи получились, является выход из обычного «рассудочного» состояния и переход в такое немного измененное состояние сознания, в котором минимизируется рассудочное управление потоком слов.
«Когда я начинаю управлять, останавливать, пристраивать другие башни, это уже не совсем то получается, что надо», - продолжает свои размышления Катя, подчеркивая тем самым, что вмешательство рассудка разрушает естественную ткань стиха, мешает ему быть самим собой.
И в этой точке возникает то, что можно назвать парадоксом поэтического авторства.
Конечно, автором своих стихов является поэт. Но при этом в значительной степени стихи пишутся не по сознательному намерению, а как бы случайно, «по вдохновению», «по настроению» - не случайно в культуре так распространен образ посещающей поэта Музы.
«Стихи не пишутся – случаются, как чувства или же закат. Душа – слепая соучастница. Не написал – случилось так»» - замечает Андрей Вознесенский. И практически то же самое проговаривает в своих размышлениях десятилетняя Катя Лещинская:
«Настроение как будто и не влияет, но на самом-то деле оно, естественно, влияет. Будто бы просто берет то, что должно – материал, из которого строится стих, как пластилин скомкивает, а потом само вылепляет то, что ему хочется. Иногда бывают такие легкомысленные попугайчики с насечками на крылышках, а иногда целая картина моря какая-то»
|
|
|
О.М. «А ты в этом процессе скульптор?»
К.Л. «Нет, скульптор не я, а настроение. Я в данном процессе, скорее, сторонний наблюдатель. Я просто переношу наружу то, что слепило настроение, переношу это в форму стиха»
Получается, Катя переживает себя не как полноценного автора, а как своего рода «посредника» между обретающим статус субъектности «настроением» и бумагой.
Стих всегда больше того, что я могу про него заранее помыслить, и автором стиха являюсь как бы не я, а некое «настроение», по отношению к которому я являюсь всего лишь скромным инструментом.
А в результате «стих – это как-то получается очень прозрачная, очень неровная и негладкая реальность, зыбкая, как вода. И на нее не встать» - продолжает Катя, отвечая на вопрос, чем для нее отличается процесс написания стихов от процесса написания рассказов. Стихи не поддаются жестким и однозначным интерпретациям. Стихи принципиально многомерны и всегда больше каких бы то ни было готовых рассудочных конструктов. «Сейчас стиль моих стихов стал зыбким и ненадежным. Такое ощущение, что вот сейчас еще можно ступить, а потом шагнешь дальше, надавишь немного на ногу, и сразу как-то в другом месте оказываешься». Но, парадоксальным образом, это делает стих более точным, поскольку многомерный и неоднозначный стих более точно отражает нелинейную топологию души.
С совершенно неподражаемым остроумием рассуждает про «своеволие» и автономию стиха Максим Плетнев:
М.П. «Вот ты хочешь, чтобы твой стих был именно таким, и никаким больше, и вот пишешь, пишешь…БАЦ! И кажется, что какая-то вещь вдруг сама влезает в твой стих, и ты вроде продолжаешь писать прежний стих, но и тот, который к тебе как бы сам залез. Это что-то типа вируса на компьютере. Пишешь, пишешь, стараешься побыстрее закончить, а тут к тебе вирус залез, и ты уже пишешь что-то совсем другое, не то, что хотел. Ты вроде бы и не хочешь этого, просто продолжаешь писать про свое, а он все равно входит. И вот уже почти пролез в тебя, но при этом не мешает! Думаешь: “Все, заканчивать надо!”, а он пролезет и говорит: «Нет, ты сейчас будешь писать именно обо мне, ни о чем другом!» Ты борешься с этим, пытаешься продолжать писать о том, что задумал, говоришь ему: “нет, про тебя я писать вообще не собираюсь!”, а в конце концов обнаруживаешь, что он все-таки пролез и заставил тебя писать о том, о чем ты вовсе и не хотел! Например, ты пишешь про какую-то картину, а потом вдруг засмотришься на какую-то маленькую вазочку, про которую ты вовсе писать и не хочешь, и которая вроде бы ничего сделать не может, а получается, что она сильнее тебя, и она залезает в тебя, и начинает сама писать. писать, и еще раз писать. Но иногда даже интересно получается, когда хочешь одно написать, а получается другое… В принципе, борьба против вирусов существует, но мне как-то уже не хочется. Любят меня вирусы, ну и пусть всаживаются!»
|
|
|
И практически ту же самую ситуацию описывают другие дети. Настоящий стих появляется только тогда, когда в нем начинает жить какая-то самостоятельная, не зависящая от сознания сила.
Вот Игорь Бернацкий: «Сначала просто пишу все, что у меня есть. Яркие события из сознания выписываю какие-то. Но потом что-то еще само собой приходит, как бы из подсознания, и вроде бы все то же, но только уже появляется другое ощущение»
А вот Гриша Верников: «Сначала какую-то тему выбираю. Сижу и думаю. И как только какая-то тема в голову пришла, я начинаю ее раскручивать и подбираю к ней слова. И получается стих. Или просто о чем-нибудь думаю, совсем не о стихах, и стих какой-то сам в голову приходит. И тогда я его просто записываю»
И практически то же самое находим у Оли Килуниной:
О.М. «То есть ты не знаешь заранее, что у тебя произойдет в том или ином стихе?»
О.К. «Нет. Я сама не знаю, что вот, у меня появится стих. Он вот так резко возникает. Что-нибудь делаю, а потом – раз, и все. Мысли уже переполнены, и охота писать, писать».
О.М. «А как рождается стих?»
О.К. «Вначале в голове появляется какое-то грустное слово, и все перекатывается, и слова вразброс. Потом появляется много слов, потом все перепутывается, а уже потом в мыслях складывается стих: все слова собираются и встают на свои места».
В Олином описании процесса рождения стиха особенно любопытен момент, в котором она указывает на то, что вначале слова появляются «вразброс» и возникает ощущение, что «все перепутывается». И что только из этого первоначального словесного хаоса рождается Космос поэтического порядка.
Стихи не рождаются из заранее устроенного порядка. Они всякий раз рождаются наново и сызнова, через мучительное преодоление хаоса. И в этом суть поэтического космоса. И отличие настоящей поэзии от любого рода поэтических версификаций.
|
|
|
