 |
Линия жизни. Тарковский. Гришковец. Гопиус.
|
|
|
|
Линия жизни. Тарковский. Гришковец. Гопиус.
3 июля 2017 года
«Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Всё, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло.
Только этого мало…»
Арсений Тарковский
Как бывает. Попал в воскресение под дождь, простыл, не пошел на работу (вру, работа у меня такая, что на нее ходить не надо), залез в соц. сети, поднять настроение. Гришковец. Передача «Линия жизни».
«Если человек вспоминает детство, значит здесь и сейчас ему чего-то не хватает»
(все, что выделено курсором – слова автора).
Я хотел бы написать «с этого начинается самоидентификация, как…» и много слов про сторителлинг. Но, нет… Я расскажу про гипертекст. Нам все врали про то, что есть «причинно-следственные связи» и какая-то линейность. Нет ни начала, ни конца и следствие может стать началом причины. А главное, нет линейности. Все сеть. Все Бог.
Смотрите… как это описать линейно? Я родился в доме, в котором жил Тарковский. Стучал по клавишам пианино, на котором будущий режиссер учился играть. Мы с ним играли (в разное время) в одном дворике дома 26 по Щиповскому переулку. Я увидел спектакль Гришковца «Как я съел собаку», не зная сторителлинга. И заболел так же, как заболевали рок-музыкой люди, первый раз услышав «Beatles» и «Doors».
Тарковского (его фильмы) в детстве, юности и зрелом возрасте я не любил. Не правильно… Не понимал. Я посмотрел его, поняв, на несколько месяцев позже, чем познакомился с Гришковцом, который приехал в Ленинград, а я там уже на какое-то время обосновался. Посмотрел «Жертвоприношение» и мне стало ясно, что «то, что говорится» не важно. Важно, как и зачем. В этом связь всего со всем. Как в истории, которую вы представляете.
|
|
|
Как в «Собаке» Гришковца. Я смеялся до слез. Такой прикольный артист. Но, когда спектакль закончился, осталось одно: «А где дом? А дома нет…» И я задумался надолго…
Познакомившись с Евгением, я сказал ему: «Вы же – рассказчик историй, сторителлер! » Он был насторожен: «Какие истории. Я писатель…»
Я даже собирался полететь к нему в Калининград. Там в Ленинграде мне казалось все возможным.
И вот он рассказывает о птичьем гнезде, которое взял, находясь в частном доме Тарковского. Он понимал в этом толк. А у меня на окне камень московского дома, в котором Тарковский жил.
Есть люди, которые не вспоминают детство, чтобы не показывать себе, прежде всего, что ему что-то не хватает. Евгений не боится рассказывать… представлять свое детство, как Тарковский…
«Тема обращения к детству, это тема потерянного рая… Тот, кто тоскует по детству, такой человек способен любить… В детстве были самые сильные впечатления… Было съедено самое вкусное яблоко…»
А я ведь помню до сих пор, как во время футбола на нашем дачном участке, мяч полетел к забору, где был «белый налив» (кто не знает, сорт яблока)… Я подбежал, догоняя мяч. Но не удержался. Сорвал яблоко. Очень хотелось пить. Даже не вкус я запомнил, а то наслаждение… На всю жизнь.
И я смотрел передачу, где Гришковец рассказывал про Тарковского. Про то, как он плакал после фильма «Солярис», который ему не понравился, но он что-то понял… Больше, чем просто сюжет и «о чем это». А я к этому времени посмотрел «многократно «Сталкер», где Тарковский показал то, чем я занимаюсь. Вожу людей к комнате, где они могут узнать «Кто они? »
Боятся… Многие не доходят…
И Евгений Валерьевич такой же «сталкер».
«В детстве потрясающая уверенность в бесконечности жизни…»
«Писателю нужна любовь. Пожалеть нужно Тригорина…»
«Людей не надо изучать. С ними надо общаться… Я ходил на рынки и много чего понимал…»
|
|
|
Как это описать линейно? И есть ли в этом какая-то причинно-следственная связь?
Гипертексты…
«Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Всё горело светло.
Только этого мало.
Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала.
Мне и вправду везло.
Только этого мало.
Листьев не обожгло,
Веток не обломало...
День промыт, как стекло.
Только этого мало…»
Евгений Гришковец. «Предисловие».
