Понятие системы и классификация типов систем

По мере нашего рассмотрения взаимодействия мы подошли х анализу системы. Прежде чем более полно описывать личность или социальную систему, разумно представить сначала эксплицитно принципиальные свой­ства эмпирических систем, которые релевантны для на­шего анализа. Наиболее общее и фундаментальное свой­ство системы — это взаимозависимость ее частей или переменных. Эта взаимозависимость основывается на су­ществовании определенных отношений между частями или переменными, что противоположно случайной вари­абельности. Другими словами, взаимозависимость — это порядок в отношениях между компонентами, входящи­ми в систему. Этот порядок должен обладать тенденцией к самосохранению, что наиболее обобщенным способом выражено в понятии равновесия⁵⁶. Но это не должно быть, однако, обязательно статическое самосохранение или стабильное равновесие. Это может быть организованный процесс изменения — процесс, протекающий по опреде­ленной модели, а не случайно варьирующийся относи­тельно исходной точки. Это называется подвижным рав­новесием и хорошо иллюстрируется процессом роста. Кроме того, равновесие, даже когда оно стабильное, ни­коим образом не предполагает, что процесс не развива­ется: процесс продолжается даже в стабильных системах, стабильность сохраняется только для отношений, вклю­ченных в процесс.

⁵⁶ То есть, если система должна быть достаточно постоянной, чтобы пред­ставлять ценность для изучения, то должна существовать тенденция к сохранению порядка, нарушаемая только исключительными обстоятель­ствами.

 

Особенно важная характеристика любой системы — внутренние ограничения на совместимость определенных частей или событий внутри одной и той же системы. В са­мом деле, это просто другой способ выразить, что отноше­ния внутри системы определены и что что-то там не может происходить. Молено проиллюстрировать это на примере Солнечной системы: орбита одной из планет, такой, как Юпитер, дана, и уже невозможно для орбит других планет распределяться случайным образом относительно этой ор­биты. Определенные ограничения предполагаются самим фактом, что задана величина одной из переменных. Такое ограничение может в свою очередь рассматриваться как с негативной, так и с позитивной точки зрения. С одной сто­роны, используя опять-таки пример Солнечной системы, если одна из ш^анет попросту исчезла бы, то сам факт, что на данной отдельной орбите не существует больше ника­кой массы, привел бы с необходимостью к изменению рав­новесия данной системы, потребовалось бы переоценить орбиты других планет, чтобы система вновь пришла в рав­новесие. Это можно выразить также таким утверждением: в структуре системы существует изменение. С другой сто­роны, та лее проблема может быть рассмотрена с точки зрения того, что произошло бы в случае сосуществования «не­совместимых» элементов или процессов внутри одной и той же системы. Несовместимость всегда условна по отноше­нию к данному состоянию системы. Если, например, орби­ты двух планет подойдут слишком близко друг к другу, го­раздо ближе, чем это совместимо с сохранением данного состояния системы, то произойдет одна из двух вещей. Либо начнется процесс, который будет направлен к восстановле­нию предшествующих отношений путем элиминирования несовместимости; либо (если вновь возникшие отношения сохраняются), необходим процесс приспособления других частей системы, приводящий систему в новое состояние равновесия.

Эти свойства имманентны всем системам. Однако для теории действия особенное значение имеет конкретное дополнительное свойство. Это тенденция к поддержанию равновесия в наиболее обобщенном смысле из всех вы­раженных выше, в определении границ по отношению к окружению — границ, которые не могут быть заданы из­вне, но которые самосохраняются посредством свойств некоторых конституитивных переменных, которые дей­ствуют внутри системы. Наиболее близкий пример — жи­вой организм, который представляет физиохимическую систему, не ассимилируемую физиохимическими услови­ями окружения, но поддерживающую в себе определен­ное отличие свойств по сравнению со средой. Например, поддержание константно для тела температуры у млеко­питающих — необходимый процесс, который опосреду­ет взаимозависимость между внутренней и внешними системами в отношении температуры; этот процесс под­держивает константу при всех видах вариабельности тем­пературы в окружающей среде.