27 декабря 2018 года.
“Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении…”
Л. Н. Толстой “Война и мир”.
Как бывает? Подарят тебе билет на спектакль Гришковца. И что делать? Бежать и покупать книгу того же автора, к которой спектакль был “предисловием”, чтобы подарить тому, кто тебе подарил билет. Схема не сложная. Ее мы и осуществили с Григорием Михайловичем, после чего шансов не оказаться вместе на спектакле Евгения Гришковца “Предисловие” у нас не было.
Вооот... А он, в смысле, Григорий Михайлович, мне еще в мае говорил, сходив на это представление: “Обязателен к просмотру для всех сторителлеров! ”
Я ждал случая и дождался.
Тут еще какой нюанс. У меня ведь мысль совершить ответный подарок родилась, когда я случайно увидел на прилавке в магазине “Москва” книгу “Театр отчаяния. Отчаянный театр” с надписью: “Продается с автографом автора”. Сразу не купил, а после таких экземпляров не было. Не отказываться от книги же… И вот мы на спектакле… А мысль об автографе в голову засела.
“Предисловие”. “В начале было слово”, а “это” еще перед всем. Но, невозможно автору, родившему “что-то” не высказаться, чтобы “это” “что-то”, как ему кажется, те, кому “это” предназначено, приняли правильно. Поэтому и перед спектаклем было “предисловие”. И о выключенных телефонах, и о купленных билетах. И о том, о чем… Но, это все не важно.
А важно “слово”. И оно было. И “было у Бога”.
Мне повезло. С 30 лет я расту с Гришковцом (тогда, в 99-м, я увидел по каналу “Культура” спектакль “Как я съел собаку”) Мы примерно ровесники. И то, что с ним происходит, до меня, пусть через какое-то время, доходит и принимается. Каждый его спектакль, это одновременно открытие и обалдевание от того, что “я же… так же… как же… вот…” Поскольку нашему совместному взрослению двадцать лет, то я могу себе позволить входить в его новый спектакль с эдаким: “Ну… и что?.. ”
|
|
|
Скажу вам честно… Каждый раз мне становится стыдно за это “Ну… и что?.. ” И одновременно я радуюсь тому, что “и снова здесь, и снова вместе…”
Не в обиду Евгению Валерьевичу… 8 лет назад мы разговаривали с ним по телефону полчаса, он говорил: “Я не рассказываю истории!.. Я занимаюсь литературой”.
Он рассказывает… представляет “истории”! То, что греки (древние) называли “результатом исследования человеческих отношений”. Какая же была работа, если ее результат не поместился в заявленные 2 часа 20 минут? И какая была работа, результатом которой стала книга весом 1. 5 килограмма?
Спектакль начался как обычно. Размышлениями. Вопросами. Ехидной неуверенностью. А дальше… Сходите и посмотрите. Чего мне вам рассказывать.
От себя скажу, что там были истории. “Старые истории о главном”. Я уловил то, что хотел уловить. Был разговор о смерти и преодолении страха смерти. Да… было предисловие к театру. Но, и театр, предисловие к этому главному разговору. Хотите, не хотите, вы все об этом думаете и не всегда уверены, что знаете ответ на вопросы “зачем? ” и “что после? ”
Евгений Валерьевич не отвечал, он просто делился. А в том, чем он делился было “состояние преодоления”. Муравей, отрубленный палец, потерянные деньги… Вы помните, когда первый раз задумались о том, что ВЫ умрете? Он помнит… Я помню… Вы помните… Это и есть сторителлинг. Искусство вспоминать важное.
Спектакль был последней премьерой и последним спектаклем в этом году. После него Гришковец улетал домой на каникулы. И это чувствовалось (не осознавалось сразу, но чувствовалось). Какое было его детское ликование в конце спектакля. Не от того, что “работа” закончилась, а от того, что “все получилось в течении еще одного года”.
Я подошел с книгой для автографа. Я такой был не один. Евгений Валерьевич попросил зайти за кулисы “после всего”. Мы зашли и…
Это прекрасное завершение года. Я снова радуюсь тому, что есть истории, на которые приходят люди. Слушают их и выходят какими-то не такими, как раньше… чуть лучше…
Спасибо Евгений Валерьевич!
Спасибо, Григорий Михайлович!
СпасиБог!
|
|
|