Есть два фундаментальных типа процессов, необхо­димых для поддержания данного состояния системного равновесия, которые в системе действия мы называем размещение⁵⁷ и интеграция.

⁵⁷ Термин «размещение» (аллокация) взят из словаря экономистов, где он имеет очень общее значение, сохраненное здесь. В частности, экономисты говорят о размещении ресурсов в экономике.

Под размещением мы понимаем процессы, которые поддерживают распределение компонентов или частей системы, которое совместимо с поддержанием данного состояния равновесия. Под ин­теграцией мы понимаем процессы, посредством которых отношения с окружающей средой опосредуются таким образом, что внутренние отличительные свойства и гра­ницы данной системы как сущности сохраняются перед лицом изменчивости внешней ситуации. Следует осозна­вать, что самосохранение такой системы — это не только поддержание границ, но также сохранение своих особых отношений между частями данной системы внутри этих границ. Система — это, в некотором смысле, единица, свя­занная со своим окружением. Следовательно, самосо­хранение подразумевает не только контроль переменных окружения, но также контроль тенденций к изменению, т.е. к изменению этого отличного от среды состояния, идущего изнутри системы.

Два типа эмпирических систем, которые были про­анализированы в предыдущих главах, — это личности и социальные системы. Как уже неоднократно указыва­лось, это различные системы, которые не могут быть редуцированы друг к другу. Однако между ними есть оп­ределенная концептуальная преемственность или иден­тичность, которая выводится из следующих источников: 1) обе эти системы построены на основании фундамен­тальных компонентов действия, как это было показано в «Основных положениях» и в данной главе. Эти компо­ненты организованы различным образом и образуют сис­темы двух видов. Тем не менее компоненты остаются теми же самыми; 2) обе они не просто системы, но системы, сохраняющие свои границы, т.е. самосохраняющегося типа; поэтому обе они обладают характеристиками, ко­торые свойственны системам вообще, наряду с более спе­циальными характеристиками, которые присущи именно Данному особому типу систем; 3) третьим основанием для их тесной связи друг с другом является тот факт, что они взаимопроникают, в том смысле, что ни личностная сис­тема не может существовать, не участвуя в социальной системе, под которой мы понимаем интеграцию частей систем действий акторов, которые представляют собою части социальной системы, ни, наоборот, не может су­ществовать такая социальная система, которая не была бы, с точки зрения способа интеграции частей ее систе­мы действия, сформирована личностями ее членов. Ког­да мы используем термин «гомология», чтобы обозна­чить определенную формальную идентичность между личностями и социальными системами, которые можно понимать в вышеописанных терминах, должно быть оче­видно, что мы никоим образом не имеем в виду создать впечатление, что личность — это микрокосм социальной системы или что социальная система — это определен­ный вид макрокосма личности.

Несмотря на формальное сходство и последователь­ное эмпирическое взаимопроникновение и взаимозави­симость, обе они, личность и социальная система, оста­ются двумя различными классами систем, что имеет огромную важность.

1951

Схема 1. Компоненты системы отсчета действия

 

СУБЪЕКТ	ОЕЬЕКТ
1. Актор-субъект: актор, ориентация действия которого анализируется (в ситуации взаимодействия этот актор называется "эго"). Актор-субъект иногда называется просто "актор" и всегда является "системой действия". Так, актор-субъект — это: а. личность б. социальная система	2. Объекты: те объекты, на которые ориентирован актор-субъект. Это — I социальные и II не-социальные объекты. I. Социальные объекты — это акторы (или системы действия), но здесь они скорее объекты, чем субъекты для данного анализа (в ситуации взаимодействия этот актор называется "другой"). II. Социальные объекты — это: а. личности б. социальные системы

 

Личности и социальные системы (как субъекты, так и объекты) сопоставляются следующим образом:

* Каждая из этих ролей — это субсистема ориентации. Такую субсистему можно анализировать либо с точки зрения /I/ мотивов личности, функцией которых является ориентация; либо с точки зрения /II/ ценностей, которые личность при­нимает в данной конкретной социальной системе. Роли, следовательно, подраз­деляются на мотивационные аспекты и аспекты ценностные.

КУЛЬТУРНЫЕ СИСТЕМЫ

Культурные системы — это общие ценности, убеждения и вкусы акторов (как субъектов, так и объектов), взаимодействующих с системами символов (как объек­тами), следовательно, все подчеркнутые выше компоненты представляют абст­ракцию культурных систем от системы отсчета действия.

 

Схема 2. Производные от эталонных переменных

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Новый аналитический подход к теории социальной стратификации * ¹

 

Можно сказать, пожалуй, что теперь в области социо­логии общепризнано, что социальная стратификация — это общий структурный аспект социальной системы в целом, и система стратификации теснейшим образом связана с уров­нем и типом интеграции социальной системы как таковой.

* A Revised analytical approach to the theory of social stratification// Parsons T. Essays in Sociological Theory. Glencoe, The Free Press, 2 ed., 1964, p. 386-438.
¹ Эту статью, написанную специально для сборника «Class, Status and Power. A Reader in Social Stratification» (Bendicsand Lipset eds. The Free Press, 1953), можно считать пересмотром более ранней статьи автора «Аналитический подход к теории социальной стратификации», опубликованной впервые в «American Journal of Sociology» и помещенной затем в «Essays in Sociological Theory» (Glencoe, The Free Press) как в первом (гл. VII), так и в настоящем (гл. IV) издании. Редакторы сборника по стратификации первоначально предложили автору перепечатать в ней старую статью. Но за минувший со времени ее издания период появилось много работ как в области общей теории, так и в специальных областях, в частности и в области социальной стратификации, так что оказалось необходимым попытаться выработать новый подход к этой проблеме. Современное состояние общей теории, из которой во многом исходит данная статья, обсуждалось уже в трех издан­ных ранее книгах, в которых принимал участие и автор. Эта общая теория играет важную роль и в данной работе. Что же касается эмпирических ис­следований, то в рассматриваемый период автор участвовал в изучении со­циальной мобильности мальчиков, обучавшихся в средних школах, прове­денном в сотрудничестве с Самюэлем А. Стоуфером, Флоренс Клакхон и другими. Хотя результаты этого исследования еще не подготовлены к пуб ликации, работа над ними оказала большое влияние на точку зрения авто­ра в области общей теории. Кроме того, в сотрудничестве с доктором Бей-лзом и двумя ассистентами мы предприняли попытку связать изучение стра­тификации в широком социуме и в малых группах, широко используя при этом систему понятий, описанную в настоящей статье. Оба проекта иссле­дования осуществлялись под руководством Гарвардской лаборатории со­циальных отношений. Наряду с общими фондами лаборатории в исследо­вании мобильности была использована финансовая поддержка, в первую очередь Расел-Сейдж-фонда, а затем Фонда Рокфеллера, а также Гарвар­дской школы. Здесь я хотел бы выразить благодарность всем этим учреж­дениям за оказанную поддержку. Данная статья, как видно из сказанного выше, ни в коем случае не является результатом работы одного человека, она в значительной степени по своему характеру коллективна. В своей ра­боте по созданию общей теории я особенно многим обязан моим сотруд­никам Шилзу и Бейлзу, а также соавторам книги «Toward a General Theory of Action» (Т. Parsons and E. Shils eds).
Что же касается, в частности, теории стратификации, то здесь я многим обязан Самюэлю А. Стоуферу и Флоренс Клакхон, а также сотрудникам, с которыми вместе работал на конкретных стадиях осуществления двух вы­шеуказанных проектов эмпирических исследований, в частности, на наи­более поздних стадиях — Френку Э. Джонсу, Брэндту Г. Рэнтблату и Джо­зефу Бергеру. Но за конкретные формулировки, выдвинутые в данной статье, ответственность несу я один. Я глубоко благодарен проф. Стоуфе~ ру и д-ру Бейлзу, а также Джонсу, Рендбладу и Бергеру за обсуждение первой редакции настоящей статьи.

 

Отправная точка как для оценки общего значения стратификации, так и для анализа ее как феномена, мо­жет быть найдена, по нашему мнению, в той понятийной схеме, в терминах которой мы анализируем социальное действие. В ней предполагается, что действие обязатель­но ориентировано на достижение каких-то целей, а сле­довательно, оно должно быть не индифферентно отно­сительно тех элементов, которые способствуют или, напротив, препятствуют достижению этих целей. Точно так же все составные части системы действия, а также все ситуации, в которых действия происходят, оцениваются как желательные или нежелательные, пригодные или не­пригодные, полезные или вредные с точки зрения этих целей. Оценка же, если она относится к социальным сис­темам действия, подразумевает в свою очередь два основ­ных положения. Во-первых, единицу системы: элементар­ная единица действия или роли, коллектива или личности, по существу и представляет собою предмет такой оцен­ки. Сказать, что все действия имеют какую-то ценность, не определяя при этом, что человек делает и как он это делает, это значит утверждать, что категория оценки ир-релевантна анализу действия. Но если процесс оценки имеет место, то он, вероятно, будет направлен на то, чтобы дифференцировать различные действия в каком-то ранговом порядке. Совершенно одинаковая оценка двух или более единиц действий, конечно, может иметь место и в этом случае, но это — особый случай оценочного суж­дения, а вовсе не доказательство его иррелевантности вообще. Как велики могут быть различия, временны они или постоянны и посредством каких критериев осуществ­ляются — все это, разумеется, может породить целый ряд теоретических и эмпирических проблем. Но то, что та­кие различия должны быть для актора, находящегося в системе, — это исходно предполагается в той понятий­ной схеме, которой мы пользуемся при анализе социаль­ного действия².

Второе основание хорошо известно, оно заключает­ся в том, что для того, чтобы социальная система была стабильна, эталоны оценок ее составных единиц должны быть интегрированы так, чтобы образовалась «общеприз­нанная система оценивания». Содержание такой всеми признаваемой системы оценивания, а также степень и способы ее связи с реальными действиями индивидов в социальной системе изменяются. Но само существование такой системы образцов, которую можно принять за ис­ходный пункт при анализе социальных явлений, — важ­ная предпосылка, прямо вытекающая из понятийной схе­мы действия, применяемой к анализу социальных систем.

²Очевидно, что процесс такой дифференциации посредством ранжирова­ния (а также и другими способами) является внутренним процессом соци­альной системы. За исходные точки в нем могут быть приняты явления внеш­ние по отношению к данной системе, такие, как пол, возраст, отдельные индивидуальные характеристики. Именно они могут оказывать влияние на ранг в дифференциации, но они никогда не могут определять основной мо­дели, которая формируется в системе ее внутренними процессами. Кроме того, дифференциация и интеграция в социальных, как и в биологи­ческих, системах являются процессами взаимосвязанньши. Дифференци­ация единиц в системе друг относительно друга по рангу включает в себя ipso facto интеграцию составных частей этих единиц. Б отношении страти­фикации это означает, что посредством того же самого процесса, в кото­ром группы ранжируются, различаясь между собой, все члены данных групп оцениваются как равные, и тем самым равенство членов, например едини­цы — семьи, — это результат дифференциации классовых статусов семей друг относительно друга.

 

Стратификация в ее оценочном аспекте — это, сле­довательно, ранжирование единиц социальной системы с помощью эталонов общепризнанной системы оценива­ния. Ранги, придаваемые отдельным единицам, могут ока­заться и равными, но с логической точки зрения очевид­но, что это — редкий случай, и есть все основания считать, что на практике различие в рангах будет значительным и тем больше, чем сложнее социальная система. Этот оце­ночный аспект следует отличать от всех других, состав­ляющих общее «сильное поле» данного общества.

В предыдущем изложении мы старались пользовать­ся очень абстрактным термином «единицы», подразуме­вая под ним «нечто», по отношению к чему применяется ранжирующая оценка. Одна из наиболее важных проблем в области стратификации — это выделение отдельных ви­дов единиц, к которым применимы категории стратифи­кации, а также способы связи различных единиц друг с другом.

Наш анализ упростится, если мы сосредоточим вни­мание на социальных системах в строгом смысле этого слова; это позволит нам ограничиться техническим рас­смотрением оснований социальной стратификации, т.е. ранжирования единиц данной системы, взятых конкрет­но, в терминах нашей понятийной схемы. Мы можем в дальнейшем придерживаться того мнения, что для дан­ной социальной системы в теоретическом смысле может существовать лишь одна единица, а именно — роль члена системы или комплекс статус-ролей. «Актор», которому принадлежит эта роль, может быть, однако, как отдель­ным человеком, так и коллективом, и важно в каждом от­дельном случае не забывать, что эти виды акторов могут накладываться друг на друга: коллектив, по существу, об­разуется множеством ролей, принадлежащих акторам, каждый из которых имеет роли в нескольких различных коллективах. Строго говоря, мы не намереваемся рас­сматривать личность как единицу, занимающую место на шкале или в системе социальной стратификации, потому что, даже если мы возьмем членство индивида в масшта­бах всего общества, его личность этим не исчерпывается.

Такое ограничение внимания конкретной соци­альной системой имеет, как нам кажется, огромное значение. Но тот социологический факт, что каждый актор исполняет множество ролей, заставляет нас иметь в виду, что конкретные системы, выделяемые нами для анализа в действительности, никогда не бы­вают совершенно отделены, но всегда сочленены со множеством других систем. В особенности это каса­ется тех систем, в которых некоторые акторы среди своих ролей имеют также роли, относящиеся к дру­гим системам, как, например, в нашем обществе — в единицах родства и в профессиональных организаци­ях. Мы знаем также из практики, что огромное боль­шинство проблем эмпирического социологического анализа гораздо успешнее решаются, если принимать во внимание не одну, а несколько систем одновремен­но. Ниже у нас будет случай заняться некоторыми проблемами этого рода, но сейчас гораздо более важ­но определить наши понятия и основные связи их, с которыми мы будем иметь дело в рамках общей поня­тийной схемы, а затем уже ввести дальнейшее услож­нение, приняв на рассмотрение не одну, а несколько систем, связанных друг с другом.

Конкретное оценочное суждение, за исключением немногих случаев, относится не к единице системы как таковой, но к отдельным качествам таких единиц, всегда «по сравнению с другими единицами» этой системы. Ка­чества эти поддаются классификации, как те, которые характеризуют единицу, независимо от ее связей с дру­гими объектами данной системы, например, пол, возраст, различные способности, так и те, которые характеризу­ют связи этой единицы с другими, например, принадлеж­ность к группе родства³.

³ Такое деление может быть введено применением одной из переменных нашей модели, а именно: универсализм—партикуляризм. (Автор начинает применять введенные им в другой работе понятия для объяснения своей точки зрения на стратификацию в обществе, не объяс­няя специально этих понятий здесь. Между тем они и до сих пор не явля­ются общепризнанными и употребляемыми в социологии. Чтобы для себя прояснить данный текст, следует прочесть предварительно отрывок из кни­ги «К общей теории действия», озаглавленный «Категории ориентации и организации действия», помещенный в данном томе. Иначе весь текст ста­тьи будет не вполне ясным. — Примеч. перев.)

С другой стороны, свойства, к которым применима оценка, можно разделить на качества данной единицы, ее деятельность, а также то, чем она владеет⁴.

⁴Точнее говоря, с единицей как таковой связаны свойства и деятельность, а то, чем данная единица владеет, есть предметы, с ней связанные ситуаци­онно, а следовательно, в определенной степени автономные от данной еди­ницы. Свойства (в которые входят деятельность и способности) могут мо­дифицироваться в процессе обучения, но их невозможно отчуждать и передавать другим. Свойства (или деятельность) могут иметь инструмен­тальное или экспрессивно-символическое значение. Такое разделение ана­логично разделению на льготы и вознаграждения, относящиеся уже к вла­дению.

 

Качества — это такие характеристики единицы, ко­торые можно оценивать независимо от любых измене­ний ее отношений с объектами данной ситуации, они приписываются единице как таковой. Таким образом, когда мы говорим: у данного человека «интеллектуаль­ный коэффициент — 120», то мы описываем качество, которое обычно называют «интеллект». Если же мы го­ворим: на этот вопрос он ответил правильно, то мы опи­сываем действие, которое есть не что иное, как процесс изменения отношения единицы к объекту ситуации (тому, кто спрашивает). Таким образом, оценка интел­лекта может быть перенесена на его деятельность. Ка­чества, разумеется, можно интерпретировать. Их можно оценивать как вообще, так и конкретно, рас­сматривая как следствия деятельности данной едини­цы и (или) других единиц в данной системе, а деятель­ность невозможно понять, не обращаясь к какой-то (аскриптивной или качественной) характеристике, опи­сывающей, каков исходный пункт деятельности и к чему она устремлена. Для того, чтоб дать правильные ответы, человек должен обладать определенным интел­лектом. Сказав же о человеке, что он член Американ­ского социологического общества, мы описали каче­ство, достигнутое различными видами деятельности, включающими (если он действительный член) защиту докторской диссертации по философии, подачу заяв­ления о вступлении, а также выполнение определенных обязанностей. Наследственный статус — это крайний случай, когда только свойства, а не предыдущие дей ствия, являются предпосылками его; это — социальный статус аскриптивного типа⁵.

То, чем владеет единица, состоит из ситуативных объектов, которые могут отчуждаться и передаваться и с которыми актор (индивид или группа) связан опреде­ленным отношением контроля, т.е. в институционали­зированном случае он имеет право ими пользоваться; этот контроль или право распоряжаться отличает дан­ные предметы от тех, которые принадлежат другим еди­ницам системы. Объекты, которыми могут владеть еди­ницы, — по природе своей ценные объекты. Они ценимы своими обладателями (в действительности или потенци­ально), а также и другими единицами данной системы. Таким образом, владение — это категория, свойствен­ная не внутренней природе объекта, а его отношению к единице системы и отграничению его, благодаря этому отношению, от других единиц системы. Объекты, кото­рыми владеют единицы системы, в свою очередь могут иметь в социальной системе два уровня значения, один из которых может быть первичным. С одной стороны, это могут быть благоприятные условия (льготы), т.е. объекты-средства, связанные с целенаправленными про­цессами инструментально; с другой стороны, это — воз­награждения, т.е. объекты, которые служат либо пря­мым вознаграждением либо символически связаны с таковым⁶.

⁵ Читатель, интересующийся более детальной разработкой теории действия, может, в определенном смысле, представить себе качества как нечто, опи­сывающее данное положение единицы системы в пространстве действия, тогда как сами действия описывают изменения этого положения от одной точки его к другой. См.: Parsons T. Bales and Shils. Working Papers, ch. 3, 5.
⁶См.: Parsons T. The Social Sistem. ch. Ill, IV — более широкое обсуждение этих категорий.

 

Совершенно ясно, что конкретное иерархическое положение системы-единицы в социальной системе не может зависеть только от ее положения на шкале, соот­ветствующей более или менее интегрированной обще­признанной системе оценивания, потому что нет социаль­ной системы, достаточно сильно интегрированной в таком смысле. Удобно здесь концептуализировать этот элемент расхождения между нормативно определенным эталоном рангового порядка и действительным положением вещей в терминах соотношения между ранжированием соглас­но эталонам оценивания и могуществом⁷ (единицы). Могущество можно определить как реальную способ­ность системы осуществлять свои интересы (достигать своих целей, препятствовать нежелательному вмешатель­ству, добиваться уважения, контроля над объектами, ко­торыми она может владеть и т.д.) в контексте системы взаимодействий, оказывая в определенном смысле влия­ние на процессы внутри данной системы⁸.

⁷ Power — с переводом этого термина всегда возникают трудности, так как в наиболее близком смысле он соответствует понятию «власть» в русском языке. Но по традиции так всегда переводится другой английский термин — «authority», хотя, по нашему мнению, здесь более подошло бы русское слово «полномочия», ибо это «власть» более ограниченного типа — в системе специально определенных (правовых) функций. Для различения этих двух понятий приходится применять не очень адекватное выражение «могуще­ство» (иногда пользуются словом «сила»). — Прим. Пер
⁸ Следует оговориться, что в данном изложении мы ограничили «интере­сы» теми, которые находятся внутри системы отсчета. Если один член дан­ной системы для того, чтобы реализовать свои интересы, использует ка­кие-то события, происходящие внутри другой системы, в которую данная единица, т.е. личность, также включена, то рассмотрение такой ситуации привело бы к большим усложнениям, которые нам пришлось бы разбирать специально, а не в рамках элементарных определений.

 

Могущество в указанном смысле мы понимаем как результирующую трех рядов факторов, которые сходны с вышеописанными основаниями институционализиро­ванного ранжирования, но рассматриваются здесь отдельно для того, чтобы можно было анализировать рас­хождения между институционализированными эталона­ми оценивания и практическим оцениванием. Во-первых, это оценка единицы в системе по эталонам оценивания — общепризнанным или необщепризнанным для всей сис­темы — и ориентация на эти эталоны как количественно­го, так и качественного аспектов суждения. Во-вторых, это степень, до которой дозволяется акторам отклонять­ся от этих эталонов в их деятельности, а также способ такого отклонения. Наиболее очевидное проявление это­го ряда факторов заключается в том, что какому-то од­ному актору другие акторы позволяют делать то, что более или менее выходит за рамки общепризнанных этало­нов оценивания. В-третьих, это контроль за тем, что на­ходится во владении данного индивида и что обуслов­ливает различие в преимуществах при достижении желаемых результатов (а также недопущении тех резуль­татов, которые нежелательны). Наше предположение заключается в том, что эти три ряда факторов взаимо­связаны, следовательно, то положение, в котором нахо­дится данный индивид по отношению к какому-либо од­ному из них, будет взаимосвязано с положением по отношению к двум другим; но в определенной степени все эти положения независимы.

С этой точки зрения, одним из показателей инте­грации социальной системы (в смысле согласованности ее моделей) может быть степень взаимосвязанности дей­ствительного ранжирования по важнейшим общеприз­нанным эталонам оценивания со всеми тремя вышеука­занными рядами факторов. Любая подобная взаимосвязь является сложной результирующей множе­ства мнений. У нас нет причины считать, что все едини­цы системы будут совершенно согласны друг с другом, а также ожидать, что все они будут единодушны по от­ношению к общепризнанным эталонам оценивания. Если какой-то индивид — единица рассмотрения — относи­тельно более конформен, чем другие, то это повлияет на уменьшение его могущества по сравнению с могуще­ством других единиц, потому что у него будет меньше желания использовать те возможности, которые запре­щены нормами. С другой стороны, его собственное неот­клонение в момент, когда все другие отклоняются, мо­жет это могущество увеличивать, потому что ситуация как бы позволяет ему не считаться с ними (отклоняю­щимися). Влияние отклонения (от общепризнанных эта­лонов) может как увеличивать, так и уменьшать могу­щество единицы, что зависит уже от характера отклонения. Точно так же доступ к объектам владения всегда до некоторой степени зависит от факторов, ко­торые являются «побочными» с точки зрения эталонов оценивания в данной системе; расхождения эти могут корректироваться или не корректироваться механизма­ми, уравновешивающими систему ⁹.

Вопрос о том, какую роль играет могущество в соци­альных системах, непосредственно переходит в вопрос о власти (authority). To и другое уходят своими корнями весьма глубоко в основание социального взаимодействия с одной стороны, и нормативного контроля за ним — с другой. Взаимодействие, как мы будем рассматривать его ниже, — это постоянное взаимное воздействие друг на друга того, что мы называем «поступками» и «санкция­ми». То, что люди делают, влияет на состояние системы как таковой и на любого другого человека как члена дан­ной системы. Здесь вступает уже аспект санкций. Когда влияние на действие других в данной системе превраща­ется в институционализированное ожидание, связанное с ролью (определенных единиц системы), — мы имеем перед собой источник власти. В полную же силу власть обнаруживается тогда, когда в эти институционализиро­ванные ожидания включаются также законные принуди­тельные санкции, т.е. право налагать на других «ограни­чения», если эти другие действуют не так, как другие имеют институционализированное право ожидать от них, а также используют те или иные «удовольствия» для того, чтобы мотивировать этих других к «конформности».

⁹ Следует отметить, что в более ранней статье, которую пересматривает данная статья, было выделено шесть критериев дифференцирующей оцен­ки, а именно: принадлежность к единице родства, индивидуальные харак­теристики, достижения, объекты владения, могущество и власть. Три из них: принадлежность _к единице родства, могущество и индивидуальные характеристики — теперь сведены в одну общую категорию «качества»," они определены теперь более широко, чем до сих пор, так как в них вклю­чены признаки любой единицы социальной системы, а не только индивида. И в то же время нельзя рассматривать то, что мы можем назвать здесь ха­рактеристиками «по связям» (например, принадлежность к единице род­ства), как характеристику статуса единицы; наконец, могуществ определено по-другому, как результирующая, а не как остаточный (нераз ложимый) фактор.

 

Власть в этом смысле — это один из аспектов могу­щества в системе социального взаимодействия; это — институционализированное могущество, осуществляе­мое по отношению к другим. Оно должно подвергаться оценке и, тем самым, подобно другим оцениваемым параметрам, _{оно МОЖ}ет быть стратифицировано. В более точном смысле можно, по-видимому, сказать, что каж­дый член социальной системы имеет какую-то власть, в самом крайнем случае такая власть может обнаруживать­ся в пассивном сопротивлении неприемлемой для инди­вида зависимости от других, в том, что часть выражается в таком высказывании, как: «если ты сделаешь то-то и то-то чего я не хочу, тогда я...», — люди поддаются на это давление и поступают так, как от них ожидается. Это — очевидная принудительная санкция. В общепринятом (языковом) употреблении, однако же, существует тенден­ция применять термин «власть» к более высоким рангам стратификации институционализированного могущества, так мы говорим о родительской власти над детьми, и го­раздо реже — о власти детей над своими родителями.

Следует также отметить, что власть как узаконен­ное применение могущества, включающего принудитель­ные санкции, — явление не изолированное. Это часть бо­лее широкой системы механизмов социального контроля, каждый из которых может включать в себя наряду с дру­гими элементами также и элемент власти. Так, структу­ры религиозного ритуала, терапии и облегчения эколо­гической адаптации посредством вмешательства в распределение благ и коммуникации могут осуществлять такого рода функции. Мы кратко остановимся на этих проблемах ниже.

На практике недостаток интеграции в социальных системах, создаваемый двумя не оцениваемыми компо­нентами могущества единицы, может иметь очень боль­шое значение. Но та точка зрения, с которой мы подхо­дим к анализу стратификации, предписывает нам сосредоточить внимание на общепризнанных эталонах оценивания. Только таким путем мы можем получить ста­бильную понятийную схему для теоретического анализа того влияния, которое в действительности оказывают (на каждую данную единицу) другие составные части систе­мы-процесса. Это существенно, потому что, исходя из общих теоретических оснований мы можем утверждать, что «фокус» структуры системы действия — в том аспекте культуры, который связан с общепризнанными эталона­ми оценивания.

Мы всегда рассматривали стратификацию социаль­ной системы как аспект ее основной структуры. Одним из наиболее важных выводов социологической теории можно считать вывод, что различие между нормативным и действительным планами социальной системы следует рассматривать как относительное. Основные категории, в терминах которых мы описываем систему как структу­ру, то есть как ряд объектов с точки зрения наблюдате­ля, — это те же самые категории, в терминах которых мы описываем нормы, регулирующие поведение или дея­тельность. Но это ни в коем случае не предполагает, что отклонениям от нормативных ожиданий не следует при­давать значения; речь идет здесь только о характере ка­тегорий, в терминах которых следует описывать и анали­зировать социальные явления.

Любая единица социальной системы действия, напри­мер, актор в социальной роли, рассматривается и как объект, обладающий характеристиками, которые можно установить, и как выполняющий функции роли. В аспек­те характеристик мы можем говорит

⇐ Предыдущая28293031323334353637Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: